Czytaj książkę: «Влюбляться запрещено», strona 10
– Маш, доброе утро, – сонно произнес он и поцеловал меня в лоб, – можно мне тоже кофе.
– Доброе, – я тут же подскочила к плите, засуетившись с туркой и молотым кофе.
Вадим плюхнулся на стул и внимательно за мной следил. Я случайно уронила турку, просыпала кофе и включила не ту конфорку. Мда, хранить тайны и варить кофе в взволнованном состоянии я никогда не умела.
– Давай я лучше сам, – он мягко отстранил меня, решив не доверять работу с опасными бытовыми приборами, – все хорошо? Еще чуть-чуть и я начну волноваться.
И есть из-за чего! Я подавила смешок, решив оставить его в светлом неведении. К детям я точно не была готова, Вадим и подавно. Он даже к мысли этой не готов.
– Просто так непривычно, что мы вместе, – сказала я, отчасти это была правда.
– А мне наоборот кажется, что все так, как и должно быть.
– Вадим, да ты романтик! – рассмеялась я, допивая кофе.
У нас был еще один замечательный день вместе, остальное подождет. В конце концов у меня есть целых три дня, чтобы со всем разобраться.
Мы возвращались домой уже поздно вечером, по радио едва слышно играла музыка. На полупустынной дороге изредка встречались машины, и я изо всех сил старалась не заснуть, чтобы поддержать Вадима. Его рука покоилась на моем колене и в воздухе витала легкая грусть. Выходные подошли к концу. Я даже немного волновалась, что как только мы вернемся в город все вернется на круги своя и Вадим станет прежним. Холодным и жестким.
Зажмурив глаза от ярких фар мимо пронесшейся машины, я погладила его ладонь и решила, что запомню каждую секунду нашего маленького приключения.
– Спасибо за поездку, это было и вправду здорово, – улыбнулась я.
– Обязательно съездим еще раз, – пообещал Вадим, он ненадолго оторвал взгляд от дороги, – Маша, я давно хотел тебе сказать…
Договорить Вадим не успел. Последнее, что я помнила режущий звук тормозов, резкий удар в бок, выскочившие подушки безопасности и холод на месте, где лежала его ладонь.
Глава 14.
Вадим.
Скорая ехала мучительно долго. Он боялся трогать Машу и единственное, что мог для нее сделать это держать за руку, стиснув от бессилия зубы.
Вечером, на неосвещенной дороге любой бы не заметил несущуюся на встречу машину с выключенными фарами. Речь шла о секундах, Вадим не сразу понял, что водитель встречной машины собирается протаранить его внедорожник. Как назло, они оказались на повороте, огражденном отбойниками и все, что оставалось это резко развернуть машину и подставить бок. Интуитивно, он подставил правую сторону.
Основной удар пришелся на задние сиденья. Выскочили подушки безопасности и пока Вадим приходил в себя от удара в лицо, машина сдала назад и скрипя отвалом для снега по промерзшей земле, скрылась из вида.
– Маша, ты в порядке? – с трудом концентрируя взгляд, позвал Вадим.
Пугающая тишина в машине сковала все вокруг. Вадим осторожно потрогал ее холодные пальцы, плечи и с ужасом почувствовал что-то липкое.
Руки не слушались, он достал из кармана телефон и только с третьего раза смог включить фонарь. Выдохнув с облегчением, Вадим заметил разбитый нос и решил, что Маша просто напросто в обмороке.
Отстегнув ремень безопасности, он вышел из машины, чтобы попытаться открыть дверь с пассажирской стороны, но ее заклинило, и только тогда Вадим с ужасом увидел слипшиеся от крови волосы.
А дальше шли самые страшные двадцать минут в его жизни. Ее холодные руки, его скрип зубов и тишина безлюдной дороги, словно весь мир их покинул и нет никакой надежды на спасение.
Когда приехали врачи, он чуть не избил одного из них за то, что так долго не было никакой помощи. Машу осторожно извлекли из машины и погрузив на каталку, переместили в скорую. Не было оживленной борьбы за жизнь, отрывистых команд и езды с включенной мигалкой как в сериалах. Врачи отслеживали ее пульс, изредка переглядываясь между собой и их поведение говорило само за себя.
Вадим не собирался задавать вопросы, так как не хотел терять надежду. Ее сердце билось и это главное, а там он найдет лучших врачей и все наладится. Все обязательно наладится…
Дальше он помнил все как в тумане. Приезд в больницу. Машу сразу же забрали, а его оставили в приемном покое. Вадим действовал на автопилоте. Позвонил Толе, попросил разобраться с местом аварии и тут же приезжать к нему. Сказал Алевтине, что Маша не сможет выйти на работу еще какое-то время, когда она разволновавшись начала задавать вопросы – бросил трубку. А дальше шли долгие часы раздумий. Он несколько раз пытал подробностями медсестер, о том где сейчас Маша, что с ней делают. Осмотр, анализы, рентген, КТ, МРТ и вежливые просьбы подождать. Когда приехал Толя, Вадим уже успел поговорить с заведующим травматологии, не очень вежливо, но эффективно и в течении часа ему должны были наконец-то объяснить, что произошло.
– Как она? – первым делом спросил Толя.
– Не знаю, – севшим голосом бросил Вадим.
Ему ужасно хотелось что-нибудь разнести, сломать, выпотрошить и разорвать на кусочки, но вместо этого приходилось сдерживать бушевавшую бурю внутри и смиренно ждать.
– Я все уладил с ГАИ, машину везут на эвакуаторе в одну из наших мастерских. Очевидцев аварии не нашлось, раздолбанного пикапа с отвалом для снега никто не видел, но думаю это не имеет никакого значения.
– Да, – согласно кивнул Вадим, кровожадно оскалившись.
– Могу я чт-то еще сделать? – спросил Толя, поежившись от неприятного холодка, пробежавшегося по спине.
Он уже видел Вадима в таком состоянии и искренне беспокоился за друга.
– Пока нет, нужно позаботиться о Маше, остальное потом.
Анатолий остался рядом с ним и они уже вместе коротали время в приемном. Усталый от ночного дежурства, уже не молодой врач подошел к ним и Вадим нетерпеливо пожал протянутую руку.
– Черепно мозговая травма средней тяжести, ближайшие сутки будут решающими. Прогноз очень хороший и мы сделали все возможное, – была основная мысль врача и время ожидания продлилось на еще некоторое время.
– Вадим, поехали переоденешься.
– Нет, нужно договориться о условиях ее пребывания здесь и сделать несколько звонков другим специалистам. В этой богадельне вряд ли есть приличные врачи…
– У тебя руки в крови и ты ужасно выглядишь. Время третий час, ты ничем не можешь ей помочь иди садись в машину, а я договорюсь, чтобы Машу перевели в отдельную палату.
– Я же сказал нет! – рыкнул Вадим и Толя предпочел отойти на безопасное расстояние.
– Хорошо, ты – босс, – подняв руки, он сел на стул в приемном покое, решив больше не вмешиваться.
Машу перевели в отдельную палату, Вадим доплатил медсестре, чтобы за ней тщательнее присматривали, и попросил в случае чего с ним связаться. Под утро он уехал из больницы. Толя молча вел машину, изредка бросая на него взгляды.
– Я сначала думал, убить его, но это слишком просто. – сказал Вадим, с отсутствующим взглядом.
– Не стоит пороть горячку, нужно убедиться, действительно ли произошедшее дело рук Волкова.
– У тебя есть три дня это выяснить, потом будет слишком поздно, – холодно бросил Вадим.
К ему возвращалась холоднокровная маска, которую он предпочитал носить на публике и Анатолий не сомневался, что в таком состоянии от Вадима можно было ожидать чего угодно.
Через два часа Вадим снова вернулся в больницу. Он потерял сон, аппетит и интерес к внешнему миру, предпочитая сидеть в палате с Машей. Ему никого не хотелось видеть и выключив телефон, Вадим ждал, когда же она проснется.
– Вадим? – в палату зашел Александр Михайлович.
– Что? Не стоило приезжать, у меня все в порядке, – едва скрывая раздражение и потирая красные от недосыпа глаза бросил он.
– Нам нужно поговорить.
– У меня нет на это времени, – отчеканил Вадим, ему мягко говоря было не до разборок.
– Нам нужно поговорить о Маше, – с нажимом повторил Александр Михайлович, – выйдем.
Злой как черт, Вадим вышел следом и немного растерялся, когда увидел в коридоре Алевтину и женщину средних лет, что работала в кофейне Маши.
– Галина Васильевна, присмотрите пока за Машей, – попросила Алевтина и женщина зашла в палату.
Вадим недоверчиво проводил ее взглядом. Ему не нравилось, что Маша находится там одна, без него.
– Вадим, присядь, – Алевтину показала на место рядом с собой.
– Вы что, издеваетесь? Я не собираюсь говорить по душам…
– Помолчи, – перебил его Александр Михайлович, собираясь с духом, – Маша моя дочь.
Вадим недоверчиво перевел взгляд на Алевтину и ему не понравилось, то что он увидел. Она полностью поддерживала бред своего мужа.
– Этого не может быть.
– Я в этом уверен. До того как меня посадили в первый раз я встречался с ее матерью, – уже мягче сказал Александр Михайлович.
– Это еще ничего не значит.
– Мы сделаем тест ДНК, – добавила Алевтина.
– Бред, – Вадим взъерошил волосы и растерянно посмотрел на своих почти приемных родителей.
– ДНК простая формальность, но это еще не все.
– Саша, – Алевтина его перебила, – давай потом.
– Аля, не влезай. Иди к Маше, я отсюда слышу как ее посетительница воет белугой, – бросил Александр Михайлович.
Так разговаривать с женой он позволял себе только по особым случаям, и Алевтина зная упрямство мужа, предпочла временно отступить. Она недовольно ушла, бросив на прощанье Вадиму сочувствующий взгляд.
– Не буду ходить вокруг да около и перейду сразу к делу – я хочу чтобы ты ушел, – твердо сказал Александр Михайлович.
– Я не брошу ее здесь одну с поварихой и объявившимся спустя тридцать лет отцом, – в голосе Вадиму звучали металлические нотки, – Мы с Машей встречаемся и не вам говорить, что мне делать.
– Как раз таки мне. Послушай щенок, – Александр Михайлович угрожающе наклонился, – Ищи игрушку в другом месте. Мне известно все, что ты успел сделать и поэтому повторять дважды не стану. Ты мне как сын, этого не изменить, но издеваться над своей дочерью и использовать не позволю.
– Вам еще несколько дней назад было плевать, где она и с кем. Маша сама способна принять решение. Если хотите, чтобы я отсюда убрался, сначала придется меня пристрелить! – Вадим повысил голос и из соседних палат стали выглядывать встревоженные люди.
Сделав глубокий вдох, Александр Михайлович попытался успокоиться.
– Вадим, сынок. Я прошу тебя как отец, – уже мягче сказал он, – Уйди сейчас, пока еще не поздно. Сам же видишь с тобой находиться опасно. Жизнь обычного авторитета не сахар, а в твоем случае всегда будут желающие насолить. Маша простая девушка, ей эти игры не по зубам.
– Она нуждается во мне, – уже тише ответил Вадим.
– И поэтому мы с Алевтиной будем рядом. Позаботимся о ней и все объясним. – Александр Михайлович похлопал его по спине, – да, Маша расстроится, но лучше быстро содрать пластырь, нежели растягивать боль на несколько месяцев, или сколько обычно ты тратишь на одну девушку?
Александр Михайлович знал куда надавить. И его слова больно кольнули Вадима. Будь это слова постороннего, он легко бы от них отмахнулся, но сейчас перед ним стоял человек, которому Вадим был обязан всем и мерзкое чувство вины, разъедавшее сердце сделало свое дело. Она ведь и вправду пострадала из-за него…
– Я дождусь пока она придет в себя и уйду, – тихо добавил Вадим.
В том, что Маша непременно очнется он не сомневался, так у него хотя бы будет еще время с ней попрощаться.
– Саша! – Алевтина выбежала из палаты, – Маша просыпается.
Вадим дернулся было увидеть ее, но твердая рука удержала его.
– Тебе пора, я обязательно позвоню если будут новости. И не вздумай что-либо предпринимать с Волковым без меня, – сказал Александр Михайлович и закрыл за собой дверь, тем самым показав, что Вадиму с ними не место.
Он стоял так какое-то время, пока усилием воли не заставил себя выйти из больницы. На улице был солнечный теплый день. Снег подтаял и ото всюду слышалось журчание воды. Это был первый по настоящему теплый денек после зимы и все вокруг радовались потеплевшим лучам. Вадим сел на ближайшую скамеечку и продолжал смотреть на окна, где по его подсчетам была палата Маши. Он был уверен, что она ждет его. Но Александр Михайлович был прав. Если она и вправду его дочь, они не смогут быть вместе и точно не на тех условиях, к которым он привык. Вадим достал из кармана телефон и выключил беззвучный режим. Сразу же высветился неизвестный городской номер.
– Алло, – бесцветно ответил он.
– Добрый день! Вадим Александрович?
– Да, – все тем же тоном ответил он.
– Это из больницы номер четыре. У нас находилась на лечении ваша мама…
– Что значит находилась? – перебил Вадим.
– Пожалуйста приезжайте, вашей маме утром стало плохо, мы пытались до вас дозвониться, но…
Дальше Вадим уже не слушал. Сначала голос в трубке продолжал бубнить, но уже через несколько секунд, не получая обратной связи, сам отключился.
Маша
Я просыпалась словно из комы. Из-за странных всхлипов на заднем фоне мне захотелось встать и выяснить в чем дело, но тело не слушалось. Ком в горле, не позволял что-либо произнести. С трудом разлепив веки, я поморщилась от яркого солнечного света. Постепенно зрение сфокусировалось и удалось рассмотреть помещение. Это была больничная плата, об этом я догадалась сразу по запаху медикаментов и последним воспоминаниям перед аварией. В комнате находился кто-то еще. Всхлипывающая Галина Васильевна сидела на стульчике в углу и прикрывала рот рукой. Ее я ожидала увидеть, но вот Алевтину и Александра Михайловича… Что они забыли в моей палате? Нехорошее предчувствие заставило меня дернуться, а что если Вадим…
Ком в горле оказался трубкой, я попыталась ее снять, но Александр Михайлович тут же меня остановил. В палату вбежала медсестра с врачом, я уже билась от кашля, когда наконец-то трубку вытащили. Горло неприятно саднило. Отключив аппарат, они проверили основные показатели.
– Мария, вы знаете какой сейчас день?
– Где Вадим? – прохрипела я, проигнорировав вопрос врача.
– С ним все в порядке, он не пострадал в аварии, – заверил меня Александр Михайлович.
– Что вы помните из последних событий? – не унимался врач.
– Подушку безопасности, ломающую мне нос.
Меня смутило, что Алевтина и Александр Михайлович продолжали торчать в палате, пока я отвечала на вопросы врача. Последние кого мне хотелось бы видеть это посторонние люди. Поскорее бы приехал Вадим.
Несколько минут и я окончательно выбилась из сил. Допрос закончился, врач попросил посетителей не задерживаться, так как я была еще слишком слаба. Когда мы остались в палате одни повисло неприятное молчание.
– Машенька, – начала мягко Алевтина и присела на краешек койки, – мы с Сашей пока побудем с тобой, ты не против?
– Где Вадим? – повторила я, меня порядком начало раздражать, что он до сих пор не приехал.
– Вадим занят, – сказал Александр Михайлович, и в его голосе зазвучали непонятные мне холодные нотки.
Он хотел что-то добавить, но Алевтина покачала головой, хоть у кого-то еще осталось чувство такта.
– Мы дадим тебе отдохнуть и вернемся завтра, чтобы убедиться все ли в порядке. Оставим разговоры на потом, – она легко улыбнулась и буквально вытащила всех из палаты.
Я решила, что самым лучшим способом скоротать время будет сон, но заснуть оказалось очень и очень не просто. Через отекший нос невозможно было дышать, все тело ужасно ломило, особенно правое плечо. Мне удавалось изредка проваливаться в сон и терять чувство времени. Часы на стене напротив отсчитывали секунды, в комнате постепенно темнело. В какой-то момент дверь открылась и я резко привстала, что было большой глупостью.
– Укольчики…
Медсестра удалилась так же быстро как и пришла, оставив меня одну. На глаза навернулись слезы. Мне ужасно хотелось увидеть Вадима рядом, взять за руку и услышать очередную колкую шутку, но он видите ли был занят.
Вадим не пришел и на следующий день, в отличии от Алевтины и Александра Михайловича. Они принесли продукты и прочие мелочи, которые по сути были не очень-то и нужны.
– А Вадим, – начала было я, но Александр Михайлович перебил.
– Машенька, нам нужно очень серьезно поговорить. Дело в том, что мы недавно узнали одну важную вещь, – он вертел в руках большой конверт, – это неожиданно, но у нас есть подтверждение. Вот возьми.
Мне в глаза сразу бросились две графы сверху «Ребенок» и «Предполагаемый отец», а в самом низу вероятность отцовства 99,99999 процента. Я недоумении перечитывала эти несколько строк снова и снова, не веря своим глазам и очень туго догадываясь, что имел в виду Александр Михайлович. Но первый шок прошел.
– И что? – дерзко спросила я.
Он растерялся от такой реакции и не смог найти подходящих слов.
– Мы хотели бы узнать тебя лучше. Ты конечно не маленький ребенок, нуждающийся в родителях, но мы с Сашей были бы счастливы, дай ты нам шанс стать семьей. – сказала Алевтина судя по всему давно отрепетированную речь.
В палате повисло молчание, все так запуталось и мне было сложно понять, как вести себя дальше.
– Откуда вы узнали о том, что я возможно ваша дочь? – спросила я Александра Михайловича, он был немного бледен и видимо переволновался.
– Галина Васильевна, подруга твоей мамы, вчера утром, как узнала, что ты в больнице вышла на нас через Анатолия…
– Значит Вадим уже знает? Он из-за этого не стал приезжать? – накинулась я с расспросами.
Странно, что в сложившейся ситуации меня волновал не ново объявленный отец, а то почему Вадим до сих пор не пришел.
– Маша, – он хотел коснуться моей руки, но я по инерции отодвинула ее в сторону, – Вадим решил, что будет лучше вам какое-то время не видеться и просил за него извиниться.
– Бред, – я тряхнула головой, не желая верить в услышанное, – дайте мне телефон.
– Это не самая лучшая идея.
– Дайте мне телефон! – повысила я голос, но никто из них не двинулся с места.
Я откинула одеяло. Забыв,что нахожусь в больничной сорочке, встала с кровати. Голова тут же закружилась.
– Милая, тебе нельзя вставать, – Алевтина попыталась меня остановить, но я собрав последние силы оттолкнула ее, чуть не упав.
Александр Михайлович успел меня подхватить и крепко обнял, прижимая к себе. Я вырывалась как могла, но постепенно ненависть и злость стихли, уступив место отчаянью. Из глаз хлынули слезы и я расплакалась. Мог ли Вадим так поступить со мной? Он же дал свое слово, сколько с того момента прошло? Пару дней?
– Это не правда, Вадим так никогда бы не поступил, – давясь слезами прошептала я, находясь в руках чужого человека.
Он помог мне сесть на кровать. На Александре Михайловиче с Алевтиной не было лица.
– Прости, мне так жаль, – сказала Алевтина, смахивая с лица слезы, – Саша нам пора, и так все нервы ей истрепали. Пошли.
Как только за ними закрылась дверь тут же зашла медсестра со свежей порцией уколов, среди которых были как подозреваю успокаивающие.
– Я в последнее время совсем расклеилась, – натянуто улыбнулась я, – мне нужно на работу сообщить, что случилось. Откуда я могу позвонить?
Я старалась вести себя как можно непринужденнее.
– Вам нельзя вставать, впрочем, – она немного замялась, но все же достала мобильный из кармана.
– Спасибо огромное, – я набрала последний номер, которым пользовался Вадим, телефон был недоступен, – Наверно начальница в метро, – опять улыбнулась я, – секунду, напишу короткое смс.
Быстро набрав текст, удалила исходящее сообщение и звонок и поблагодарила медсестру. По щекам катились слезы, но мне стало легче. Уже на грани между сном и реальностью вспомнилось, как Ввадим прислал мне смс перед сном. Как это было на самом деле мило и заботливо с его стороны. Тот Вадим никогда бы не оставил меня в трудную минуту. Правда другой Вадим, что использовав, прислал отступные в виде дорогих подарков, наверно все же мог…
То сообщение стало последней надеждой. Сначала я злилась, обижалась от бессилия, искала ему оправдания и под конец смирилась. Если ему не хватило смелости сдержать обещание. Значит все к лучшему и я в очередной раз в нем ошиблась. Но как бы я не старалась мыслить логически и ободряла себя самой бесполезной фразой на свете «все к лучшему», часть меня все же ждала его. Ждала, когда он не откликнулся на простую просьбу: «Пожалуйста, приезжай». Всю неделю, что я проторчала в больнице Вадим даже не позвонил. Александр Михайлович с Алевтиной пригласили меня к себе домой после выписки. Бегемот уже давно отдыхал в загородном доме и неплохо проводил время, судя по фотографиям с телефона Алевтины.
Они настояли, чтобы я некоторое время провела у них. Алевтина обещала при случае зять меня с собой в кофейню, тайком от Александра Михайловича. Они как могли окружали заботой, но чувство апатии отказывалось меня покидать. За неделю в больнице меня пересмотрели наверно половина светил неврологии, это с учетом того, что не было никаких последствий травмы. Со мной постоянно находилась одна из медсестер и пыталась предугадать каждое желание. Стоит ли говорить, насколько меня бесила данная опека?
Сама по себе выписка далась с боем. Врачи отказывались отпускать, если не кому присмотреть за мной в течении еще хотя бы пары недель, так что пришлось соглашаться на приглашение. Всю дорогу, новые родственники старались поддерживать беседу. Алевтина то и дело подсовывала смешное видео с котиками, а Александр Михайлович вставлял изредка шутки.
Я еще была не готова признать в них семью и делать вид, что все замечательно, но они действительно очень старались. Перед глазами мелькнул дорожный знак с надписью: «Зюзино». Странно, что я вспоминала с теплотой в сердце момент, когда Вадим высадил меня из машины в незнакомом месте, а сам укатил по делам. На глаза снова навернулись слезы, в последнее время мне было сложно сдерживать эмоции. Впрочем, после пережитого это вполне нормально.
Снег очень быстро таял, наступила весна и казалось, что сама природа пытается утешить, после потрепавшей меня во всех смыслах этого слова, зимы. Алевтина как всегда, старалась предусмотреть все до мелочей и разместила меня в одной из комнат на втором этаже, но не той, в которой я останавливалась с Вадимом.
Оставшись снова одна, я с облегчением выдохнула. Можно было перестать натянуто улыбаться. Упав на кровать и рассматривая идеально ровный потолок, я не могла не подумать о том, почему все в моей жизни шло кувырком начиная с болезни мамы и заканчивая сегодняшним днем. Пришел Бегемот, истосковавшийся по хозяйке, и устроился подмышкой. Вот он – постоянный мужчина всей мой жизни.
В дверь тихонечко постучали.
– Машенька, хочешь кушать? – спросила осторожно Алевтина, не заходя внутрь.
– Нет, спасибо. Я наверно посплю немного, – соврала я, так как успела отоспаться на две жизни вперед за время в больнице.
– Хорошо, как проснешься спускайся. Я оставлю обед в холодильнике.
– Спасибо.
Просидев в комнате до самого вечера, я все же переоделась и решила спуститься вниз, чтобы подышать свежим воздухом. Плюс большого дома в том, что можно не пересекаться с другими людьми. Я тихонечко спустилась по лестнице и прошмыгнула на улицу. Солнце еще не село и в сумерках, я прошлась по чищеным до плитки тропинкам. Достав новый, подаренный Александром Михайловичем телефон, мой разбился во время аварии, я набрала номер Вадима, но так и не решилась ему позвонить. У него был шанс, я сделала практически все, что могла. Пора уже забыть его и жить дальше.
Кутаясь в кофту я вернулась к крыльцу. Алевтина подошла ко мне.
– Ты не замерзла? Пошли лучшей чайку выпьем с медом, мне недавно с Алтая привезли, – предложила она.
– Все хорошо, не волнуйтесь. Просто мне нужно немного отойти, вот и все. – я поежилась и пошла вместе с ней в дом, – Алевтина, очень прошу, скажите у Вадима точно все в порядке? – спросила я, остановив ее в прихожей.
Мне показалось, что у Алевтины было виноватое выражение лица. Она стояла несколько секунд, держась за ручку двери, ведущей на кухню.
– Его мама умерла, в остальном все нормально, – тихо сказала она, – ты наверно сама знаешь какой, он. Привык переживать все один.
– Почему вы мне не сказали? – разозлилась я.
Алевтина промолчала и скользнула за дверь. Я прошла мимо кухни, так как пить чай совершенно не было настроения. Уже перед сном, валяясь в кровати, я поругала себя за отсутствие гордости и силы воли и все же позвонила ему еще раз. В трубке раздались гудки и Вадим взял трубку.
– Да? – его голос был немного хриплый и непривычно тихий.
Я не знала, что сказать. Соболезную? Скучаю? Почему ты так быстро сдался и не сдержал свое слово? Ком застрял в горле, и я просто положила трубку. Нельзя разговаривать по телефону на такие темы. Как только мне станет немного лучше я сама к нему приеду и пусть скажет все это лично в глаза, а не передает через десятых лиц.
Так прошла еще неделя первых весенних дождей и холодных ветров. Вот-вот должна была начаться самая настоящая весна. Я очень много отдыхала и гуляла по небольшому саду. Обсуждала с Алевтиной дела кофейни и готовилась вернуться с Бегемотом домой. Все более менее устаканилось. Мысли о Вадиме все еще причиняли боль, но скорее тупую и ноющую, нежели острую и невыносимую.
В утро, когда мы договорились съездить в кофейню, я проснулась от странных спазмов в желудке. Оторвав голову от подушки, я потянулась к стакану воды и ее вкус показался мне странным. Желудок совершил кульбит, и я едва успела добежать до ванной. Зря я пропустила ужин, или к счастью? Обнимая фаянсового друга, я пыталась понять чем же таким отравилась, или это результаты травмы?
А потом до меня дошло. Я взяла телефон и открыла календарь, прикидывая, когда в последний раз были месячные. По всем подсчетам у меня была задержка. Тошнота тут же прошла, уступив место панике и полной растерянности. Из–за аварии я совершенно забыла о том, что нужно выпить таблетки. В этой ситуации мне не на кого было рассчитывать, но еще оставалась надежда, что когда я увижу Вадима все наладится. Ему тоже пришлось не сладко и я понимала, что его решение могло быть обусловлено желанием меня защитить. Мне никто так и не сказал была ли авария случайностью, но учитывая то, что я знала, все вполне мог подстроить Волков. Я окончательно приняла решение во чтобы то не стало увидеть Вадима.
Позавтракав крепким чаем, так как малейшее напоминание о еде вызывало тошноту, я отправилась с Алевтиной в кофейню. Мы договорились, что она останется работать, а я как только лично увижу, что дела идут хорошо поеду на такси домой.
В кофейне было оживленно, Аленка носилась между столиками, а Галина Васильевна помогала ей за стойкой. Увидев женщину, что поддерживала меня после смерти мамы, я не смогла скрыть разочарование. Она столько лет хранила мамины тайны, не рассказав мне о самом главном даже после ее смерти. Я имела право все знать.
После недолгих расспросов, мы быстро отпустили всех клиентов и смогли попить вместе чай. Мне конечно же хотелось вернуться на работу, но вынуждена признать, Алевтина как всегда была на высоте. Кофейня стала приносить ощутимую прибыль, и я была бесконечно ей благодарна.
Время шло к обеду, перед отъездом я зашла в туалет и в очередной раз убедилась как паршиво выгляжу. Веки все еще были немного припухшими, на носу остался небольшой шрам и лицо выглядело болезненно серым, после утренней тошноты. Украв у Аленки косметичку, я попыталась немного привести себя в порядок, но кажется это было бесполезно. Все спасли солнечные очки Алевтины для вождения. Я попрощалась с девочками, и сев в такси изменила пункт назначения.
Мы быстро доехали и вот я уже стояла перед домом, где не так давно была частым гостем. Волнуясь, словно сейчас будет главный экзамен в моей жизни, который решит все, я подошла к консьержке и забрала ключ, что Вадим оставлял для меня. Она протянула мне ключ, и я в душе обрадовалась. Это был хороший знак…
Медленно поднимаясь в лифте, никак не могла унять дрожь. Подойдя к двери, я нажала на звонок. Никто не ответил. Было глупо надеяться, что в обед он будет дома. Заходя в квартиру, мне казалось, что я совершаю маленькое преступление. Внутри было тихо. Первым бросились в глаза нетронутые вещи Бегемота. Я не могла не улыбнуться, в ванной все еще стояла в стаканчике вторая зубная щетка и расческа для волос лежала на том же месте, где я оставляла ее в последний раз.
Из прихожей послышался звук открывающейся двери и я забыв обо всех обидах, улыбаясь как дурочка, вышла на встречу. Улыбалась не долго. Вадим не сразу заметил мое присутствие, а вот его спутница бросила удивленный взгляд из-за плеча, замерев на пороге. Я каменным изваянием смотрела на них и соображала, что же мне делать дальше.
– Вадим, что она тут делает? – спросила девушка и я узнала в ней ту самую блондинку со свадьбы.
– Маша?
Мне хотелось сбежать. Вот только выход преграждал мой кошмар на яву.
– Снежана, тебе лучше уйти, – бросил Вадим не глядя на свою спутницу.
– Не стоит, я уже ухожу, – сдавленным голосом перебила я.
И стала рассматривать вариант выйти в окно, лишь бы не приближаться к ним ближе чем на три метра.
– Я забыла телефон в машине, – она ушла, решив предоставить нам возможность разобраться, что было крайне мило с ее стороны.
Одной проблемой стало меньше. Я собралась с духом и последовала примеру Снежаны. Голова раскалывалась от пульсирующей боли, мне не хотелось лишний раз вдыхать воздух, чтобы не чувствовать аромат чужих духов, исходивших от мужчины, что я посмела считать своим. Когда я проходила мимо, он по инерции коснулся моего плеча и успел сказать: «Маша». Это стало последней каплей и я влепила ему пощёчину со всей силы, на которую была способна. Его голова метнулась в сторону по инерции, но больше он ничего не сказал.
Вылетев пулей из дома и не смотря по сторонам, не хватало снова увидеть Снежану, я словно в бреду, направилась к себе. Какой же дурой я была… На что надеялась? Так ужасно я не чувствовала себя никогда. С Вадимом все теперь было понятно, осталось принять последнее решение.
По пути домой зашла в аптеку. Сев за стол на кухне, я разложила перед собой тесты на беременность и таблетку, которую по сути было уже поздно пить. Принимать такие решения в жизни меня никто не учил и гипнотизируя взглядом все эти препараты, я собиралась с духом.
Незащищенный секс, три теста, шесть полосок, тошна утром и все сошлось. Выкинув тесты, я осталась наедине с таблетками. Итак, будь я в другой ситуации, возможно принимала бы решение вместе с Вадимом, но его мнение было вполне очевидным.
Интересная штука жизнь, когда-то и перед мамой стоял похожий выбор. И я благодарна, что не смотря ни на что, она выбрала меня. Похожа ли я на нее? Мне всегда хотелось поступать в жизни правильно, но и высоко нравственной натурой я себя не считала. Не будет ребенка и не будет больше связи с Вадимом. Так, я смогу окончательно вычеркнуть его из жизни. Но какой ценой? Это не гели для душа и шампуни из ванной выкинуть.
