Czytaj książkę: «Портфолио не предлагать»
Все герои, имена и события выдуманы в творческих муках, автор ручается за их нереальность. Все совпадения с реальностью случайны, автор не несет ответственности за столь тонкую грань между мирами.
Глава 1. Обратная сторона интервью
Сентябрь 2018 года, мегаполис
Когда вертолет приземлился на крышу высотного отеля, никто не обратил на него внимания, кроме меня и одной девушки. Мы обе стояли, задрав головы, посреди людского потока и наблюдали, как лопасти воздушной машины стрекотали, не собираясь останавливаться. Через несколько минут вертолет снова взлетел. Возможно, он доставил в отель важного гостя, ну или забрал.
Журналистская привычка наблюдать за самым интересным, что происходит вокруг, цепко держала меня в своих руках. Но никак не помогала в поисках новой работы. В подтверждение печальных мыслей телефон подал голос. На экране высветилось сообщение: “Работодатель не готов пригласить вас на интервью”. В этот момент мир замолк, словно поставленный на паузу, сердце застучало, отдавая дробью в барабанные перепонки, а потом ухнуло в пятки.
Я стояла у стеклянных дверей сверкающего торгового центра, примыкающего к отелю с вертолетной площадкой и ждала, пока сердце, как дирижабль, поднимется обратно, а заодно решала: остаться верной профессии журналиста или пойти на курсы экскурсоводов? Передо мной как раз светилась яркая реклама о наборе группы. А главное – что сейчас буду рассказывать девушке, встреча с которой здесь назначена?
Пару дней назад от нее пришло письмо на электронную почту. Девушка представилась читательницей моего блога, который я тайно вела от коллег и огромного числа читателей. Удивительно, что она вообще нашла его на просторах интернета. Еще она оказалась студенткой журфака и хотела взять у меня интервью. Это было неожиданно, как если бы мне предложили стать редактором “Cosmo”. И я, конечно, согласилась. Сначала мы хотели поговорить по скайпу, но оказалось, что я вполне могу приехать на интервью собственной персоной – Адель жила в мегаполисе, где я пыталась найти работу.
Условились встретится у барной стойки под эскалатором в торговом центре “Ожерелье”. При встрече выяснилось, что это та самая девушка, с которой мы вместе наблюдали за вертолетом. Адель была похожа на актрису Софи Марсо – худенькую француженку с темным каре из фильма “Бум”. Но она считала, конечно, что выглядит, как героиня из японских аниме, а популярный фильм 80-х годов прошлого века вряд ли смотрела.
– Анисья Тернавская, – представилась я.
– Я узнала вас… тебя, – смущенно улыбнулась Адель, – ты такая же, как на фото в блоге…
Решили взять по молочному коктейлю и побеседовать прямо здесь, за квадратным пластмассовым столиком. Адель спросила, можно ли включить диктофон, и я мысленно поставила ей “пятерку”. Хороший журналист не скрывает своих намерений. Ну, или хотя бы делает вид, что не скрывает. Девушка подготовилась к интервью основательно. Рядом с мобильным телефоном, выполняющего роль диктофона, она положила блокнотик с вопросами. Я немного нервничала, зато теперь представляла, что испытывали мои герои. Ничего хорошего, по крайней мере, в самом начале.
Но потом я расслабилась, рассказала то, о чем никогда не рассказывала. Потому что никто не спрашивал. Через полчаса я чувствовала себя почти звездой, готовой раздавать автографы. Но Адель лишь попросила оценить работу интервьюера. Я призналась, что высоко оценила ее журналистские навыки еще в самом начале. Девушка из аниме опять смущенно улыбнулась.
Вопросы были простыми. Я тоже любила задавать такие. Они усыпляли бдительность героя и помогали взять его с потрохами. Ах, если бы такие вопросы были в резюме! Тогда эйчары сразу приглашали бы меня на интервью, даже не глядя возраст. Хотя я его предусмотрительно скрыла. Но вычислить количество лет по количеству моих профессиональных деяний все же очень легко. Деяния были главной моей гордостью, и я с удовольствием рассказывала о них Адель.
– Скажи, а ты сталкивалась с настоящей опасностью в своей работе? – спросила она напоследок.
Этот вопрос сначала поставил меня в тупик. Ну что может быть опасного в работе провинциального журналиста? Но подумав, я вдруг осознала, что даже редакционные задания “районки” могут закончиться непредсказуемо. Можно замерзнуть на подходе к ферме в тридцатиградусный мороз с фотоаппаратом в руках или сгинуть в поле во время уборочной страды за рулоном сена. Можно заснуть в последнем ряду во время отчетного концерта и проснуться ночью в зрительном зале ДК, а там темно и страшно, и возможно даже живут призраки, которые занимаются самодеятельностью. Придется слушать еще один концерт. А это опасно для психики. Заседание городской думы тоже полно скрытых угроз, особенно если записывать все, что там говорят, и выдавать без купюр.
А однажды мне пришлось уносить ноги еще до начала интервью, потому что предполагаемый герой материала перепутал вторую древнейшую профессию с первой и отказывался разговаривать без предварительных ласк. С тех пор в моей сумочке появился аэрозольный дезодорант, чтобы в любой момент освежиться, естественно.
Этот случай остался единичным в моей журналисткой практике. Хорошо, что об этом никто не узнает. Интервью было учебным. Знакомство с Адель – приятным. На календаре – бабье лето. В планах – новая жизнь.
“Жду тебя уже полчаса!” – гневно моргнул экран телефона, и я вспомнила, что у меня назначена еще одна встреча. Здесь же, в круглом расфуфыренном здании торгового центра. А интервью вскружило мне голову! Мы попрощались с Адель, обещая поддерживать связь. Но было понятно, что вряд ли встретимся еще. Сколько раз я думала, что подружилась с человеком за час душевной беседы. Но все это исчезнет, как сотовая связь за городом. Герой перечитает материал, попросит убрать “лишнее”: не для печати это, понимаете? И все – со страниц газеты смотрит отредактированная личность, которая через месяц-другой перестает узнавать автора столь прекрасного портрета.
Но если честно, мне это нравилось. В душе я оставалась интровертом. Даже представить боюсь, как выглядела бы моя жизнь, если с героями всех публикаций пришлось бы общаться. Моими лучшими друзьями оставались книги, прогулки в одиночестве и внутренний голос, прорезавшийся вместе с коренными зубами, хотя, естественно, я этого не помню. Голос не всегда оказывался прав, но это его нисколько не беспокоило, зато бесило меня. Это он много лет назад завел меня в провинциальный городок, откуда я сейчас пыталась выбраться. И мало того что не помогал, так еще запутывал, убеждая лишний раз не искать приключений на ту часть тела, которая не очень-то понимает, что делает.
Телефон еще раз моргнул – на экране всплыл красный, как воинственный Марс, смайлик.
Глава 2. Кино и кофе
Савелий сидел за столиком на третьем этаже торгового центра. Медленно приближаясь на эскалаторе к фуд-корту, я увидела его широкую джинсовую спину и короткий ежик светлых волос. Он специально выбрал столик поближе ко входу, чтобы я быстро нашла его. И специально отвернулся, чтобы я почувствовала хотя бы легкое угрызение совести. Но меня грызли совсем другие чувства. Одно из них – сомнение.
Я немного задержалась у витрины книжного магазина. Обложки, как цыгане на вокзале, обрушились на меня своей пестротой. Заголовки наперебой зазывали и обещали все на свете – от вечного экстаза без особых усилий до историй, которые потрясли этот мир. Мне хотелось нырнуть туда, зарыться в книжные страницы. Так я делала всегда, когда не знала, что делать.
Савелий появился в моей жизни неожиданно, и сначала не вызывал ничего, кроме досады и болезненных воспоминаний. Представьте, вы тысяча и одним способом пытаетесь вычеркнуть человека из жизни, а он снова возникает перед вами, как сезонная простуда, от которой нет спасения.Только зовут его по-другому. Он утверждает, что видит вас впервые, хотя вам знаком каждый его шрам, жест и привычка не всегда говорить правду. Хотя, если присмотреться… Именно этим я и занимаюсь уже второй месяц.
Телефон Савелия лежал на столе, а сам он рассматривал какой-то флаер. Я подошла и села напротив.
– Кофе будешь? – спросил он вместо приветствия, не отрывая взгляда от цветной бумажки.
– Буду! Скажи, а это не ты прилетел на вертолете? – пошутила я, надеясь его отвлечь от моего опоздания. – Представляешь, он на крышу отеля приземлился где-то часа полтора назад!
Савелий промолчал, потом поднялся и отправился за кофе, оставив флаер на столе. Мне стало любопытно, что он там рассматривал. Это была реклама фильма. И единственный сегодня сеанс нового фильма знаменитого режиссера мы уже пропустили.
Савелий вернулся с двумя белыми фарфоровыми чашками и тарелкой, на которой прижались друг к другу два шоколадных пирожных. Сел напротив, внимательно посмотрел в глаза. И я, не выдержав взгляда, стала разглядывать нежно-кремовое сердечко, под которым прятался латте. Вот бы сейчас тоже куда-нибудь спрятаться. Я виновато произнесла:
– Не переживай, сходим еще на твоего Тарантино.
– Ты на собеседование ходила? – спросил он, бросив взгляд на мой костюм и собранные в хвост кудрявые непослушные волосы.
– Меня даже не пригласили, работодатель, понимаешь ли, не готов, будто красна девица…
Савелий, мне показалось, облегченно вздохнул. Не исключаю, что это он договорился со всеми работодателями мира, чтобы они присылали такие сообщения. Мне было легче поверить в это фантастическое допущение, чем в объективную реальность – мой поезд ушел. А ведь Соня предупреждала. Когда я собралась уходить из редакции, немногословная подруга изрекла: “Ася, сидела б ты на месте, кому ты нужна в сороковник!” Она, конечно, была права. Но если быть более точной, то в тридцать семь. И я все-таки еще лелеяла надежду доказать ей и себе обратное.
– Завтра уезжаю в Москву, – сказал Савелий наблюдая, как я доедаю пирожное, к своему он не притрагивался.
– Ты же говорил, что будешь здесь неделю?
– Срочное дело, вызывают в офис, – пояснил он. – А ты бы поехала со мной?
– Ты так приглашаешь или шутишь? – переспросила я на всякий случай.
Он ничего не ответил. И я без спроса начала есть второе пирожное. Ну почему именно сейчас, когда я приняла трудное для себя решение не торопиться, жизнь подбросила мне Савелия? Хотелось передышки. Начиная с пятого класса, я постоянно в кого-то влюблялась. Объекты моих чувств были странными и не отвечали взаимностью, а если отвечали, то как-то не так. Кажется, популярные психологи называют это любовной зависимостью, а таких, как я, – невротичками.
И вот картина маслом – напротив сидит адекватный, интересный мужчина, а я ем пирожные и думаю, как бы отвертеться от его серьезных намерений. Кажется, во всем виновата его странная внешность и странные обстоятельства нашего знакомства…
– Похоже, я прогадал с количеством пирожных, – наконец-то улыбнулся Савелий.
– Ты со мной прогадал, – вздохнула я.
– С чего бы это?
– Не умею сидеть на месте, видишь, переезд затеяла.
– Я тоже не любитель постоянства. Значит, Вселенная все-таки постаралась, – подмигнул он.
Она постаралась чуть больше месяца назад, когда я, выполняя редакционное задание, штурмом брала один кабинет. И возможно, не будь я такой настойчивой, все бы обошлось. Но Вселенная уже вовсю исполняла чье-то желание.
Возможно, я опять совершала ошибку, но ехать в Москву не хотела. В двухстах километрах от места, где мы сидели и пили кофе, неспешно жил городок, из которого я хотела убежать. Там было тихо и спокойно, провинциальное счастье без суеты и пробок, в шаговой доступности. Но почему-то я погибала от такого счастья. И сейчас искала спасения в большом городе – древнем и красивом, как музейная чаша. Мне было важно сделать это одной. Я еще только возвращалась на свою орбиту. Чтобы вернуться, вспоминала. Вспоминать было трудно. Чаще всего я казалась себе выжженой планетой с кратерами вместо океанов. Реже – умной и красивой. Но надо признать, такие моменты тоже были. Именно о них полчаса назад я рассказывала Адель. Все остальное досталось дневнику. Я вспоминала и записывала, пока рефлексировала после увольнения в ожидании собеседования. Это все, что у меня сейчас было. И вдруг яркая, как реклама на медиафасаде, мысль мелькнула в моей голове.
– Возьми с собой вот это, – и протянула желтую флешку с черным колпачком.
– Что там? – он накрыл мою руку широкой ладонью, будто флешка могла убежать.
– Дневник. Всегда мечтала, чтобы кто-нибудь прочитал украдкой мои откровения.
– О, занятное должно быть чтение!
– Хотелось бы надеяться, но я этого не гарантирую.
– А я даже не сомневаюсь, – прищурился Савелий.
– Можно подумать, ты читал то, что я пишу в газете!
– Я видел, как ты собираешь материал, а это уже занятное зрелище!
– Кажется, тебе удалось меня смутить, придется ударяться в бега, – и я закрыла лицо руками.
– Что ж, тогда буду разыскивать тебя с вертолета, – с серьезным видом ответил Савелий.
– Ого, – выглянула я из-за ладошек, – все-таки это ты приземлился на крышу!
Савелий опять промолчал.
– Всегда догадывалась, что ты не тот, за кого себя выдаешь, – пробормотала я, уже не надеясь на ответ.
Чем он занимается, я так и не знала. Видела только визитку, где написано, что он – юрист. На самом деле у меня был тайный план – посмотреть на реакцию Савелия после того, как он прочитает дневник. Я почему-то решила, что тогда ему будет труднее скрывать свою истинную личность. И возможно, именно тогда я и найду ответ на свой главный вопрос.
– А что ты решила насчет поездки на край света? – уточнил Савелий, глядя на часы в мобильнике.
– Вот туда я точно готова поехать! – обрадовалась я. – Давай возвращайся из своей Москвы и рванем!
Я маялась без работы, как балерина на пенсии, а эта поездка могла меня развлечь. Когда мы вышли из торгового центра, город уже светился, словно от счастья. Желтые листья танцевали у ног. Савелий предложил прогуляться – после фантастических пришельцев вместо Тарантино хотелось простых земных радостей. Мы направились в сторону улицы Петербургской, где листья облепили скамеечки, похожие на диваны, и никто не решался смахнуть с них этот золотой покров. Сквозь рыхлые тучи проглядывал серебристый ободок Луны. Милый и сказочный. А я вспомнила другую Луну – кровавую и беспощадную в своей мистической силе. Два месяца назад…
Глава 3. Полное затмение
Июль 2018 года. Коромысловка
На узком деревянном подоконнике сидеть было неудобно. Пятая точка хотела на диван, а точка в ночном небе держала фокус на себе. Сегодня, 27 июля 2018 года, случится самое длительное лунное затмение XXI века и великое противостояние Марса. Если я пропущу два редких астрономических события, то это будет преступлением века. Нет, пожалуй, тысячелетия, потому что такое случается раз в двадцать пять тысяч лет, уверяют ученые. И советуют вооружиться хотя бы театральным биноклем. Но даже невооруженным глазом видно, как на желтый диск медленно наползает бордовая тень. Марс пожаловал ближе к одиннадцати. И зажегся маленькой красной точкой под Луной.
Я не могу вытянуть ноги, но это мелочи в масштабе двух астрономических событий. Глаза слипаются, а я не сдаюсь – пью красное вино и ем сыр. Хочу быть солидарна с Луной. Хотя бы внутренне. Где-то прочитала, что в этот момент можно изменить свою судьбу, что-то сдвинуть, задвинуть и перенаправить. Абсурд, конечно. Затмение – вполне научный факт, но люди все равно наделяют его мистикой. Когда видишь, как Луна на глазах меняет цвет, а привычные лунные пятна приобретают зловещие очертания, невольно начинаешь верить, что происходит что-то мистическое.
Я не ожидала, что буду разговаривать с Луной, пусть даже и мысленно. Я же современная женщина с высшим образованием, вожу машину, ношу джинсы и не увлекаюсь ведическими учениями. Ну месяца два-три не в счет. Я быстро опомнилась, вместо платьев снова надела джинсы и развелась с мужем. Принимать его таким, какой он есть, сил больше не было. Сейчас у меня отпуск. Время, когда встречи, срочные тексты (хотя, нет, один еще “висел”) остались в редакции, и я могу подумать наконец-то о своей жизни на подоконнике родительского дома. Вернусь ли после отдыха в газету? Начну ли все заново? Хватит ли сил? Вопросы выстраивалась в голове в очередь за ответами. Но на полочках головного мозга образовался беспорядок, и было неясно, где их искать. Полное затмение!
Я сижу за занавеской. Кажется, если ее отодвину, то увижу потускневшие голубые обои с белыми завитушками, комод с радиолой и неработающим телевизором под кружевной салфеткой, а за ним в углу – полочку с иконами. Посередине комнаты – стол на резных мощных ногах, у стены – кожаный диван с откидными перилами-валиками, у другой – кровать с домоткаными кружевами. И бабушку в ситцевом платочке у беленой печки, греющей ладошки.
Но это осталось только в моей памяти. Внутри дом преобразился, когда в него переехали мои родители. Прежними сохранились только половицы, еще добротные, но ужасно скрипучие. Шутка ли – дому почти сто лет. Я помнила до мельчайших подробностей каждую деталь – русскую печку в задней избе и полати, лавки вокруг обеденного стола и керосиновую лампу, висевшую на крючке рядом с простой лампочкой Ильича.
Я проводила здесь каждые летние каникулы. Тогда я тоже любила сидеть на подоконнике, особенно, когда капли дождя плюхались в канавку под окнами, а посреди улицы разливалась огромная непроходимая лужа.
Однажды вечером я не пошла гулять. Деревенский белобрысый парень сквозь мокрую пелену пробрался к дому и тихо постучал в окно. Я распахнула створки, в комнату ворвался шепот дождя и пронзительный взгляд серых грустных глаз.
– Ты не пришла сегодня…
– Резиновых сапог нет…
Бабушка предлагала свои, черные, лакированные: «Смотри, баские какие!» Но для меня, городской девицы, это было немыслимо. Большая теплая ладонь сжала мои пальцы.
– Ты как принцесса дождя…
– Ага, без короны и без сапог, – посмеялась я.
– Зато гордо сидишь в курточке! – улыбнулся вечерний гость.
Бабушка отказалась подтапливать печь. "Эка невидаль летом топить!" – ответила она, когда я сказала, что замерзла. Пришлось надеть куртку. У бабушки этого добра всех размеров и цветов был полный сундук. Воспоминания плыли, как прозрачные облака на ночном небе. Я даже покрутила головой, разгоняя эту внезапную облачность. Но затмение и вино – мощный коктейль, который не сразу отпускает. Я на минуточку прикрыла глаза.
Скрипнул порог. Дрема тут же улетучилась. Я таращилась в темноту. В дверном проеме нарисовался белый силуэт… Мама!
– Ася… – шепот разнесся по комнате стальным эхом. – Ася… – звук нарастал и казалось сейчас лопнут стекла.
Я сжалась, белый силуэт задрожал, вытянул руки и начал приближаться. Сморщенное лицо в темно-синем свете казалось высеченным из камня и я его не узнавала, старая женщина с длинными волосами, заплетенными в косы, маленькими шагами двигалась к окну. Я зажмурилась. И ощутила на плече ледяное прикосновение…
– Ася! – шепот прозвучал прямо над ухом. – Ты заснула? – мама тормошила меня за плечо.
Я открыла глаза и ошалело смотрела на ее белую ночную рубашку в синий мелкий цветочек. И руки, которые она пыталась согреть, пряча под накинутой шалью.
– Надо же, Луна-то и правда “кровавая”, даже не по себе как-то…
– Да уж, не по себе, – пробормотала я, – хотя ты уже все пропустила.
Луна потихоньку сбрасывала бордовое одеяние, словно шифоновый халатик.
Мама прищурила глаза, сильнее закуталась в кружевную шаль и сказала:
– Однажды твоя прабабушка Анна в ночь лунного затмения нагадала себе знатного жениха.
Я слышала эту историю про гадание, но с таким поворотом – впервые. И недоверчиво спросила:
– Думаешь, Луна помогла?
– В тот день она была такая же “кровавая”, бабушка называла ее червонной, а мы думали она про какие-то карты гадальные говорит. И только когда я подросла, расспросила подробнее, но она уже путалась в своих воспоминаниях, может, и придумала чего.
Моя прабабушка Анна была занятным персонажем. Я ее никогда не видела, но помнила фотографию, где она стояла возле мужа, положив руку ему на плечо, статная, в длинной юбке и блузке с плотным рядом пуговиц. Фотография была маленькая, черно-белая, в тускло-серой дымке, больше похожая на рисунок.
Белый силуэт! В старой женщине, которая пыталась ко мне приблизиться, было что-то от прабабки… Но откуда она здесь? Я не удивилась бы, увидев бабушку, хозяйку этого дома, но…
– А ты желание-то загадала? – мамин голос ворвался в мои размышления. – В такую ночь точно сбудется…
Вот и мама туда же! А что загадывать-то? Не то что у меня желаний не было. В принцев я уже не верила, только в принца Датского, а в свой профессиональный успех перестала верить, как только переступила порог редакции.
– Мам, а ты что загадала бы?
– Я-то? Чтобы шить по вечерам могла, а то глаза устают очень… А ты думай, думай! – поддела она меня.
Прабабушка Анна научила маму шить. А я не очень-то хотела осваивать практичное и нужное занятие. И признаваться в том, что я мечтала стать писательницей с тех пор, как научилась выводить буквы в тетрадке, мне было неловко.
– Найти бы хорошую работу, в глянцевом журнале, – сказала я вслух, перебирая в руках занавеску.
– Уехать хочешь? – тоскливо спросила мама, потирая виски.
Я промолчала. Нелегко озвучивать мысли, которые могут огорчить близкого человека, а мой отъезд, я знала, будет для нее нелегким.
– Пожалуй, это лучшее, что ты можешь сейчас сделать, – тихо сказала она.
Я обняла ее за худенькие плечи, уткнулась в мягкую шаль и почувствовала запах бальзама “Звездочка”. Похоже, у мамы опять болела голова, или ее мучила бессонница. Этот бальзам она использовала от такого количества напастей, что уточнять не имело смысла. Главное, ей помогало.
– А ты дашь почитать сиреневую тетрадь? – спросила я, надеясь, что мама наконец-то позволит почитать свои дневниковые записи. Наверняка она написала что-нибудь о прабабушке.
– У меня есть еще кое-что для тебя, – неожиданно сказала она и подошла к светло-коричневой полированной стенке советских времен, купленной по невероятному стечению обстоятельств. Она выдержала несколько переездов и все еще служила заявленным целям – хранить все от фотоальбомов до хрусталя. Из небольшого ящичка между секциями для посуды и книг мама достала сиреневую тетрадь и деревянную коробочку. В коробочке лежал ключ. Оказалось, у прабабушки был двухэтажный деревянный дом. Но никто так за полвека и не поехал в вятскую глубинку, чтобы прибрать к рукам разрушающийся особняк. Ни земля, ни дом уже практически ничего не стоили – поселение затерялось в лесах и сплошном бездорожье. Я удивлялась, слушая маму, и прикидывала, какую пользу можно извлечь из неожиданно свалившегося “наследства”.
– Может, придумаешь, что делать с этим, – сказала она, протянув мне ключ. И еще немного постояла возле меня. Мы наблюдали за Луной, и я невольно почувствовала древнее благоговение перед небесным телом, от которого зависел женский организм независимо от века, наличия водительских прав и увлечения Ведами. Может, и правда есть что-то магическое в ее неспешном шествии по темному небу, усыпанному мерцающими точками, словно населенными пунктами на карте.
Мама вышла из комнаты под всхлипывание половиц. Ее слова медленно оседали в моей слегка затуманенной голове. Луна уже полностью освободилась из “кровавого” плена. А когда я забралась под одеяло и закрыла глаза, то она поплыла передо мной в бордовой дымке, оставляя за собой кометный хвост из маленьких листочков. Я протянула руку, и они легли на ладонь. Потом появился Марс, скорчил глумливую рожицу и перечеркнул красными чернилами все, что там было записано. Остался только один лист с адресом давно забытого дома где-то на краю света. “Надо туда съездить”, – подумала я то ли наяву, то ли во сне.
