Czytaj książkę: «Иллюзия (сборник)»
ИЛЛЮЗИЯ
Вы помните, как пахнут цветы олеандра? Упоительно. Девушка шла по узкой дорожке, с обеих сторон которой росли большие, мощные кусты олеандра, кроны их образовали арку. В основном преобладали белые, но встречались и карминно-розовые соцветия. Запах дурманил и кружил голову. Конечно, это была не единственная тропинка к морю, но девушке безумно нравилось спускаться именно здесь, рассекая плотный ароматный воздух. Ступени были сложены из ракушечника. Их неровная поверхность приятно щекотала узкие ступни. Своего рода массаж.
Лестница круто уходила в воду и, ступая по ней, можно было представить себя сказочной героиней, рождающейся из пены морской или плавно уходящей в неё.
Отдыхающие сторонились этого места. Во-первых, до него надо было прилично идти, оно находилось на старой заброшенной территории древнего греческого поселения, а каждое лишнее движение под палящем солнцем мучительно.
Во-вторых, лестница пользовалась дурной славой. Местные вплетали в рассказы о ней всякого рода мистику, но девушка разумно думала, что это связано с тем, что сок олеандра считается очень сильным ядом. Незнание этого и неумелое обращение с растением, конечно же, приводило к смерти.
Вот и лазурная вода. Девушка одним движением сбрасывает с себя свободную одежду, остаётся обнаженной.
Идеальная фигурка отливает легкой бронзой. Длинные струящиеся волосы спускаются до пояса и она, совершенно не нарушая ровную поверхность воды, с каждым шагом медленно погружается в море. Над водой остаются только волосы. Ещё шаг и они тоже исчезают. Проходит минута, пять, десять.
На закате солнца море вернуло свою жертву, легкой волной тело прибило к лестнице. Её голову украшал прекрасный венок из белоснежных цветов олеандра.
Весь приморский городок гудел, как потревоженный улей. Ещё бы! Такая загадочная смерть юной девушки. Местные старожилы объясняли всё просто. Оказывается, лестница служила древним грекам алтарём, где приносили в жертву Олеандру невинных. Сменились поколения и народности, проживающие на этом благословенном месте, а Тайна осталась.
Ольга тоже почувствовала какую-то необъяснимую тревогу, может быть потому, что неоднократно видела погибшую на набережной, где обычно прогуливались все приезжие, чтобы скоротать вечернее время и показать себя во всей красе. Это ритуал. Одевались в самое красивое, душились самым дорогим парфюмом, и на променад – выгуливать себя, любимых. Показаться самим и поглазеть на соседей по пляжу, но уже в дорогой упаковке, а не в купальниках и плавках.
Но я вот о чём. В этот маленький приморский городок для увеселения отдыхающих прибыл странствующий музей восковых фигур. Таинственный и загадочный. Мастеров по изготовлению восковых фигур издревле привлекала податливость материала, ощущение своеобразной живости изделия. Воск создан загадочными живыми существами – пчёлами. Это субстанция, соединяющая мир живых и мёртвых. С лиц умерших снимали гипсовые слепки, а потом отливали восковую маску лица. Искусные мастера приступали к созданию эффекта оживления. Постижеры «вживляли» настоящие волосы, создавали брови и ресницы, причесывали. Гримёры придавали живость лицу. Старались максимально воссоздать сходство, используя одежду, жест, мимику. Готовая фигура завораживала и пугала одновременно.
Вечер. Время традиционного моциона. Все отдыхающие гуляют по набережной. В старой дореволюционной постройке расположился музей восковых фигур. Для привлечения публики на деревянной веранде около входа выставлена фигура молодого человека, одетого по моде начала XX века. Перед ним на полу табличка, на ней коротко – «Поэт». Надо думать, что это обобщенный образ поэта Серебряного века. Ольга неоднократно подходила к нему. Её туда тянуло, но при этом охватывало непонятное чувство. Сильное эмоциональное воздействие потрясало. Она хотела проверить себя. Под предлогом, что купит мороженое, взяла с собой соседскую девочку лет пяти, и, когда они шли, Ольга вдруг спросила:
– Настя, ты любишь в куклы играть?
– Люблю.
– Хочешь, я тебе покажу большую-пребольшую куклу?
– Хочу.
Резко свернув с набережной, поднялись на веранду, где стоял Поэт.
– Вот смотри. Это – кукла.
У Насти от удивления открылся рот, и через минуту она дико закричала и, заплакав, со всех ног кинулась бежать. Ребёнком овладел ужас. Значит, Ольга не ошиблась в своих ощущениях. Все, правда. Кукла вселяла необъяснимый ужас. Она подошла ближе. Передней стоял Александр Блок. Его вьющиеся волосы, потрясающие глаза, губы. Руки, тонкая кисть, длинные пальцы, «живая» кожа, под ней просвечивают вены, удлиненные ухоженные ногти. Она опять подняла взгляд, всмотрелась в лицо, но теперь перед ней был Брюсов. Что это? Иллюзия? Обман зрения?
Наплывающие сумерки. Удушливый аромат цветущего олеандра. Всё смешалось. Осмотрелась по сторонам: а где люди? Разноцветные фонарики горят вдоль набережной, где-то вдалеке играет оркестр, и ни души. Она вздрогнула, её руки коснулось что-то прохладное, оглянулась и обомлела. Это был Поэт и он живой. Ольга хотела что-то сказать, но тот приложил палец к губам, давая понять, что говорить нельзя. Ольга потеряла счёт времени и не заметила, как они оказались на лестнице, которая круто уходила в море, а над ней туннель из кустов божественного олеандра. Вдруг у Поэта в руках оказался венок из белых цветов. Он молча надел его на голову Ольге. Взяв её за руку, начал спускаться по ступеням, которые уходили в воду. Прохладная вода коснулась её ног, она вздрогнула и очнулась. Была глубокая ночь. Звёзды, лунная дорожка. Тишина, и никого рядом.
Утром, когда Ольга проснулась, она обнаружила, что спит в одежде, а на полу лежит венок из цветов белого олеандра. Поспешила на набережную, но там не обнаружила музея восковых фигур. Никто не слышал о том, что кто-то утонул, и про лестницу с зарослями олеандра никто не знал. Словом, иллюзия.
Вот только в Москве перед Новым годом Ольга решила распечатать летние фотографии. Перебирая их, она обнаружила незнакомый снимок, где Поэт надевал ей на голову венок из прекрасных белых цветов.
ЧАС ИКС
Ольга сидела на стуле и чистила картошку, когда услышала шаги мужа, который направлялся как раз на кухню. Она автоматически опустила руку и позволила ножу тихо соскользнуть на пол, также, не шевелясь, четким движением ноги загнала его под холодильник.
Распахнулась дверь. В проеме показался Олег. Ольга втянула шею и согнулась над тарелкой, в которой лежала неочищенная картошка.
«Сейчас будет бить», подумала она.
Муж ВДВ-шник, вернувшись с войны, бил умело: сильно и без синяков. Олег тупо посмотрел на то, что осталось от жены. Это маленькое, тщедушное, стриженное под мальчишку дрожащее существо когда-то было его любимой невестой и молодой женой, той, которая выходила его после тяжелейшего ранения в голову.
Почувствовал, как в нем поднимается со дна души муть и ударяет в голову. Он ловко выбивает из-под жены стул, но не дает упасть на пол, ловит на лету за локоть и выворачивает его. Слышится хруст переломанных костей. Ольга не кричит от боли, а только закусывает губу, течет кровь и она, потеряв сознание, повисает на неестественно вывернутой руке. Олег брезгливо ослабевает хватку, и женщина мягко опускается на пол. Он же спокойно подходит к холодильнику и, открыв его, берет банку пива.
Ноябрь. Погода торжествует встречу осени с зимой. Мороза нет, только сильный ветер и мокрый снег, который обильно падает с небес. Непролазная жижа по колено. То ли еще день, то ли уже вечер, не поймешь. Сергей мчится на машине почти вплотную к тротуару след в след за высоким джипом, сохраняя разумную дистанцию. Из-под колес фонтан непонятной грязной субстанции высотой в метр. Что-то мелькнуло на обочине. Вдруг у Сергея появилось непреодолимое желание посмотреть на это «что-то». Пришлось сделать круг и вернуться на этот участок дороги. Когда он подъехал и разглядел, то, на какое-то время потерял дар речи. Это была женщина, вернее то, что с ней стало после стояния на обочине в такую погоду Сколько же времени она здесь, превратившись в мокрый, ледяной столб?
«Скорая», которую вызвал Сергей, доставила пострадавшую в большую больницу в центре города. Ее перевалили с носилок на каталку. Врач подошел к окошку в приемном покое и, нагнувшись, сказал:
– Скорее всего, бомжиха. Пока.
Врач слукавил, он не захотел делиться деньгами, которые дал ему Сергей с просьбой позаботиться о женщине. Всю сумму забрал себе, тем самым обрекая ее на гибель. Вскоре приехала другая бригада, а затем и следующая. Так каталку с лежащей на ней умирающей Ольгой отталкивали все дальше и дальше, в темный тупик.
Ранним утром баба Нюра приступила к уборке своего участка после пересменки в приемном покое. И уже в конце решила заглянуть в темный закуток, чтобы там тоже протереть полы.
Вот тут-то она и обнаружила забытую всеми каталку. Она сразу и не поняла, что на ней лежит человек, ей показалось, что это груда грязного тряпья. Когда же она приблизилась, то услышала тихие стоны. Нагнувшись, увидела глаза полные боли и мольбы и еле слышно прозвучавшее:
– Матушка, помоги…
Баба Нюра наклонилась над умирающей женщиной и, погладив ее по голове, нежно, как мать, поцеловала:
– Доченька, милая, потерпи немного. Не срок тебе умирать. Еще поживешь. Жизнь-то тебе задолжала, все свое счастьице получишь сполна. Поверь мне.
Дверь в ординаторскую с шумом распахнулась, и санитарка закричала с порога:
– Девоньки, что ж вы чаи все гоняете, у вас баба в коридоре душу Богу отдала!
Сказанное наделало шуму. Все побросали чашки и сигареты и вмиг оказались в коридоре. Нет, ими двигало не профессиональное милосердие к страждущему, а страх быть уволенными. Только что произошла смена руководства. Новый главный врач ясно дал понять, что в больнице грядут ОЧЕНЬ большие перемены, особенно кадровые.
Ольгу от нестерпимой боли так колотила дрожь, что зуб на зуб не попадал. Она четко поняла: это конец. Щелчок. Темнота и блаженство избавления. Такая легкость и радость на душе. Открыла глаза: прямо перед ней – белая стена. Услышала шум и голоса, срывающиеся на крик, но они доносились откуда-то снизу. Она опустила голову и увидела каталку, около которой суетились люди в белых халатах. Стала всматриваться и поняла, что там лежит ее бездыханное, истерзанное тело и вся суета происходит вокруг него.
«Все поняла. Читала. Отмаялась, значит», – с радостью подумала Ольга.
Прошло несколько дней, а у Сергея из головы все не шла эта история с женщиной, которую он нашел на обочине дороги. Не давала покоя, не давала сосредоточиться на срочных делах.
Он понял, что надо выяснить, что случилось с ней дальше, а то так и будет ходить по кругу. Как раз в этой больнице работал его старый друг Игорь. Стоило только позвонить, что он и сделал. И узнал, что у женщины была клиническая смерть и ее еле откачали, была в реанимации, теперь в палате, но в очень тяжелом состоянии, множественные переломы и физическое истощение. Вряд ли выкарабкается. Узнал, но легче не стало. Тогда Сергей позвонил в закрытую элитную клинику, договорился о лечении Ольги и оплатил. Оттуда сразу же выслали карету «Скорой помощи» для перевозки тяжелобольной. Игорь же уладил все с документацией. И Ольгу с мигалками и сиреной увезли в новую жизнь.
Прошло время. Жизнь текла своим чередом. Вот опять лето сменилось осенью. Игорь отсыпался после ночного дежурства. На прикроватной тумбочке раздались трели мобильного телефона. Долголетняя врачебная практика дала себя знать. Не открывая глаз, мужчина точным движением руки нашел вибрирующий телефон и, нажав кнопку ответа, поднес к уху.
– Да. Слушаю.
В трубке орала какая-то непотребная музыка и стоял гвалт.
– Не слышу. Говорите громче, – повторил Игорь. Вероятно, на другом конце прикрыли микрофон телефона ладонью, и срывающийся мужской голос выдохнул:
– Игорь, спасай. Это – конец.
Глаза сразу открылись, сон как рукой сняло. Это был голос пропавшего Сергея. Игорь слышал о его трагедии. Жена и сынишка друга погибли в автокатастрофе (может, и не случайно). Потом было совершено покушение и на самого Сергея, после чего для всех он исчез. Фирма, созданная им, процветает и сейчас, его же потеряли все. И вдруг звонок.
– Серый, это ты? Ты где? Я приеду.
Сначала пауза, потом хриплым голосом был назван адрес.
– Приезжай с деньгами.
Игорю пришлось прилично поколесить по окраине города, чтобы на одном из полуразрушенных довоенных бараков он наконец-то прочитал от руки написанный адрес, который искал. Рядом жирная стрелка указывала вниз.
Понял: надо спускаться в подвал. Постучал. Дверь открылась. Смрад, идущий из помещения, чуть не сшиб с ног. Амбал, придерживающий дверь, вопросительно посмотрел на него. Игорь вытащил и отдал купюру. Его пропустили. Стоило изрядно потрудиться, чтобы отыскать в этом бардаке то, что осталось от его друга. Заплатив названную сумму хозяину, Игорь беспрепятственно вытащил его из притона. Сергею же нужна была срочная медицинская помощь.
Целый месяц Игорь не уходил из больницы, жил там, помогая другу выкарабкаться. Кажется, все возможное сделали. Сергей стал самостоятельно есть и ходить, но все равно анализы были угрожающими для жизни. Врач понял, что одной классической медициной здесь не обойтись.
Когда настала ночь, в палату зашел Игорь и с ним двое мужчин.
– Сергей, просыпайся.
Тот открыл глаза и понял: сейчас что-то произойдет.
– Не бойся. Это друзья. Одевайся. Тебе надо ехать с ними.
Сели в просторный джип, и тот парень, который оказался на заднем сиденье рядом с Сергеем, сказал:
– Извините, так надо.
И с этими словами повязал ему черную повязку на глаза.
– А браслеты надевать будете? – попытался пошутить Сергей.
– Нет необходимости, – тихо ответил сосед.
Долго ли коротко – доехали. Завели в комнату, не снимая повязку, посадили на стул и вышли. Пауза. Скрипнула дверь, шагов не слышно, но Сергей всем телом почувствовал, что к нему кто-то приближается. Вот теплая волна окутала его с головы до ног. Мышцы всего тела расслабились, и он за долгое время страданий почувствовал необъяснимую радость. На его голову легли трепетные руки.
Руки женщины. Потом они соскользнули и соединились на лбу. У него закружилась голова, и он почувствовал, как вся эта черная вязкая масса, похожая на мазут, которая не давала ему жить, закручиваясь воронкой, выходит из него. Стало легко дышать, и он услышал ровное, спокойное биение своего сердца. Женщина нагнулась и поцеловала его со словами:
– Отдаю свой долг перед тобой. Спасибо за жизнь. Сергей вздрогнул от ее голоса и, взяв женские тонкие пальцы в свои руки, поднес их к губам. Они пахли фиалками.
– Я узнал тебя. Ты – Ольга.
ЧАС ВОЛКА
Старинные напольные часы гулко пробили четыре утра – час волка. Мужчины успели закончить игру, но еще сидели за столом для преферанса.
– Нет, господа, что ни говори, эта игра дорогого стоит. Отдаюсь ей полностью. Вот мой знакомый стал играть в снукер. Модно
– да, но ни в какое сравнение не идет с нашей игрой, – рассуждал Первый игрок. Он был молод, белобрыс, со светлыми ресницами и блекло-голубыми глазами, кожа белая и тонкая. Очень смахивал на альбиноса. Сбой природы. Вообще-то противный с виду, но богатый до безобразия. Его терпели.
Второй был лысым, с пивным животиком и короткими, толстыми пальцами. Он индивидуально обшивался у одного известнейшего модельера с мировым именем. Несмотря на дорогущую одежду и старания личного имиджмейкера, из всех его пор просвечивало крестьянское прошлое быстро разбогатевшего деревенского мужичка. Он, весело хихикнув, спросил:
– А вы знаете, кто самые страшные враги преферанса? Все вопросительно посмотрели на говорящего, тот же, еле сдерживая смех, ответил:
– Это жена и скатерть!
И залился смехом, скорее похожим на громкое и довольное хрюканье. Между его толстых губ показались пузыри слюней. Продолжая смеяться, он поднял руку и рукавом смачно вытер влажный рот.
«Ну да, привет деревня, – с неприязнью подумал Третий, – Боже, с кем приходится общаться! Ну, ничего не поделаешь, такие времена».
Он был высок и строен. Черные гладкие волосы спускались до плеч. Большие блестящие глаза и нос с горбинкой придавали всему облику утонченность. Мнил он себя истинным интеллигентом, чуть ли не дворянином. Тратил уйму денег и времени на поиски своих «благородных» корней. Благо сейчас развелось множество фирмочек, которые за приличные деньги нароют тебе любую родословную и подтвердят документами. Подарят в помпезной позолоченной раме, как бонус, изображение генеалогического древа всего рода, который ведет свое начало чуть ли не от Рюриковичей. Все зависит от цены.
Четвертый внешне особо ничем не отличался. Среднего роста с короткой шеей и поджарой фигурой. Так себе, серенький. Вот только глаза притягивали. Они были большими и необыкновенного цвета, словно янтарные.
Он встал из-за стола и сказал:
– Довольно, господа. Наш час пробил. Пора и честь знать.
И с этими словами стал медленно обходить стол. Внезапно начал мигать свет под большим зеленым абажуром. И в мерцающем свете можно было разглядеть неуловимое превращение человека в волка. Волк медленно подошел к открытой двери веранды и последний раз взглянул на партнеров по игре. Вместо людей он увидел крысу-альбиноса, кабана и стервятника.
В воздухе повисла фраза:
– До следующей игры, господа.
С ПРАЗДНИКОМ!
– Машк, а Машк! Чего ворон считаешь-то? Там хозяин подарок женщинам сделал. Бежи скорее, может, и тебе достанется.
Это счастливая баба Нюра тащила по мартовскому снегу полмешка чего-то очень ценного и по пути всех призывала осчастливиться тоже.
– Баба Нюра, а что дарят-то?
– Ишь ты, дарят! Вспомнила коммунизм, это тогда дарили, а сейчас все продают. Она решила взять тайм-аут. Остановилась, чтобы поправить платок, побитый молью, он ей еще от бабки достался. Да и беспроигрышный ватник от мужа-покойника память. Тепло, да и хорошо.
– Хозяин избавляется от мороженой картошки. Вот и пустил в продажу по рублю за кило. Почти даром. Бежи скорее, а то не достанется: народу налетело!
И с этими словами баба Нюра исчезла за углом дома. Маша подумала, что действительно надо бы взять картошку, все равно что-нибудь да наковыряешь, а то мытый импортный такой дорогой, что не подступишься. И она направилась быстрым шагом к единственному во всей округе магазину с упоительным названием «Копейка».
Дело в том, что Маша жила в самом Центре, магазинов нет, только офисы и аптеки. На все жалобы здесь проживающих власть поступила очень «мудро» – закрыла бесплатную районную стоматологическую поликлинику и, поставив там прилавки, открыла «Копейку», решив тем самым сразу две проблемы. Какие? Сами догадайтесь.
Картошку отпускали со двора, чтобы народ в магазине не толпился и грязь не разводил. Маша подоспела вовремя. Крикнули, чтобы очередь больше не занимали. Опоздавшие потолкались чуток и разочарованно разошлись. Маша была последняя.
– Ну что, красавИц, повезло. ДарУ тебЯ картошку бесплатно. С праздником! – и продавец с узким разрезом глаз засмеялся гортанным смехом, что-то причитая на своем языке.
У Маши в душе по-весеннему радостно зачирикали птички. Ух, ты! Во повезло. Спасибо бабе Нюре. Это сколько я сэкономила-то?! Можно купить несколько пакетиков «Вискаса» для Мурки, которая жила в подвале дома. Они уже давно подружки, с тех пор, как Маша нашла умирающего котенка, среди дохлых крыс. Выходила, вылечила. Очень хотелось взять ее домой, но нельзя, соседи по коммуналке не разрешают.
Раньше Маша жила в двухкомнатной, хорошей квартире сталинского дома, но когда матушка заболела, и деньги понадобились очень большие, тогда и пришлось переехать в коммуналку.
Матушки нет уже пять лет, зато иногородние соседи есть. Наглые и нахрапистые, а Маша – коренная москвичка, была деликатным и воспитанным человеком, и уступала им во всем.
Две тяжеленных сумки оттягивали руки, вязаная шапка наползла по самые глаза, которые безбожно слезились от смога. Маша тащилась на автопилоте. Благо недалеко. Вдруг она уткнулась лбом в широкую грудь человека, который встал у нее на пути.
– Ой, извините. Не увидела вас.
Она сделала шаг влево, чтобы обойти препятствие, и он тоже. Она вправо, и он тоже. И вдруг прозвучало:
– Коннитива (японское приветствие).
Маша на автомате, поклонившись, ответила:
– Хисасибури дэсу.
– Ну что, Мария Федоровна, не забыли язык-то?
– Ой, кажется, нет, – ответила Маша незнакомцу, пытаясь хоть как-то локтем сдвинуть шапку с глаз.
– А вы картошечку-то поставьте на землю, ей уже ничего не грозит, – с усмешкой заметил собеседник.
Маша так и поступила. Руки освободились, и она тотчас поправила так не вовремя съехавшую шапку. Перед нею стоял вальяжный господин. Его глаза смеялись, и смеялись над ней. Кольнуло сердце.
– Мария Федоровна, вам необходимо проехать с нами, – и он небрежно кивнул на припаркованный у дороги джип.
Маша испугалась, она видела такие машины по телевизору и знала, что они очень дорогие и на них, как правило, ездят «денежные мешки» крутого криминала.
– Я очень сожалею, но вынуждена вам отказать. Сейчас никак не могу, – тихо ответила она.
– В чем причина отказа, не в этом ли? – мужчина смешливо указал взглядом на две сумки мороженой картошки.
Маша от унижения готова была провалиться под землю.
– Так мы сейчас решим эту проблему, – он махнул рукой, и водитель, стоявший неподалеку, подошел и, подхватив сумки, выбросил их в мусорный бак. У женщины навернулись слезы от обиды и оскорбления.
– Вот и нет проблем. Поехали!
Маша сидела в роскошном кабинете, неудачно пытаясь спрятать под креслом ноги в старых разбитых ботинках. Да и руки не мешало бы спрятать: за двадцать лет тяжелого физического труда они выглядели не лучше. Зачем ее сюда привезли? На ее жилплощадь вряд ли кто мог позариться, да и на органы она не годилась – ни одного здорового места нет. Зачем? Что с нее взять-то?
Дверь открылась, и в кабинет вошел высокий, слегка седоватый мужчина, немного позади него шелестела разноперая свита прихлебателей.
Главный внимательно и властно посмотрел на Машу, у той мурашки по спине побежали.
– Вы не могли бы встать? Я хочу посмотреть на вас, – чеканя каждое слово, сказал мужчина.
Маша повиновалась и сразу почувствовала, как у нее затряслись поджилки.
Еще несколько минут пронизывающего взгляда и фраза:
– Добро. Она подходит. Приступайте.
И мужчина упругим, спортивным шагом вышел из кабинета.
Ее окружила свита:
– Ну, милочка, волшебство начинается!
Все завертелось. Пластический хирург, стоматолог, имиджмейкер. Неделя кропотливого труда – и от прежней Маши ничего не осталось. Как ограненный алмаз, она засверкала бриллиантом. Въехала в шикарную квартиру, оформленную одним из лучших дизайнеров. Все это снимали на кинокамеры, монтировали и пускали в эфир. Благо у Маши не было времени смотреть телевизор, она даже и не представляла, что является героиней дня и за ее волшебным преображением, затаив дыхание, следит вся страна.
Заключительная сцена. Огромный зал празднично оформлен, знаменитые гости, выступления, везде логотипы известной фирмы. Генеральный директор торжественно вручает Маше ключи от квартиры. Она выходит с цветами, садится в лимузин и отправляется в свое счастливое будущее.
Поднимается на последний этаж. Перерезает красную ленточку, подходит к двери и ключом открывает дверь своей сказочной квартиры. Оборачивается и с голливудской улыбкой в последний раз машет рукой зрителям. Хэппи-энд.
Маша оказалась по другую сторону рампы. В квартире тихо. Уютно горит приглушенный свет. Она сбрасывает изящные туфельки, оставляет большой букет цветов у входа и, аккуратно приподняв длинное шелковое платье, на цыпочках направляется внутрь. Заходит в большую комнату и, утонув в пушистом ковре, обессилено опускается на пол. Лишь только уставшая спина коснулась колонны, Маша прикрыла глаза. Вдруг в руки ткнулось что-то пушистое и мягкое. Женщина увидела, что около нее стоит любимая кошка Мурка.
– Мурочка, родная! Дай я тебя поцелую.
– А меня? – послышался голос из-за колонны.
– Кто вы? – испуганно спросила Маша, прижимая Мурку к себе.
Показался вальяжный господин, который отнял у нее мороженую картошку и увез на джипе.
– Маш, неужели ты меня не признала?
– Нет.
– Я же Олег Устинов, твой сокурсник, страстно и тайно влюбленный в тебя.
Маша прищурила свои прекрасные глаза, чтобы лучше рассмотреть его в сумерках.
– Олежек, это ты? Правда?
– Правда!
– Что со мной случилось, расскажи. Я ничего не понимаю.
– Считай, тебе крупно повезло. Правда, и я немного помог, чтобы героиней грандиозной рекламной кампании стала именно ты. Но мы потом разберемся. Самое главное все уже случилось. С праздником тебя, родная!
