Пропавшее отражение

Демоны ярости живут в зеркалах. Они здесь как дома.

Р.С.Томас

Часть первая. Настоящее

– Мне страшно, мамочка – раздался над ухом горячий детский шепот.

– Ну что еще такое? – проворчала Эмма сквозь сон, не открывая глаз.

– Мамочка, мне правда очень-очень страшно. Можно я буду спать с вами?

– Можно, только не шуми, пожалуйста, – ответила Эмма и снова погрузилась в блаженное беспамятство сна.

Девочка прижалась к теплому материнскому боку и натянула на голову одеяло – здесь, в тесной и душной темноте, оно точно не найдет ее.

***

Утром за завтраком Эмма хмурила брови, писала кому-то, яростно стуча пальцами по экрану телефона, чертыхалась сквозь зубы сдавленным голосом.

– Да чтоб вас всех! – вскрикнула она и грохнула телефоном о стол так, что стоящая на столе посуда подпрыгнула.

– Извини, не хотела тебя пугать, – сказала Эмма дочери, заметив, как та вздрогнула. – Я слышала, как ты плакала ночью.

– Кошмар приснился, – ответила девочка, не отрывая взгляда от тарелки.

– Кошмар… – Эмма побарабанила пальцами по столу. – Давай сегодня сходим куда-нибудь. На каток, в музей, в кино – куда бы ты хотела пойти?

Не успела Диана открыть рот, как телефон Эммы опять зазвонил. Женщина глянула на экран телефона, потом умоляюще – на Диану. Та пожала плечами и снова уткнулась в тарелку. Эмма вышла из кухни в гостиную и закрыла дверь. Диана не слышала, о чем говорила мать, но догадывалась, что звонили с работы.

Каждые выходные одно и то же: в пятницу вечером мама клятвенно заверяла Диану, что уж эти выходные они точно проведут вместе. Будут печь торт, погуляют в парке, сходят в бассейн, в кино… Но все субботнее утро Эмма проводила с телефоном, а потом со словами: «Это буквально на полчаса», открывала ноутбук. И эти полчаса длились до самого вечера. Диана, предоставленная сама себе, читала, а иногда, оторвавшись от книги, слонялась по квартире или просто смотрела в окно на улицу. Там, абсолютно счастливые, гуляли дети с родителями. Диана вспоминала, что когда-то давно и ей была доступна подобная роскошь – прогулки с родителями. Но теперь все было не так, неправильно.

– Диана, солнышко, – Эмма тронула дочь за плечо, и та вздрогнула. – Прости, но сегодня у нас не получится никуда пойти.

– Я уж поняла, – скривилась та.

У Эммы сжалось сердце, но выбирать не приходилось. Если бы Толик был жив… Она поцеловала дочь в макушку, открыла ноутбук и снова погрузилась в работу. Диана убрала со стола, вымыла посуду и ушла в комнату – к приключениям Алисы Селезневой.

Диана любила читать с раннего детства. Пока девочки катали коляски с куклами и лепили куличики, она сидела на дереве и читала. Она могла бы читать и дома, но мама ругалась: «Лето на дворе, погуляй хоть немного». Поэтому Диана шла гулять, но непременно брала с собой книгу. И стоило ей начать читать, как никто и ничто не могло отвлечь ее. Вот и сейчас она погрузилась в чтение настолько, что мир вокруг для нее перестал существовать.

Весельчак У и Крыс как раз планировали ограбление, когда по спине у Дианы побежали мурашки. Ей показалось, что кто-то наблюдает за ней. Искоса она глянула в окно – однажды там на тросе висел какой-то дядька. Диана испугалась и побежала к родителям, но те успокоили ее и объяснили, что это – промышленный альпинист: он осматривал стены дома, чтобы выяснить, нужен ли им ремонт. Но сейчас за окном не было никого. Девочка пожала плечами и снова вернулась к чтению, но ощущение, что за ней наблюдают, не проходило. Она читала строчку за строчкой, но не могла уловить смысла написанных слов.

Внезапно в шкафу раздалось тихое покашливание, будто кто-то прочищает горло перед долгой речью. Диана отложила в сторону книгу, как можно тише встала с кровати и на цыпочках подошла к шкафу. В нерешительности остановилась: может, показалось? Но покашливание раздалось громче – на этот раз оно звучало так, будто человек сдерживает смех. Резким движением, пока не передумала, Диана открыла дверь шкафа. Внутри было темно и пусто, если не считать аккуратных стопок полотенец и белья и развешанной на плечиках одежды.

Диана закрыла шкаф и вернулась к книге. «Наверное, показалось, – решила она. – Или соседи за стеной шумят». Но стоило ей открыть книгу, как из шкафа послышалось детское хихиканье – тихое, едва сдерживаемое. Так обычно смеются дети, когда играют в прятки, а водящий не может их найти. Диана пулей подлетела к шкафу, рванула дверь на себя – снова пусто. Краем глаза она заметила какое-то мимолетное движение, повернулась – из зеркала на внутренней дверце шкафа на нее смотрело ее собственное отражение. В нем не было ничего необычного: те же темные волосы, собранные в небрежный хвост, бледное лицо, темные глаза.

– Пожалуй, на сегодня хватит, – вполголоса пробормотала девочка, закрыла шкаф и пошла на кухню.

Эмма по-прежнему работала за кухонным столом. Рядом с ноутбуком выросла батарея кружек с чаем и кофе – ни к одной из них она так и не прикоснулась.

– Сейчас будем обедать, – сказала Эмма, не отрывая взгляда от монитора, когда девочка вошла на кухню.

Но Диана знала: если она сама не погреет обед, мать не оторвется от работы, а так и будет сидеть, судорожно клацая по клавиатуре ноутбука. Поэтому она молча собрала со стола кружки, поставила на плиту кастрюлю с супом и как смогла, чтобы не мешать матери, накрыла на стол. И все время, пока руки были заняты делом, Диана думала о шуме в шкафу и о своем отражении. Что-то с ним было не так, что-то тонкое, почти неуловимое. Ей казалось, что она уже почти нашла ответ, но тут раздалось шипение – закипевший суп выплеснулся через край кастрюли. Обжигая руки, Ди перетащила кастрюлю на соседнюю конфорку и выключила плиту. Мать, как ни странно, снова ничего не заметила – она с кем-то разговаривала по телефону.

Диана разлила суп по тарелкам и, не дожидаясь матери, села за стол. Вяло гоняя по поверхности супа морковную стружку, Диана задумалась: вот бы у нее была возможность вернуться в прошлое, как это сделала Алиса, и сделать так, чтобы папа не умер. От невеселых мыслей ее отвлек материн голос.

– О чем задумалась?

–Да так, ни о чем, – Диана встала из-за стола и унесла тарелку с остатками супа в раковину.

Моя посуду, она снова вернулась к своему отражению. Мерный шум воды, льющейся из крана, убаюкивал и гипнотизировал. Заученные движения: помыть, ополоснуть, тарелки направо, кружки налево – она делала все как в трансе. Убирая на место очередную ложку, она мельком глянула на нее. Вместо обычного перевернутого отражения там была чернота в виде человеческой фигуры. Диана моргнула, черное пятно исчезло. На нее снова смотрела ее собственная искривленная копия.

Вечером, когда Диана уже лежала в постели, к ней в комнату вошла мать и присела на край кровати.

–Как книга? – спросила она, заметив на прикроватной тумбочке «Сто лет тому вперед».

–Нормальная. Читать можно.

– Помню, я в детстве любила эти книги. Думала: вырасту, и наступит точно такое же будущее. Кругом будут космические корабли, космопорты, путешествия на другие планеты и даже в прошлое….

–Мам, а если бы ты могла вернуться в прошлое, что бы ты сделала?

– Что бы я сделала? – повторила Эмма. – Наверное…

– Я бы спасла папу, – перебила ее девочкаа. – Ведь его можно было спасти?

В глазах Эммы блеснули слезы, и Диана поняла, что сболтнула лишнего.

– Прости, мам, я не хотела…

– Все нормально, – ответила Эмма, пряча глаза и неловко подтыкая под дочь одеяло. – Спокойной ночи, Большая Ди.

Большая Ди – так Диану называл папа. Он придумал это прозвище после того, как Диана заявила, что она достаточно большая, чтобы спрыгнуть с крыши с зонтиком. Накануне она смотрела «Мэри Поппинс, до свидания», весь день напевала «Полгода плохая погода», а на следующий день решила полетать с зонтиком.

Эти воспоминания, в которых она до сих пор была маленькой девочкой – счастливой девочкой, убаюкали ее. И снился Диане чудесный сон: она стояла на крыше своего дома, над ней сверкал купол разноцветного зонта: семь клиньев, семь цветов, семь лепестков.

– Давай, Большая Ди, ты сможешь. Главное – верь в себя! – раздался над ухом голос папы. И Диана прыгнула.

Она знала, что если зажмуриться и думать о папе, то зонт обязательно принесет ее к нему. И тогда все снова будет хорошо, все снова будут счастливы. Диана зажмурилась и летела, летела… Внезапно полет оборвался, и она почувствовала, как падает вниз с невероятной скоростью. Она открыла глаза: ничего нельзя было разглядеть, все вокруг было смазано. Лишь на горизонте четко виднелась маленькая черная точка. Она приближалась, росла, становилась все больше и больше, и вскоре Диана разглядела в ней черную тень. Тень протягивала к ней руки-щупальца и хихикала.

– Кто ты? – спросила Диана.

– Кто ты? – передразнила ее тень хриплым голосом.

– Уходи, я не боюсь тебя!

– Боишься. Я вижу твой страх, – с этими словами руки-щупальца коснулись Дианиных волос и потянули их на себя.

Вместо волос Диана увидела черную блестящую слизь, тянущуюся за щупальцами. Она посмотрела вниз – вся она была покрыта этой слизью. Она стекала с нее медленными потоками, растворяясь в пустоте вокруг.

– Вот он, твой страх – такой вкусный. Настоящий деликатес, – с этими словами тень начала пожирать черную слизь.

Диана пыталась стереть с себя эту гадость, но чем больше она стряхивала ее с себя, тем быстрее она нарастала, тем липче становилась. Очень скоро Диана поняла, что запуталась в ней окончательно – слизь склеила ее как паутина муху. И тут она увидела, что земля приближается. Она неслась ей навстречу стремительно и неостановимо. Диана закричала, пытаясь высвободить руки, но не успела – в следующее мгновенье она ударилась об асфальт и…проснулась в своей кровати. На грани сна и яви она все еще слышала мерзкое хихиканье черной тени.

– Это был всего лишь сон, – шептала она себе, выцарапываясь из одеяла, свернувшегося вокруг нее в кокон.

Но хихиканье не прекратилось. Как и днем, оно доносилось из-за дверцы шкафа. Девочка потянулась к ночнику, щелкнула выключателем, лампочка мигнула и с треском погасла. Темнота окутала Диану. К хихиканью добавилось еле слышное шуршание и постукивание – будто бабочка бьется в стекло.

– Мама, – позвала девочка, но от страха язык прилип к нёбу, и вместо слов изо рта вырвался непонятный хрип.

Диана спряталась с головой под одеялом. «Это сон, это сон, мне все это снится», – повторяла она. Но тут дверца шкафа заскрипела. Девочка выглянула из-под одеяла, и в свете уличного фонаря увидела, что дверца медленно открывается. Она как завороженная смотрела на нее, пока та не открылась до конца.

В отражении зеркала она увидела окно, неясные очертания кровати и себя на ней. Диана пошевелилась, однако в зеркале ничего не произошло. Забыв о страхе, девочка встала и медленно пошла к шкафу – ничего. Она не отражалась в зеркале. «Получается, что я вампир», – подумала она. В этот миг из-за туч выглянула луна и осветила комнату. В зеркале Диана увидела свою кровать, ее отражение по-прежнему сидело на ней, злобно скалясь и хихикая. Темные волосы опускались по бокам бледного лица, глаза были похожи на два пятна, а рот – на свежевырытую могилу. Диана замерла, ее сковал неподдельный ужас, она даже не могла закричать.

– Ну что, Большая Ди, готова полетать? – проскрипело отражение и с этими словами взмыло в воздух и ринулось на Диану. Девочка закричала и потеряла сознание.

***

Тринадцать лет спустя

– А что сделать этому фанту? – спросила Лена, вытягивая из коробки носовой платок Дианы.

– Пусть этот фант расскажет страшную историю! – ответила Лиза.

– Ну что ж, историю так историю. В одном черном-черном городе жила…

– Да мы с детства это знаем, – махнул рукой Женя. – Что-нибудь интересное расскажи.

– Перебивать некрасиво, – ответила Диана и продолжила. – Так вот, жила-была в одном черном-черном городе одна маленькая-маленькая девочка. И иногда у этой девочки пропадало отражение, она не отражалась нигде: ни в зеркалах, ни в лужах, ни в витринах. Вообще нигде!

– Она просто вампиром была, – засмеялся Макс.

– Когда девочка подолгу смотрела в зеркало и просила отражение вернуться, оно возвращалось. Сначала оно заглядывала в зеркало так, что был виден лишь один глаз. Потом она показывалась до пояса, и лишь потом возвращалось в зеркало целиком и становилось нормальным отражением. Но однажды, когда девочка в очередной раз звала его, отражение вернулось рассерженным. Оно злобно посмотрело на девочку, а потом потянуло к ней свои длинные руки, похожие на щупальца. Девочка выбежала из комнаты, но отражение преследовало ее со всех гладких поверхностей. Зеркала, окна, натертый до блеска паркет – отовсюду тянуло оно свои щупальца к девочке. И скоро оно догнало девочку, а потом, – сделала Диана паузу, оглядела притихших людей вокруг и громко крикнула: – Бу!

Слушатели вздрогнули, кое-кто из девушек взвизгнул. Повисла неловкая пауза, а потом кто-то засмеялся, и через несколько секунд смеялись уже все.

– Не знал, что ты мастер рассказывать страшные истории, – сказал Макс, когда они с Дианой шли домой.

Летняя ночь была на исходе: очередные пятничные посиделки закончились далеко за полночь. Они шли по пустынной улице, сопровождаемые эхом собственных шагов. Тишина. Но уже через каких-нибудь полчаса проснутся первые птицы, дворники выйдут шаркать метлой по асфальту, и все завертится по новой – как и вчера, и сегодня, и завтра.

– Да, в общем-то, не совсем это и история, – ответила Диана.

– В каком смысле?

– В прямом. Эта история не совсем фальшивая, она… – Диана замялась. Легкий хмель еще не отпустил ее, поэтому сейчас все казалось ей простым и понятным. Макс, с которым они были вместе уже четыре года, выжидательно и с интересом смотрел на нее. «Была не была», – решила Диана. – Со мной в детстве происходило нечто подобное.

– Как это? – спросил ошеломленный Макс.

– Как-как… Галлюцинации на фоне стресса. Мне казалось, что в шкафу в комнате кто-то смеется, иногда оно царапало дверь шкафа изнутри. Я каждый раз открывала его, но там никого не было. И каждый раз с моим отражением было что-то не то. Мне казалось, что это не мое отражение, а просто кто-то с той стороны, кто повторяет за мной мои движения, но не всегда успевает. Иногда я моргала, а отражение открывало глаза чуть позже, или с волосами было что-то не так – куча всяких мелочей. Мама списывала все на мое буйное воображение.

– А потом как? Прошло? – спросил Макс.

– Как видишь, – улыбнулась Диана. – Вот мы и дома.

Макс уже посапывал, звездой раскинувшись на кровати, когда Диана разложила по местам вещи, умылась и задернула темные плотные шторы, чтобы летнее солнце не мешало спать. Она легла рядом с Максом и последнее, что она увидела, прежде чем провалиться в сон, было ее собственное отражение в зеркале. Кажется, оно тоже собиралось спать.

А потом Диана проснулась. Она лежала, не открывая глаз. Ей казалось, что она подремала несколько минут, но на удивление чувствовала себя бодрой и хорошо отдохнувшей. Она полежала еще немного, потом открыла глаза. Макса рядом не было. В комнате стоял полумрак.

–Неужели я проспала весь день, – пробормотала она и села на кровати.

Диана подошла к окну и раздвинула шторы – за окном стоял плотный туман. Серыми неопрятными комками он лип к окнам. Он был похож на густой кисель. Казалось, если вдохнуть его, то непременно захлебнешься. Или, что еще хуже, он попадет в кровь, в каждую клетку тела, растворит тебя и превратит в такой же туман. И ты будешь вынуждена вечно плавать в невесомости, стремясь к чужим освещенным окнам, чтобы приникнуть к ним, но не иметь возможности снова ощутить божественное согревающее тепло живого тела.

– Макс, – позвала Диана громко. – Ты видел, какой туман за окном? Макс!

Макс не ответил – в квартире царила тишина, и гулял невесть откуда взявшийся сквозняк. Диана поежилась, скользнула в комнатные тапочки, стоявшие у кровати, и вышла из комнаты. В квартире царил полумрак. Макса нигде не было. Его телефон, ключи от дома и от машины лежали на полочке в прихожей, обувь стояла на полке.

– Может, к соседям выбежал, – пожала плечами Ди и пошла на кухню – ей срочно нужен был кофе.

Уже через несколько минут старенькая кофеварка уютно пыхтела, наполняя кухню ароматом кофе и единственным живым звуком на всю квартиру. «Кошку бы завести», – мимоходом подумала Диана.

Сквозняк никуда не делся. Стоя у окна и ежась от пронизывающего ноги холода, Диана маленькими глотками отхлебывала горячий, крепкий до остроты кофе. Странная, почти невыразимая тоска вдруг навалилась на нее. Она почувствовала, будто ее никогда не было на этом свете. Будто ее детство, школа, все выпускные и праздники – просто чей-то чужой сон. Или кошмар. Это чувство было таким острым, что на глаза у Ди навернулись слезы. Она смахнула их и постаралась отвлечься на что-то более позитивное. Невольно ей вспомнился вчерашний вечер с друзьями. Память стала разматывать его как клубок ниток, и вот Диана уже остановилась на игре в фанты, на смешных нелепостях, которые всегда происходили в этой игре, а потом и на своей страшной истории.

От невеселых мыслей ее отвлек тихий звук: как будто чем-то острым проводят по стеклу, едва касаясь его. Диане не надо было прислушиваться, чтобы понять, что звук доносится с улицы: что-то царапает стекло снаружи. Звук этот, хоть и достаточно тихий, принес Диане беспокойство – не яркое, как вспышка света, а едва заметное, мешающееся как плохо отрезанный ярлычок на одежде. «Наверное, ветки», – подумала она, пытаясь успокоиться, и тут же сообразила, что рядом с кухонным окном никаких веток нет.

Она всматривалась в туман до боли в глазах, но так ничего и не увидела там. А звук между тем становился все громче и громче. Диана открыла окно и выглянула наружу – звук прекратился. Диана закрыла окно и уткнулась взглядом в собственное отражение. От напряжения ей показалось, что оно ухмыльнулось. Ди крепко зажмурилась, открыла глаза – все снова было нормально. Скрип, однако же, вернулся, но теперь он походил на чей-то негромкий смех. Диана оторопела: именно его она слышала в своих ночных кошмарах в детстве.

Она отхлебнула кофе, и снова вгляделась в свое отражение. Ди подняла руку, отражение сделало то же самое. Опустила – оно повторило движение без малейшей задержки. Диана покачала головой и усмехнулась своим детским страхам, но в этот раз отражение не шевельнулось, а смотрело на нее пристально и сосредоточенно. Затем на лице его появилась злобная усмешка, которая становилась все шире и шире. Зубы сверкнули в яростном оскале, затем обнажились дёсны. С отчетливым треском порвалась кожа на скулах, обнажив мышцы и сухожилия. Через несколько мгновений на Диану из окна смотрела кровавая маска, по бокам которой висели ошметки того, что еще минуту назад было лицом. Ее лицом. А потом оно потянулось к Диане.

От страха Ди не могла сдвинуться с места. Как мантру она повторяла одну и ту же фразу, которую помнила с детства: «Это сон, это все не по-настоящему, это все сон». Это придало ей сил, чтобы отвернуться, но за спиной оказалось то же самое окно, из которого протягивало руки ее отражение. Диана огляделась по сторонам – она была окружена окнами, и из каждого к ней тянулись руки. Она метнулась вправо, влево, но круг сужался, становился все теснее и теснее. Она знала: если не вырваться отсюда, окна раздавят ее или, что еще хуже, отражение утащит ее с собой в туман. Собрав последние силы, она разбежалась и прыгнула в одно из надвигающихся окон. Снаружи ее встретил туман, а за спиной раздался нечеловеческий, почти звериный крик, полный ярости и разочарования.

Ди открыла глаза. Сквозь плотные шторы пробивался яркий солнечный свет, слышались такие знакомые и спасительные звуки летнего дня: шум машин, крики детей, дребезжание тележки. От облегчения Диана расплакалась. Макс привлек ее к себе, укачивая на руках, как маленького ребенка.

– Это был всего лишь сон, просто сон, – повторял он. И чем дальше он повторял эти слова, тем более хриплым становился его голос.

Диана попыталась сесть, но Макс крепко прижимал ее к себе и продолжал повторять одно и то же, как заведенный. Она стала вырываться из его объятий, но Макс хрипло захихикал:

– Куда же ты, Диана, ведь это был всего лишь сон. Это просто сон. Сон, из которого тебе никогда не выбраться.

Ди оттолкнула Макса и увидела, что вместо него над ней склонилась кровавая маска ее собственного отражения. Девушка закричала.

– Диана, Диана! – кто-то тряс ее за плечо. Лохматый со сна Макс испуганно смотрел на нее. – Это был всего лишь сон, просто сон.

Ди с визгом оттолкнула его, вскочила с кровати, схватила с прикроватной тумбочки ночник и выставила впереди себя, как оружие.

– Не подходи ко мне!

Макс ошарашено смотрел на нее. Диана окинула комнату взглядом – все было как во сне: солнечный свет также пробивался сквозь шторы, ухали и сигналили машины, плакал маленький ребенок. Липкий страх все еще окутывал Диану. Чтобы окончательно увериться в том, что она не спит, Ди прикусила щеку. Почувствовав боль и теплую солоноватую кровь во рту, она поняла, что проснулась.

– Макс… Прости, я просто… – обессиленная, Диана сползла по стене. Она была опустошена настолько, что у нее даже не было сил плакать.

Макс с опаской подошел к ней. Вынул из расслабленных рук ночник и перенес ее на кровать.

– Полежи немного, а я сварю кофе, – сказал он, поцеловал Диану в макушку и вышел из комнаты.

Когда он вернулся, она все так же лежала на кровати, глядя в одну точку. Губы ее шевелились, но слов Макс разобрать не мог.

Прошло еще несколько часов, а Диана так и лежала на кровати. Она не замечала ничего и никого вокруг. Макс пытался разговаривать с ней, тряс ее за плечи, но после очередной такой попытки привести ее в чувства, она снова закричала, оттолкнула его и выбежала из комнаты. Он нашел ее в гостиной, в углу под компьютерным столом. Девушка сидела на корточках, раскачиваясь вперед-назад, грызла ногти и все так же что-то шептала.

– Черт! Черт! Вот же черт! – ругался Макс, расхаживая по комнате. – Что же теперь делать!

Когда стало ясно, что улучшений не будет, он решил вызвать врача. Через полчаса в дверь позвонили, и в квартиру вошла средних лет женщина – ничем не примечательная, таких видишь на улице каждый день. На ней не было ни украшений, ни макияжа, волосы собраны в аккуратный хвост, ноги в мягких туфлях. Бежевые брюки и блузка дополняли образ, обесцвечивая ее лицо окончательно. «Евгения Григорьевна, психиатр», – отрекомендовалась она. За ней маячили двое крепких высоких парней – тоже неприметные, в такой же бежевой униформе.

– А это кто? – кивнул на них Макс.

– Мои помощники – на всякий случай.

– Думаете, они понадобятся? Диана далеко не тяжеловес, – усмехнулся Макс.

– Молодой человек, вы не знаете, на что порой способны буйные больные. Даже слабые на первый взгляд женщины, – добавила она с нажимом. – Где больная?

Макс провел врача в комнату и рукой указал на Диану. Евгения заглянула под стол, бегло осмотрела девушку, а затем обратилась к Максу:

– С чего все началось?

– Ну… Ей приснился кошмар. Она кричала во сне, металась по кровати. Я очень долго не мог разбудить ее. А когда она проснулась, схватила с тумбочки ночник, крикнула: «Не подходи» и пулей слетела с кровати. Я уговаривал ее, пытался объяснить, что ей все приснилось, потом она вроде бы поняла это. А потом впала в ступор.

– Так, так… А что происходило накануне? Какие-то стрессовые события?

– Накануне? Мы просто были в гостях, немного расслабились. Просто вино, ничего больше, никаких там…веществ, – с опаской добавил Макс.

– Понятно. А ранее у нее наблюдались ночные кошмары?

– Вроде нет. По крайней мере, таких ярких точно не было. В детстве, после смерти отца, у нее были кошмары и даже галлюцинации. Ну, Ди так сама говорила.

– Вот как, – Евгения удивленно приподняла бровь.

– Все так плохо?

– Пока не могу сказать ничего конкретного. Ее нужно обследовать.

– Если только сможете вытащить ее из-под стола, – ответил Макс, – потому что я не смог. Она сразу начинает кричать, брыкаться и царапаться.

–С этим мы сейчас разберемся, – заверила его Евгения. – Но сначала нам нужно оформить кое-какие бумаги, в том числе разрешение на госпитализацию. Вы супруг?

– Я? Нет. То есть… Ну как, мы живем уже четыре года, но не зарегистрированы официально.

– Хм… А что насчет родителей?

– Отец умер, а с матерью она не общается.

– Может быть, Вы знаете ее номер телефон?

– Нет, она никогда не говорила о ней, не звонила ей. Я даже не знаю, жива ли она.

– А братья или сестры?

– Насколько я знаю, нет, – развел руками Макс.

– Что ж… – Евгения побарабанила пальцами по столу. – Тогда Вам придется выступать кем-то вроде опекуна, пока она находится в таком состоянии. Пойдите к Владиславу, объясните ситуацию. Он даст Вам все необходимые бланки. Заполните их. А я пока попробую договориться с Дианой.

Макс молча кивнул и вышел в прихожую. Пока он объяснял Владиславу, что ему нужно, тот смотрел на него с подозрением. Как будто они находились в психиатрической клинике, а Макс был пациентом, который пытался из этой самой клиники улизнуть. Тем не менее, когда он закончил свой рассказ, Владислав молча кивнул, порылся в невесть откуда взявшемся саквояже и достал папку. Шурша в ней листами, он краем глаза поглядывал на Макса, а затем двумя пальцами протянул несколько бланков.

Через десять минут все было готово: Макс заполнил документы, а Евгения под руку вывела Диану из комнаты. Девушка по-прежнему была в короткой ночной рубашке. Она крепко держалась за врача, все так же смотрела вниз и беззвучно шевелила губами.

– Святослав, будьте добры, подгоните машину к самому подъезду, – обратилась Евгения к одному из помощников, тот молча кивнул и вышел.

Макс метнулся в комнату, схватил первый попавшийся в шкафу плед, на ходу набросил его на Дианины плечи, и все трое направились к лифту. Ждать его пришлось недолго и, самое главное, он был пустой.

Лифт спускался очень медленно, казалось, он никогда не спустится с семнадцатого этажа на первый. Диана по-прежнему смотрела пол ноги, раскачиваясь вперед-назад, поэтому плед начал потихоньку сползать вниз. Инстинктивно она дернула плечом, и взгляд ее уперся в огромное, во всю стену лифта, зеркало. Тут же пронзительный визг заполнил собой всю лифтовую кабину. Диану будто подменили: из вялой и пассивной она превратилась в настоящую фурию. Она лупила кулаками по зеркалу и кричала:

– Уходи, уходи! Ты ненастоящая! Ты выдумка! Уходи!

Стекло под кулаками Дианы пошло трещинами, а затем разлетелось смертоносными осколками. В следующее мгновение лифт мелодично звякнул и приятный женский голос сказал: «Первый этаж». Двери открылись, Владислав и Макс оттеснили оторопевших жильцов, ждавших лифта рядом, и, удерживая Диану с помощью, вывели из подъезда и усадили в машину.

Евгения была за рулем, Святослав и Владислав сидели на заднем сидении, сдерживая Диану. Максу не оставалось ничего другого, как сесть впереди.

– Нетипичная реакция на собственное отражение, – Евгении приходилось почти кричать. – Что-нибудь подобное замечали за ней?

–Она в принципе никогда не смотрелась в зеркала. И еще, когда у нее были галлюцинации… она буквально вчера это рассказала, ей казалось, что ее отражение живет своей жизнью. И это было не только с зеркалами, но и со всеми отражающими предметами.

– В каком смысле – живет своей жизнью?

– Моргает не в такт, с волосами что-то не так, усмехается – всякие мелочи, которые не сразу замечаешь – так Ди сказала.

Диана на заднем сидении стала потихоньку успокаиваться, и когда автомобиль остановился возле клиники, она снова погрузилась в отрешенность.

У крыльца клиник Макса остановился и закурил. Сквозь стеклянные двери он видео, как Святослав и Владислав завели Диану в клинику и исчезли за одной из боковых дверей. Евгения остановилась у стойки, что-то объяснила молодому мужчине в белой форме, махнув рукой в сторону Макса, и отдала часть бумаг.

Он только сейчас понял, что не успел переодеться: домашние шорты и выцветшая футболка Siouxsie and the Banshees – не самый лучший наряд, но возвращаться домой не было времени. Он бросил окурок в урну и зашел внутрь.

– Здравствуйте, Максим Сергеевич, – обратился к нему молодой мужчина. – Возьмите пропуск. Евгения Григорьевна ждет вас в 109 кабинете – прямо и направо.

Макс поблагодарил его и направился в указанную сторону. Евгения уже ждала его – по-прежнему невозмутимая.

– Присаживайтесь, Максим Сергеевич, – кивнула она на стул. – Так как Вы – единственный на данный момент опекун Дианы, я должна уведомить Вас о ее диагнозе и выбранном способе лечения. Итак, в ходе первичной диагностики были выявлены следующие заболевания: эйсоптрофобия, спектрофобия, сопровождающиеся острым приступом шизофрении. Простыми словами: Диана страдает нарушениями в психике и поведении, связанными с боязнью зеркал, отражений в них и, возможно, призраков. Схема лечения предполагает использование седативных и нейролептических препаратов в стандартной дозировке, которая будет корректироваться, исходя из результатов лечения.

– Как долго продлится лечение? – спросил Макс.

– Пока точно не могу сказать. Все будет зависеть от реакции организма Дианы на препараты.

– Я понял. Можете дать какую-то справку или бумагу, чтобы я мог передать ее на работу Дианы? Мы работаем в одном отделе с ней, я сам подойду к руководителю.

– Да, конечно, – кивнула Евгения, достала из ящика стола бланк и принялась что-то писать.

– Только, напишите, пожалуйста, как-нибудь помягче, – попросил Макс. – Она все-таки с людьми работает, из-за шизофрении сразу уволят.

Евгения посмотрела на Макса и задумалась.

– Ладно, пока напишу нервный срыв. Но если лечение не поможет, сами понимаете…

– Да, да, конечно! – торопливо заверил Макс. – Если лечение не поможет, тут уж никак.

Евгения дописала на бланке несколько слов, поставила подпись и печать и протянула бумагу Максу:

– На ресепшн поставите еще одну печать.

– Спасибо, – Макс аккуратно сложил протянутый листок. – Могу я увидеть Диану? И что нужно принести?

– Да, Вы можете понаблюдать за ней через окно палаты. Прямой контакт пока исключен. Привозить ничего не нужно, кроме средств личной гигиены: зубная щетка, расческа, нижнее белье. Если понадобится что-то еще, Вам позвонят.

– Хорошо, спасибо, – кивнул Макс.

– И еще, Максим Сергеевич, – окликнула его Евгения, когда он уже почти вышел из кабинета, – не переживайте, подобные расстройства очень хорошо поддаются лечению.

– Буду очень надеяться. До свидания.