Czytaj książkę: «Гряда, или Чёрная сторона луны», strona 2
Гл. 4. Здесь вам не Египет!
После вышеназванных событий в самом «сердце» Москвы и страны громоздкая машина Следственного комитета вздрогнула, будто от удара кувалды, качнулась и стала, заскрипев, набирать обороты. Шестерёнки всех уровней розыскного механизма закрутились в полную силу, дабы доказать: они работают отлично и весьма необходимы в общем устройстве государства.
Были задействованы наилучшие умы и супертехнические средства, чтобы разобраться в мегакриминальной истории, грозившей вновь повернуть всю историю России в иную, не слишком предсказуемую сторону в канун столетнего юбилея революции. Тут не до дешёвых телесериалов, перекопированных с зарубежных о супертехнологиях, когда крутейшее преступление раскрывается чуть ли не за сутки! Тут нужно воистину отличиться, иначе стальная решётка живо загремит за твоей спиной!..
Предварительное следствие показало, что действительно фантасмагорическая акция (или всё-таки злодеяние?) в мавзолее с похищением вождя мирового пролетариата может вызвать ступор даже у бывалых спецслужбистов.
***
Заместитель руководителя секретнейшего ведомства страны проводил очередное совещание в своём кабинете с ближайшими подчинёнными. Облако дыма от дорогих сигарет уже целиком затмило потолок с хрустальной люстрой, но это обстоятельство не способствовало более активным интеллектуальным процессам в понимании происшедшего.
Озадаченность вызывал сам способ исполнения преступления. По всем данным получалось, что оно совершалось с помощью совершенно примитивных средств – кирки и лопаты. Конечно, злоумышленники применили ядовитый газ, но на нынешнем криминальном рынке можно приобрести чуть ли не атомную бомбу! Был бы клиент с деньгами, найдётся и купец с товаром.
В связи со случившимся сотрудниками спецслужбы вспоминались попытки различных инцидентов и терактов, которые уже происходили в мавзолее. А их случилось немало за истёкшие десятилетия. Правда, это всегда были злонамерения психически неустойчивых одиночек. То камень или молоток метнут в стеклянную крышку гроба, и потому пришлось ставить в 1973 году пуленепробиваемое стекло. То вообще какой-то свихнувшийся запуздырил в Ленина рулоном туалетной бумаги! Что он этим хотел сказать? Что в СССР существовал дефицит бумаги для пользования пятой точки, или что сам вождь мировой революции ей никогда не пользовался? А те ненормальные художники на синих кобылах, которые пытались окропить святой водой мистическое сооружение, напоминающее нечто среднее между пирамидой майя и зиккуратами3 древнего Вавилона?
Вроде бы, после всех тех случаев, были предусмотрены самые различные варианты предотвращения новых неприятных инцидентов. Даже пол-Москвы в случае ядерной бомбардировки могло бы превратиться в прах, но зато это весьма странное для русской культуры могильное сооружение с определённых пор представляло собой настоящее бомбоубежище, способное выдержать даже атомный взрыв. И для кого? Для мумии? Эту мысль высказал некто с ехидцей из сидящих.
– Не умничайте! – осадил генерал-спецслужбист своего подопечного. – Лет пятнадцать назад вы бы уже сидели на нарах и судорожно искали себе оправдательные аргументы, когда к вам обратились: мол, почему не уследили за главной святыней Советского Союза? И ваши личные перспективы были бы очень туманны…
– Вот именно, святыней… советского образца, – съёрничал опять его заместитель. – Ныне у нас иные святыни в цене. Я отдыхал в Египте, так там за вход внутрь пирамиды или погляд на мумии и то берут деньги.
– Я же сказал, не умничайте. Шефа предупредили – коли мы не найдём саркофаг с телом, будем обижаться на себя. Я понимаю так, что у нашего руководства есть свои. очень важные, планы на этот… исторический объект. Так что давайте проводить этот… Как его? Мозговой штурм!
Все несмело засмеялись. Они любили своего руководителя и за глаза часто так именовали: «Штурмит-твою-душу».
Но шутки шутками, а пора уже изобразить на своих лицах усиленную мыслительную деятельность. В глазах присутствующих загорелся волчий огонёк, который всегда разгорается в преддверии крупной охоты у работников сего ведомства.
Гл. 5. Вояж в незнаемое
Павшук без особого интереса глядел на типично унылый пейзаж из окна дребезжащего ЛиАЗа, автобуса ещё советского образца. На журналисте были только голубые джинсы и футболка с фото Джимми Хендрикса, выделывающего на гитаре очередные пассажи, да надписью «Rock`n`Roll forever!». Чёрная кожаная куртка с заклёпками болталась рядом на крючке. Из люка в потолке автобуса струилась полоска сверкающей на солнце пыли, что совсем не радовало Владимира: иногда от неё так щекотало в носу, что нестерпимо хотелось чихнуть.
Уже истекло часа два, как он отправился с автовокзала Волженска. Бесконечная лесостепь расстилалась до горизонта, прожариваемая августовским пеклом. Хотя время близилось к четырём часам пополудни, это не прибавляло прохлады. Всё усугубляла «чугунная» голова после попойки накануне. «В общем, вчера так хорошо погуляли, что нынче стало плохо…» – вертелось в мозгах. Правда, он всё равно был доволен встречей, помогавшей хотя бы немного отдохнуть на не всегда дававшей остановиться журналистской стезе.
Приятным моментом было лишь то, что в транспорте сидело всего десять человек, и каждый мог расположиться отдельно. Владимир положил рядом с собой любимый тёмно-синий рюкзак, с которым не расставался ни в одной служебной командировке. В рюкзаке, как обычно, покоились мелкие предметы обихода, два яблока, бутылка лимонада и стандартный набор любого журналиста: диктофон, фотоаппарат, блокнот с ручкой.
***
Чтобы отвлечься, корреспондент воткнул в уши наушники плейера и включил любимый «Пинк Флойд». Он отлично знал композиции с этого известнейшего альбома «Dark Side of the Moon», и даже чем они навеяны у странных гениев рока. Однако забавный парадокс заключался в том, что у Владимира каждая композиция ассоциировалась совершенно с другими чувствами. «Гениальные вещи в искусстве тем и хороши, что у слушателей, зрителей, читателей они вызывают личные эмоции, но в то же время – созвучные с эмоциями художника, – искал журналист некое оправдание личному пониманию их музыки. – Не зря же великие мастера похожи на всех прочих людей, но никто не похож на них».
Владимир в который раз переслушивал композицию «On the Run», где «Пинки» увязали свою музыку с параноиком, который против собственной воли покидает больницу на каталке и несётся куда-то по коридорам. Все к нему добры и благосклонны – медсёстры, улыбчивые джентльмены и сотрудники аэропорта, все предлагают проехать ему дальше и дальше. И несчастный на кровати с колёсиками мчится сквозь распахивающиеся двери, чтобы вырваться, наконец, прямо на взлётную полосу. И вот он взлетает! Чтобы взорваться… Что всё это значит? То, что люди, одержимые болезненной идеей, иногда слишком далеко заходят в собственных фантазиях? Что они несутся на сумасшедшей каталке, когда рады бы остановиться, да не могут? И тогда происходит взрыв неминуемый мозга?
Правда, у корреспондента музыка вызывала иные ассоциации: некто хочет предупредить, что террористы готовятся взорвать самолёт, и он несётся в аэропорт, дабы предупредить, но не успевает, самолёт взлетает, человек ахает, и мощный взрыв разбрасывает в воздухе куски аэробуса и тела жертв… Что ж, современные реалии мира диктуют соответствующие умонастроения. Как-никак, упёртые в своей тупой вере террористы сейчас – увы – главная угроза человечества. Других угроз, вроде бы, пока не предвидится.
***
Журналист косил краем глаза на унылую буколику за окном, как вдруг из ближайших кустов выскочил какой-то бородач с базукой на плече. Миг – и огненная ракета помчалась прямо в стекло автобуса. Раздался страшнейший взрыв, и… Владимир чихнул и вздрогнул одновременно от привидевшейся сюр-картины, открыл глаза. М-да, укачало-таки…
Он усиленно потёр нос, в котором вновь защекотала от пыли.
– Будь здоров, касатик! – весело отозвалась сухонькая старушка в сатиновом платочке с синими васильками. Она сидела через проход.
При посадке Павшук помог бабуле подняться по ступенькам, да ещё занёс её вещи. Вот она и хотела хотя бы таким образом отблагодарить помощника. Говорливую старушку, как оказалось позже, звали чисто по-русски: Настасья Петровна.
– Спасибо, маманя, – ответил он.
Но бабуля – божий одуванчик, не унималась:
– Кудый ты едешь? Уж не в нашу ли сторону?
– Ну, если к вам в Лещёво…
– В Лещёво, в оно самое, – закивала она. – Живу я там. А ты к родственникам или как?
Павшук не испытывал особого желания болтать лишнего, потому молчком кивнул головой. Любознательная соседка не отставала:
– А кем же ты работаешь?
Только этого не хватало! Владимир вообще не любил распространяться о своей профессии с незнакомыми людьми. По опыту знал, что сразу возникает два варианта: либо на тебя начинают смотреть как на «шпиёна», выведующего чужие тайны, либо начинают делиться «наболевшим», надеясь, что журналист тотчас настрочит об этом в газету. Не зная почему, брякнул неопределённо:
– Да вот езжу по стране, описываю жизнь…
– А-а… – протянула в ответ бабулька, соображая, что же это за род деятельности такой, и кто за такую ерунду ещё платит деньги? Не осилив столь странного ребуса и поняв, что лучше отстать, она с обиженным видом откинулась на спинку сиденья.
Павшук сделал то же самое, вздохнув свободнее. «Скорее бы добраться до места назначения, – подумал он, – не то спекусь в этом стодушном гробе ужасном, как написал мой знакомый поэт о подобном общественном транспорте».
Гл. 6. Зов прошлого
«Главное затемно найти пристанище», – загадывал Павшук. По времени он прикинул, что уже скоро приедет в Лещёво.
Разумеется, Владимир заранее позвонил из редакции в администрацию посёлка, интересуясь обстановкой, и его обнадёжили, что у них имеется некая гостиница, переделанная из «Дома колхозника». Хотя по накопленному в командировках опыту журналист знал, что это не гарантирует, будто в забытой сельской глуши найдётся приличное жилище.
Попутно на ум пришло и другое: «Не удивительно ли, что судьба направляет меня в забытый богом край, откуда родом мой отец». Правда, у Павшука не было ни единой его фотографии. Там, где отец и мать были вместе, родительница аккуратно разрезала снимки пополам, и затем изображения экс-супруга полетели в мусорное ведро вместе с неудавшимся браком. Они развелись, когда Владимир ещё под стол пешком ходил, потому он лишь знал, что того звали Григорий. Но что он был за человек? Мать мрачно отмалчивалась. Только когда Павшук подрос, она нехотя поведала, что Григорий отличался жестоким характером, и отпечаток горькой жизни так повлиял на женщину, что она больше не выходила замуж.
***
Что касается райцентра Лещёво, то он являлся в старину колонией поволжских немцев. Два с лишним века назад они заселили эти степные территории вдоль Волги. Точнее, колонисты были выходцами из различных стран Западной Европы – среди них встречались скандинавы, чехи и французы, но основную массу составляли жители германских княжеств, которые от бесконечных войн готовы были бежать куда угодно! Однако для русских они всё равно были «немцами». Их призвала сюда своим манифестом императрица Екатерина II, обещая свободные – не хуже, чем в неосвоенной ещё Америке – земли и массу льгот, дабы переселенцы удобно устроились.
В результате на территории, равной приличному европейскому государству, взросли сотни колоний со своеобразным бытом и культурой. Правда, все колонисты делились строго по главному признаку – одни являлись яростными католиками, другие – протестантами различного толка. И нынешнее Лещёво изначально было немецкой колонией Тусенбах. Его улицы педантично изгибались под углом в девяносто градусов; дома, амбары и хозпостройки закладывались основательно из камня и с учётом европейской архитектуры. Кирхи возводились такой высоты и красоты, что приезжавшие к мимо крестьяне долго чесали «репу», глядя вверх от изумления. Впрочем, это не меняло отношения тамошних жителей – как казаков, так и азиатов-степняков – к немцам. Они старались при каждом случае сотворить гадость «пришлым», приговаривая: «Ишь, понаехали, басурмане!..»
После того, как немцев перед войной объявили предателями советской родины, их скопом отправили в товарняках в заснеженную Сибирь и пустынный Казахстан. А ещё тёплые очаги резво позанимали строители «нового общества». Правда, с расселением последних посёлок стал стремительно захеревать, так как дома и дороги практически не ремонтировались. Адепты «красной» религии бескомпромиссно верили: чистота и порядок – пережиток проклятых буржуев. И ни в коем случае нельзя отвлекаться на такие мелочи, когда ты занят более важным делом – построением коммунизма. Они даже для пущей убедительности поставили огромную фигуру своего идолища, который протянутой вперёд рукой звал их в дальнюю даль, в светлое будущее… Новые хозяева запущенного до неузнаваемости посёлка даже обижались, коли их в шутку тоже называли «немцами».
И вот теперь, неисповедимыми путями Павшук оказался в этих местах. «Не странно ли?» – подумал он снова.
***
Внезапно автобус начал притормаживать. Сквозь липкую дремоту Владимир с наушниками на голове едва услышал встревоженные голоса пассажиров. Он приоткрыл веки и увидел, как все прильнули к широким окнам – рядом с дорогой что-то случилось.
Автобус стал двигаться медленнее, так как впереди скопился транспорт. Журналист тоже перевёл взгляд туда, куда глядели остальные.
Вдоль обочины шла густая лесопосадка, и в ней суетилось несколько человек; кое-кто из них был в штатском, другие – в полицейской форме. На обочине также стояли одна полицейская машины и один белый фургон с синими полосами на котором читалось: «Лаборатория криминалистическая»; рядом виднелся ещё зелёный УАЗик.
Присмотревшись пристальнее, журналист понял, что люди суетятся вокруг серебристого «Хаммера». Здоровенный джип почти полностью заехал в кювет. Его задняя дверь была распахнута, и на фоне чёрных сидений манекеном застыл труп молодой блондинки. Почти посредине её светлого костюма алел кровавый цветок смертельной раны.
От жуткой сцены Владимира даже передёрнуло. Но тут же цепкий взгляд журналиста уловил, как двое в штатском заглядывали внутрь машины, а третий что-то записывал в блокнот. В это время из лесопосадки стали выносить на носилках человека, и его рука безвольно упала. Интуитивно Владимир понял, что это – ещё один труп. Но каким образом он очутился так далеко от машины? Убийство? Профессиональное нутро корреспондента аж засвербило: «Сейчас бы выяснить, что там происходит…»
Увы, надо было продолжать свой путь.
Гл. 7. Об истоках чудес
К трём часам пополудни ЛиАЗ уже подъезжал к Лещёво. Точнее, как выяснил в и-нете Павшук, раньше посёлок назывался Лещёво озеро, но после название само собой укоротилось.
Ещё пять минут езды по посёлку, и автобус уже вкатил на площадь перед одноэтажным автовокзалом из белого кирпича и крышей из синего сайдинга.
Выйдя из автобуса, Павшук вежливо, но наскоро, попрощался с общительной старушкой. Напоследок Настасья Петровна наставительно произнесла:
– Будь осторожнее, милок. У нас кулугуры не любят приезжих…
Журналиста озадачило столь невнятное предупреждение: «Что ещё за кулугуры?». Однако он не хотел показаться неосведомлённым в местных перепетиях и непринуждённо выдал:
– Ничего, маманя, не такое в нашей работе видали!
Остановился у края площади, оглядел цепким взглядом обожжённые солнцем окрестности. В постройках преобладают белые и синие цвета, и эта палитра обрамлялась летней зеленью садов. Между домами – пустыри, заросшие диким разнотравьем. Хотя кое-где встречались старинные здания из красного кирпича. «Сохранились ещё от колонистов, – отметил Павшук. – Их дома, будто зольдатен4, выстроились почти в линеечку – следы германской педантичности». Но больше ничто не напоминало о том, что здесь когда-то расцветала колония западноевропейцев.
Впрочем, далеко за посёлком едва виднелась огромная красноватая постройка. Павшук знал ещё по видео из интернета, что там высится настоящий архитектурный реликт совершенно иной эпохи – католическая кирха. Её мрачноватый остов доминировал над окружающей местностью, и она уже сама по себе представлялась громадным кладбищенским склепом. «Обязательно осмотрю эти забытую всеми достопримечательность», – поставил у себя в голове галочку корреспондент.
Павшук также обратил внимание на фигуру Ленина, выглядывавшею из заросшего парка, больше похожего на лесопосадку. Тот по-прежнему указывал рукой в светлую даль, но кроме кушерей5 впереди ничего нельзя было разглядеть. На сайте лещёвской администрации журналист прочёл, что у статуи Ильича почти легендарная судьба: когда фашисты ненадолго посетили сии места в годы войны, жители припрятали его, почти как партизана, до лучших времён в земле. Когда проклятых супостатов прогнали, то его вновь водрузили на место. «Не поспоришь, сильны тут большевицкие позиции, – отметил Владимир. – Вот сюда надо бы хозяина мавзолея поместить – он был бы в родной стихии».
***
В остальном виды не впечатляли. «Тем не менее, – иронично подумал корреспондент, – меня тут ждёт встреча с невероятными чудесами. По крайней мере, так пытается кое-кто убедить российских любителей чертовщины. И надо же было так пропиарить забытое захолустье, что сюда ежегодно слетаются, как грачи по весне, толпы сумасшедших и прочих чудиков, дабы обнаружить нечто «аномальное…»
Перед тем ему пришлось ознакомиться с кое-какой уфологической и эзотерической литературой. Из неё следовало, что здесь инопланетяне прямо-таки облюбовали окрестности, оборудовав настоящий межпланетный космодром. А прибывают чуть ли не по расписанию, если только не испортится лётная погода…
Помимо этого, тут происходят ещё с дюжину малопонятных явлений. Занимается же их, якобы, изучением группа энтузиастов, объединённая в организацию «УФОРосс». Её возглавляет широко известных в узких кругах любителей всякого неизвестного Витольд Белоус. Иные его почитатели отзывались о нём с восторгом и безо всяких экивоков: «Русский Аз – герой-исследователь, который пробудил от спячки миллионы обывателей!». Да так пробудил, что они теперь по ночам в интернете постоянно клепают статьи о небывальщине. У организации нашлись последователи на всех континентах, благодаря чему они обменивались секретными знаниями не только друг с другом, но и со всем миром.
Да что говорить! Даже некоторые обитатели Лещёва божились, будто воочию видали, как «чёто летать по ночам». И после сих посещений неведомой силы пропадают куры, а то и козы. И это – мелочи. Было нечто ещё, о чём старожилы предпочитали помалкивать. Об этом Павшук уже прознал из соцсетей. Но в чём именно суть тех туманных недомолвок, владельцы эзотерических сайтов не проясняли.
***
Властитель дум об аномальных явлениях представлял собой типа средних лет с мясистым носом и кучерявой бородкой квазиинтеллигента. Судя по фотографиям в книгах и интернете, зимой и летом он носил куртку одним цветом – «милитари». Несмотря на столь простецкий вид Белоус вёл весьма кипучую деятельность как по всей стране, так и за рубежом. Его основной интерес – найти что-либо интересное, а заодно – подозрительное и тайное, и после на том хорошенько подзаработать. Витольд то искал чудовищ в озёрах Якутии и снежных человеков на Кавказе, то исследовал огромные круги и прочие загадочные фигуры на сельхозполях (отчего его постоянно матюкали фермеры!), то проникал в таинственные развалины, якобы, древних гигантов на Алтае. Иногда он фантастическим образом возникал на телеэкранах и начинал уверять, дескать, нашёл-таки ключ к порталу потустороннего бытия. Однако заветный ключик покажет лишь к присоединившимся к «УФОРоссу». Поэтому никто из обывателей так и не видел конкретных результатов. Но ведь это не важно! Главное, что Витольд бесконечно штамповал книжки о «научных» исследованиях, и десятки тысяч последователей сносили их с прилавков. Таким образом, все оставались удовлетворёнными: читатели новыми ужасами и таинствами необъятного мира, издатели – огромными тиражами, Белоус – духовным капиталом среди любителей мистики и финансовым капиталом в банке. В общем, аномальщина может недурно кормить, ежели за неё взяться одновременно и творчески, и по-деловому.
