Czytaj książkę: «Нарушитель», strona 7

Глава 33. Сумасшедший трамвай

Бюрократия ― это то единственное в нашей стране, что обошло другие сферы деятельности в ведущих странах мира на двадцать поколений вперёд. И граждане просто не успевали за таким быстрым темпом её развития, поэтому и отставали на целых двадцать поколений. Ане нужно было зайти в деканат, чтобы получить какую-то бумажку, для того, чтобы получить эту бумажку её послали во второй корпус, который находился на расстоянии четырёх трамвайных остановок, чтобы получить бумажку, с которой нужно пойти в первый корпус, чтобы получить то, без чего эту бумажку вообще нельзя получить. ФУХ! Лабиринты Минотавра покажутся детской игрой по сравнению с коридорами министерств, корпусов, ЖЭКов, и бумажками, с помощью которых можно было бы спасти миллионы кубов леса, как пропагандировали в советские времена.

Анна с Федей ждали трамвая на остановке и, поскольку его долго не было, то народу скопилось просто дофигищи. И наконец-то, заветные рога показались из-за горизонта. Когда долгожданный трамвай остановился и открыл двери, то люди не успевали выходить, так как вваливались люди с остановки. „Мягче будешь ― дальше выйдешь” ― этот лозунг можно было бы вывесить в трамвае для особо нерасторопных пассажиров. Аня с Федей не ломились, они стояли и наблюдали за всем этим процессом. И когда девушка кивнула головой и сказала: „Влезем”, то потянула Федю за рукав его лакированного френча. Они ступили на краешек самой нижней ступени, стоя на одной ноге, как в балете. Вобрав всё в себя, они залезли в этот долгожданный транспорт. Когда закрылись двери, то всё это напомнило рекламу про фруктовую жвачку, в которой два подростка, сидящие в машине, хапанули чудо-жвачку и прилипли к лобовому стеклу своими фейсами вместе с ошмётками фруктов. И хоть фруктового салата не получилось, но фейсы людей, в том числе и наших героев, намертво прилипли к дверному стеклу. В таком состоянии, трамвай тронулся. Кодукторша-ледокол смело ходила по вагону, пропагандируя оплатить проезд, а то хуже будет. И хуже, действительно могло быть, так как всех зайцев ждал страшный суд.

„Чё ты ногой меня пихаешь, м…?”, ― обозвал мужчина не первой свежести, сидящий на местах для женщин, детей и инвалидов (он готовился стать отцом), чувака, который не знал, куда деть ногу в такой давке. „Сам, козёл, заткнись, тут дах… народу. Ты сидишь и ещё крошишь на меня батон!” „Чё ты вообще сидишь? Здоровый мужик! Тут девушки стоят, а он, видите ли, сидит!” ― подпряглась какая-то женщина с химкой на голове. „Ты, с…, заткнись! Поразвелось б… в этом мире. Езди на такси, с…!” ― очень галантно ответил мужчина. „А ну, м…, не хами девушке!” ― заступился какой-то чувак. „Заткнись, тряпка! Его девушку обижают, б…! Да пошёл на х…, б…! М… б…! Оттрахаешь её и поцелуешь!” ― не унимался будущий отец. Цепная реакция браней и ненормативной лексики стартанула и, казалось, ничто не могло остановить её. Слово „Б…”, они употребляли так часто, что даже его не замечали. Таким образом, из существительного, которое означало нехорошую женщину, это слово превратилось в междометие. Вот так обосрали великий могучий русский язык. Если бы Пушкин сейчас слышал это всё, он бы отцентрифугировался в своём гробу и высох бы так, как никто никогда не высыхал. Анну вся эта малина начала дико злить. И несмотря на то, что щека примёрзла к стеклу так, что стоматологи могли бы делать с её зубами всё, что хотели и она бы не почувствовала ничегошеньки, девушка набрала в лёгкие воздуха и неистово крикнула в этой удушливой атмосфере:

– Молчать!!! ― это звучало, как крик сеньора помидора в мультике про Чиполино. Пассажиры такого не ожидали и вмиг затихли, оглянувшись в сторону Ани и Феди. Вместо нежной и наивной девушки, они увидели злое чёрное выражение лица, её глаза загорелись ядовитым зелёным светом, волосы поднялись дыбом, а возле трамвая сгущались чёрные тучи. Ожидая недоброе, пассажиры стали отходить назад от разъярённой Анны, так что вокруг неё, вмиг образовалась СЗЗ (санитарно-защитная зона). Перепуганные морды пассажиров смотрели и ждали чего-то недоброго:

– Свиньи! ― задыхаясь, крикнула Аня, ― Вы же свиньи!!! Вы говорите, что правительство оставляет вас без хлеба. Но вы сожрёте друг друга прежде, чем кто-то, когда-то, вам что-то даст. Вам доставляет истинное удовольствие унижать и материть друг друга. Вы же больше ничего не можете сделать своими языками! Вы сидите на диванах! Смотрите телик! Материте всё и вся, а сами не можете свою с… поднять, чтобы хоть что-то сделать, чтобы хоть что-то изменить в своей грёбаной пустой жизни! Мрази!!! Вам не нужен язык ― этот орган рудимент. Так пусть он отсохнет! Отсохнет и не произнесёт ни звука. А смочить его смогут только истинные слёзы раскаяния. Да будет так!!! ― и Аня подняла свою руку к потолку и, действительно, вместо языка у людей осталась фигнюшка, от которой толку, как от сушёной груши. Федя подумал: „Как выросла девочка, становится хорошей ведьмой. Вот что значит моя школа”. Когда они подъехали к гастроному „Москва”, все пассажиры выбежали, несмотря на то, что некоторым нужно было ехать дальше.

„Ты что? Язык проглотил?” ― спросила девушка своего бойсренда.

– Да, ― ответил Федя за него и вместе с Анной пошёл в корпус. Угрозами, ему удалось значительно снизить количество походов за бумажками.

Глава 34. Холи

После тяжёлого студенческого отсиживания мягких мест и писания нудностей Таня и Яна в комнате старосты Наташи и её зама страдали фигнёй. На столе организовалась целая полевая кухня: пиццы-блины из „бумажного” теста, разлитый по кружкам, наспех, кофеёк, и тонны сухариков „Три корочки”. Разговор не клеился из-за постоянных хрумов. Один единственный телевизор кашлял двенадцатым каналом. Наташка жирными руками с крошками клацала кнопки на пульте, но кроме двенадцатого канала, ничего не шипело, и ничего не кашляло:

– Ну, любі мої, ну скажіть мені, ну що ж це за слово?! Ну що ж це за слово?! Ви ж його знаєте!! ― билась в истерике чувиха, которой, по её словам, ну никто не звонил (хотя на самом деле звонков было уйма, а её наняли, чтобы тянуть время). На доске были налеплены буквы „ЯІЗПАОЖРЖ”, ― Ну давайте, ну хто мені подзвонить!!! Ну хто!!! Ви знаєте це місто!!!Це ж колиска українського козацтва!!! Я вмикаю таймер, залишається три хвилини!!! Якщо я нікого не дочекаюсь, я буду вимушена змінити завдання!!! 500 гривень!!! Ви їх відразу заберете, якщо правильно назвете це слово!!! 16000 у супер грі!!! Нужбо, Нужбо!!! ¹⁴ ― её припадки уже напоминали эпилептические, а её командно-просящий голос, выглядел не иначе, как „Дай, мама, конфетку! Ну дай!”

– Девчонки! Я знаю, знаю слово, я знаю слово! Телефончик мне дайте! Щас буду звонить! ― радовалась Наташа.

– А что это за слово-то? Ты уверена? ― недоверчиво спросила Маша, хрумая сухариками.

– Конечно уверена! ЗАПОР!!! Девчонки, это запор!!!

– Круто!!! Если нам позвонят, то мы выиграем целых 500 рублей!!! Девушки, это ж столько хавки, столько сухариков!!! Это ж песец!!! ― с надеждой на успех горланили Таня и Яна.

Наташа отправила SMS на шесть гривен, а эти деньги для студента, далеко не лишние.

– Смотри, время истекает. Щас должны выбрать нас! Хоть бы выбрали нас!! Натаха!! 500 гривен!!! Это ж целые 500 гривен!!! ― с замиранием сердца молвила Маша и тоже надеялась, что эта куча железа, именуемая компьютером, выберет именно номер Наташи.

– Что за на… Девахи, так это ж Федька, Анькин любовник, ― сказала староста, увидев на не очень голубом экране, того самого Федю.

– Власть меняется, ― спокойно сказал парень, ― и поскольку эту припадочную я убрал, поставлю новое задание. Попроще. Але. Оп, ― и на экране появились другие буквы „ИХЛО”, ― Ну же, дорогие мои, вы прекрасно знаете это слово. Этим словом мы называем людей, которые звонят на нашу передачу, ― интриговал Фёдор, ― Наташа, ну вы же знаете это слово.

Куски пиццы вывалились у всех сразу. Раздалась песенка вроде „Мора, мора, мор, и так далее” ― это зазвонил Наташин телефон, она поднесла трубку к уху:

– Алёё, ― ответила она голосом человека, который первый раз в жизни видит шикарный дом с бассейном.

– Наташа, ты попала на нашу передачу.

– Крута! Федя, а как ты попал в ящик-то? Ну ты и стрёмный, чувак!!

– Через экран, милая, через экран! Ты знаешь это слово?

– Холи!!! Йес!!! Йес!!! Йес!!! 500 рублей, ура!!! 500 рублей, класс!!! Круто!!! Ништяк!!! Зашибись!!! ― прыгала на диване девушка вместе с телефоном. Кричала она так, что у всех неподготовленных могли бы лопнуть барабанные перепонки. Недоумённый Федя стоял в ящике, не понимая, а чему же она, по сути, радуется.

– Милая Наташа, нет! Это не ХОЛИ, это ЛОХИ. Действительно, припадочность той чувихи передаётся людям через телик, ― констатировал Фёдор. ― И не выиграли вы, Таня, Яна, Маша и Наташа, ― куски сухариков повисли у них на губах, ― 500 гривен, а шесть, потеряли. Нам сегодня дадут зарплату, а вы не отправите тысячи SMS своим любимым и не купите дополнительные тонны сухариков „Три корочки”. Бай. Бай, ― помахав всем лохам ручкой, Федя исчез. И теперь у девчонок была новая головная боль: перемыть косточки любовнику Аньки, крутому чуваку-кидалове.

Глава 35. Попытка изгнания из Эдема

Общага не без стукачей. И хоть группа ЭП-07 знала, но молчала о том, что у Ани поселился её любовник. Нашёлся „доброжелатель”, который накапал коменде об этом. И она, как танк Манштейна шла на четвёртый этаж брать свой Харьков. Она постучала в дверь 414-ой комнаты. Ира и Аня встрепенулись, подумав, что это гремит танковый снаряд. Затем они открыли дверь.

– Мужик где? ― басом проговорила коменда.

– Какой мужик? ― невинно спросила Анна.

– Ты мне тут дурочку не клей! Я знаю про незаконное вселение, я всё знаю! Говори, где мужик, а то я вас! Да я всех вас! ― орала баба, надеясь, что её вопли произведут на кого-то хоть какое-то впечатление.

– Нет, Маргарита Степановна. Не было никого, ― поддержала свою соседку Ира.

– Ах так! Да я вас обоих! На выселение! Отдали пропуска, мрази малые, быстро! ― скомандовала коменда. И девушки не знали, что делать: то ли доставать эти пропуска, то ли продолжать ломать комедию дальше.

– Меня ищешь, старая карга? ― послышалось из коридора. С трудом развернув свой корпус, она увидела Федю, который поставил ноги в широкую стойку и чего-то ждал.

– Это ты? Да я тебя! ― заорала коменда и хотела было погнаться за ним, но тяжёлые оковы из целлюлита не позволили ей этого сделать, а в последний раз она бегала на уроках физ-ры в школе. ― Вы! Недоумки! Два кретина! За ним! Чё стали?! Казлы!! ― приказала она двум болванчикам-охранникам. Они вмиг бросились к Феде, который никуда и не думал убегать. Ребята уже обрадовались, представляя себе то, как они будут ему руки выкручивать. Бамс!! Это стукнулись дубовые головы, а Федя материализовался в другом конце коридора.

– Ну, идиоты! Почему же вы меня не ловите? ― спросил он тоном Остапа Бендера „Почему же вы не бьёте своего гроссмейстера?” Чуваки, держась за свои самые больные места, снова побежали к Феде, ― их постигла та же участь.

– Маргарита Степановна, мы не можем больше. У нас так будет сотрясение мозга, ― жалобно произнесли охраннички.

– Было бы чему сотрясаться! Вот уроды! За что вам зарплату платят, ёкаранный бабай!! Я сама! Вы ничего без меня не можете! ― билась в истерике баба и попробовала схватить Федю за рукав. Её массивная рука проскочила сквозь него. Попробовала набить ему морду, руки также прошли насквозь и ничего не повредили. Коменда в истерике размахивала руками по Феде, но толку не было. Подошедший сзади охранник, попробовал дать парню поджопник, всё было так же, как у коменды: нарушителя не удалось повалить.

– Ну теперь поживите, уроды, как голограммы, и попробуйте только меня тронуть. Я ещё хуже сделаю! Вы меня ещё не знаете! Где хотите, найду и прирежу! Вон!!! ― заорал Федя, и три голограмки побежали в страхе от того, что теперь не смогут выполнять свою привычную работу. ― Готовься к возмездию, тварь!!! ― и юноша понёсся по коридору.

– Стой! Стой!! Да стой же ты!!! ― наспех запахнув „китайский халат”, Аня хватала разъярённого компаньона за рукав.

– Аня, отстань! Не мешай мне заниматься своими обязанностями!

– Федя, ну стой! Ты уже и так натворил много чего, ― просила девушка, ― ну что ты собрался делать?

– Показать этой сучке Юле, что такое настоящее зло! ― кричал парень, и его глаза краснели от ярости всё больше и больше.

– Феденька, пошли в комнату, там поговорим. Работа не волк ― в лес… Ну ты в общем понял, ― всеми правдами и неправдами, Ане удалось отвести Федю в комнату, чтобы он рассказал, в чём суть его работы против Юли. Ира, к тому времени, от этих ужасов, выбежала на улицу, взяв с собой всё необходимое, а то мало ли что?

– Ирку устранить нужно. Накапает, ― спокойно порекомендовал Федя.

– Не накапает. Ей что? Жить надоело? ― также спокойно ответила девушка. ― Садись, рассказывай.

Глава 36. Секрет Юли

А дело было, оказывается, вот в чём. Слухи ― сильная, и причём, очень искажённая вещь, которая является полной копией игры в испорченный телефон. А в общаге: слухи, слухи, слухи, и никто из постояльцев не знал настоящего положения дел. Так вот, в общежитии и в универе был запущен слух о том, какой у Ани крутой любовник: вежливый, респектабельный, богатый, ухоженный, работает в какой-то разведке и каждый вечер приносит в комнату венгерское, а продуктов на неделю закупают на целых 600 гривен!!! Естественно, ширились слухи ещё и о том, как Аня ему всё это изящно отрабатывает всеми частями тела, ну и конечно же, то, что она последняя б…ь. Юля, услышав, что кому-то так повезло, а ей нет, долго билась головой о дверь, а когда надоело, то подумала, что хоть с Антоном она живёт хорошо и слегка его любит, но ведь можно и лучше! Ну зачем этой дуре такой любовник? Ей хватит в неделю и сорок гривен, а почему я должна давиться шестьюдесятью? Этот Федя такой мужчина! Ещё и по телику его показывали, а мой ― серость! Да и живу с ним, потому что не нашлось никого получше. Юля придумала грандиозный план по сотворению своего счастья.

В один из дней, Федя был в душе и осматривал обваливающиеся потолки Семирамиды, (одетый. Вы что? Хотите, чтобы эту книжку запретили читать детям?) которыми можно полюбоваться реже, чем Эйфелевой башней. Серьёзно поднимался вопрос о введении талонов на посещение этого памятника общажного бардака. Юля вошла в душ в шёлковом распахнутом халатике, под которым виднелось „эротичное бельё”, без всякого предупреждения, и сказала:

– Феденька, миленький, ну зачем тебе эта кикимора? Переезжай ко мне в комнату. Я буду любить тебя крепко-крепко, ― девушка прижалась к парню и стала поглаживать его футболку.

– Ты обещала свою любовь кому-то другому и с ним не расставалась. Ты же замужем? Да, Юлечка? ― отстраняя её от себя, сказал Федя.

– Слегка, ― улыбнулась Юля.

– Ах слегка, ― ухмыльнувшись, ответил Федя.

– Ну он для меня никто, я и собиралась с ним расстаться, он меня уже достал. Честное слово. Мы уже давно не семья ― мы просто друзья. Ну поверь мне, Феденька.

– Милая моя девочка, ― сочувствовал Федя, ― а это мы сейчас проверим.

Дверь открылась, а на пороге стоял Антон, в труселях и с полотенцем:

– Юля? ― удивлённо усомнился парень. ― Да как ты могла?! Я же тебе верил?! Мы же с тобой под одной крышей жили?! С…, ты, а не человек, ― Антон хлопнул дверью и пошёл в комнату собирать вещи.

– Антоша! ― девушка вмиг отклеилась от Феди и побежала за своим мужем. ― Антоша! Стой, ну подожди, ты всё неправильно понял?! Это он ко мне приставал!! Ну Антошенька!! Я всё тебе объясню. Меня грязью облили!! Ты просто неправильно понял!!

– Ты меня не любишь, Юлечка? Ах, какая жалость, что ты мне навешала лапши на уши, ― иронично разочарованным голосом сказал Федя. Услышав эту фразу, Антон оторвал руки Юли от своих плеч и пошагал ещё быстрее. Остановить сбор вещей девушка не смогла. После такого инцидента Юля целый день плакала, а потом решила отомстить не своему любовнику и накапала коменде.

– Ладно, Федя, не мсти Юле, ей итак тяжело. Я сама выполню эту работу, ― сказала Анна и отправилась в комнату № 320.

Глава 37. Неприятный разговор

― Стучать ― нехорошо, ― сказала мягким поучительным тоном Анна, открывая дверь.

– Чё ты пришла? Ты и твой любовник жизнь мне сломали! И теперь ты, без всякого разрешения, заходишь в мою комнату?! ― истерично плакала Юля.

– Дура! Если бы я щас не пришла. Мой дядя превратил бы тебя в пепел и высыпал в Кальмиус.

– Да что ты заливаешь?! Ну какой он тебе дядя?! Моя жизнь кончена! А ты лезешь ко мне со своими сказками. Уходи! Уходи отсюда!! ― девушка стала размахивать руками.

– Точно дура. А в том, что ты хотела изменить Антону с моим дядей, моей вины нет. Мой дядя из мест отдалённых. Твою любимую коменду и двух идиотов-охранников он превратил в голограммы. И теперь, хоть бейся в истерике, хоть плачь, никто тебе не поможет.

– Что? Да вы вообще гоните! Я позвоню в милицию! Там тебе самое место с твоим так называемым дядей! ― она взяла мобилу. Анна ударила девушку по руке, и телефон упал на пол. Глаза ведьмы наполнились той самой ядовитой зеленью, волосы поднялись дыбом, а лицо становилось всё более и более зловещим, ― Не звони, Юля, никуда! Худо будет! Мой дядя связан с сильными мира сего. Он, где хочешь, тебя найдёт и кремирует. И я не стану его тянуть за рукав. Он сделает то, что должен.

– Ты? ― испуганным голосом завопила Юля, ― Ты ведьма?

– Да. Я ― ведьма! Поэтому сиди в своей комнатке тише воды, ниже травы. Вздумаешь кому-то капать, можешь попрощаться со своими планами на будущее. Мы найдём для тебя и для твоих родственников достойное наказание, уж ты мне поверь. Ясно?

– Угу.

– И ещё один совет. Измени своё устаревшее отношение к семье и браку, ― её образ стал прежним, ― то, что вы расписались в какой-то бумажке, ещё ничего не значит. Мама моя тоже не понимала этого, до тех пор, пока их отношения с батей не стали трещать по швам. Если бы психологи не наставили её на путь истинный, то ― развод, девичья фамилия, испорченное детство. И папа всегда бы мне дарил на праздники огроменного зайца. Одумайся, милочка, одумайся, пока не поздно. Когда ты поймёшь, что от семьи никогда не бывает отдыха и, что над ней нужно работать всегда, тогда и будет тебе счастье. Счастье, когда тебя понимают. Бувай, ― Анна ушла. Неизвестно, задумалась ли Юля над всеми этими словами, но во всяком случае, больше никому не жаловалась. Ей не надоела жизнь. А если надоест, она знает верный способ, как от неё избавиться, но это уже другая история.

Глава 38. Облик сатаны

Не зли других и сам не злись,

Мы гости в этом мире бренном.

И если что не так ― сдержись,

Будь поумнее ― улыбнись.

Холодной думай головой,

Ведь в мире всё закономерно.

И зло, излитое тобой,

К тебе вернётся непременно.

Вот такую поэзию теперь можно созерцать во всех трамваях. Кондукторша-ледокол после ужасного проклятия, которое послала ей Анна, откопала в себе талант поэта. И теперь, кроме основной работы, она ещё читает стихи и поэмы собственного сочинения в литературном клубе (в частной квартире. Литературных клубов в Донецке, к сожалению, нет). Народу нравится, может быть это новая Анна Ахматова? Как знать! После того инцидента, проклятие удалось снять только третьей части пассажиров. А остальные ― так и мучаются, и бьются головой об стену. Ведь они не могут поругать политиков, простых граждан и своих домочадцев, и неизвестно, сколько ещё они собираются биться! Анна с Федей, увидев такую поэзию, немножко офигели, не могли они ожидать, что это проклятие произведёт такой эффект. У Феди зазвонил мобильный:

– Да, Мессир. Да, работаем. Да, продвигаемся. Ну что вы? Не волнуйтесь! Командировочных у меня просто дофигищи. Анна становится хорошей ведьмой, мне растёт достойная смена. Хорошо, будем продолжать.

– Федя, расскажи о нём?

– О ком?

– Ну о НЁМ? ― шёпотом спросила девушка.

– А что о нём рассказывать. Я тебя прирежу, и ты на него будешь смотреть столько, сколько тебе влезет.

– Ну зачем ты так? Хотя, по сути дела, если он ― падший ангел, то и выглядеть он должен, как ангел. Ангелы выглядят как люди, значит ОН, внешне похож на нас. Ангелы, как люди.

– Нет. Это люди, как ангелы.

Глава 39. Лёлик

Вслед за зимней квашнёй и депрессией наступила весенняя квашня и авитаминоз. Почки набухали на деревьях, пели птицы, реки и водохранилища освобождались от ледяных оков. Студенты всё чаще открывали окна, не боясь что-нибудь себе отморозить.

Аня сидела на подоконнике в полном одиночестве и вдыхала запахи весны, всматривалась в грязево-зелёные пейзажи и не знала: то ли ей радоваться тому, что наступила восемнадцатая весна, то ли плакать от того, что время неумолимо бежит, и никакие чары не в силах удержать его на месте.

– Лёлик! ― закричала девушка, увидев, как парень слоняется перед стенами общаги без дела. ― Ты чё делаешь?

– Ничего, ― сухо ответил тот.

– Почему не попадаешься случайно на моём пути? ― кокетливо спросила девушка.

– Ты живёшь с другим парнем. Бороться с таким бугаём, не вижу ни малейшего смысла.

– Тю ты! Ёпсель мопсель!! Опять двадцать пять. Да что ж вы все не поймёте?! Дядя он мой!!! И ничего у нас с ним не было. Ясно?! ― возмущалась Аня.

– Честно? Шо серьезно?

– Серьёзней не бывает.

– Ну я тогда поднимусь? ― нерешительно спросил парень. Аня кивнула, и Лёлик, после длительного мытарства, наконец-то зашёл в общагу. У дверей 420-ой комнаты его уже ждала Анна.

– Пригласишь? ― поинтересовалась она.

– Не вопрос, моя королева, ― он открыл дверь ключом, ― коньяк будешь?

– Наливай, Лёлик, наливай! Не смотреть же на него! ― развязным голосом говорила девушка.

– Ты мне очень нравишься, я давно тебя ждал, ― серьёзно сказал Лёлик, наливая коньяк и смотря на Аню тоскливым и потухшим взглядом.

– Может быть ― это и есть судьба. Мне нужно было выехать за пределы гламурной столицы, к которой я привыкла, чтобы встретить человека, который меня поймёт и полюбит. После дяди конечно, ― попивая коньяк, тихо и абсолютно серьёзно говорила Аня, и её глаза затухали и становились тёмно-зелёного цвета.

Впрочем, минорная нота играла в их общении недолго. Основательно распробовав коньяк, Лёлик достал пиратский mp3-сборник „Скрябина”. Кузьму (солиста группы) он считал рассудительным человеком, который, проломав тернии шоу-бизнеса, добился того, на что двадцать лет назад, он даже не надеялся. После того, как он вставил диск в свой ноутбук, глаза у Ани загорелись, и вмиг поднялось настроение (группу „Скрябин” она любила, будучи ещё маленькой девочкой, и теперь все записи этой группы можно было получить на одном диске).

– Доклею вуса, домалюю великі брови, нехай німаки доганяють, що я струйовий… ― пели в один голос. И казалось, что они были на концерте, и весь зал пел вместе с ними. ― І добре наам, ми сильні, як хробаак… І тоді вже не буде наас… ― ребята прыгали на кровати. Из-за плохо работающего вестибулярного аппарата у них подкосились ноги, и они упали спиной на старую советскую кровать. Что-то хрустнуло и хорошо, что это были не чьи-то кости. Когда клавиши синтезатора играли „Останній танець”, Аня не смогла сдержать слёз.

– Ань, почему ты плачешь? ― удивлённо спросил юноша.

– Эта песня, ― она шмыгнула носом, ― эта песня…это похороны старого Скрябина. Ушли Шура и Ростик, New Romantic-сцена поредела. В этом клипе, всё такое старое, всё такое родное, как будто я там была, а на самом деле… Не было там меня, и ничего я не смогла сделать для отечественной New Romantic-сцены. Лёлик! Ничего! ― она прижалась к парню и заплакала в его жилетку.

– Зря ты так переживаешь, Аня, зря! ― Лёлик обнял её. ― Старый Скрябин оставил после себя богатое наследие, и мы всегда можем вставить диск в ноутбук и послушать. Да и новый Скрябин не так уж плох, есть там прикольные вещи. Ты сама пойми, если человек будет играть одно и то же, то скоро эта группа станет предсказуемой и неинтересной. Недавно мы с соседом по комнате ходили на концерт КиШа. Я особо не хотел, но мне было интересно, чем эти ребята меня могут удивить, а оказалось, что особо и ничем. А Скрябину есть. Я не говорю, что КиШ такая уж и плохая группа, но когда загоняешь себя в рамки, то невольно становишься их рабом. Музыканту нужно меняться, к тому же, если бы Шура остался в Скрябине, то альбом Другої Ріки „ДеньНіч” не был бы таким сильным, или его не было бы вообще. Мы бы не услышали Exo-music, Dazzle Dreams. Ты любишь Dazzle Dreams?

– Да, Лёлик, это была любовь с первого взгляда. Как услышала их первую песню „S.O.S.”, так и убедилась, что есть ещё таланты в украинском шоу-бизнесе. А песня Другої Ріки „ДеньНіч” ассоциируется у меня с холодной зимой и с мостом через Киевском Водохранилище. Я ещё могу чувствовать, и это самое главное.

– Тогда. Почувствуй меня, Анечка, ― шепнул ей на ушко Лёлик и поцеловал её в губы. Приятное тепло растеклось по всему телу. И она была рада, что целуется не под каким-то предлогом, а просто ― потому что хочется. Никогда ещё она не чувствовала себя такой спокойной и защищенной. Работа совсем вымотала её, и теперь ей казалось, что всё вернулось назад: не было Феди, она никогда не становилась ведьмой и никогда не работала, не было всяких неприятностей по учёбе, и она нашла своего любимого человека, единомышленника, друга, с которым сможет одолеть всё, и с которым они будут вместе проводить досуг, вместе обсуждать музыкальные новинки и вообще, всё делать вместе. Три разных версии песни „Мовчати” были как раз к этому моменту. Услышав песню „Гламур”, началась новая веселуха.

– Мур, мур, мур, ми любим гламур, напшикаймось духами і зробим педікюр. Мур, мур, мур, ми любим гламур, всьо гніле сховаєм під майку від кутюр… ― общажные жители дивились таким непривычным звукам и с опаской смотрели на дверь этой комнаты, а влюблённым было всё равно. Они веселились, прыгали, пили. Спать они легли уже вместе.