Czytaj książkę: «Сердце на двоих. Истинная друга»
Пролог
– Я сделал ей предложение, – неуверенно произнес Сверр и поднял на Арквэна растерянный взгляд, будто спрашивая, правильно ли поступил. От бессонницы глаза оборотня покраснели, покрывшись тонкой сеточкой сосудов. Из-за щетины лицо казалось еще более худым и бледным, чем было в действительности.
Арквэн, эльфийский принц, натянуто улыбнулся.
– И что…. – Слюна во рту вдруг стала такой густой и вязкой, что он с трудом ее сглотнул. – Что она ответила? – Его широкие плечи напряглись.
– Да. Она сказала да. – Нервным жестом Сверр запустил пальцы в черные волосы, спутанными прядями падавшие на лоб.
«Да. Она сказала да», – эхом пронеслось в голове Арквэна, и он стиснул бокал с вином так сильно, что стекло едва не лопнуло в его руке.
Повисшую тишину заполнил треск дров за решеткой камина. Пламя освещало правую половину лица оборотня, руку в черной перчатке, лежащую на подлокотнике кресла, бликами играло в стальной обшивке двери.
Они сидели друг напротив друга, в покоях Сверра, – единственной комнате эльфийского дворца, где не было окон, зато имелась толстая металлическая дверь, которую, по просьбе оборотня, надежно запирали каждую ночь. Снаружи. Со стороны коридора.
Да. Она сказала да.
– Поздравляю, – после долгого молчания наконец выдавил из себя Арквэн и обреченно прикрыл веки.
– Думаешь, я имею на нее право? – С отвращением и ненавистью Сверр разглядывал свою руку, затянутую в черную перчатку. – Имею право делать ей предложение, учитывая… учитывая… всё?
– Ондина Лотэ – твоя истинная пара, – с трудом заставил себя сказать Арквэн. – Конечно, ты имеешь право сделать ей предложение. – Судорожно вздохнув, он полностью осушил бокал и снова потянулся к бутылке на столе.
Друг взглянул на него с удивлением:
– Ты же никогда не пьешь больше одного?
– Но ведь сегодня такой повод, – ответил эльфийский принц, чувствуя, как сводит мышцы лица от приклеенной улыбки. – Как не выпить за счастье названого брата? – Бокал в его руке дрогнул.
– Счастье… – Сверр стиснул зубы до хруста. – Думаешь, для Ондины это будет счастьем? Или мучением? Я опасен. До сих пор опасен. Даже для нее.
Последние слова растаяли в воздухе, и оба друга как по команде посмотрели в сторону мерцающей в полумраке стальной двери. Крепчайший металл толщиной полметра. Самые надежные замки от лучших мастеров города. Такую никаким тараном не вышибить.
– Все будет хорошо, – мягко прошептал Арквэн, и на этот раз его улыбка была настоящий, искренней. – После всего пережитого ты заслуживаешь счастья. Вы оба его заслуживаете.
– И все-таки я поступаю эгоистично, – вздохнул Сверр. – Правильнее было бы держаться от Ондины подальше. Пусть бы встретила нормального, достойного мужчину, но я… Проклятье Красного ворона! Я не могу отдать ее другому! Она – моя жизнь.
* * *
Свадебное платье выглядело более чем скромно. Даже сравниться не могло с теми роскошными нарядами, в которых выходили замуж знатные эльфийки, но я и не была эльфийкой, тем более знатной. Сирота, подкидыш, жалкая человечка, найденная на берегу великой Звездной реки и удочеренная сердобольной кухаркой.
Мои настоящие родители, кем бы они ни были, явно не желали мне добра, раз оставили на эльфийских землях, а не у ворот какого-нибудь человеческого храма.
Эльфы презирали людей. Удивительно, что охотники, наткнувшиеся на корзинку с младенцем, не прошли мимо, а взяли находку с собой во дворец. Чудо, что отыскалась женщина, готовая позаботиться о девочке с грязной кровью.
За все двадцать лет, что я провела в Энведе, стать среди древних своей у меня так и не получилось. С самого детства на меня смотрели косо, дочери служанок не принимали белую ворону в свои игры, мальчишки дразнили, и, когда я выросла, не изменилось ничего. Я по-прежнему оставалась изгоем. Чужачка. Грубый сорняк в прекрасной оранжерее.
Не только происхождение – даже внешность играла против меня. Низкая, коренастая, с веснушками на вздернутом носике, по эльфийским меркам я была просто уродлива. Зная об этом, я готовилась к участи старой девы, но вмешался случай – сам эйб-генерал армии Энведа, лучший друг наследного принца, признал меня своей истинной парой.
Интересно, как оборотень, черный волк, затесался среди эльфов?
Стоя перед зеркалом, я который час пыталась привести свою прическу в порядок. Хотя бы на собственную свадьбу хотелось явиться с волосами, лежащими на спине гладкой полосой шелка. Так-то волосы у меня были длинные – если выпрямить – но из-за того, что скручивались в спиральки, едва доставали до плеч и торчали во все стороны рыжим одуванчиком.
Ох, сколько насмешек мне пришлось вытерпеть в детстве из-за своей буйной гривы!
Ну почему, почему мне не повезло родиться высокой блондинкой с тонким станом? Была бы как все – ловила бы меньше презрительных взглядов.
В дверь постучали. Служанка напомнила, что церемония скоро начнется, и я поспешила в храм. Да, одна, пешком, без сопровождения, что прекрасно указывало на мой низкий статус.
Завтра, после свадьбы, все изменится, а пока я – никто и иду на свадьбу скромно, без лишнего пафоса. Даже платье сшила себе сама из ткани, купленной на последние деньги. Сверр вытащил меня из моей тесной коморки рядом с кухней и поселил в роскошных покоях на господском этаже, а вот о платье и других важных мелочах не подумал. А я и не просила. Вот еще, выпрашивать подачки!
Опаздывая, я ускорила шаг, завернула за угол коридора и на полной скорости влетела в высокого мужчину, одетого в белое.
– Ох, простите, – зашептала я, наклоняясь за свадебной лилией, выбитой из моей руки.
Незнакомец меня опередил – поднял цветок с пола первым и протянул мне. Наши взгляды встретились.
– Ой, – я покраснела, уставившись на старшего принца Арквэна Белегора. – Это вы…
Оглядев мой подвенечный наряд, Его Высочество грустно улыбнулся. Я поняла, что мы оба держимся за стебель цветка и наши пальцы совсем рядом.
– Поторопитесь, сина Ондина, – сказал принц. – Жених ждет.
Он развернулся, чтобы уйти, но прежде…
Прежде чем отпустить цветок, нежно, будто невзначай погладил мои пальцы.
Сердце заколотилось как бешеное.
Принц, лучший друг моего жениха, зачем-то прикоснулся к моей руке!
Наверное… наверное, это вышло случайно. Да, разумеется, случайно.
Смущенная, я поспешила за Его Высочеством в храм.
Церемония была скромной. Гостей едва набралось два десятка. Вернувшись из плена, Сверр на дух не выносил шумные сборища и старался лишний раз не выходить из своих покоев. Он стоял у алтаря мрачный, напряженный, с непривычно гладкими щеками и смотрел на меня так, будто хотел улыбнуться, но не помнил, как это делается.
Говорят, раньше Черный волк был веселым и улыбчивым разгильдяем, дамским угодником, но сейчас он выглядел так, будто любой громкий звук заставит его схватиться за нож. Я знала, что Сверр всегда носит с собой оружие, что даже спит с кинжалом под подушкой.
А еще он никогда не снимал с руки кожаную перчатку.
– Сина Ондина Лотэ, согласны ли вы…
За стенами храма грянул гром, заглушив голос жреца. Встрепенувшись, гости задрали головы к потолку.
– …отдать свою судьбу благородному сину…
Хлынул дождь. Крупные тяжелые капли забарабанили в кольцо маленьких окошек высоко под сводом.
Охваченная странной дрожью, я посмотрела в зал и нашла голубые глаза старшего принца. Внезапно эти глаза распахнулись в ужасе, а следом меня ослепила боль. Резкая, жгучая, похожая на взрыв.
– Сверр, нет! – закричал принц.
Гости заверещали, подскакивая со своих мест с лицами, перекошенными от шока.
Ничего не понимая, я посмотрела на жениха, затем, растерянная, опустила мутный, темнеющий взгляд на свою грудь: из моего тела торчал нож, а сжимали рукоятку пальцы в черной перчатке.
Глава 1
– Кого ты там прячешь под своей кроватью, кошна́?
Кошна – «грязнокровка» на одном из местных наречий. После смерти приемной матушки, моей заступницы, в черновом крыле для слуг со мной больше не церемонились. Для гордых высокомерных эльфов я была кошна, жалкое человеческое отребье, уродина. Как только меня здесь не называли! Если не в лицо, так за спиной.
– Никого не прячу сина Ланда, – нервно комкая белый передник, я встала так, чтобы заслонить постель, точнее, узкую полосу пространства между полом и дном кровати. Подол длинной юбки немного задрался, и сзади к оголившейся ноге прижался холодный шершавый язык.
Глаза экономки подозрительно прищурились.
– Ну… хорошо, – сказала она и отступила к двери.
Поправочка: сделала вид, что отступила, ибо стоило мне расслабиться и на секунду потерять бдительность, как сина Ланда, эта заносчивая мегера, метнулась вперед с несвойственной ей проворностью и заглянула под кровать.
Заглянула – и тут же заверещала от ужаса. Прямо ей в лицо бросился мой питомец – красноглазый бородавчатый ящер из глубин Мертвого леса. Вид этого красавца мог напугать любого.
Секунда – и я заметила, как длинный шипастый хвост исчезает в открытой двери.
О, нет! Санди, куда ты! Там небезопасно!
– А-а-а! – вопила эльфийка, прыгая на месте и брезгливо отряхиваясь от фантомных прикосновений. – Опять притащила во дворец какую-то мерзость. Высечь тебя розгами за такое! В темницу бросить на хлеб и воду!
Да, притащила. Пусть ящер был уродлив и, возможно, самую малость ядовит, но не могла же я бросить его, раненного, на верную смерть. Меня-то, подкидыша, в свое время не бросили! Одну в лесу не оставили. Приютили. Выходили. И я не имела права пройти мимо страдающего создания.
– Сама уродина и чудовищ привечаешь всяких себе под стать. Самых отвратительных. Хотя бы раз завела кого милого да пушистого! Нет. Только монстры.
Что правда, то правда. Это была уже третья по счету тварюшка, при виде которой сина Ланда билась в припадке ярости. А что поделать? Милое и пушистое создание любой спасет, а вот страшное и отталкивающее кто пожалеет?
– Розга по тебе плачет!
Ох, в этот раз точно не избежать наказания – высекут или посадят на хлеб и воду!
Впрочем, думать о своей участи времени не было. Пока сина Ланда осыпала меня проклятьями, я со всех ног бросилась за Санди.
Найти. Спасти. Спрятать.
* * *
Соваться в Мертвый лес не пришло бы в голову ни одной девице в здравом уме, но должна же я была вернуть Санди к родным. Теперь, когда ящер полностью здоров и его присутствие обнаружили, надо дать зверушке свободу.
– Вот мы и на месте, – при виде сухих дубов, сцепившихся узловатыми сучьями, голос мой дрогнул. Вниз по спине устремился табун мурашек. Деревья в метре от меня казались руками чудовищ, торчащими из земли. Их скрюченные пальцы тянулись к небу, но могли и в беззащитного путника вцепиться мертвой хваткой – по крайней мере, такую картину рисовало мое живое воображение.
– Пора прощаться.
Ящер был тяжелым, но всю дорогу я пронесла его на руках. Страшненький, он льнул ко мне ласковым котенком, нежно бодался рогатой головой и цеплялся коготками за платье на груди. Кто-то, быть может, испытывал отвращение к его внешности, этим желтым пупырышкам на коже, складкам ярко-оранжевой чешуи, круглым алым глазкам с вертикальными зрачками, а я была счастлива иметь рядом живое существо, которому небезразлична. Вот убежит Санди в лес, и снова я останусь одна-одинешенька, никому не нужная человечка.
– Ну иди, иди, – спустила я своего питомца на землю и подтолкнула в сторону сухих деревьев.
Лизнув на прощание мою руку, экзотичный красавец исчез в тенях, а я все стояла и смотрела ему вслед.
Возвращаться во дворец не хотелось ужасно. Иногда я думала, особенно после смерти матушки, а не взять ли мне с собой узелок вещей, краюху зачарованного хлеба, который не портится, и не отправиться ли в город, где живут люди. Там, во всяком случае, обитали такие же убогие рыжие карлицы, как я, а значит, никто не стал бы на меня таращиться и показывать пальцем.
Вот только между ближайшим человеческим поселком и королевством эльфов лежал Мертвый лес. В одиночку, без оружия его было не пересечь.
Со вздохом я повернулась спиной к зловещим дубам, но тут в гулкой тишине где-то позади громко треснула ветка. Я вздрогнула, грешным делом, решив, что это лес ожил и деревья потянулись меня схватить.
Хуже!
Из тьмы дубов соткался силуэт мужчины. Высокого, широкоплечего, явно опасного.
«Разбойник!» – завопил внутренний голос.
«Бежать! Спасаться!» – вдогонку эхом пронеслось в голове, и я уже собиралась подобрать юбки и дать деру, но тут незнакомец замер, пошатнулся и рухнул на землю как подкошенный. Упал да так и остался лежать неподвижно.
– Это не твое дело, Ондина, – шепнула я себе. – Ты не знаешь, кто он. А вдруг бандит с большой дороги? Вдруг живое воплощение Красного ворона?
Однако вопреки здравому смыслу, вместо того чтобы бежать отсюда без оглядки, я подошла к упавшему и опустилась рядом с ним на колени.
– Эй, ты… ты живой? Ранен? – С трудом я перевернула его на спину.
Мужчина был без сознания, грязный, небритый, перепачканный кровью. Не эльф. Человек. Уши не острые и волосы черные, как уголь.
Повинуясь безотчетному порыву, я отвела спутанные пряди от его лица и поразилась идеальной скульптурной композиции черт. Красив! Даже худой и изможденный. Даже под слоями крови и грязи.
Оробев, я легонько похлопала несчастного по щекам, пытаясь привести в чувство.
– Ну и что мне с тобой делать? – пробормотала себе под нос.
Этого не возьмешь на руки, как ящера Санди, чтобы отнести во дворец и там вылечить. Этот покрупнее и потяжелее будет всех тех зверушек, которых я выхаживала.
А если он серьезно ранен и сейчас умрет?
Напуганная этой мыслью, я осторожно зашарила руками по телу незнакомца в поисках повреждений. Одежда промокла насквозь, но вроде не от крови. Может, от дождя или… Я принюхалась. Пахло серой и тиной, словно на своем пути бедолага повстречал не одно болото.
А это что за странное красное пятно на животе? Рана?
Дрожащими пальцами я принялась расстегивать на путнике рубаху.
– Что ты делаешь?
Тисками из стали на моем запястье сомкнулась рука в черной кожаной перчатке.
Испуганная, я замерла: мужчина очнулся! Затем поняла, что его одежда расстегнута и расстегнула ее я – и покраснела до самых корней волос.
– Кто ты такая, Красный ворон тебя дери! – Требовательно и мрачно уставился на меня незнакомец. Глаза у него были синие-синие, а на дне зрачков плясали золотистые искры. Никогда таких не видела.
Может, этот бродяга, вышедший из Мертвого леса, и не человек вовсе?
Тем временем хватка на моем запястье усилилась, став болезненной.
Я зашипела:
– Пусти. Я Ондина Лотэ из Энведа, на землях которого…
– Энведа? – перебил незнакомец и нервно облизал губы, сухие и потрескавшиеся. – Значит, добрался.
Прикрыв глаза, он выпустил наружу тихий вздох облегчения. Его длинные, ужасно крепкие пальцы освободили мою руку – наконец-то! – и я принялась растирать оставшийся на коже синяк.
Чурбан! Грубиян! Разве ж так обращаются с хрупкими девами?
Взгляд невольно упал на мускулистую грудь незнакомца: полы расстегнутой рубашки разъехались в стороны, обнажив красивые выпуклые мышцы и маленькие коричневые соски.
Смущенная, я отвернулась.
– Мне надо во дворец, – мужчина приподнял голову и оглядел себя лежащего на земле. Скривился, то ли от боли, то ли от своего плачевного вида. Одежда на нем была вся мокрая, штаны – грязные и рваные, сапоги в засохшей коричневой корке. И рубашка эта… Хоть бы догадался прикрыться.
Теперь я видела, что никаких ран на животе незнакомца нет – только напряженный сухой рельеф.
Грязной рукой мужчина откинул упавшие на лоб волосы, оставив на коже темное пятно.
– Война закончилась?
Я даже не сразу поняла, о чем он.
– Война? С… безликими демонами? – брови сами собой поползли вверх.
– А с кем же еще? С ними гадами.
– Так давно уже… закончилась. Еще до моего рождения. Лет тридцать назад.
Синие глаза распахнулись, челюсть, темная от густой щетины, готовой вот-вот превратиться в бороду, отвисла.
– Что? – лесной бродяга смотрел на меня как на сумасшедшую. – Ты что-то путаешь. Не могло пройти столько времени! Я…
Он осекся, к чему-то прислушиваясь.
Сумерки наползали на небо, ветер скрипел суставами вековых дубов.
– Домой пора, – шепнула я, охваченная ознобом тревоги.
Палец мужчины прижался к моим губам.
И тут все потонуло в оглушительном треске.
Первый ряд деревьев Мертвого леса разлетелся в щепки. В воздух взметнулись комья земли, за ними из грунтовых недр наружу рванули длинные гибкие корни.
– Проклятье! – ругнулся рядом мой спутник, а я…
От ужаса я остолбенела.
Надо было бежать, спасаться, но я не могла. Не могла даже пошевелиться. Только стояла на коленях и смотрела на весь этот кошмар огромными круглыми глазами.
Корни вырастали из земли и тянулись в нашу сторону, похожие на серых извивающихся червей, на скрюченные, иссохшие руки покойников.
– Осторожно!
Меня резко дернули назад, и я оказалась, во-первых, на ногах, во-вторых, за широкой спиной своего нового знакомого.
– Закрой глаза, стой смирно и ничего не бойся, – сказал он властным голосом, которому хотелось довериться.
А потом мужчина вдруг рухнул на четвереньки и начал обрастать шерстью.
Оборотень!
Тут-то я и последовала его совету – в страхе зажмурилась так крепко, как только смогла. И все же успела заметить широкую вытянутую морду с «бакенбардами» по бокам, оскаленную пасть, полную острых зубов, и длинное мощное тело в шубе из черного меха. Волк.
А-а-а! Волк!
Впервые я видела оборотня вживую. Не было их в королевстве эльфов, не водилось.
В который раз за вечер я подумала, что надо бежать, однако тело не слушало разум, скованное паникой. Вокруг творилась какая-то жуть: с треском ломались деревья, громкий хруст сменялся звериным рыком, а я стояла, зажмурившись и вжав голову в плечи, и старалась не дышать.
Наконец все стихло.
– Отомри, – раздался рядом хриплый мужской голос.
Я отмерла и осторожно огляделась по сторонам. В воздухе кружилась древесная стружка, оседая на одежде и волосах. Часть леса превратилась в равнину, заваленную щепками.
– Что это было?
Мой спаситель только махнул рукой и, тяжело дыша, упал на одно колено.
– Во дворец. Мне надо во дворец, – повторил он.
Его грудь ходила ходуном от сорванного дыхания, кожа блестела от пота, из порезов сочилась кровь, волосы еще больше спутались и неопрятными влажными прядями облепили лоб. Было видно, что сам до эльфийского дворца он не дойдет. Яростная схватка с непонятными тварями, возникшими будто из неоткуда, отняла у изможденного путника последние силы. Казалось, он вот-вот завалится набок и снова растянется на земле без чувств.
– Давай помогу, – добрая душа, я с готовностью подставила бедолаге плечо.
В самом деле, не могла же я бросить его в лесу одного и спокойно вернуться домой к сытному ужину.
Несколько секунд мужчина смотрел на меня хмуро, поджав губы. Гордость явно не позволяла ему принять чужую помощь. Особенно помощь женщины. Но в конце концов он закатил глаза, шумно, с раздражением фыркнул и оперся на протянутую руку.
И мы пошли. Сквозь густой, разросшийся лес, хвала богам, живой, а не мертвый.
Ох, и тяжелый был этот оборотень! Такой тяжелый, что всю дорогу я скрипела зубами от натуги. Сколько раз мы останавливались передохнуть – не счесть! А сколько раз обессиленный волк спотыкался на ровном месте и едва не падал – жуть просто! Я и сама едва держалась на ногах и была вся грязная из-за наших с ним вынужденных объятий.
Лес постепенно редел, темнота сгущалась. Внезапно, когда за деревьями уже мелькали огни сторожевых башен, мой подопечный остановился как вкопанный. С тревогой я заглянула ему в лицо и опешила.
Пустое. Лицо – совершенно пустое, а взгляд стеклянный.
– Что с тобой? – шепнула я дрогнувшим голосом.
Волк не отозвался, только точеные ноздри раздулись, втянув воздух.
Дрожь необъяснимого страха пробежала по моей спине. Захотелось отстраниться от этого пугающего мужчины, оказаться от него как можно дальше.
Напряженная, я повторила свой вопрос:
– Что с тобой?
Медленно-медленно, словно деревянная кукла, оборотень повернул голову и скользнул взглядом по моему лицу, задержавшись на губах. В синих глазах вспыхнула первобытная жадность. А потом меня схватили. Широкими ладонями мужчина сжал мою голову крепко-крепко и поймал ртом испуганный вскрик.
– С ума сошел? – я сразу же инстинктивно отвесила ему пощечину. – Что ты творишь?
Неужели все-таки придется бежать? Ох и дурочка ты, Ондина, – пожалела несчастного оборванца на свою голову. Теперь стоишь с ним совсем одна в темном глухом лесу и не знаешь, чего ждать. А вдруг он сейчас накинется на тебя и попытается обесчестить?
Я принялась лихорадочно озираться в поисках путей к отступлению.
Деревья, деревья, деревья. Мрачные ели, держащие на ветвях темноту, строгие сосны, утопающие в вязкости угольной ночи. С трех сторон меня окружал дремучий лес. Впереди в просвете черных стволов мигали далекие огоньки Энведа, да только до них еще надо было добраться.
– Ты… меня ударила? – голос, раздавшийся рядом, был полон растерянности.
Я вся подобралась, готовая до последнего сопротивляться насильнику. Руки вскинула, а пальцы согнула, как кошка, выпустившая когти. Эх, жалко матушка приучила стричь ногти под самый корень: мне бы сейчас пригодилось хотя бы какое-нибудь оружие.
– За что? – на меня воззрились синие глаза, чистые-чистые, невинные-невинные. Этот мужлан искренне не понимал, что сделал не так.
Его взгляд скользнул по моим согнутым растопыренным пальцам, изображающим лапы хищного зверя, и смоляные брови поползли вверх.
– Ты… м-м-м… юродивая?
Юродивая? Что означает это странное слово? Впервые слышу.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… с головой не в порядке? – он почесал висок. – Бывают приступы?
– Какие приступы?
– Агрессии. Вот такие, как сейчас. Ни с того ни с сего начинаешь избивать всех подряд.
– Ни с того ни с сего? – От возмущения я аж воздухом подавилась. – Ты меня поцеловал! Без спроса!
– Я? – Синие глаза едва не вылезли из орбит. Удивление на лице моего спутника казалось таким неподдельным, что на секунду я и впрямь усомнилась в своем уме.
Но губы помнили влажность чужого рта, кожа – колкость щетины на мужском подбородке.
– Ты. – Я уверенно кивнула. – Ты меня поцеловал.
– Да не целовал я тебя. Хватит выдавать желаемое за действительное, – оборотень скривился, а затем прищурился и окинул меня острым взглядом: – Или ты оклеветать меня вздумала, чтобы потом насильно на себе женить? Мол, сорвал цветочек – теперь он твой, забирай навсегда? Охотница за мужьями?
Что?
Моя грудь до предела наполнилась воздухом. От негодования задрожали губы, я даже не сразу нашла что ответить.
– Да ты… Ты – нахал! Кому ты такой сдался, чтобы на тебя охотиться? Оборванец!
Мужчина как-то странно ухмыльнулся.
Красная, униженная, я часто и шумно дышала, варясь в жгучей смеси гнева и растерянности.
Этот грязный бродяга меня поцеловал. Поцеловал! А потом начал все отрицать, но лгуном не выглядел. Казалось, он искренне верил в свои слова, в свою невиновность.
Настолько хороший лицедей? Или…
А что или?
Я настороженно присмотрелась к своему спутнику.
Теперь он явно чувствовал себя лучше, держался на ногах тверже. Даже, пожалуй, мог идти самостоятельно. Лицо его больше не казалось гипсовой маской, лишенной эмоций, хотя до сих пор пугало нездоровой бледностью. И взгляд стал живым, осмысленным.
Странный тип.
Остаток пути мы преодолели легко, но ближе к горам Энведа бродяге резко поплохело. Пришлось снова предложить свою помощь.
– Давай, обопрись на меня, – я попыталась коснуться правой руки волка, закрытой перчаткой, но тот отшатнулся от меня, как от прокаженной. Я даже опешила.
– Слева, пожалуйста, – прохрипел он, смутившись и отведя правую руку в перчатке назад, за спину. – Справа мне неудобно.
А теперь я отчетливо видела, что он врал: глаза бегали, на бледных скулах проступил неровный румянец.
Зря, ой зря я не бросила подозрительного незнакомца в лесу. Совершенно напрасно продолжала ему помогать. Впрочем, я прекрасно знала, откуда росли ноги у моей доброты, почему мне так важно было чувствовать себя кому-то нужной.
Вздохнув, я закинула левую руку оборотня себе на плечо, и мы двинулись дальше по скальной тропинке, ведущей к Энведу.
Лес и Нижний город, раскинувшийся у подножья зеленых холмов, остались позади. Чтобы попасть в Верхний город и королевский дворец, надо было подняться в гору и пройти через главные ворота в крепостной стене. Сейчас мы как раз шли по узкой извилистой дороге, опоясывающей эту гору. С одной стороны – пропасть, с другой – стена из камня, изредка покрытая какой-то растительностью.
– Сюда, – неожиданно мой спутник дернулся вбок, утягивая меня за собой в темную щель. За ширмой из плюща обнаружилась тайная пещера. – Срежем путь.
– Не хочу я срезать путь.
Мне совсем не нравилось, что мы свернули с главной дороги. Настораживало, что этот мужчина знал другой путь до Верхнего города. Наверное, пришло время нам с ним попрощаться. Пусть идет куда хочет, а я…
– Сверр, – словно угадав мои сомнения, бродяга наконец-то решил представиться. – Помоги мне, прекрасная добрая сина. Ты же хорошая девушка, я вижу. Не бойся, я не причиню тебе вреда.
Прекрасная?
Прекрасная – это ведь красивая, верно?
О Великие, впервые в жизни кто-то посчитал меня прекрасной. Обычно я слышала летящие в свою сторону оскорбления. Эльфийки на господской кухне, где я трудилась, называли меня карлицей из-за моего низкого роста, неуклюжей коровой из-за того, что я была лишена их грации. Мужчины никогда не задерживали на мне взгляд. Даже матушка, когда была жива, вздыхала из-за моих веснушек. А тут – «прекрасная сина».
Я вся зарделась:
– Ладно, пойдем.
Очень не хотелось, чтобы единственный мужчина, посчитавший меня хорошенькой, изменил обо мне свое мнение из-за отказа.
В конце концов, если бы этот чумазый, заросший волосами гигант хотел мне навредить, то у него было море возможностей сделать это еще в лесу.
* * *
К огромному моему изумлению, потайная пещера заканчивалась прямо внутри дворца: кирпичной стеной, которая отодвинулась при нажатии на неприметный каменный выступ.
Итак, стена ушла в сторону – и мы оказались в темном коридоре, который я сразу узнала, ибо с утра до вечера носилась по нему с грязными тарелками. Черновое крыло для слуг. Вон там, за углом, – кухня, а чуть дальше – моя комната, тесная коморка, где я отдыхала после работы.
Я взглянула на Сверра.
Этот немытый бродяга знал, как проникнуть во дворец, минуя многочисленную охрану. Знал секретный проход, ведущий в обитель короля. Кто он такой?
– Надо бы мне прилечь, – мой спутник тяжело привалился к стене и начал сползать на пол.
Ну никак от тебя, горемыки, не избавиться.
Поддерживая беднягу за талию, я помогла ему добраться до своей комнаты и с облегчением позволила грузному телу свалиться на кровать. Под весом мускулистого оборотня пружины матраса жалобно скрипнули, и в тон им отозвалась моя спина, простреленная болью. К сожалению, это ночное приключение не прошло бесследно для моей поясницы. Мышцы ломило так, словно я несколько часов кряду таскала тяжелые ведра с водой. Впрочем, я ведь и таскала, да кое-что потяжелее ведер.
Я окинула взглядом внушительного небритого мужика в своей кровати.
Эх, помыть его надо было сначала: простыня теперь вся в грязи.
Тут, вырвав меня из горьких мыслей об испачканной простыне, раздался стук в дверь, а следом, приводя меня в ужас, – голос главной экономки, сины Ланды:
– Ондина, паскудница, где ты шлялась половину дня? Посуду после ужина господ кто мыть будет?
Ахнув, я прижала руки к щекам.
Тем временем из коридора продолжало доноситься сердитое ворчание:
– Надеюсь, ты избавилась от того урода, что прятала под кроватью. Или уже новую образину нашла и притащила в свою спальню?
Я посмотрела на грязного лохматого Сверра, изгадившего мою постель.
– Как ни зайду – у тебя новый гад. Надоело их гонять. Подбираешь и подбираешь всякую шваль и к себе волочешь.
Бровь Сверра изогнулась. Он взглянул на меня как-то по-новому. Прошелся глазами по моему телу и странно ухмыльнулся.
– Ондина! Ты меня слышишь? – хлипкая дверь сотрясалась от настойчивых ударов. – Чего молчишь? Открывай.
Открывать?
Как же я открою, если у меня в постели незнакомый мужик? Представляю реакцию экономки на это зрелище. Вот крику будет!
– Ондина!
Вдруг стало подозрительно тихо. Сина Ланда прекратила ломиться в дверь, но не успела я вздохнуть с облегчением, как в уши врезался скрип поворачивающегося в замке ключа.
Как я могла забыть: у экономки есть ключи от спален прислуги!
В груди похолодело от ужаса.
– Под кровать, быстро! – в панике скомандовала я Сверру.
Тот вылупил на меня синие глазищи.
– Никуда я не полезу. Я болен и устал. Мне нужен отдых.
– Вот и отдохнешь. Под кроватью.
– Как ты себе это представляешь? – Волк свесился с края постели и оглядел узкую полосу пространства, куда ему предложили втиснуть свою массивную фигуру. – Как я, по-твоему, туда помещусь?
– Живот втяни.
Спорить времени не было. Ключ в замке со скрежетом поворачивался – вот-вот дверь откроется и сина Ланда войдет в комнату.
– Живо! – Не знаю, откуда у меня взялись силы, наверное, страх и паника пробуждают в человеке скрытые способности, но одним резким движением мне удалось сдернуть Сверра на пол.
Бух – упрямая гора мышц, обтянутых одеждой, шлепнулась мне под ноги.
– Сдурела? – зашипел волк.
Теперь я могла воочию убедиться, что под кровать он не влезет.
Взгляд лихорадочно заметался по комнате. Шкаф! Точно! Старая гнилая развалюха, которая долгое время простояла в покоях сины Ланды, пока совершенно не пришла в негодность, после чего была великодушно передана мне.
– Ты просто сумасшедшая, – мой небритый компромат покачивался на четвереньках, пытаясь подняться на ноги. Как только ему это удалось, я проворно затолкала его в шкаф и завесила своей одеждой.
– Какого… – попытался возмутиться волк, но деревянная створка захлопнулась перед его носом.
В тот же самый миг открылась дверь в комнату, и внутрь с видом ищейки, учуявшей след, вошла сина Ланда.
Уф, успела! Дрожащей рукой я вытерла пот со лба.
– Я слышала шум, – сина Ланда с подозрением огляделась по сторонам, даже принюхалась. – Ты точно кого-то у себя прячешь.
– Никого я у себя не прячу, сина Ланда. Что вы такое говори…
За дверцей шкафа, подпертого моей задницей, раздался оглушительный грохот, будто упала верхняя полка, заваленная вещами.
– А это что? – тут же насторожилась экономка.
– Ничего, – мило улыбнулась я. – Шкаф старый, рассыпается буквально на глазах.
– Мля… – донеслось из рассыпающегося шкафа.
В деревянную створку за моей спиной что-то с силой ударило, толкнув меня вперед.
