Czytaj książkę: «Моя смена «Алые паруса»»

Czcionka:

ISBN 978-5-0060-8534-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моя смена.

«Алые паруса».

Привет…

«Алые паруса». Благодаря Александру Грину это общепринятый символ мечты, любви и свободы. А для меня «Алые паруса» – это символ Родины и детства. Мое самое любимое и самое счастливое место на земле.

Детский пионерский лагерь «Алые паруса» в поселке Желнино под Дзержинском в Нижегородской области. Рай на Земле. Место вдохновения и силы. Символ России. Именно отсюда начинается для меня родной край: с этих лесов, высокого берега реки Осовец, луговых цветов, церкви в центре села и Святого озера, мостика, под которым Осовец впадает в Оку и несет свои воды дальше, в матушку Волгу…

Именно здесь, в «Алых парусах», я взрослела и мечтала. Дружила и влюблялась. Боролась и отчаивалась.

Здесь написала свои первые строки.

Здесь я помню себя в моменте.

Посвящается моим дорогим вожатым, воспитателям и ребятам. Всем, для кого «Алые паруса» – это не только книга.

Часть первая. Пионер

Глава 1. С чего все началось, и немножко про телефон

Однажды я приехала в лагерь.

Моя история про лагерь началась всего за несколько дней до самого лагеря. Помню, мы с мамой стоим в прихожей. Она уже у двери, готова выходить, наверное, в магазин мы собирались, а я еще обуваюсь, бабушка тоже рядом стоит, провожает нас, и вдруг мама говорит:

– А может, в лагерь отправить? Анют, хочешь в лагерь?

– Хочу! – с готовностью ответила я.

Что такое лагерь, я на тот момент еще совсем не знала. Но, видимо, в то время я безоговорочно доверяла маме и соглашалась на все ее предложения. Меня даже не смутило, что идею про лагерь мама озвучила при мне, но сначала обратилась даже не ко мне, а к бабушке. Пусть! Видимо, каникулы дома меня совсем не вдохновляли, раз я так легко согласилась на неведомый мне тогда лагерь. Да, бабушка была на пенсии, и я оставалась дома не одна. Но было скучно. Все подружки – в деревнях, как уехали 30 мая, так и вернутся теперь только 30 августа, это я уже по прошлому лету точно знала. У нас деревни не было.

Почему-то мама в тот день была в отпуске, а папа на работе, наверное, у нее оставались последние дни отпуска после нашей совместной поездки на какую-нибудь турбазу по путевке от ее работы. И вот мама прямо из прихожей, пока я продолжаю обуваться, звонит папе.

Тут надо сделать лирическое отступление и пояснить, почему у нас телефон висел в коридоре, у самой двери. В это сейчас трудно поверить, но тогда, 30 лет назад у нас совсем не было мобильных телефонов и даже обычные, домашние, стационарные были не у всех. Бабушка мне рассказывала, что когда-то и телевизоры были не в каждой квартире, а лишь у пары семей на весь подъезд, и соседи по вечерам собирались, чтобы вместе посмотреть фильм или «Последние известия», новости. Теперь уже телевизорами обзавелись все, а телефоны еще были редкостью. Люди, семьи, стояли «в очереди на телефон», то есть ждали, когда им выделят, присвоят телефонный номер, дадут точку, установят аппарат. В нашем подъезде телефон был у наших соседей сверху, там жила моя подружка Катя. Ее мама работала на телефонной станции, раньше были такие колл-центры, можно было позвонить в «09» и по адресу и фамилии узнать телефонный номер нужного тебе человека или организации. Так вот, у Кати и телефон давно был, и аппараты телефонные были очень интересные. Аж 3 штуки в квартире. У нас тоже был телефон. Аппаратов было два. Один в зале, на столике стоял, рядом стул был для переговоров. А еще один аппарат висел в прихожей – специально для соседей, у которых своего телефона не было. Соседи приходили звонить каждый день, разные, и мне это очень нравилось, попутно они вели с бабушкой интересные разговоры, обсуждали других соседей, детей, новости, кино, жизнь, иногда угощали пирогами… Однако иногда прибегали звонить не «сваху с днем рождения поздравить» или «сестру в гости надо позвать», а в «Скорую помощь», и вот этот было страшно…

Впрочем, вернемся к нашей теме, а то я с такими отступлениями никогда в лагерь не уеду.

Так вот, мама снимает трубку, крутит диск, набирает номер папиного завода, ждет, когда его позовут, и сразу выдает:

– У вас там путевки еще остались? Успеешь взять? На какую смену? С какого числа?

И через 5 минут наш с мамой поход в магазин отменяется – мы теперь идем в поликлинику, чтобы оформить справку для лагеря. Путевки – есть! Папе – дали. Смена – вторая. Начнется – через 3 дня. Я – еду.

Глава 2. Три дня до смены, и немножко про «Космос»

Однажды я шла к врачу и совсем не боялась.

Больницы, поликлиники, врачей – я люто ненавидела и отчаянно боялась. Но в этот раз мы с мамой шли быстрым шагом, за руку, и я была рада и горда: еду в лагерь.

Три дня мама рассказывала мне про свой «Космос», в котором она провела свое детство.

Лирическое отступление. Про «Космос», уже свой «Космос», в котором я работаю воспитателем, я расскажу потом. А пока – именно про мамин «Космос». Не так уж много она и рассказывала, но все эти короткие новеллы были полны такой радости, что мне очень хотелось испытать то же самое. Рассказывала, как бабушка с дедушкой приезжали к ним с сестрой, моей тетей, в лагерь на мотоцикле с коляской. Как уводили в лесок, переодевали там в чистое, кормили ягодами. Как они жили всем отрядом в одном домике, учили и пели песни, ходили все вместе на зарядки и линейки. Как жарили хлеб на костре и какая вкусная картошка из костра. Как в походы ходили и на озеро купаться, и надо было быстро вбегать в холодную воду по свистку, потому что на купание давалось всего 5 минут, и если будешь долго входить в воду и привыкать, то не успеешь поплавать вовсе…

Спасибо маме, что не рассказывала мне про туалет на улице, отсутствие горячей воды, баню раз в неделю и прочие бытовые трудности. Возможно, это было умышленно, дабы не запугать меня перед сменой. А возможно, и случайно: через фильтр памяти прошли только самые добрые воспоминания, и мама спустя полтора десятка лет вспомнила слова гимна, песни, стихи, девизы, вожатых, но совсем не вспомнила про туалет и ненавистную манку с комочками на завтрак.

Так или иначе, мамино детство прошло в «Космосе» и прошло хорошо, радостно, счастливо. А потому она со спокойным сердцем отправляла и меня в лагерь. Мамин назывался «Космос», а мой – «Алые паруса». Навсегда это словосочетание и этот символ, и этот кораблик с красными парусами стали для меня талисманом, мечтой, вечным обещанием счастья, любви, свободы, радости, вдохновения, детства. Впрочем, об этом чуть позже.

Глава 3. День икс, и немножко про шефов

Однажды я собралась в лагерь, а попала – в школу.

И вот настал день икс. Лагерь «Алые паруса» был от завода «Пластик». И еще этот же завод был шефом у садика и у школы №7, в которой я училась.

Лирическое отступление. Это так раньше принято было, что 7 крупных заводов нашего Дзержинска поделили меж собой все садики и школы города и шефствовали над ними: помогали с ремонтом, например, мероприятия проводили. У некоторых заводов еще и свои дворцы культуры были, и клубы, но не ночные клубы для танцев и развлечений, а детские, во дворах, для детского досуга. И так вышло, случайно, что я ходила в клуб от папиного завода, имени Зои Космодемьянской, училась там плести макраме, он у нас во дворе был, и в школу тоже пошла «папину», она в соседнем дворе была. Но, повторюсь, это все не специально было сделано, а просто по месту жительства.

И вот лагерь «Алые паруса» придумал так, что сбор всех детей с путевками будет проходить в моей школе №7. Для нас это было совсем хорошо. Мы с бабушкой пешком на сбор пришли. А вот некоторые на трамвае ехали или на автобусе даже из другого конца города. И даже возмущались, что им «до лагеря было ближе доехать, чем до этой школы на краю города!» Мне тогда, помню, даже как-то обидно за школу свою стало. И чего это мы на краю города-то?

Но обижаться долго времени не было. Надо было в лагерь ехать!

Мы с бабушкой пришли на школьный двор. Там уже стояли автобусы и много детей разного возраста. И все с мамами или бабушками, с сумками, чемоданами, некоторые с рюкзаками, но это было редкостью еще, рюкзаки были или школьные ранцы, или походные а-ля на картошку. Что удивительно я помню, что была с розовой сумкой, но совершенно не помню, как я ее собирала. Видимо, мама с бабушкой сделали это полностью за меня и без меня.

Я чувствовала себя весьма уверенно, ведь я была на территории своей школы. Прошла в здание. Там нужно было сначала пройти медосмотр, а потом найти стол своего отряда. В холле первого этажа по периметру стояли 6 столов, за ними сидели, как мне сказали, воспитатели и вожатые, на столах – таблички с возрастом: «7 лет», «8—9 лет», «10—11 лет» и тд. Около столов уже были небольшие очереди. Дети подходили, отдавали документы, записывались. У нас спрашивали ФИО, возраст, школу и класс и еще увлечения и умения. Рисовать, петь, танцевать, бегать, прыгать, плавать… После записи полагалось снова пойти в школьный двор и ждать автобус. Но некоторые ребята почему-то сидели рядом с вожатыми и воспитателями. Мне тоже жуть как хотелось остаться тут, но мне никто не предложил, а сама я проявить инициативу постеснялась.

Вышла во двор.

Бабушка моя начала, видимо, нервничать. И решила познакомить меня с кем-нибудь. Нашла глазами еще одну девочку моего роста, тоже с бабушкой, и начала разговор:

– А вы тоже в лагерь? А вы тоже первый раз? А как зовут? Танечка? А это вот Анечка. Ну вот и подружились! Идите побегайте пока…

Бегать мне совсем не хотелось. Я была ответственная и боялась опоздать на автобус до лагеря или сумку забыть. Таня мне тоже не понравилась. Ни очки ее, ни платье в цветочек, ни косички… А главное – она совсем не улыбалась. Наверное, я ей тоже не понравилась! Забегая вперед, скажу, что совсем не помню ее в лагере: то ли не доехала, то ли приехала и скоро ее домой забрали, то ли в разных отрядах мы были. Ну или совсем не заметили друг друга на смене, несмотря на желание наших бабушек подружить нас еще «на берегу».

Вообще, я не волновалась, что не найду в лагере подружек и не считала нужным знакомиться заранее. Не было такой команды. Велено было просто автобус ждать. И мама моя, рассказывая про свой «Космос», говорила, как много в лагере ребят, все знакомятся и дружат. В общем, я ничуть не волновалась. А бабушка почему-то да… Ну, на то они и бабушки, чтобы волноваться, правда?

Прошло сколько-то времени, и вдруг на крыльцо школы вышла огромная женщина в белом халате. Я подумала, что этот повар или врач, но испугаться не успела. Это оказалась начальник лагеря Галина Ивановна. Она сказала всем «Здравствуйте», а потом рассказала детям и родителям про правила жизни в лагере и кому в какой автобус сейчас садиться. Я ничего не помню из тех правил, кроме как про «родительский день». Мне и мама про это говорила. Что в середине смены приезжают все мамы и папы в лагерь на целый день, и для них проводят концерты, и веселые старты, и даже купаться на озеро берут и в столовой чай с пирогами дают… Я, помню, уже тогда волновалась, возьмут ли меня в концерт и в каких соревнованиях мои мама и папа смогут поучаствовать…

И вот начальник лагеря говорит: мол, приезжать можно не только в родительский день, но и в другие дни тоже. Родители ей почему-то похлопали, потом началась суета, шум, все быстрее вели своих детей к автобусам, подавали сумки, велели садиться у окошка, долго махали.

Мне не досталось места у окошка, но я все равно видела бабушку. Махала ей и улыбалась. Я почему-то была уверена, что все будет отлично и радовалась поездке в лагерь, предвкушала самое счастливое время.

Глава 4. Поехали! и немножко про время

Однажды я проехала на автобусе через весь свой родной город.

Я очень хорошо помню эту поездку на автобусе до лагеря. Или, возможно, я помню не конкретно ее, а другую, любую другую поездку в «Алые паруса», или сразу несколько поездок смешались у меня в одну… Но каждый раз это было весело!

Мы сидели, в проходе стояли сумки, вожатые тоже стояли и время от времени, на поворотах и кочках, падали на детей. Все дружно смеялись. А еще мы пели песни, и они разносились в открытые окна автобуса по всему городу. Именно тогда, в автобусе, я и выучила песню-повторюшку про Ассоль, Грея и алые паруса. Удивительно, но ее и сейчас, спустя 30 лет, поют. Любят и поют!

На остановках и светофорах автобус притормаживал, но не останавливался, а мчался мимо. И это делало нас какими-то особенными: все обязаны остановиться, а мы – мимо мчим! Песни поем. В окна машем. Люди на улице нам в ответ махали и улыбались. Понимали: дети в лагерь едут! Завидовали, наверное.

А ведь нас ехал не один автобус, а целая вереница! Меня всю дорогу не покидало ощущение праздника. Я до этого еще ни разу так торжественно на автобусе не ездила.

Иногда кто-то в автобусе вдруг выкрикивал, прерывая песню: «А вон там мой дом!», «А если дорогу перейти и повернуть, то будет моя школа!, «А вот там, мы только что проехали, бабушка живет!, «А вон магазин!»… Но скоро город кончился, мы выехали на шоссе, которое шло мимо леса, и все как-то притихли. В окно смотреть было не на что, песню спели. И тогда вожатая прочитала нам стихи. Это было стихотворение Агнии Барто «Едем в лагерь». Первые 4 строчки я до сих пор помню:

– Едем в лагерь, едем в лагерь,

Уезжаем в лагеря!

Лес, поляны и овраги,

Ждите нас до сентября.

Вот автобус притормозил, повернул налево, и начались «американские горки». Честное слово, такой аттракцион! Мы визжали, падали, ухали, смеялись. И вдруг автобус замедлил ход. Начались лагеря. Сначала мы увидели ворота «Салюта» с ракетой, потом – «Энергетик», проехали мимо. Там, на воротах, стояли подростки, помахали нам, а за воротами, я увидела, были корпуса и куча детей, наверное, целый отряд, играли в какую-то игру. Мне отчаянно захотелось к ним.

Я проводила взглядом оставшиеся позади «Салют» с «Энергетиком», снова повернула голову вперед. А сторож уже открывал ворота нашего лагеря для наших автобусов. Мы приехали!

Еще много раз я преодолею этот путь на автобусе, потом на машине, на велосипеде и даже на грузовике (об этом – чуть позже), ребенком, помощником вожатого и даже вожатой, и каждый раз буду вспоминать, как впервые для меня открылись эти ворота, и автобус медленно въехал в лагерь. Мы проехали мимо корпуса, и вожатая сказала, что это столовая, а потом остановились на площади, и вожатая сказала, что тут у нас будут проходить дискотеки. Команды выходить из автобуса еще не было. В окошко вожатая показала нам наш корпус. Потом я видела, как въезжает в лагерь следующий автобус, но едет мимо нашего, к корпусу, где буду жить старшие ребята… Спустя годы я с удивлением узнала, что весь путь до лагеря занимает всего полчаса. Но тогда мне казалось, что мы совершили, по меньшей мере, кругосветное путешествие, а то и вовсе слетали до Луны и обратно. Время исчисляется не минутами, а впечатлениями, и если мы не можем добавить дней в свою жизнь, значит надо добавить жизни в свои дни. В каждый день. Мы не могли добавить дней в наше лето. Но мы могли наполнить летом (а значит безудержным весельем, свободой, мечтами, творчеством, уверенностью, любовью) каждый наш день по самую макушку.

Глава 5. Приехали, и немножко про маму

Однажды я не успела соскучиться по маме.

Мы вышли из автобуса, нас построили по парам, посчитали и повели в корпус, на самый верхний 3 этаж. Шли мы все медленно: во-первых, сумки тяжелые, во-вторых, ноги затекли после автобуса, а в-третьих, по сторонам зевали. Вот стол с лавочкой прямо на улице, вон на горе сетка для мяча натянута, как в школьном спортзале, вон кто-то из старших девчат наклонился к фонтанчику и пьет воду! А эта тропка куда ведет? А это что за окно, почему в нем игрушки сидят? А вот, наверное, библиотека… А что на плакате написано? Ой, а вот и крыльцо, лестница вверх, ящички, как в детском саду (я еще помню), вожатая велит разуваться и заходить…

Мы зашли. Это был зал, холл, игровая. На полу – ковер, на стенах – рисунки из диснеевских мультфильмов и море с корабликами, вдоль стен – стулья, много-много стульев и один диван. Мы расселись. Каждый снова называл свои ФИО, возраст, класс и увлечения. Воспитатель и вожатая тоже назвали нам свои имена и стали уводить по 5 человек – расселять по палатам.

Как звали моих первых вожатых? Увы, я совсем не помню их. Кажется, это были Марина и Света. Одна из них играла на гитаре и пела нам песню про облако. Я расскажу в следующий раз.

В палатах были кроватки, 5 штук, тумбочки, шкафы с полками. Нам рассказали-показали, как сложить свои вещи из сумок и куда потом убрать сами сумки. Для них был большой шкаф в коридоре. Я еще тогда удивилась, что у меня совсем немного вещей в сумке оказалось…

А потом мы пошли на обед, а потом был тихий час, и все спали, потому что впечатлений за день было уж очень много, а потом был полдник и еще нам обещали качели. И вдруг! Идем мы с полдника, парами, а около корпуса – мама с папой стоят!

Я так удивилась, что даже растерялась.

– А вы зачем приехали? – спрашиваю.

Оказалось, родители привезли мне основную часть вещей, одежду и обувь. Это они специально так сделали, чтобы я сама тяжелую сумку не везла и не несла. Ну и еще, наверное, они очень волновались, вот и решили сразу после работы поехать в лагерь проверить дочку.

Папа работал на заводе, а мама на фабрике в Решетихе. И дорога ее от работы до дома шла как раз через лагерь. Ну то есть не прямо через него, а надо было сойти с автобуса и пешком по горкам-пригоркам через лес пройти мимо «Салюта» с «Энергетиком» и дойти до «Алых парусов». Полчаса в одну сторону. Но разве маму это могло остановить?

Мне помнится, ну или кажется, что она ко мне каждый вечер после работы приезжала. А по выходным – с папой и бабушкой.

Родители отдали вещи, уехали, а я побежала в отряд. Боялась пропустить, вдруг мы на костер пойдем. Ну или хотя бы на качели.

Глава 6. От любви до ненависти – один тихий час, и немножко про вожатых

Однажды был тихий час.

Из той своей самой первой смены в лагере я почти ничего не помню. Но почти – это не значит ничего.

Вот, например, помню тихий час. Нам можно было спать или читать. Другого не дано. Или закрывай глаза, или книжечку в руки. Я читала. Двери в палаты закрывать было нельзя. Вожатая сидела в коридоре напротив всех палат и следила, чтобы мы не шептались. Это называлось: «Не мешайте спать тем, кто хочет спать». Но спать не хотел никто. И никто не спал. Все читали или делали вид, что читают.

Хватало нас, наверное, на полчаса. А потом начиналось… Сначала хи-хи и ха-ха.

Вожатая грозно спрашивала?

– Что за смех?

– Книжка смешная!

– Сейчас, значит, заберу, и будешь спать.

– А у меня не смешная книжка, у меня грустная. Смеяться нельзя, а плакать можно?

– Сейчас у всех книги заберу и завтра никаких книг, все будете спать!

– А мне на лето читать задали!

– А у меня библиотечная книга, я не отдам.

– А я маме расскажу.

– А я не смеялась, у меня не заберете?

– А если я больше так не буду?

– А можно в туалет?

– А почему называется тихий час, а идет целых 2 часа?

– А скоро подъем?

– А что будет после полдника?

– А дискотека будет?

– А когда костер?

– А я есть хочу!

– А я в туалет.

– А я к маме.

– А ты что читаешь?

– А почитай нам вслух?

– А можно тогда я вслух для всех почитаю? Я умею! Громко! С выражением!

– А «блин» это матное слово или нет?

…Вожатая нам потом призналась, что ненавидела тихие часы и нас в тихие часы.

Глава 7. «Зарница», и немножко про старшие отряды

Однажды в лагере была «Зарница».

Наверное, нам объясняли правила, но я не поняла. Но… Все бежали – и я бежала! Потом наш отряд похвалили, за то, что у нас не было ни одного убитого и ни одного раненого. И поругали – потому что, пока бежали, многие мальчишки и даже некоторые девчонки ругались матом. Для смелости. Или для важности.

А вообще, на «Зарницу» приезжали к нам солдаты из Мулино, играли в «Захват флага», учили разбирать и собирать автомат, надевать противогаз и потом еще катали всех по лагерю в танке.

Ту первую зарницу я почти не помню. Зато помню другую, уже в старшем отряде. Мы ее ждали. Мы заранее распределяли роли, кто будет с автоматом, кто в разведке, кто флаг охранять, а кто медсестрой. Подъем в день зарницы был раньше, чем обычно. Но самый старший, первый, отряд умудрялся вбежать на наш этаж еще раньше официального подъема и дикими воплями «Танчики!», «Салют!», «Рота, подъем!» вылить на нас ведра воды или перевернуть вместе с матрасами. Мы заранее знали, что так будет, но не успевали проснуться раньше и сбежать, например, в туалет. Или приготовить ответный «удар». У нас не было будильников. И для нас было загадкой, как это старшие успевают к нам до подъема?

Разгадку мы узнали через год, когда сами пришли в первый отряд. Там был сговор с вожатыми! Это они в день зарницы будили, разрешали нарушить режим и прочие правила. Главное было не нарушить традиции. И еще было главное – чтобы всем было весело! Но час расплаты наступал – и сколько всего мы должны были сделать для вожатых за их будильник в день Зарницы! Например, в страшный день проверки СЭС мы, несколько девочек из отряда, не шли на поляну, а шли в вожатскую – мыть полы, протирать пыль, идеально заправлять кровати и наводить чистоту и порядок. А это было очень непросто.