Czytaj książkę: «История Странноприимного дома»

[битая ссылка] ebooks@prospekt.org

Издательство «Проспект» сердечно поздравляет коллектив НИИ скорой помощи им. И. Б. Склифосовского с 200-летним юбилеем Странноприимного дома. Мы выражаем искреннюю признательность дирекции и сотрудникам Института за помощь в подготовке книги.

Введение

«И ДОКОЛЕ НЕ ПОМЕРКНЕТ СОЛНЦЕ…»

«Что же касается до людей здоровых, по каким-либо обстоятельствам впадающих во временную нужду и достойных вспоможения, то дело истинной благотворительности состоит в том, чтобы извлекать их из этой нужды и снова вводить в почтенное общество людей, добывающих себе хлеб своим трудом. Очевидно, что такая цель может быть достигаема только разумным и достаточным назначением вспоможений», – писал в 1860 году замечательный врач Алексей Терентьевич Тарасенков, старший доктор Странноприимного дома, основанного в Москве графом Николаем Петровичем Шереметевым.

Учреждение, выполнявшее функции больницы и одновременно оказывавшее помощь людям, волею судьбы попавшим в затруднительное материальное положение, отмечало свой полувековой юбилей (двери Шереметевской больницы официально были открыты 28 июня 1810 года).

За это время сделано было немало: Странноприимный дом принял раненых под Бородино русских и французских солдат, справился с эпидемией холеры без единого случая заболевания этим недугом среди служащих, дал хлеб и кров воинам, искалеченным в Крымской войне. В историю Дома внесли свой вклад лучшие врачи, ученые, художники, архитекторы, не обошли его своим вниманием и венценосные особы государства Российского. Представители династии Романовых были знакомы с попечителями этого опередившего свое время учреждения и не раз принимали участие в судьбе рода Шереметевых.

И в последующем ни одно из значимых событий русской истории не обойдет стороной Странноприимный дом. На Балканах разгорится Русско-турецкая война – к театру военных действий направят сформированный в Доме санитарный отряд, раненых солдат эвакуируют непосредственно в Шереметевскую больницу, а попечитель Дома граф Шереметев отправится в действующую армию вместе с наследником престола – будущим императором Александром III. Дальний Восток, ночью японцы без объявления войны нападут на русскую эскадру в Порт-Артуре – лазарет Общества Красного Креста тут же развернется в стенах Шереметевской больницы. Следом за этими событиями – декабрьское восстание 1905 года, Первая мировая война… Врачи больницы при Странноприимном доме будут оказывать медицинскую помощь всем, кто нуждается в ней.

Падет империя Романовых, исчезнет в Москве название Странноприимного дома графа Шереметева, но не изменится его суть – здесь, как и прежде, в любое время дня и ночи будут спасать человеческие жизни.

Уникальное медицинское учреждение отмечает в 2010 году свой двухвековой юбилей. Величественное здание, построенное в начале XIX века по проекту архитектора Кваренги, теперь отреставрировано, и заблестело золотом его исконное название – Странноприимный дом. За всю его историю их было несколько: в 1923 году Шереметевская больница была переименована в Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского.

В годы Великой Отечественной войны НИИ СП имени Н. В. Склифосовского, как и столетие назад, примет и вернет в строй тысячи раненых. Врачи Института будут консультировать своих коллег на передовой и проводить показательные операции.

Минует не одно десятилетие. Странноприимный дом обрастет современными корпусами, откроются новые клинические отделения. Врачи Института обогатят мировую медицинскую практику новыми способами лечения и хирургическими операциями, которые подарят шанс на новую жизнь некогда безнадежным больным. Их опыт станут перенимать, а за консультациями приезжать доктора со всей страны.

В день открытия Странноприимного дома, летом 1810 года, были произнесены пророческие слова: «И доколе не померкнет солнце, доколе будет существовать мир, дотоле будут неизменны благодеяния места сего».

В день двухсотлетия Института хочется пожелать ему именно этого – чтобы место, где любой человек в любое время суток может получить необходимую высококвалифицированную помощь, и дальше славилось своими достижениями, сохраняя прекрасное мастерство своих врачей и огромную практическую ценность своих научных разработок, определяющих развитие современной медицины…

Глава 1
ИСТОРИЯ МЕСТА

«Участь Москвы при всех событиях присоединялась к судьбе целого государства. Она участвовала во благоденствии и славе России, с нею же разделяла бедствия и унижения. Многие в Москве места, некоторые здания, сохраненные святыни и разные вещи ознаменовались старобытными происшествиями и приводят их на память», – писал в 1820 году в посвящении своей книги «Обозрение Москвы» Алексей Федорович Малиновский, первый главный смотритель Странноприимного дома Шереметева. Подробно рассказывал автор «Обозрения…» и об окрестностях дворца милосердия, расположившегося на тогдашней городской окраине.

Территория, на которой в XIX веке был возведен Странноприимный дом Шереметева, была самым тесным образом связана с важнейшими эпизодами истории Российского государства и его древней столицы.

Первое название этой местности, известное еще со времен основания Москвы, – Кучково поле. Кучкою именовали полулегендарного боярина, на чьих землях, по преданию, и заложил новый город князь Юрий Долгорукий.

В XIV веке именно здесь произошло событие, почитающееся в православии как чудесное и во славу которого на поле были воздвигнуты стены Сретенского монастыря.

В 1395 году многотысячное воинство Тимура-Тамерлана, самого грозного и беспощадного завоевателя со времен Чингисхана, продвигалось вглубь Руси, предавая все на своем пути огню и мечу. Уже пал и был разграблен Елец, а войска Железного Хромца стояли в верховьях Дона, приготовившись идти к столице. Великий князь Василий Дмитриевич – восемнадцатилетний сын Дмитрия Донского – собрал войско и занял оборону в Коломне. Московские жители спешно укрепляли посад рвом от Кучкова поля до Москвы-реки. Митрополит Киприан «для успокоения отчаявшихся» отправил во Владимир гонцов за иконой Богоматери, писанной евангелистом Лукой.

Алексей Федорович Малиновский

Под неусыпной охраной княжеских ратников образ Пречистой несли на руках от Владимира до Москвы почти две недели. 26 августа москвичи с надеждой и радостью ожидали появления процессии на дороге, идущей от Никольских ворот до Китай-города. Сретение (или встреча) иконы состоялось около церкви Преподобной Марии Египетской на Кучковом поле. Бережно поставили образ у деревянного храма, отслужили службу в честь его благополучного прибытия. Митрополит Киприан, князь Серпуховской Владимир Андреевич, московские бояре и остальные горожане коленопреклоненно молились Небесной Заступнице. Раздавались восклицания: «Мати Божия! Спаси землю Русскую!» После молебна святыню перенесли в Кремль, где поместили в алтаре Успенского собора.

Владимирская икона Божией Матери

В тот же день «передовые стражи скоро возвестили», что Тимур вместе с «тьмочисленными полчищами своими» повернул вспять: историки до сих пор теряются в догадках, почему великий завоеватель так внезапно оставил замысел нападения на Москву. Вскоре на месте обретения иконы был основан монастырь во имя Сретения Владимирской иконы Божией Матери. Ворота, у которых была встречен святой лик, стали называться Сретенскими, а улица – Сретенкой (а также Встретенкой, Устретенкой, Устретенской, Большой Устретенской улицей).

С тех пор каждый год 26 августа в память о дне, когда первопрестольная была спасена от Тамерлана, в Сретенский монастырь шел крестный ход из Успенского собора. Во времена написания «Обозрения Москвы» было еще два памятных крестных хода. 21 мая в обитель отправлялся крестный ход, заповеданный великим князем Василием Ивановичем после «сохранения безвредно столицы при облежании ее крымским ханом Магмет-Гиреем». А 23 июня москвичи вспоминали 1480 год – день окончательного освобождения от татарского ига (этот крестный ход был установлен Иваном III).

Внутренне устройство Сретенского монастыря «Обозрение Москвы» описывает так:

«Церквей внутри ограды, отдельно построенных, три.

1. Соборная церковь во имя Божией Матери, Сретения на сем месте иконы Ее, из Владимира принесенной. Здание довольно высокое, о пяти главах, готической архитектуры.

2. Николая Чудотворца с приделами: один во имя Всех Святых, другой – Св. Димитрия, митрополита Ростовского. Сия церковь поставлена вдоль Сретенской улицы и не имеет никаких архитектурных украшений.

3. Преподобной Марии Египетской, внутри монастырской ограды. Низменная, одноглавая, в которой встречена была чудотворная икона Владимирская. Над святыми воротами колокольня осьмиугольная, невысокая, с полуколоннами. С трех сторон находятся игуменские и братские кельи».

Сретенская церковь, вначале деревянная, неоднократно перестраивалась. В 1471 году Иван III велел псковским мастерам сделать ее каменной. Оставшись недовольным возведенным храмом, царь приказал его уничтожить. В 1482 году вновь начались строительные работы – уже под руководством известного итальянского зодчего Аристотеля Фиораванти. Еще через два года здание было готово.

Сретенский монастырь стал средоточием русской духовности и в последующие века не раз участвовал в знаменательных для державы событиях. Так, 29 октября 1552 года пред святыми вратами монастыря встречен был всенародно покоритель Казанского ханства Иван IV Грозный. В 1700 году думный дьяк Емельян Украинцев, русский посланник в Царь-граде, привез в обитель частицу мощей преподобной Марии Египетской (с грамотою иерусалимского патриарха Досифея о подлинности святыни).

В 1812 году в монастырь вновь была возращена святая икона Владимирской Божией Матери. Московский викарий Августин, спасая святой образ, удалился с ним во Владимир, а после изгнания захватчиков из Москвы возвратил его в обитель и поставил в соборной церкви. 12 декабря 1812 года перед ликом Божией Матери было воспето многолетие императору Александру I. Москвичи молились об окончательном изгнании неприятеля – французских орд с земли русской.

В московских межевых книгах 1762 и 1768 годов сохранились наиболее древние сведения об участке, на котором был построена Шереметевская больница. «Огородную землю, что за Сретенскими воротами» первый царь из династии Романовых подарил своему двоюродному брату – князю Ивану Борисовичу Черкасскому. По имени владельца местечко получило прозвание «Черкасские Огороды» (тогда оно находилось за пределами Москвы). С востока «огороды» соседствовали со Спасской слободой, с запада – с будущей Мещанской слободой. Неподалеку начиналась старинная Ярославская дорога, из столицы она вела в Сергиев Посад и дальше – на север. По ней отправлялись паломники, в числе которых были князья и цари, в Троице-Сергиевскую лавру, чтобы поклониться мощам преподобного Сергия Радонежского. По пути богомольцы останавливались у жителей «огородов»: еще во время царствования Михаила Романова в 48 дворах поселения жило 250 человек. От Красных ворот к Сретенским, названным так в честь соседства с монастырем, шел огромный земляной вал.

В 1671–1672 годах – после длительной русско-польской войны – недалеко от Сретенских ворот стали селиться выходцы из украинских, белорусских, литовских городов, оказавшиеся в России в качестве военнопленных. Так возникла Мещанская слобода (мещанами называли горожан – от славянских слов «место», «мисто», «място», то есть город). Дома первых поселенцев стали началом 1-й Мещанской улицы, современного проспекта Мира. Вскоре в столице образовались еще улицы с аналогичным названием. На 3-й Мещанской, в здании бывшего Карантинного двора, в 1775 году откроет двери Екатерининская больница с богадельней.

В конце XVII века на месте Сретенских ворот, возле стрелецкой слободы, уже строились ворота Сухаревой башни. Вскоре и княжеские владения стали называть «огород Черкасский, что за Сухаревой башней».

Свое название сооружение получило в честь полковника Лаврентия Сухарева, который командовал стрельцами, охранявшими Сретенские ворота Земляного города. В 1689 году при попытке мятежа царевны Софьи против брата, законного престолонаследника Петра I, полк Сухарева – один из немногих стрелецких полков – поддержал будущего великого императора.

Руководил строительством, начавшимся в 1692 году, зодчий Михаил Иванович Чоглоков. В нижнем этаже башни были устроены проездные ворота, там же располагались и караулы. Второй этаж занимали палаты, вокруг которых шла галерея. В 1698–1701 годах появился и третий этаж, а над ним – четырехъярусная башня с часами. В палатах второго этажа разместилась первая в России школа математических и навигацких наук, созданная Петром I. А в верхнем ярусе башни была оборудована астрономическая обсерватория, где наблюдал звездное небо один из сподвижников царя – блестящий ученый-самоучка Яков Брюс (до сих пор на современном проспекте Мира под № 12 сохранился дом, где он жил).

В народе башню полюбили: стали в шутку величать Сухаревой барышней и просить выдать ее замуж за Ивана Великого – центральную колокольню Кремля.

В 1780-х годах у ворот башни разросся уже давно существовавший торг. Приобрести здесь можно было не только съестные припасы: торговали на рынке и старыми вещами, и – иногда – ценными художественными изделиями, и даже древними книгами и рукописями. Позднее Сухаревку и ее обитателей мастерски изобразил в своих заметках непревзойденный бытописатель Москвы Владимир Алексеевич Гиляровский.

В 1649 году на «огородной земле» построили церковь Преподобной Ксении. Этим именем звалась сестра первого владельца «огородов», а также мать основателя династии Романовых, царя Михаила Федоровича. Храм был домовой: служили в нем от случая к случаю, по желанию князя. Прихожанами стали княжеские крепостные и жители Спасской слободы, в которой в те времена не было собственного храма. При Ксенинской церкви была и богадельня, где жили около полусотни состарившихся барских слуг. В 1654 году после моровой язвы в живых осталось 110 из 423 жителей «огорода». В Патриаршем приказе отмечалось: «За сретенскими воротами за земельным огородом церковь преподобной Ксении пуста, церковников нет и дворы их пусты». В 1689 году патриарх Иоаким дал князю Михаилу Яковлевичу разрешение построить новый деревянный храм с богадельней.

В 1722 году умер князь Алексей Михайлович Черкасский, дед основателя Странноприимного дома Николая Петровича Шереметева. Вдова его, княгиня Мария Юрьевна Черкасская (урожденная Трубецкая), в память о муже возвела новую церковь, освященную во имя Живоначальной Троицы, с тремя приделами – Святой Троицы, Святого Архистратига Михаила и Преподобной Ксении (при отстроенном храме также была устроена богадельня). Работы начались в 1743 году. В тот год же год дочь князя и княгини Черкасских Варвара Алексеевна вышла замуж за графа Петра Борисовича Шереметева, «огороды» составили часть ее приданого. Храм Живоначальной Троицы в народе стали именовать на прежний лад Ксенинским. Богадельня продолжала существовать: в 1790-х годах в ней получило приют пятьдесят человек (в основном челядь графа Шереметева). В 1796 году скончался Иосиф Иванов – последний священник Ксенинской церкви. В 1800 году по указанию митрополита Московского Платона храм был упразднен по причине ветхости. Вся церковная утварь и приход с 1810 года отошли новому храму Странноприимного дома, также освященному в честь Живоначальной Троицы.

Хронологическая таблица

Глава 2
СТРОИТЕЛЬСТВО ДОМА

Граф Николай Петрович Шереметев

«Во всех веках и у всех народов бедные люди, не имеющие способов к пропитанию, болезнями удрученные и от многочисленности семейств своих бедствующие, обращали на себя предусмотрительную внимательность государей и возбуждали сострадание избыточествующих граждан…» – писал императору Александру I в апреле 1803 года граф Николай Петрович Шереметев, внук сподвижника Петра I фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, под блистательным началом которого русская армия одержала победу в Полтавской битве. «Руководствуясь непреложными обязанностями закона Христианского и следуя побуждениям патриотического усердия, – продолжал он в обращении к государю, – издавна положил я за непременное учредить в Москве Странноприимный дом для содержания в оном на моем иждивении богадельни, состоящей из ста человек обоего пола и всякого звания неимущих и увечных и больницы на 50 человек для безденежного лечения в оной также всякого состояния бедных».

Фельдмаршал Борис Петрович Шереметев

Будущая Шереметевская больница – так назовут Странноприимный дом в народе – строилась в память о горячо любимой жене графа (в прошлом крепостной актрисе) Прасковье Ивановне, умершей в том же 1803 году, спустя три недели после рождения сына Дмитрия. Шереметев чувствовал, что недолго проживет после невосполнимой потери (предчувствие оказалось пророческим), и в письме к императору упоминал о возможной кончине и действиях, предписанных в ее случае. Он желал, чтобы дом призрения стал памятником покойной супруге, которая и сама принимала участие в создании благотворительного учреждения. Открытие должно было состояться непременно 23 февраля, в день смерти Прасковьи Ивановны, с освящением Странноприимной церкви в честь Святителя Димитрия Ростовского и поминовением графини. В этот же день граф распорядился раздать 50 тысяч рублей «на милостыню и на всякие дела богоугодные, обществу полезные».

Старинный род Шереметевых был известен задолго до петровской эпохи – как ратными подвигами, так и добрыми делами. Еще во времена Ивана Грозного боярин Шереметев «истощил все свое имение» для бедных. Когда государь спросил его: «Куда девал ты свое имущество?», боярин отвечал: «Отпустил его с неимущими на тот свет».

Герб рода Шереметевых

Решение Николая Петровича о строительстве больницы и богадельни при ней возникло не вдруг. Еще отец его, Петр Борисович Шереметев, в 1788 году перед самой смертью говорил о желании построить каменный «гофшпиталь» для бедных на «Черкасском огороде, что за Сухаревой башней» в Москве. Эти земли близ Сретенских ворот старый граф взял когда-то в числе прочего движимого и недвижимого имущества (включая имения Останкино, Марьину Рощу и другие) в приданное за своей супругой Варварой Алексеевной: та принадлежала к богатейшей фамилии князей Черкасских, состоявших в родстве с Романовыми, и считалась в то время самой завидной невестой Москвы. В результате этого союза Шереметевы стали обладателями одного из крупнейших состояний империи. Впрочем, земное благополучие не затмевало вельможных мыслей о милости к ближним и спасении души. Спустя четыре года после кончины Петра Борисовича благодаря усилиям наследника его намерение начало обретать материальное воплощение: был составлен план строительных работ и заложен первый камень в основание будущего Странноприимного дома.

Алексей Сергеев, составитель книги «Обозрение Странноприимного дома графа Шереметева в Москве», вышедшей в 1843 году, отметил на ее страницах, что «время закладки здания и сопровождавшее оную торжество не известны, потому что бумаги, до этих обстоятельств относящиеся, утрачены в Отечественную войну 1812 года; впрочем, с уверенностью можно полагать, что все сие происходило около 1804 года».

Более ста лет, вплоть до 1954 года, не был известен день закладки здания. Когда же начались работы по восстановлению и реконструкции архитектурного памятника, под колоннадой храма Живоначальной Троицы на двухметровой глубине был найден тесаный камень, покрытый листом красной меди. На камне можно было прочесть:

1792 году июня 28 дня соорудитель сего граф

Николай Шереметев.

За медной пластиной скрывалась ниша. Там были найдены серебряные монеты (от пятикопеечных до полтинников) времен Елизаветы и Екатерины Великой.

Николай Петрович унаследовал от отца не только огромное состояние и завет о милосердии, но и великую страсть к театру, которой отдал дань сполна, прежде чем закончить богоугодное начинание, задуманное родителем.

Сам Петр Борисович был одним из первых создателей крепостного театра в России, сын его прославил домашний театр Шереметевых на всю империю. В имении Кусково, помимо уже открытых там Зеленого и Малого театров, молодой граф возвел еще один, а затем в усадьбе Останкино соорудил самое большое театральное здание той эпохи. Покровитель искусств, меценат, Николай Петрович водил знакомство со многими художниками, скульпторами, архитекторами. Особенно близкие отношения связывали его со знаменитым зодчим Джакомо Кваренги, которому он помогал в планировании строительства московского Художественного музея, привлекал к проектированию сооружений в собственных усадьбах. Граф не жалел средств на поддержку молодых талантов. Однако средоточием его помыслов оставался театр.

«Он увлекался медициной и стремился к обществу врачей, следя за движением науки. Внешний лоск европейца не заглушал в нем русскую коренную основу. В нем был жив весь склад русского человека, с его обычаями и верованиями – с чистым исповеданием православия. Он рос в обстановке, перешедшей по наследству от восемнадцатого века. Его нянькою была крестьянка Екатерина Дедешина, доживавшая в доме свой век – уже в преклонных годах», – писал о деде внук графа Николая Петровича Шереметева, историк Сергей Дмитриевич Шереметев.

Едва приняв отцовское наследство, Николай Петрович позаботился о том, чтобы любому его крестьянину был обеспечен доступ к хозяину и возможность лично подавать ему свои прошения. «По природе вспыльчивый и горячий, он был бесконечно добр и доброжелателен», – отмечал С. Д. Шереметев.

Барин сам нередко принимал участие в музыкальных спектаклях: «брося гостей, садился меж холопов своих» с виолончелью (игра на этом инструменте «составляла главную страсть его во всю жизнь»). Человек прогрессивных взглядов, проведший молодость в европейских университетских кругах, он чуждался сословных предрассудков. Уважительно относился к крепостным актерам, хорошо содержал их и даже платил им жалованье.

Разница в общественном положении не стала препятствием и для возникновения искренней привязанности к крепостной актрисе Прасковье Ковалевой-Жемчуговой. Романтическая история любви влиятельного вельможи и простой крестьянки даже вошла в фольклор. Почти все русские песенники начиная с 1819 года включали в свой репертуар «Песню кусковской крестьянки Параши Кузнецовой-Горбуновой», в которой рассказывалось о встрече едущего с поля барина с девушкой-крестьянкой.

Высший свет смотрел на подобный мезальянс иначе – с глубочайшим осуждением. По этой причине обвенчаться влюбленным, пусть даже тайно, удалось лишь спустя многие годы после начала романа.

Крепостная крестьянка Параша Ковалева, будущая актриса Жемчугова и графиня Шереметева, родилась в 1768 году в деревне Березники Ярославской губернии в семье кузнеца Ивана Степановича Ковалева (прозванного соседями и значившегося в подушном окладе как Горбун). Княгиня Марфа Михайловна Долгорукая, приживалка в графском доме, обратив внимание на необыкновенные певческие данные и на приятную внешность девочки, взяла ее в семилетнем возрасте на воспитание в Кусково. Маленькую Парашу ждали многочисленные ежедневные занятия: изучение иностранных языков – французского и итальянского, актерского искусства. Будущие актрисы кусковского театра учились игре на музыкальных инструментах, пению и танцам у лучших артистов.

Прасковья Ивановна Ковалева-Жемчугова, графиня Шереметева

У девочки оказался действительно прекрасный и сильный голос. Позднее граф Шереметев вспоминал: «Как никакое собрание не может быть равно и одинаково, то из числа тех девиц одна одаренная природными способностями блеснула более всех надеждою».

В одиннадцать лет Параша (в программе она уже именовалась Прасковьей Ивановной) дебютировала в комической опере Гретри «Опыт дружбы» в роли молодой служанки. Позже актеры получили красивые псевдонимы по названиям драгоценных камней: Прасковья Ковалева стала Жемчуговой и первую главную роль играла уже под новой фамилией. Выступления в опере Монсиньи «Беглый солдат» и героической опере Гретри «Самнитские браки» (она представляла на сцене юную самнитянку, возглавившую войско, чтобы защитить родину от завоевателей-римлян) стали настоящим успехом артистки Жемчуговой. В числе зрителей «Самнитских браков» были Екатерина II и Станислав Понятовски. За два-три года актриса стала необычайно известна. Публика валом валила на представления с ее участием, а театр приобрел небывалую славу.

Посвященная лишь искусству московская жизнь не могла продолжаться бесконечно. В 1796 году на трон взошел Павел I, чьим товарищем юношеских лет был граф Шереметев. Царь тут же призвал старинного друга на службу в Петербург, произведя его в чин обер-гофмаршала. Теперь в числе обязанностей Николая Петровича было «пробовать все блюда, назначенные к царскому столу». Уезжая из Москвы, граф забрал с собой лучшую часть труппы, включая приму Жемчугову. Теперь ей предстояло блистать на столичных подмостках и даже обрести нового поклонника своего дарования в лице самого императора: за исключительный талант ей был пожалован перстень. Однако взлет ее театральной карьеры был недолгим. В сыром климате туберкулез, мучивший ее с детства, обострился, и вскоре ей пришлось оставить сцену.

Доверенным лицом Шереметева в первопрестольной остался Алексей Федорович Малиновский. На него были возложены обязанности управляющего домовой канцелярией графа и поручено наблюдение за строительством будущего Странноприимного дома. Алексей Федорович был сыном протоирея Федора Малиновского, духовника Николая Петровича. Отец Федор также принимал участие в работах: вел переговоры с архитекторами, наблюдал за ходом строительства. А кроме того, утешал и ободрял прослышавших о сооружении бесплатной больницы и приходивших искать помощи страждущих.

Когда Малиновский приступил к обязанностям смотрителя, работы шли уже два года и была закончена левая часть корпуса (собственно богадельня) с церковью Живоначальной Троицы. Исходный проект здания и смета на строительство принадлежали бывшему крепостному архитектору Елизвою Семеновичу Назарову. Весьма способный ученик зодчего Василия Ивановича Баженова, он прошел обучение в его «архитекторской команде» при Экспедиции кремлевских строений. В 1798 году митрополит Московский Платон дал разрешение на постройку новой церкви – поскольку Ксенинский храм (так по-прежнему называли церковь на Черкасских Огородах) к тому времени пришел в ветхость. В том же году император Павел одобрил начинание Шереметева и дал разрешение продолжить строительство.

Этот год ознаменовался еще одним событием: видя ухудшающееся здоровье подруги, Николай Петрович решил наконец узаконить отношения с возлюбленной. В 1798 году граф Шереметев дал вольную Прасковье, а потом и ее семье, а спустя три года (уже после свержения Павла и воцарения на престоле Александра I) тайно обвенчался с актрисой. В записке, найденной в бумагах лучшей подруги Жемчуговой – Татьяны Васильевны Шлыковой (балерины графского театра, на сцене именовалась Гранатовой), было отмечено, что случилось это «в Москве, в среду 6 ноября 1801 г., в день святого Павла архиепископа Константиноградского в 7 часов по полудни на Поварской улице, в церкви Симеона Столпника» (храм можно увидеть и в наши дни в центре Москвы). При тайной церемонии присутствовали князь Андрей Николаевич Щербатов, Алексей Федорович Малиновский, Татьяна Васильевна Шлыкова и Николай Никитич Бем, служащий домовой конторы Шереметева.

Венчался Шереметев уже с дворянкой Ковалевской: крепостной стряпчий Никита Скворчев тщательно поработал с архивом графа. Вскоре «обнаружились» нужные документы. Прасковья Ковалева теперь принадлежала к польскому дворянскому роду Ковалевских. В1667 году в русский плен (по этим документам) попал Якуб Ковалевский. Потомки его позднее очутились в доме сподвижника Петра – генерал-фельдмаршала Б. П. Шереметева. Дополнительным свидетельством благородного происхождения Прасковьи стал медальон на золотой цепочке, подаренный ей графом. В нем хранился портрет ее названного отца.

Несмотря на личные заботы и дела, которые накладывала на него императорская служба, Шереметев не забывал о строительстве, ведущемся в Москве. По поручению графа Алексей Федорович Малиновский составил «Мнение о различных обстоятельствах, касающихся до созидаемого богоугодного заведения» (впоследствии этот документ был положен в основу шереметевской записки 1803 года – «Учреждение и стат Странноприимного в Москве дома… графа Шереметева»). В том исследовании Малиновский решительно выступал за «принцип абсолютной бесплатности», высказав твердое убеждение в том, что «всякое доброе дело теряет свою цену, как скоро за исполнение его берется хотя малая плата», а «безвозмездность – главное свойство добродетели». Предварительно Алексей Федорович посетил Голицынскую больницу для бедных, расположенную на другом конце Москвы, за Калужской заставой (также построенной в память о рано ушедшей из жизни молодой женщине – Екатерине Голицыной, дочери молдавского господаря Дмитрия Кантемира). Устройство больницы поверенному Шереметева не понравилось. 5 мая 1802 года он написал графу: «Для жительства лекарей и других смотрителей занято пространства немного менее половины главного корпуса, как будто не они для больных, а больные для них» (это наблюдение главного смотрителя будет учтено в «Учреждении и стате…» в разделах об обязанностях доктора, лекарей и подлекарей). Он полагал более целесообразным организовать «странноприимницу» – богадельню на 100 человек. «…100 человек довольствуемы будут жилищем, пищею, платьем и всякими потребностями жизненными», – впоследствии напишет императору Шереметев (совместно с богадельней будет открыта и больница на 50 человек, еще одним важным направлением деятельности Дома станут различные «общественные вспоможения»). В одном из корпусов выделялась большая зала «для питания в ней обедами неимущих ежедневно до 50 человек»; другая зала отводилась для больницы.

Святитель Димитрий Ростовский, митрополит Ростовский и Ярославский, создатель «Четий-Миней» был почитаем в роду Шереметевых, а в особенности Николаем Петровичем, чьи годы жизни по странной случайности совпали с датами рождения и смерти святого с разницей в 100 лет (1651–1709 и 1751–1809). Кроме того, графскую фамилию сближал со священником тот факт, что до пострижения в монахи Даниил (будущий Димитрий) учился в Киево-Могилянской академии вместе с Борисом Петровичем Шереметевым.