Czytaj książkę: «Виват, Романовы! Часть IV»
Сцена 1
Санкт-Петербург. Особняк Нарышкиных. Раннее утро.
Спальня Нарышкиной. Нарышкина спит. Рядом спит темноволосый мужчина.
Раздаётся стук в дверь.
Мужчина (в ужасе просыпаясь). Господи… кто это? Это ваш муж?!
Нарышкина (сонно). Какой муж… Дмитрий Иванович так рано не приходит из игорного дома.
Мужчина. Но кто может к вам стучаться в такой час?
Нарышкина (громко). Кто там?
Голос Александра. Мария Антоновна, это я.
Мужчина (в ужасе). Это император! Это ещё хуже, чем ваш муж!
Подскакивает на кровати. Хватает одежду, вылезает в окно.
Нарышкина встаёт, зевая, открывает дверь.
Нарышкина (недоумённо). А вы чего это? В такую рань…
Александр стоит в маске. Протягивает ей цветы.
Александр. Мария Антоновна, выходите за меня замуж.
Нарышкина смотрит на него. Роняет цветы.
Нарышкина (испуганно). Вы это… чего? Чего случилось у вас?! Умер кто-то? (Ахнув.) Елизавета Алексеевна?
Александр заходит в комнату. Садится на стул.
Александр. Нет. Она жива, слава богу. Но я с ней разведусь. Вы хотели, помните? Мне помнится, что вы когда-то хотели за меня замуж…
Нарышкина. А как же… Дмитрий Иванович?
Александр. Мария Антоновна, ну на что он вам? Ну серьёзно. Зачем? Он что для вас делает? Только в карты всё проигрывает. Если бы не я, вы бы давно по миру пошли.
Нарышкина (растерянно). Это да, но… но это как-то неожиданно… Всё ж нормально было.
Александр. Нет. Не нормально. Всё не то. У меня всё не как у людей. Как-то… не по-христиански.
Нарышкина (смущённо). Знаете, я поняла, что быть императрицей – это совсем не моё. Вообще. Ну сами посудите. Ну какая из меня…
Александр. Да там ничего сложного нет. Там ничего делать не надо. Там, если что-то надо, матушка сделает. А вы мне детей родите. Моих.
Нарышкина (неуверенно). Ну так да… конечно… а как же…
Александр. Ну не хотите замуж, тогда давайте с вами хотя бы вступим в близость.
Делает к ней шаг. Нарышкина испуганно отступает.
Александр (грустно). Нет, вы меня не любите… Меня никто не любит. А я, знаете, не хочу быть теперь один. Мария Антоновна, ну ладно, что вам надо? Деньги, бриллианты? О, вот вы точно хотели дом в Париже.
Нарышкина подходит к нему. Берёт за руку. Усаживает на кровать.
Нарышкина (ласково). Да вы чего? Мне ничего не нужно.
Александр. Но, может быть, что-то нужно Дмитрию Ивановичу?
Нарышкина. Знаете, я вам давно хотела сказать, что он… он, в общем, не Дмитрий Иванович, он – Дмитрий Львович.
Александр (удивлённо). Неужели? Вот никогда бы не подумал, что Львович. А знаете, Мария Антоновна, я теперь начал замечать то, что ранее не замечал. Вот всё как-то мимо меня было. И сам я мимо всех… и я людей не понимаю, и они меня. Я думал, в Европе меня поймут, и я пойму. Но я ничего не понял.
Нарышкина (вздыхая). И я щас ничего не поняла, если честно, из того, что вы сказали. Но это ладно. Мне ничего не нужно. Я с вами за так могу… по старой дружбе.
Александр (вздыхая). Мария Антоновна, хорошо, что я ничего не ищу более в других. Я лишь хочу найти самого себя. Возможно, дело не в том, что они все не те… Возможно, я сам не тот, кем меня считают.
Нарышкина. Слушайте, но если вы поговорить хотите на такие темы, то, может, вам лучше к Елизавете Алексеевне сходить, а?
Александр. Нет, я всё же хочу дать вам шанс. За выслугу лет.
Нарышкина садится к нему на колени. Целует через маску.
Александр. Хм… а вы ничего снять с меня не хотите? Может быть… мне надо что-то снять?
Нарышкина (недоумённо). Ну да, конечно, надо. Штаны надо снять… Так вы хотите, чтобы я сняла, или сами сможете?
========== СЕЗОН 4 Сцены 2–3 ==========
Сцена 2
Михайловский замок.
Тайная комната Михайловского замка. Александр стучит в дверь. Дверь открывается.
Александр (смотрит на открывшего). Э… а вы кто?
Открывший (радостно). Что, не узнал? Это же я!
Александр (в шоке). Отец, это вы?!
Павел. Я отпустил бороду! Невероятно, совсем другое лицо!
Проходят в комнату. В комнате бегают собачки.
Павел (радуется). И почему мне это раньше не приходило в голову? Надо было давным-давно отпустить бороду! Я хотел в юности, но твоя бабушка не разрешила. Сказала, что я буду похож на подзаборную пьянь. Наконец-то я сделал то, о чём мечтал.
Смотрит на Александра.
Павел. А тебе вообще не идут бакенбарды. Сбрей их или отпусти нормальную бороду. Ну или, в крайнем случае, усы.
Александр. Нет уж… Чтобы у меня на лице растительности осталось больше, чем на голове?
Перекрутка.
Александр и Павел сидят на полу и играют с собачками.
Александр. Я вернулся в Россию и обнаружил, что тут всё не так, как было, когда я уезжал. А самое главное: за время моего отсутствия я потерял любовь народа. Возможно, кто-то пустил очередной грязный слух обо мне. О том, что я переехал жить в Европу, потому что тут ничего не получается… Но есть и хорошие новости! Меня наконец-то приняли в масоны!
Павел. Неужели?
Александр. Да! В Европе я познакомился с одной женщиной… необычайно интересной. Её зовут баронесса Крюденер. Она вообще много чем занимается, но одно из направлений её религиозной деятельности посвящено как раз сообществу Христа. Точнее, его последним дням. Она там и предсказывает всё, что было и что будет. В случае нашей семьи это очень полезный навык. Главная цель – это восстановление истинного учения Христа и реорганизация церкви. С этой же целью я выступил инициатором создания Священного союза в Европе. Я очень нагрешил там с Наполеоном и теперь хочу искупить свои грехи.
Павел. Я что-то не пойму… Ты сказал, что тебя посвятили в масоны.
Александр. Ну да. Я вам только что и рассказал о своём вступлении туда.
Павел. В масоны?
Александр. Ага.
Павел. То, что ты описал – это не масоны. Это мормоны.
Александр. А это разве не одно и то же?
Павел (рука-лицо). Нет, тебя вообще как одного на улицу выпускают?! Тебе лишь бы куда-то вступить! Что такое с тобой?
Александр (задумчиво). Не знаю… Может быть, мне не хватает душевной близости с кем-то?
Павел. И поэтому ты путаешься бог знает с кем?
Александр. Знаете, я всегда поражался вот чему! Вот вас мало кто любил на моей памяти. Я бы сказал, что там по пальцам можно перечесть. Но те, кто любили… они любили вас так, как я мог бы только мечтать. Если бы хоть кто-то любил меня так, как вас матушка, или Екатерина Ивановна… или Куракин.
Павел (недоумённо). Не понимаю. Я всегда считал, что ты пользуешься большей любовью у людей, чем я. Причём у всех.
Александр. Не совсем так. Я всем нравлюсь. Это другое. Это не любовь. Любовь – это душевная близость. А со мной все стремятся вступить разве что в физическую. Это приятно, конечно, но это не то. Этого мало.
Павел. Не знаю, что тебе сказать. Я никогда не знал, как завоёвывать любовь. Но я рискну предположить, что для того, чтобы вызывать любовь, надо самому кого-то любить. Кого ты любишь?
Александр. Ну, я любил бабушку, матушку, вас… Иногда… Костю, сестёр, братьев… (Оживлённо.) Вот кроликов ещё очень полюбил.
Павел. Это не то. Это твоя семья. Любишь ли ты кого-то за её пределами?
Александр молчит.
Павел. Тебе нужны дети. Тебе уже пора. У меня в твоём возрасте уже восемь было.
Александр. Хочу вам признаться. С одной стороны, я очень хочу детей… с другой – я боюсь.
Павел (удивлённо). Детей? Да ты что, они такие милые и совсем не опасные!
Александр. Нет. Боюсь, что они вырастут, перестанут быть детьми и решат меня свергнуть.
Перекрутка.
Павел и Александр пьют чай с сухариками.
Павел (вычёсывая собачку). Ну и как тебе жизнь в Европе?
Александр. У них, конечно, много чего можно почерпнуть полезного. Но мне почему-то кажется, что мало что из этого подходит для России.
Павел. Полностью согласен.
Перекрутка.
Александр и Павел сидят за столом. На столе разложены бумаги. Пишут.
Александр. Но вообще я недоволен тем, как себя ведут со мной… Вообразите, каждый считает едва ли не своей обязанностью высказать мне своё несогласие со мной! Даже кучер Елизаветы Алексеевны! А Николай Иванович Карамзин, прислав мне заметки по готовящимся к печати восьми томам Государства Российского, сделал приписку о том, что мне надобно наладить отношения с Елизаветой Алексеевной! Такого же мнения придерживается и её кучер. (Возмущённо.) Посоветуйте, вот что мне с ними делать?
Павел. Высечь их всех и отправить в Сибирь пешком. Ну или можно не сечь. И не в Сибирь. Можно лишить всех званий и наград и сослать в деревню. Кроме кучера.
Александр. Как тогда наказать кучера?
Павел. Ну, не знаю. Что-то для него непосильное и непривычное надо придумать.
Александр (задумчиво). В графья мне его, что ли, произвести? А потом разжаловать… Это, по-вашему, справедливо и правильно?
Павел. Ты спросил, как бы я сделал, а не как правильно. Откуда мне знать, как правильно? Я не император. Ты император, тебе виднее. Ты можешь делать, как считаешь правильным ты. (Недовольно.) Не отвлекайся! Пиши дальше!
Пишут.
Перекрутка.
Павел дремлет в кресле, укрывшись пледом. На коленях спит собачка. Александр ходит по комнате.
Александр. А ещё Николай и Миша интересуются… О вас спрашивают. А я не знаю, что отвечать. Сказать по правде, у меня и у самого к вам много вопросов.
Павел (открывая один глаз). Ну, задавай свои вопросы.
Александр. Что у вас с матушкой произошло? Из-за чего вы поссорились?
Павел. Давай следующий вопрос.
Александр. Что у вас с бабушкой происходило? Из-за чего вы всё время ссорились?
Павел. Слушай, а нормальные, дельные вопросы у тебя есть?
Александр. Хорошо. Мне братьям что рассказывать? Им неинтересны ваши заметки о лжи и недописанные романы.
Павел. Говори о хорошем. Чтобы у них был положительный пример. Тем более что они меня плохо помнят.
Александр. У вас было хорошее?!
Павел. Было. Правда, я тогда не знал, что это хорошее… Я всё время думал, что всё лучшее впереди. Что ещё надо немного потерпеть. Думал, думал, а потом…
Александр. А потом что?
Павел. Так всё! Кончилось всё!
Сцена 3
Санкт-Петербург, 1776 год. Венчание Марьфёдорны и Павла.
Марьфёдорна и Павел стоят перед алтарём. За ними стоят Екатерина и Потёмкин, дамы и господа. Священник произносит молитвы. Павел и Марьфёдорна опускаются на колени. Целуют крест, произносят клятвы.
Марьфёдорна (со слезами на глазах). Клянусь любить и обожать вас всю жизнь! Ничто в мире не заставит меня измениться по отношению к вам!
Павел (со слезами на глазах). И я клянусь, что с каждым днём всё более люблю вас! Да благословит Бог наш союз так же, как он создал его!
Священник (со слезами на глазах). Будьте счастливы навечно! Аминь!
Все (со слезами на глазах). Ах, как трогательно! Это любовь! Это судьба!
Екатерина (со слезами на глазах). Ну почему у меня не может быть так же?
Потёмкин (вздыхая). Жертвуешь собой во имя его счастья…
Екатерина (недовольно). Вот именно! Пусть только попробует не быть с ней счастливым… и ещё чего-то хотеть.
Перекрутка.
Царское село.1777 год. Лето. Роды Марьфёдорны.
Павел и его духовник молятся в гостиной.
Павел. Господи! Неужели я стану отцом? Какое счастье! Неужели со мной снова произошло что-то хорошее?
Духовник. Отчего же не произойти, Ваше Высочество… Господь справедлив!
Павел. Нет, два хороших события подряд – это не про меня! Сначала я женился на роскошной женщине, которая ответила взаимностью на мои чувства, у нас уже почти родился ребёнок и…
Вопль из глубин дворца. Мальчик!!!
Павел (ошарашенно). Ещё и мальчик! У меня сын! Ну это уж слишком… я же не привык быть таким счастливым!
Бежит в покои Марьфёдорны.
Перекрутка.
Покои Марьфёдорны.
Марьфёдорна после родов лежит на постели. Вокруг неё суетятся врачи и акушерки. Павел со слезами бросается на колени перед кроватью.
Павел. Ах, вы ещё и живы! Вы не умерли! Все живы! И вы, и наш сын! Какая великая удача! (Оглядывается.) А где он? Где ребёнок-то?
Перекрутка.
Соседняя комната. Екатерина стоит с младенцем в пелёнках. Входит Павел.
Екатерина (со слезами). Господь сжалился надо мной! Мальчик! Мой мальчик!
Павел. Матушка, это мой!
Подходит к Екатерине. Протягивает руки. Екатерина показывает ему младенца.
Павел (в восторге). Дайте посмотреть!
Екатерина забирает младенца.
Екатерина. Ну-ну, всё… хватит… хватит. Сломаешь.
Отходит к окну. Смотрит на младенца. Подходит Потёмкин. Смотрит. Подходит Павел. Ничего не видит за Потёмкиным.
Екатерина (в умилении). Ах! Он улыбается! Он умеет улыбаться… Я назову его Александром! Он будет либо как Невский, либо как Македонский. У него будет выбор.
Младенец (улыбаясь). Здравствуйте! Рад вас видеть, господа.
Перекрутка.
Покои Марьфёдорны.
Павел и Марьфёдорна сидят на кровати. Рядом стоит пустая детская кроватка.
Павел. Я понимал, что не может всё быть настолько хорошо… понимаете? Я это предвидел. Я это всё знал. Два счастливых события подряд – это чересчур. Это не для меня. (Закрывает лицо руками.) Это я виноват. Вам это несчастье от меня передалось. Оно теперь к вам приклеилось.
Марьфёдорна (утирая слёзы). Ах, не говорите так! Всё будет хорошо! Вот увидите! Я обещаю! Я рожу вам ещё ребёнка! Очень скоро!
Перекрутка.
1778 год. Царское село.
Роды Марьфёдорны. Павел и его духовник молятся в гостиной.
Павел. Господи! Только бы девочка… только бы девочка…
Недовольный вопль младенца в глубине дворца. Секунду спустя…
Радостный вопль. Снова мальчик!
Павел (духовнику). Справедлив Господь, говорите?
Перекрутка.
Покои Марьфёдорны.
Марьфёдорна после родов лежит на постели. Вокруг неё суетятся врачи и акушерки.
Павел (целуя жену в лоб). Очень рад, что вы живы!
Екатерина заходит с младенцем на руках.
Екатерина. Этого назову Константином. Запасной будет. (Даёт его Павлу.) Этот на тебя похож, кстати. Подержи… хм… Мне надо переодеться.
Павел берёт младенца. Заглядывает в пеленки. Младенец видит его. Улыбается.
Павел (улыбается). Молодец, Константин!
Перекрутка.
Царское село.
Обеденный перерыв во время бала.
Все сидят за столом. Екатерина сидит в центре. Справа – Потёмкин. Слева сидит Павел. Рядом с Павлом сидит Марьфёдорна. Вокруг сидят дамы и господа.
Павел (с нежностью). Друг мой, я уже говорил вам сегодня, как я люблю вас?
Марьфёдорна. Ах, мой друг, вы не говорили, вы писали! Сегодня утром… Когда я получила от вас цветы с запиской…
Екатерина (мрачно Потёмкину). А ты?
Потёмкин. А что я?
Екатерина. А ты мне когда последний раз говорил, что ты меня любишь, а?
Потемкин. Ну так э-э… матушка…
Екатерина (гневно). Какая я тебе матушка!? Я даже ему себя так называть не дозволяю!
Дамы (недовольно). А вы, господа? А вы когда дарили последний раз цветы?
Господа. Э-э-э-э-э…
Екатерина смотрит на Павла и Марьфёдорну. Те сидят, повернувшись друг к другу. Марьфёдорна кормит Павла пирогом со своей тарелки.
Екатерина. Надо отправить их куда-то отсюда с глаз долой! Невозможно ж смотреть на их счастье без слёз…
Перекрутка.
Тайная комната Михайловского замка. Александр и Павел.
Павел задумчиво стоит у окна.
Александр. Я не понял… что хорошего в вашей истории? Там опять какая-то одна сплошная печаль.
Павел. Нет. Во-первых, никто не умер при родах. Во-вторых, у нас с твоей матерью всё было хорошо тогда и нам все завидовали. А мне обычно никто не завидовал. Только сочувствовали.
Подходит к столу, собирает бумаги. Убирает их в шкаф.
Павел. Ладно… потом допишем. Надоело сидеть. Схожу погуляю на крышу.
Провожает Александра до двери.
Павел. А вот насчёт Елизаветы Алексеевны… Помирись с ней. Карамзин прав. Никогда не знаешь, когда всё может взять и закончиться. Тем более что у тебя есть предрасположенность.
Александр. К чему?
Павел. Ну… твоего деда убили, меня хотели убить. Сам понимаешь. Семейное.
Александр (вздыхая). Не всё так просто… Понимаете, когда я с ней, я всё время думаю про то, что она мне изменила аж целых два раза! Да ещё и родила от китайца. Я знаю, что это глупо, что прошло много времени. Но ничего не могу поделать. Я думал, она – ходячий идеал, а она…
Павел. А что она? Я же вот простил твою мать за измену.
Александр (поражённо). Что-что? Матушка вам изменила?!
Павел. В общем, ты приходи там потом ещё как-нибудь.
Выпихивает его к двери.
Александр. Постойте! Расскажите! Объясните!
Павел (недовольно). Всё… Проваливай отсюда! Давай, иди-иди!
Выпихивает его из комнаты.
========== СЕЗОН 4 Сцены 4–5–6 ==========
Сцена 4
Год спустя.
Зимний дворец.
Поздний вечер. Большая гостиная. Александр и Константин сидят в креслах. Александр задумчиво смотрит в окно. За окном темно и ничего не видно.
Константин. О чём задумался?
Александр. Обо всём. Всё не так, как должно быть.
Константин. А как должно быть?
Александр. Хорошо. Чтобы было всем хорошо. Хотя я был согласен даже на вариант, чтобы мне было плохо, а другим хорошо. Но так тоже не получается. Всем всё равно плохо в итоге.
Константин. Да нормально всё! Чего ты…
Александр (грустно). Завтра уезжает в Европу моя Сонечка…
Константин. Зачем? Ты решил отправить её учиться? Что-то рановато.
Александр. Нет. Она уезжает с Марией Антоновной.
Константин. Мария Антоновна уезжает?
Александр. Да.
Константин. Почему? С чего это? (Недоумённо.) Вы ж с ней теперь вместе вроде как. Я думал, она, наоборот, сидит и ждёт, когда ты овдовеешь.
Александр. Во-первых, она отказалась выходить за меня замуж. Во-вторых, я сам её прогнал.
Константин. Ты прогнал Марию Антоновну? Почему?
Александр. Она читала.
Константин. Мда… несвойственное ей занятие, конечно, но всё-таки разъясни. Вы не сошлись в литературных вкусах?
Александр. Да нет…
Перекрутка.
Покои Александра.
Ночь. Нарышкина лежит в постели с книгой.
Нарышкина (перелистывая страницу). Ого… ничего себе! Вот это да…
Александр вылезает из-под одеяла. Смотрит на Нарышкину.
Александр (осуждающе). Мария Антоновна… ну вы бы хоть читать перестали!
Нарышкина. Ой, извините… я вам мешаю?
Александр. Да. Ваши комментарии меня смущают. Я не пойму, относятся ли они к тому, что происходит здесь… или (Показывает на книгу.) там.
Нарышкина. Ой, ну простите… я больше не буду.
Убирает книгу под подушку.
Александр. Мария Антоновна, а что происходит? В прошлый раз вы вообще заснули!
Нарышкина. Я очень устала за день! И потом, ведь я же проснулась… в самом конце. Как раз, когда всё самое интересное…
Александр встаёт, начинает одеваться.
Нарышкина. Ну вы обиделись, чо ли? Ну вы чего… делов-то… на копейку!
Александр (тяжело вздыхая). Мария Антоновна, скажите правду. Я вам совсем не нравлюсь..?
Нарышкина. Нравитесь. Но… но не так… в смысле, что не в этом… а в другом! Ну поймите, ведь я вас столько лет считала своей лучшей подругой! А оно вон как у вас всё изменилось… я никак не привыкну, что вы мужчиной зачем-то решили стать. Это вообще не ваше.
Александр. Это почему?
Нарышкина. Ну… если вы уж решили быть как бы мужчиной, то вам другая женщина нужна для этих самых дел… более… Прохладная, что ли. Такая, как вы!
Александр. Так-так… продолжайте! Как я?
Нарышкина (уверенно). Ежели вы действительно женщиной были, то вы как женщина в постели были б бревно! Точно вам говорю. В вас никакой страсти нет. Вы уж извините… я вам честно, открыто говорю. Как друг. Вот это вот всё вообще не ваше… Вы не расстраивайтесь только. Каждому своё. У вас там чего-то другое хорошо получается… наверняка.
Александр (возмущённо). То есть это я плохой любовник?! Когда вы тут лежите и читаете..? И ничего не делаете вообще?!
Нарышкина. Чтобы не заснуть!
Александр (обиженно). А вот моя жена совсем другого была мнения… за те два раза, что у нас были.
Нарышкина. Ой, Елизавета Алексеевна мужчину раз в десять лет видит… на безрыбье, как говорится… да вы не расстраивайтесь только! (С подозрением.) А то мне чот кажется, что вы расстроились… ну вы чего? Вы расстроились?
Александр. Мария Антоновна, уходите немедленно отсюда.
Нарышкина вздыхает. Встаёт. Надевает платье. Идёт к двери.
Нарышкина. Ну не обижайтесь только… ну давайте завтра с вами сходим куда-нибудь погулять?
Александр (сухо). Вы не поняли. Уходите на-сов-сем. Я не хочу вас видеть более рядом.
Нарышкина. Понятно. Обиделись, значит, всё-таки… Ну ладно.
Уходит.
Александр (вдогонку). И мужа вашего заберите!
Перекрутка.
Зимний дворец. Гостиная. Вечер.
Константин (изумлённо). Ну дела… Слушай, ну только ты это… ты не вздумай слушать её бред! Она сама-то вон… пробы ставить негде! Да ну её в баню! Вконец зажралась…
Александр. Ну я решил, что если не смог удовлетворить её физических потребностей, то, по крайней мере, я приобщил к чтению.
Константин. Да. Сделал невозможное.
Александр (задумчиво). Так странно… Мы так давно с ней знакомы… и я как-то не ожидал, что оно вот так с ней выйдет. Я как раз наоборот думал, что оно с ней пойдёт.
Константин. Понимаю. Её все так нахваливали… Мария Антоновна, мол, такая-растакая! Избаловали её мужики, вот что!
Александр. Но в одном она права. Видимо, это действительно не моё. Надо смириться. Буду жить в воздержании. Чтобы больше никого не разочаровывать.
Константин. Погоди. Я тут отлучусь ненадолго… скоро приду.
Встаёт. Уходит.
Перекрутка.
Гостиная.
Ночь. Александр дремлет в кресле. Кто-то трясёт его за плечо. В гостиной стоит Константин. Рядом с Александром стоит молодой человек.
Константин (сбивчиво). Так… в общем, это… Я ничего не хочу говорить сейчас. Я просто оставлю это здесь… и уйду. И мы не будем это обсуждать.
Александр. Это кто?
Константин. Офицер Насенков. Из моего полка.
Александр смотрит на молодого человека. Тот смотрит на Александра. Краснеет. Опускает глаза.
Константин. Короче. Он из этих… ну, в общем… Из резерва. С трудом нашёл. Он не хотел сознаваться, но я пригрозил ему отрезать ухо, и он сознался, что он из тех…
Александр (с улыбкой). Так из тех или из этих?
Константин (недовольно). Из ваших, короче. Не бойся. Он не расскажет. (Грозно молодому человеку.) Ты ведь не расскажешь?
Офицер (испуганно). Ни в коем случае!
Константин. Вот. Он не расскажет. Я сейчас уйду и его оставлю. А потом часа через два приду и его заберу. И потом лично буду к тебе доставлять. Под контролем своим.
Александр встаёт. Подходит к молодому человеку. Смотрит ему в глаза.
Александр. Как вас зовут?
Офицер (тихо). Алексей.
Александр. Вот что, Алексей… Алёша, иди домой.
Берёт Константина за локоть. Отводит в сторону.
Константин. Слушай, ну ты чего! Я, знаешь, с каким трудом его уговорил?
Александр. Поверь, я оценил то, что ты сейчас сделал. Правда. Я этого не забуду. Но я прошу тебя: уведи его. И дай ему там денег… в общем. Ничего не будет.
Константин. Не понравился тебе? (Смотрит на офицера.) Вроде он ничего… но я-то в этом ничего не понимаю.
Александр. Он прекрасен. Но с этим покончено навсегда. Такую же ошибку, как с Наполеоном, я не допущу никогда. Я с ним и так… нагрешил по всем направлениям. Дальше некуда.
Константин. Ну, об этом не беспокойся. Если что, я тебя в аду прикрою. Договорюсь. Чертяки меня там давно ждут.
Перекрутка.
Глубокая ночь. Александр и Константин сидят в гостиной. На столе стоит пустая бутылка коньяка.
Константин. Ну смотри… если что, я его потом тебе искать опять не пойду. Если тебе приспичит.
Александр. Не приспичит. Откровенно говоря, мне вот всё ЭТО… в принципе, вообще никогда не было нужно.
Константин изумлённо смотрит на него.
Александр. Нет, не то чтобы я имею что-то против, но… Если уж по-честному, там же удовольствия минут на пять-десять! И что, вот ради этого вот столько шума? Есть столько прекрасных вещей, которые объединяют людей и через которые можно выразить любовь… Дружба там, цветы, книги!
Константин (медленно). Нет, ну я подозревал, что у тебя с этим… Странно как-то. Но я подумал: ну мало ли чо… Всякое бывает.
Александр. Мадмуазель Жорж знала, как называются такие, как я. Но она уехала. А я забыл.
Константин. То есть тебе это… не нравится или… (Осторожно.) Может, не получается? Может, тебе к врачу надо сходить или… У меня есть тут один сбор.
Александр (испуганно). Не надо мне твоих сборов! Я после того курса очищения от венерических болезней два дня не выходил из дворца… и из туалета. Не в этом дело. Не то что не нравится или не получается. Просто нет потребности. Раз в неделю… а ещё лучше – раз в месяц! А ещё лучше – раз в полгода! Просто во… (Показывает на подбородок.) с головой! Мне не надо больше.
Константин. Так и чего ж ты маялся там, в Вене, я не пойму? И вообще… голову всем морочил?
Александр (пожимает плечами). Да ты знаешь, как-то неудобно всегда было. От меня этого всегда ждали… бабушка там… потом ещё там разные… А мне как-то стыдно признаться было, что… не хочется. Нет, ну не то чтобы мне СОВСЕМ никогда не хотелось… Пару раз, я точно помню, хотелось. Даже не пару раз. Три раза, если точно. Но это какие-то особенные моменты были в жизни, знаешь…
Константин. Так, а с Наполеоном это что было…?!
Александр. С Наполеоном это было потому, что он… (Тяжело вздыхает.) Ну он очень настаивал. Ну а мне ж не жалко! Я не против. Должно же быть какое-то разнообразие в жизни. Выбор, так сказать… (Недовольно.) Вот Мария Антоновна выбрала чтение. С одной стороны обидно, конечно, но в общем… Ну и ладно. Пусть я бревно. В конце концов, я ещё и столяр.
Константин (задумчиво). А вот даже не знаю, сочувствовать тебе или завидовать…
Александр. Я и сам не знаю. Может, это всё и неправильно. Но я такой.
Константин. Ну чего… И хорошо!
Александр. Ну и всё..!
Встают. Расходятся.
Сцена 5
Санкт-Петербург.
Дорога до Министерства. Александр выходит из кареты. На лужайке перед Министерством стоят группы людей. У некоторых в руках цветы.
Александр (взволнованно). Не может быть… Может быть, всё-таки ещё не всё потеряно..?
Подзывает гвардейца.
Александр. Что это здесь за сборище? Эти люди ждут меня?
Гвардеец. Никак нет, Ваше Величество! Сегодня здесь расположился круг почитателей Елизаветы Алексеевны!
Александр (недоумённо). Императрицы? Что это ещё за круг? Никаких кругов! Все круги закрыть! (Недовольно.) Небось Карамзин их подбил.
Идёт ко входу в Министерство. К Александру подбегает почтальон из посольства. Кланяется.
Почтальон из посольства. Ваше Величество, разрешите посылку передать?
Александр. Что за посылка?
Почтальон. Из Вены. От господина Бетховена!
Александр (удивлённо). От композитора? Как интересно! Что это?
Почтальон. Это фортепианная пьеса-багатель!
Протягивает ему завёрнутый в бумагу пакет. На пакете записка: «От Бетховена к Элизе».
Александр (возмущённо). Это… Это моей жене, что ли?
Почтальон. Ну да.
Александр. Ну и неси ей! Мне зачем? Я это играть, что ли, ей должен?
Заходит в здание министерства. Его провожают осуждающие взгляды.
Голос в толпе. А ещё он берёзу выдрал! Тиран!
Перекрутка.
Самый Большой Зал заседаний.
В зале заседают министры всех внешних и внутренних дел, дворяне, генералы. В самом углу спряталось студенчество.
Трибуна. Позади трибуны стоят стулья. На стульях сидят Константин, Марьфёдорна, Сперанский. Заходит и робко присаживается на краешек стула Николай.
Заходит Александр. Смотрит на всех
Александр (про себя). И даже не думают вставать!
Встаёт за трибуну.
Александр. Господа… Я, конечно, рад вас видеть, но не так, как раньше. Подозреваю, что и вы испытываете похожие чувства. Долг и совесть велят мне объясниться. (Пауза.)
Я слышу упрёки за спиной,
Я вижу скошенные взгляды.
Я чувствую сердцем и душой,
Что больше видеть вы меня не рады…
Константин (тихо Марьфёдорне). О, плохо дело… Он заговорил стихами. Когда он говорит стихами, значит, он в сильнейших переживаниях.
Александр. Последний год я размышлял о многом. И вот что понял. Я обещал дать России свободу, равенство возможностей, счастье и благополучие. Но невозможно дать, господа, другому то, чего не знаешь и не имеешь сам. Я не могу дать вам свободы, потому что не знаю, что это такое. Я никогда не был свободен. Ни в чём. Я пытался с вашей помощью разработать всесторонний курс политического развития, но вы ушли от ответов на мои вопросы. На пути изменений каждый должен начинать с себя. Мы не изменим страну, пока не изменимся сами. Чтобы измениться, нам необходимо познать самое себя. И, как ваш государь, я собираюсь подать вам в этом достойный пример. Я отправляюсь на поиски. Себя. Своего пути. Я сообщу вам, когда что-то найду. Если найду…
Сходит с трибуны. Идёт мимо рядов. Останавливается напротив молодого человека. Смотрит на него.
Александр (дружелюбно). А, Апокалипсис, и ты здесь? Прошёл всё-таки… ну-ну… Сиди. Так и быть.
Уходит. В зале стоит мёртвая тишина.
Перекрутка.
Зимний дворец.
Марьфёдорна, Константин, Сперанский бегут за Александром по Зимнему дворцу. На шум выглядывает Елизавета Алексеевна.
Константин. Саша, что за речь? Ты всех растревожил!
Марьфёдорна. А главное, взял и ушёл! А нам потом пришлось собрание заканчивать и объясняться… Что за манера у тебя такая! Бросать всё посередине и уходить!
Сперанский. Александр Павлович! Постойте! Ваша речь, она… она произвела сильное впечатление, и в ней, безусловно, есть смысл, но…
Александр (возмущённо). Опять «но»! Михаил Михайлович… Ничему вас жизнь не учит! Я вам дал второй шанс, а вы опять со мной спорите!
Сперанский. Я с вами согласен! Со всем, что вы сказали! Но не стоило об этом говорить… там. То есть о ваших душевных исканиях и поиске себя. Как людям это понимать? Они ждут, что вы дадите им хорошую жизнь.
Александр (в отчаяньи). Я не знаю, что для них – хорошая жизнь! Я даже не знаю, что такое хорошая жизнь для меня! Мне бы с собой разобраться… со своей жизнью! У меня проблемы!
Сперанский (успокаивающе). Право, ну не принимайте близко к сердцу слова Марии Антоновны..!
Александр (возмущённо Сперанскому). Так! Вот что я вам скажу. Я правлю Россией не первый год! Я был много где. И единственный однозначный вывод, к которому я пришёл…
Все. Какой?
Александр (в ажиотаже). Что все люди – мерзавцы и негодяи! Да! Да и я в том числе!
Захлопывает дверь. Все переглядываются.
Марьфёдорна (спокойно). Ну что же, пусть Саша ищет, что ему надо… главное, что, по крайней мере, я теперь знаю, что искать надобно мне…
Елизавета Алексеевна. Что, Марьфёдорна?
Марьфёдорна. Порошки, которые не принимал Павел Петрович. Надобно заранее начать Саше их давать.
Уходит. Елизавета Алексеевна испуганно смотрит на Константина.
Елизавета Алексеевна. О чём она? На что этот намёк?
Константин. На то, что мне, пожалуй, стоит временно переехать к вам сюда, во дворец. Чтобы в случае, ежели он бросаться на людей с палкой начнёт, было кому его сдерживать. Ибо матушка отца ещё могла бы как-то скрутить в случае чего, а вы против Саши как бабочка против… не знаю… лошади!
Уходит. Елизавета Алексеевна смотрит на Сперанского.
Сперанский. А я тоже пойду… от греха подальше. А вы мужайтесь. Мужайтесь! Я с вами… мысленно.
Уходит. Елизавета Алексеевна смотрит на закрытую дверь. Неуверенно стучит. Дверь открывается.
