Czytaj książkę: «Из ада в рай – Божий промысел. Книга 2», strona 6
Хирург от Бога
После поездки на целину у меня остались какие-то деньжата, и я купила себе магнитофон «Адидас». Кто помнит, это довольно-таки тяжеловатый чемодан. Однако, незаменимая вещь для романтического путешествия по жизни. Из всех предложений я выбрала при распределении именно Казахстан, немало удивив многих.
На выпускной мы не пошли. Володя пригласил меня в гости. Последний раз перед долгой разлукой я была в компании Риты и Володи. Володя записывал для меня кассету. В его репертуаре цыганские и русские романсы, албанские и кубинские песни, тюремные и юморные. И пел он с такой выразительностью, с таким аристократизмом, я просто замирала. Он записал мне двухчасовую кассету. Я до сих пор удивляюсь, как всё это помещалось в его голове.
У него была великолепная коллекция итальянской, немецкой, американской музыки, русские мелодии в исполнении японских музыкантов, сёстры Берри и т.д. Всё это он переписал мне. С таким подарком, который часто скрашивал мои непростые будни, я отправилась за романтикой на целину. Не имея ни радио, ни телевизора, мы с подружкой-коллегой Евгенией Ивановной в Московском зерносовхозе Кустанайской области каждую ночь включали магнитофон.
Может у кого-то мелькнёт мысль, что я начинаю описывать любовную историю? Это далеко не то. Но эти воспоминания всегда согревали в трудные моменты. Как пел Володя «Что наша нежность и наша дружба сильнее страсти, больше, чем любовь.» Это действительно очень точно сказано о нас. Я понимала – дай слабинку, и потеряю такие дружеские отношения. Но слушая слова песен, исполняемых с таким теплом и глубоким чувством, я хотя бы виртуально могла себе представить, что эти слова адресованы и мне. К примеру:
Прощай, любимая, больше не встретимся
Судьба печальная нам суждена
И пусть останется глубокой тайною
Что и у нас с тобой любовь была
Встретились мы на 4-м курсе Одесского мединститута. Красив как Бог, но с бесинками в черных бархатных глазах. Осмотревшись, он выбрал себе в сотоварищи меня и Пашкевича, самого что ни на есть забулдыгу. Учебный год в те времена начинался с колхоза. Этот год всем запомнился особенно. Каждый вечер на завалинке Володя пел под гитару. У него красивого тембра баритон. Интонационная выразительность, темперамент и интеллигентность исполнения песен любого содержания меня завораживали. Даже песни такого содержания:
Схватил 4 я креста по Вассерману
И провалился мой красивый римский нос
Сижу гляжу в окно, теперь мне всё равно
Теперь уж больше не полюбишь никого
звучали скорее аристократично, чем похабно. После колхоза и до окончания института Володя всегда был рядом со мной.
Как-то я попросила его выступить на студенческом вечере. Он пришёл со своей женой Ритой. Она была шикарно одета, слегка полновата, высокая, красивая брюнетка с правильными чертами лица. Во время исполнения албанской песни Володя вдруг показал мне язык. Многие это заметили, и красавицы обращались ко мне: «Познакомь с Вовкой». Но я должна сказать, что он был стоек перед соблазнами.
Вскоре он пригласил меня домой. Они жили на Черноморке. Мне нужно было добираться двумя трамваями через весь город. В этот день были выборы. Я ошиблась квартирой. Позвонила – чуть приоткрыв дверь, мне сердито кто-то брякнул: «Мы уже проголосовали». «Так,– думаю,– пойду проверять дальше». Наконец, нашла нужную квартиру. Володя с Ритой основательно приготовились к приёму гостьи. Каждый предлагал свои блюда, а что-то делали совместно. К столу было подано великолепное домашнее вино. Мне приятно было наблюдать их взаимоотношения. Казалось, их счастье безоблачно. С тех пор меня постоянно приглашали в гости на семейные и официальные праздники. Володя познакомил меня со своим старшим братом Александром Васильевичем, который приехал из Алматы. Постепенно я узнала всю историю Володи. Его отец был профессором, в почтенном возрасте он влюбился в цыганку. Вот откуда виртуозное владение гитарой и необыкновенная музыкальность. Но воспитывался у мачехи и, естественно, недополучил родительского тепла.
Ко многим Володя относился с иронией, но у нас были совершенно необычные чистые, дружеские отношения. Он всегда был чуток к моим проблемам. Вспомню хотя бы несколько, ведь это уникальная ситуация.
У нас на 4 курсе был предмет «Организация Здравоохранения». Я не могу сказать, что я испытывала интерес к административной деятельности. Но и экзаменатор, преподаватель, переведённый с военной кафедры, очевидно, не очень ориентировался в медицине. Спрашивает меня:
– Что такое: маленький не болеет, вырастит заболеет?
– Вопрос сформулирован в армянское радио,– выпалила я, не подумав, что передо мной какой-никакой экзаменатор. Он поставил мне 3. А тогда были правила такие: если все 5, но хоть одна 3, стипендии нет.
Всё время моего бедствия Володя носил мне завтраки. Если я отказывалась, он говорил: «Ешь, ханыга». Ничего не оставалось, как подчиниться. У меня не было денег поехать домой на каникулы. Я сижу одна в общежитии, вдруг стук в дверь. Входит Володя в спортивном трико и рабочей куртке с тортом и бутербродами.
– Трусил половики, заглянул в холодильник – смотрю у нас один торт лишний. Подумал, а как там моя маленькая коллега – поди лапу сосёт».
Представьте, как я обрадовалась.
Конечно, у него была уверенность, что я останусь на кафедре инфекционных болезней. После удачного доклада по РЭГ профессор Коровицкий предложил мне остаться на кафедре. Я ходила на кружок, присматривалась, что это такое делать науку. И вдруг в последний момент меня осенило: «Поеду-ка я куда-нибудь подальше, потому что вряд ли смогу что-либо полезного предложить другим, не попробовав, что же я сама смыслю в этой очень ответственной профессии». На распределении неожиданно для всех заявила: «Хочу поехать на целину».
На курсе из 250 человек только 3-х оставляли при институте. Но я думаю, что поступила правильно. Хотя бы потому, что, поработав несколько лет рентгенологом, я нашла какие-то очень нужные в практике моменты, и мои предложения по сей день применяются в клиниках. В первом письме Володе я написала: «Думала, буду инфекционистом, а приходится работать всяким и разным врачом». И он мне выслал 15 книг по разным специальностям.
Перед отъездом я подарила ему топографический атлас центральной и периферической нервной системы. Мы вместе выбирали ему специальность, одну из самых сложных – нейрохирург.
– У тебя такие руки виртуозного музыканта, тебе под силу очень сложная профессия нейрохирурга.
И он выбрал именно эту профессию и стал талантливым, известным нейрохирургом. А я пошла своим путём.
Какое-то время он мне не писал. С праздниками меня поздравляла Рита. Она сообщила мне, что у неё родился сын, Дима. В 1967г в отпуск я поехала в Одессу и, естественно, стремилась навестить друзей. Володя в этом списке, безусловно, стоял первым. Адрес был другой. Рита открыла мне дверь. Мы всю ночь откровенно с ней просудачили.
– Я поначалу тебя ревновала, но Вовка сказал: «Ты не знаешь Анку. Будь спокойна, она подло не поступит».
– Ты уехала, и я поняла, что ты была хранителем нашей семьи. Володя ушёл к другой женщине.
Я, конечно, догадывалась, что физиологически Рита как-то не устраивает Володю. Она выглядела может быть недостаточно изящной, и я ещё на 5-м курсе ей подарила какую-то книгу как похудеть. Но теперь она выглядела похудевшей с маленьким Димочкой, очень женственно. Мне не понравилось только, как она с озлоблением говорила, что Володя не все выплачивает алименты, и она ходила на его работу узнавать, сколько он получает. Я понимаю, что поступала так Рита от отчаяния. Очень много хорошего она делала для Володи. И всё же, это было унизительно для профессорской дочери. Я смотрела на копию отца только с голубыми глазками и, что греха таить, думала: «Мне бы такую копию, я бы больше ничего не хотела».
Эту фотографию мне прислала Рита с надписью «Дорогой тёте Анечке от Димули. Одесса 1969-1970г. Новогодний утренник. Диме 3 года 10 месяцев»
И вот, Бог послал мне встречу с Володей в Алма-Ате в 1973г. Сижу в рентген кабинете ЦГКБ, описываю истории. Мне говорят: «Вас спрашивает какой-то молодой человек». Выхожу – глазам своим не верю. Передо мной Володя. Оказывается, он приехал на конференцию нейрохирургов.
– Как ты меня нашёл? – ничего разумнее я сходу не придумала.
– Зашёл в рентген кабинет 2-ой городской больницы, спросил, как мне найти мою маленькую коллегу Степанову Анну Дмитриевну, они и направили мои стопы.
Это было накануне моего дня рождения. Я люблю вкусно и красиво накрыть стол и приятно посидеть с хорошими друзьями. Пригласила своих бывших соседей и коллегу рентгенолога из института хирургии. Немного припоздав, пришёл и Володя с огромным букетом цветов. Все, конечно, открыв рот, долго не могли его закрыть. Моя бывшая соседка годами не могла забыть, всё спрашивала что да как. Посидели действительно на славу, потанцевали и на своих ногах разошлись по домам. Мои бывшие соседи с пониманием дела захватили с собой и мою маму, оставив нас одних. Мы решили прогуляться в ботанический сад. Ночью, да, впрочем, и днём, наш ботанический – волшебное место. Всё вокруг полно таинства. Побродив по тенистым аллеям, мы нашли скамейку, присели, и начался вечер воспоминаний.
– Я до сих пор не пойму, как твоё письмо нашло меня на целине. Ведь адрес был как у Чехова: «Кустанайская область, студенческий отряд, моей коллеге Степановой Анке».
– Вот, видишь, дошло. Уж очень мне было тошно без тебя.
– А помнишь, как на лекциях ты рассказывал мне про Талгарское ущелье, в котором море малины. Удивительно сложилась моя судьба. Всё, что я видела перед глазами от твоих рассказов в Одессе, теперь здесь, рядом. Много раз побывала и в Талгарском, и в Комиссаровском ущельях, и малины действительно море.
– Мне часто снятся горы, но море – тоже сильная стихия. Я теперь на самом побережье строю дачу.
Воспоминания, воспоминания… им, кажется, не было бы конца: как он подсовывал мне карикатуры на профессоров в форме джаз оркестра, я не могла удержаться от смеха, и нас нарисовали в газете, естественно, наши подготовки к экзаменам и т.д. Возвращались мы далеко за полночь. Впервые я была в объятьях моего старого доброго друга. У меня не было причины держать себя в рамках, и всё же я хорошо понимала, что это мой друг, но не мой мужчина. Неделю мы были вместе. Володя где-то достал гитару, пел часами Высоцкого, как будто он провёл всё это время в местах не столь отдалённых. Но я попросила его петь своим голосом те песни, которые всегда звучали в моей голове.
Как хочется обнять
Последний раз поверить
Не всё ли мне равно
Что сбудется потом
Любовь нельзя узнать
Любовь нельзя измерить
Ведь там на дне души
Что в омуте речном.
Эту цыганскую песню я слышала ещё только один раз в исполнении братьев Гизатулиных и женщины. Но это далеко не то, как исполнял её Володя.
Володя вспомнил, как пел этот романс в одном из ресторанов Парижа, и его очень бурно принимали.
– Ещё бы, я представляю.
– Каждый год я куда-нибудь еду в отпуск. Обкатал всю Европу, был в Японии. Если бы ты знала, как мы далеко отстали, как у нас противно.
В Японии он был на международной конференции нейрохирургов. Володя рассказывал мне, как после докладов каждого «закрепляли» за японским специалистом того же уровня –заведующим отделением.
– Когда иностранец показывал мне лабораторию, операционные с новейшими приборами и современной техникой, мне, вспоминая своё, становилось муторно.
На прощание я захотела его накормить так, чтобы помнил Казахстан, и мне это удалось. Приготовила манты. Он ест с аппетитом, но как-то озорно, хитро улыбается.
– Попробуй! – Я взяла в рот.
– О, Боже мой – голимая соль. Я чуть не заплакала.
– Я хотела приготовить что-нибудь запоминающееся.
– Теперь я действительно крепко запомню. – И всё съел.
В 1980 году мы с Иришей посетили нейрохирургическое отделение, которым заведовал Володя. Я была настолько поражена увиденным убожеством, что потеряла сон. Даже в коридорах стояли койки и возле больных сидели родственники. Я, не выдержав, спросила, что происходит.
– Я приглашаю родственников, потому что важно не только прооперировать, но и выходить. А наши больные – очень тяжёлые. Вот и выкручиваюсь, как могу.
Через два дня нас пригласили в гости. Дом старый, да и планировка, я вам скажу, умом не понять: чтобы пойти в туалет, нужно пройти из второй комнаты через так называемый зал. Так во время нашей трапезы, стараясь быть незаметной, прошла тёща. Жена Ванда, полячка, похожа на одну из польских актрис, которые снимались в советском кино. Обворожительная блондинка, мила, красива – понятно, почему Володя выбрал её на всю жизнь. Угощение, как и прежде, было от всей души. Володя показывал нам сувениры из многих стран. Включил японский магнитофон. Но я попросила его спеть. Он пытался отказаться.
– Я сто лет гитару в руки не брал. Сейчас строю дачу, больше мастерок да цемент в руках. Помилуй меня, ради Бога.
– Не уйдём, пока не споёшь.
Пришлось подчиниться. Его новый репертуар звучал так, как будто это основная его профессия, а голос заставлял трепетать каждую мою клеточку. И почему он не пошёл в артисты!? Был бы не только знаменит, но и богат…
Сейчас я в Англии, и понимаю, как выглядел наш сплошной дефицит и очереди по сравнению с западным изобилием. Поехать за границу в то время было сложно. У Володи нужные связи образовались благодаря его таланту хирурга. Мне в Алма-Ате его брат Александр Васильевич показывал статью о нём в «Комсомольской правде». Он делал уникальные операции, и когда ему удавалось спасти родственников высокопоставленных чиновников, сотрудников посольств, они готовы были сделать для него всё.
Наше общение уже по скайпу возобновилось в 2009 году. Он всё ещё на посту заведующего нейрохирургическим отделением, уставший с букетом различных болячек. Часто лечится в санатории на Куяльнике и продолжает много путешествовать по миру. Он прислал мне диск с сюжетами путешествий в Бразилию, Таиланд и т.д. Главное – голос сохранился такой же молодой, с уникальным, неповторимым тембром. Моя старая кассета с его записями склеенная переклеенная пришла в негодность. Я попросила записать новую. Он долго собирался – то обострение тонзиллита, то фронтит, то ангины мешали ему исполнить мою просьбу. В какой-то светлый период он выполнил обещание! Теперь я наслаждаюсь его пением, включаю на свой день рождения для гостей. По здешней традиции в церковной церемонии отправляют прах на постоянное место пребывания под любимую мелодию. Я заказала песню в исполнении Володи. Моё достижение – это Ирина. Я выслала ему её книгу «Как много в слове Англия слилось». Он читал и перечитывал её много раз, и мы обменивались впечатлениями. Он был в полном восторге. Тогда я выслала ему мою книгу «Любовь и слёзы». Он прочитал её за одну ночь. А потом я выслала изданную в Англии на английском, он был впечатлён прекрасным изданием и прочитал на английском.
Без преувеличения можно сказать гениальный нейрохирург, он совершенно не был знаком с компьютером. Я выслала ему деньги на компьютер. А обучать его взялся коллега. Вот он-то и выслал статью к его 70-летнему юбилею. Я многое узнала о нём. Привожу отрывок: «По большому счету, Володя мог стать миллионером давно и на своём рабочем месте, бери он по 2-3 тысячи за операцию, как это делают другие врачи-рвачи. Но он просто из другого племени медиков – тех, для которых клятва Гиппократа – это их внутренний мир, их мировидение». И ещё одна цитата из статьи в Одесской газете «Слово» Виктора Веприка. «Помню, будучи в районе Слободки, забежал на пять минут к Володе. Застал Решетняка уставшим: под глазами – чёрные круги. На вопрос, что случилось, Володя ответил:
– Только из операционной вышел.
Потом он взял МТР снимок и стал показывать мне опухоль, которую он только что удалил… Я ничего в этих снимках не понимал, видел лишь в разных ракурсах большое белое пятно. Больной был прикован к постели, и хирургу Решетняку надо было поставить человека на ноги в прямом смысле этого слова. Позже я узнал, что в этот день Володя со своей бригадой провёл сложнейшую операцию, которая длилась более шести часов.» Понятно, что автор этой статьи, друг Володи, влюблён в него. Ещё много возвышенных слов в этой статье. Я знаю, что теперь Володя оперирует реже. Он воспитал много отличных специалистов. Но когда попадают больные со сложнейшими диагнозами, к операционному столу становиться Владимир Васильевич, и не только в нейрохирургии. Он оперирует также в глазном институте, если проблема связана с опухолью. Он делает заключения в судебно-медицинских экспертизах, летает по вызову МЧС. Немало проблем приносят организационные, хозяйственные дела – необходимая деятельность заведующего отделением. Все, кто с ним имеет дело, согласны: Владимир Васильевич – врач по призванию и хирург от Бога.
Фотографию, где Володя известный нейрохирург, он прислал мне 11.01.2010 года с такой подписью: «Умненькой, обаятельной сокурснице Ане на память о студенческой жизни. Такими мы были. А такими стали (на диске).» Сохранить дружбу даже на расстоянии с таким многосторонне одарённым человеком на протяжении всей жизни после окончания института для меня – великое счастье, гордость и Божье благословение. В музыкальном приложении к этой части книги есть несколько песен в его исполнении: "Выткался за озером" Есенина, цыганская "Глаза твои зелёные" проникнут в тончайшие струны вашего сердца, а одесский юмор – тут и говорить нечего!
Маричка из Львова
Было же время, когда мы не просто дружили, но и искренне любили друг друга. В 1971 году на всесоюзный цикл по рентген онкологии в Алма-Ату съехались рентгенологи с разных концов Советского Союза. За два месяца мы так сдружились, что можно сказать обрели родственные связи. Второе воскресенье июня, день Медицинского Работника, мы отмечали восхождением на гору Кумбель. Для кого-то 3500 м. над уровнем моря – не высота, а для первопроходцев ещё как ого-го! Вышли мы в субботу как положено – с палатками, с рюкзаками. Сева Кукушкин, ведущий, повёл нас через ельники Просвещенца. Через огромные реликтовые ели едва проглядывал луч солнца. Внезапно тёмное царство кончилось, и мы попали на необъятный простор джайляу. Медовый запах каких-то удивительных красно-бордовых махровых цветов подействовал опьяняюще, здесь же эдельвейсы придавали весомость нашему самосознанию. Достигли высоты! Возгласы восторга без команды вырвались у всех. Не спеша, мы поднимались вверх. Невдалеке стояла юрта и паслось несколько лошадей. Маричка пошла знакомиться с казахами, попросилась прокатиться на лошади. Её угостили кумысом, и они по-дружески распрощались. На ночлег остановились на площадке без зелёного ковра растительности. Закрепили палатки, разожгли костёр и на какое-то время, просто затаив дыхание, любовались, как внизу город переливается, играет огнями словно огромный бриллиант, а в небе звёзды приблизились к нам и из далёких глубин Вселенной, подмигивают нам, манят к себе. Утром подниматься по осыпям было весьма ощутимо нетренированным сердцам. Этого чистого, прозрачного воздуха не хватало, усиливалась отдышка, сердце стучало в висках. Каждый шаг давался с трудом. Наконец, достигли вершины. Два маленьких озерца как блюдца, окантованные снегом, отражали цвет неба и тучки. Опять все ахнули от восторга и начали спуск вниз. Представьте: в купальниках по заснеженным склонам! Внизу Сева, очевидно, хотел продемонстрировать закалку альпиниста и искупался в холодной горной речке. На отмечании успешного похода у меня в квартире Лиза, жена Севы, кормила его через трубочку. Его так обметало, что никакая ложка или вилка в рот не влезали. Прощались мы со слезами и клятвой в вечной дружбе.
Маричка Галькив из Львова очень честно выполняла своё слово, она вела переписку со всеми. Мы с ней обменивались даже посылками. Она очень хотела приехать ещё раз в Алма-Ату, и я рада была встретить её с дочерями, но обстоятельства не пускали. На её приглашение я ответила готовностью и в 1972 году собралась в путешествие по Украине. Купила новый импортный чемодан. Вещь ординарная, но многозначащая. Многие знакомые дали мне деньги на покупки. Вдруг что-то попадётся. Сами знаете или слышали о дефицитах того времени. В Москву я ехала поездом. В то лето горели торфяники, и я, только проведав удивительно доброго человека, Таисию Андреевну (рассказ о ней ещё будет), сразу пересела на Львовский поезд.
Плющевая 12 – адрес Марички. Хижина на окраине Львова. Приземистое, длинное строение с маленькими оконцами. Внутри темновато, но сразу видна увлечённость хозяйки книгами и искусством. Стеллажи, стеллажи, стеллажи, а в углу – пианино. Старшая дочь Орыся училась в музыкалке. Встречали меня как дорогую и даже почётную гостью. Специально пришли родственники – сестра Ганна с мужем и мама Марички – устроили вечер на маленьком подворье. На летней кухоньке-развалюхе Маричка с мамой готовили праздничный ужин. Откровенно говоря, я была смущена таким вниманием.
На следующий день – экскурсии по Львову. Честно признаюсь, я была неожиданно приятно удивлена. Я ходила, открыв рот и развесив уши, следила за каждым словом, каждым движением Марички. По выражению академика И.Грабаря «Архитектурное лицо Львова – исключительное явление не только в нашем, но и в мировом искусстве». В городских ансамблях возведены в разные времена здания в разных стилях: готическом, ренессанса, барокко, классицизма, модерна. Здесь издавна очень популярны были мотивы львов в самых разнообразных позах. Узенькие улочки вымощены разнообразными рисунками брущатки. А у входа в кафе или другие заведения можно видеть украшения различными мифическими фигурами как будто обладающими чудодейственной силой – единорог, крылатый дракон или петух, отгоняющий своим пением злых духов.
Самое удивительное – что меня сопровождал экскурсовод энциклопедических знаний – Маричка. Она знала буквально всё: каждую улочку, каждый дом, какие важные исторические события происходили, знаменитые люди останавливались или проживали и т.д. Надо сказать, что Львов очень богат на смены разных властей, и эта смесь различных культур видна повсюду. В этот день узких улочек, заслуживающих внимания историка, мы обошли, что называется, до головокружения. Вышли на площадь «Рынок», полюбовались фонтаном «Адонис», заглянули в музей аптеки. Тут же на площади «Рынок» – один из самых значительных памятников львовской архитектуры эпохи Возрождения, где находится Исторический музей. И здесь Маричка возле каждого экспоната была интересным гидом.
Возвращаясь домой, я чувствовала себя посредственной серостью. Но смирилась. Моя голова просто не может удержать столько информации. Слава Богу, что она и так держится на плечах. Дома меня развлекали девочки: Орыся сыграла вальс Шопена, Оксана показала свои рисунки. Экскурсия по городу продолжалась несколько дней. Маричка основательно продумала, чтобы самое интересное показать мне. Откровенно говоря, я и не представляла, что Львов – настолько интересный и богатый культурным наследием город.
Мы съездили за город на Лычаковское кладбище, теперь здесь – историко-художественный мемориальный комплекс. Это какое-то мистическое царство мёртвых. Все стволы огромных деревьев покрыты зелёным мхом, создают впечатление сказочности. Множество удивительных памятников, склепов, могилы многих известных деятелей культуры, науки, искусства, в частности, Ивана Франко, Ярослава Галана и т.д. Мы говорили шёпотом, чувствуя себя пришельцами из реального мира в мир иной, таинственный, где царит покой и добрая слава. И тут Маричка возле каждого склепа или памятника говорила интересно и весьма подробно. Прежде чем отправиться в путешествие по Закарпатью в горы мы посетили Оперный театр. Я училась в Одессе, и оперный театр был для меня главным местом поклонения, утешения и восхищения. Нельзя не восхищаться и Львовским Оперным театром. Объёмом он, конечно, уступает Одесскому. И всё же, это возвышенный храм искусств, в чём вы можете убедиться на фотографии.
Смотрели мы балет «Эсмеральда». Он редко идёт в оперных театрах, и произвёл на меня большое впечатление. В антракте мы познакомились с миловидной девушкой Надей из Харькова. Маричка всегда очень легко и надолго сходилась с людьми. Так и на этот раз. Мы за одним столиком ели мороженое, разговорились. И этого достаточно было, чтоб она тут же пригласила Надюшу в путешествие с нами по Закарпатью.
Конечная цель наша была побыть несколько дней в горах. Ехали мы на автобусах, остановились на ночёвку в каком-то населённом пункте, уже не помню. Наш разговор на русском явно не приветствовался, когда мы заходили в кафе. Нас просто не обслуживали. «Ми переходили на український і тільки тоді підходили дівчатка в національних костюмах та обслуговували нас». Добрались мы к закарпатским горам благополучно. Конечно, по сравнению с Заилийским Алатау, это холмы, но у них есть своя необычайная прелесть. Здесь очень влажно, и растительность очень густая, а деревья покрыты мхом. Гуськом Маричка, Оксана, Орыся, я и Надюша поднялись на вершину холма уже на закате. Там был деревянный дом наподобие деревенского клуба. Нас встретили студенты биологического факультета, проходившие там практику. По тем временам вопрос от них был с юмором: «Яка там влада внизу, громодянки?» Маричка знала этих ребят, и они проявили гостеприимство по полной. «Чотири парупка як картинка: високі, широкоплечі, загорілі метнулись в разні сторони, щоб надзвичайно приготувати страви, які вік би не забули пришельці дівчата. Якщо приняти до уваги, що кірівник оцеї громади в одночас положив око на Надю, то зрозуміло чому він так заметушився, придко зник, повернувся з диким кабаном.» Быстро разделали тушку кабана, соорудили костёр, сели кружочком, и затянули «хлопці якусь історічну баладу». Мы тоже подпевали. Это забыть просто невозможно. Да и мясо дикого кабана я ела один раз в жизни. На второй день после ароматного травяного чая ребята пошли по своим делам – кто бабочек ловит, кто цветочки собирает. Чудно это смотрится – таким богатырям больше идёт коса в руках. Но такая у них профессия.
А я решила пойти сама обследовать местность. Спустилась вниз и нашла полянку лисичек, белых грибов. И так незаметно забрела в чащу. Кругом сыро, мох, буреломы создают труднопроходимые места. Села на пенёк, а тут змея или уж прошмыгнул. У меня мороз по телу. Пытаюсь выйти, но дороги не нахожу, а уже темнеет. Слышу, кричат: «Аня!!!, Аня!!!» Потеряли меня и всей компанией пошли искать. На этот вечер нас «потчували зайчатиной». А Николай так настойчиво обхаживал Надюшу, готов был её замуж взять или за ней ехать, хоть на край света. Но она была непреклонна, держалась с достоинством. Мы вернулись во Львов. Я пригласила Надюшку поехать со мной в Одессу. На прощанье мы пошли на рынок и обменялись сувенирами. На Закарпатье очень развито народное творчество, особенно поделки из дерева. Надюша мне выбрала картину, сделанную на дереве, ничего подобного я не видела. С Надюшей мы посетим Одессу в следующем рассказе.
Я всё-таки хочу закончить повествование о Маричке. Какое-то время у нас была прервана связь. И вот, уже будучи в Англии, я написала письмо во Львов и неожиданно получила ответ из Америки. Мы стали не только переписываться, но и перезваниваться. Она мне поведала о своей судьбе. Её младшая дочь Оксана стала художницей, вышла замуж и уехала в Америку. Там у неё родился сын Олесь, но вскоре её муж ушёл к молодой девице, и Оксана попросила мать приехать, помочь воспитывать внука. Конечно, бабушка всё бросила – может ли что-то быть важнее и приятнее, чем воспитание внуков. Так с одного годика она воспитывала его до подросткового возраста. В момент, когда мы возобновили общение, Олесь заканчивал школу. Говорили мы с ней обо всём. Первый вопрос Марички был:
– Как Ирина?
Тут меня понесло, не остановить:
– Я очень счастлива, потому что у меня самая заботливая, любящая доченька. Ещё в Алма-Ате, когда я дежурила в приёмном покое, она каждый раз старалась приготовить мне что-то вкусненькое по кулинарной книге. Теперь она по кулинарным книгам выискивает что-нибудь оригинальное для меня и Дэвида. Она каждый вечер на ночь мне принесёт грелку и всё, что надо, поцелует. Не дай Бог Дэвиду повысить голос на меня – тут же защита. Мы вместе и поём, и рисуем, и за садиком ухаживаем.
Вспомнили и о нашей дружной группе. Валя, оказывается, умерла, и осталось четверо детей. Маричка переписывалась с ними, а также и с алма-атинцами Нуриёй, Севой Кукушкиным, с Петей и Толиком из Сибири. Я, к великому своему стыду, погрязла в своих проблемах и не поддерживала ни с кем связь. Я могла похвастаться только своей доченькой. Иногда Ирина даже играла на пианино, а Маричка слушала по телефону и радовалась. Я послала ей Иринину книгу «Как много в слове Англия слилось», и мы получили восторженный отзыв. Ничего такого восторженного об Оксане Маричка не говорила.
Однажды, когда я звонила Маричке, к телефону подошла Оксана и как-то так грубо меня оборвала. Маричка поднималась, как оказалось, из подвального помещения, да с такой отдышкой, что несколько минут слова сказать не могла и попросила, чтобы я перезвонила на другой день. Вот тут-то она раскрыла постепенно мне всю правду о своей жизни с дочерью. Пока Олесь был маленьким, всё было ещё сносно. Когда Олесь подрос, условия стали просто невыносимы. Оксана требовала с Марички плату за квартиру, за воду, за свет. Маричка подрабатывала, ухаживая за инвалидом, вышивала скатерти и продавала. Хотела уехать на Украину, но слишком прикипела душой к внуку и решила какое-то время побыть. Она часто готовила ему обед, да и привыкла обсуждать какие-то вопросы по литературе, искусству. У старшей дочери Орыси во Львове детей не было. Хотелось довести Олеся хотя бы до окончания школы.
Последнее время Оксана была особенно вспыльчива. Возможно, это объяснялось её физиологическим состоянием. Она была беременна. Парень из Украины, Павел, ещё не был женат. У них завязались отношения, и намечалась в октябре свадьба. Он относился помягче к Маричке. Больше всего Маричке было обидно, когда дочь грубила её репетитору. Барбара один раз в неделю бесплатно как волонтёр давала уроки английского. Благодаря ей Маричка свободно и много читала английскую литературу. Для меня это тоже было одной из загадок. Причём Маричка говорила, что читает практически без словаря. Я живу в Англии скоро 9 лет, но читаю только одну книгу на английском «Love and tears». Как говорил премьер-министр королевы Виктории Бенджамин Дизраэли «Если я хочу почитать интересную книгу, я пишу её». Я написала книгу, Ирина перевела на английский, издали в Англии. И я теперь уже много раз перечитываю, понемногу пополняю свой английский словарь.
