Czytaj książkę: «Комбат. Краткий миг покоя»

Czcionka:

Охраняется законом об авторском праве. Воспроизведение всей книги или любой ее части запрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

* * *

Пролог

За спиной Рублева громко звякнули, закрываясь, двери камеры. Он невольно поежился – нет, решительно невозможно привыкнуть к таким звукам за спиной. Хорошо, что на ближайшее время повторов не предвидится.

Он прошел к стойке, где получил свои вещи, отнятые при задержании. Просмотрел, убедился, что все на месте. Застегнул на левом запястье ремешок часов. Сунул бумажник в карман. Кивнул меланхоличному сержанту за стойкой и проследовал по коридору к выходу.

Он остановился на крыльце, прищурившись на солнце. Вдохнул воздух, наслаждаясь запахом моря, пыли и свежести – того, чего ему так не хватало в камере три дня, в течение которых он был задержан.

Француз сдержал свое слово – обвинение Борису не предъявляли, подозрения были сняты. Его продержали под арестом ровно столько времени, сколько нужно было для проверки представленных фактов. Ну и, вероятнее всего, Женере надавил на какие-то рычаги, чтоб государственная машина ворочалась быстрее.

Пиликнул клаксон. Борис не обратил внимания. Звук повторился. Комбат повернулся и увидел машину, из которой выглядывала очень знакомая физиономия.

– Привет, Александр, – сказал Рублев, подойдя и протянув руку.

Бывший «солдат», а ныне правая рука французского бизнесмена чинно ответил на рукопожатие и кивнул на машину:

– Садись, Борис.

Рублев открыл заднюю дверцу и устроился на сиденье возле Женере. Тот улыбнулся:

– Ну вот и все. Закончилась эта глупая эпопея.

– Наконец-то. Я очень рад, – искренне сказал Рублев.

Женере хлопнул Александра по плечу. Тот двинул машину с места. Француз некоторое время молча смотрел в окно, потом сказал:

– Тебе надо уезжать отсюда. Как бы там ни было, но никто не станет тебя терпеть в Сочи сейчас. Даже с поправкой на то, что ты все-таки не оказался злодеем. Герои – они нисколько не менее разрушительны и могут рассчитывать на любовь к себе только в кино.

– Я знаю, – пожал плечами Борис. – Мне примерно то же самое сказал следователь. Только в более «доходчивой» форме.

Женере рассмеялся, представив себе, в какой именно форме подавалась информация.

– Да нет, без рук, – пояснил Комбат. – Это же не тогда говорили, когда меня только что задержали, нет. Это буквально вчера, когда уже было понятно, что отпустят.

– Так вот, послушай умных людей и вали отсюда подальше. И желательно, чтоб тебя некоторое время вообще нигде не было видно. Ты же понимаешь, что истории подобного рода просто так не кончаются?

– Угу, – мрачно ответил Рублев.

Тут и правда стоило задуматься. Истории, завязанные на большие деньги, никогда не имеют положительного исхода. Да и те, кто эти деньги потерял, не склонны прощать убытков. Если кто-то далеко отсюда решит, что Борис должен ответить, то ему не поможет никакая конспирация. Но, с другой стороны, если он просто пропадет из виду, меньше будет поводов вспоминать, что где-то есть человек, ставивший палки в колеса богатым коммерсантам.

– Значит, делаешь так: возвращаешься в Москву – и пропадаешь бесследно. Вот, это тебе премиальные от нашей фирмы, – француз залез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда конверт – по виду совсем тоненький. – Загляни.

Борис взял, заглянул. Там лежала пластиковая карточка.

– У нас на дворе век высоких технологий, так что не будем заниматься чеками и купюрами. Здесь – счет на предъявителя с некоторой суммой денег. Код от карточки – вместе с ней, на бумажке. Снимай деньги с этого счета, переводи куда вздумается… они твои.

– Интересно. А за что мне это? Я, кажется, на вас работать не нанимался.

– Но вы помогли, причем весьма существенно. Думаю, будет очень несправедливо обделить вознаграждением такого человека.

Покачав головой в знак того, что оставляет это целиком на совести француза, Комбат положил конверт с вознаграждением во внутренний карман пиджака. Деньги никогда не бывают лишними. Он-то сейчас не бедствует, но предстоит большая возня с переездами.

Они приехали в гостиницу. Рублев вылез из машины, коротко махнул рукой, прощаясь с теми двумя, кто в ней сидел, кто в недавнем прошлом был его соратником. В ответ раздался сигнал клаксона.

Борис вошел в разгромленное фойе. Сейчас, после того, как отсюда вымели весь мусор и начались восстановительные работы, оно не казалось чем-то страшным и не производило впечатления помещения, ставшего жертвой мировой войны. Но запах дыма все еще оставался и царапал горло. Комбат подумал, что его-то как раз выветрят не скоро. Сквозь самую вонючую краску, сквозь дорогие освежители воздуха – сквозь все это будет пробиваться неистребимый горький привкус гари. И вместе с гарью в холле будет присутствовать привкус страха и боли.

От администраторской стойки неторопливо и внушительно, словно айсберг на «Титаник», надвинулся охранник. На его лице было презрительное выражение. Все правильно – героев никто не любит. Даже тех, кто на самом деле помог и выручил. Таких не любят просто на всякий случай.

– Вы чего-то хотели? – холодно спросил охранник.

– Вещи забрать, – невозмутимо ответил Борис. – Я уезжаю.

Охранник неприязненно пожевал губами и посторонился, как бы признавая, что на свои вещи Рублев имеет право.

– У вас пятнадцать минут, – сказал охранник.

Борис неожиданно почувствовал раздражение.

– И что потом? – холодно спросил он, развернувшись и посмотрев на охранника в упор.

Тот попятился. Он почувствовал себя примерно так же, как муха, приколотая к листу бумаги.

– Ну…

– Я буду столько, сколько мне понадобится, – констатировал Борис и прошел к себе на этаж.

Испуганная горничная открыла ему опечатанный номер после того, как Комбат показал ей бумагу из милиции. Он собрался, закинул сумку на плечо и пошел вниз. Охранник проводил его взглядом, от которого у Рублева стала чесаться спина.

Сочи больше не казался Рублеву красивым и доброжелательным городом…

* * *

Он вернулся в Москву, приехал домой, сел на кровать и только теперь понял, чего ему не хватало последние две недели. Не хватало ощущения, что все идет и развивается в нужную сторону.

Да… Со стабильностью в последние годы было сложно. Вроде уже и привык, что какими-то высшими законами в неведомых книгах прописано: не видать тебе, Рублев, мирной жизни как своих ушей! А все равно обидно и невесело.

Борис подошел к окну, стал смотреть на Москву, расстилавшуюся под окнами. Нет, это все-таки муравейник, никак не приспособленный для того, чтобы здесь жить нормальной, размеренной жизнью. Жизнь москвича, так или иначе, подчинена совсем иному ритму, нежели существование провинциала.

И тут Борис ощутил, как остро укололо где-то в левой части грудины. Он еще успел удивиться: с чего бы вдруг начало барахлить доселе безотказное сердце. Он сел на ковер около окна и попытался отдышаться. Но боль нарастала, копилась внутри, превращалась в шевелящийся, колючий сгусток.

Он вытащил мобильный телефон и набрал номер Скорой помощи. Невозмутимая диспетчерша сказала, что машина будет через пять минут. Борис повесил трубку и медленно, по стеночке, добрался до двери. Он надеялся, что не окажется так, что он окочурится в собственной прихожей.

«Скорая» приехала даже чуть раньше, чем было сказано. По лестнице протопали ноги, в квартире стало как-то тесно, и Борис с чистой совестью позволил себе потерять сознание.

Очнулся он в больнице. Судя по виду – в самой обыкновенной палате. Это было хорошо. Значит, не произошло ничего серьезного, он не проваляется здесь несколько месяцев. Но все равно: вот ведь скрутило!

Он попробовал встать. Кажется, это было возможно: внутри грудной клетки больше ничего не дергалось, не мешало.

В палату вошел пожилой невысокий мужчина с внешностью доктора Айболита. Он пристально поглядел на Рублева и подсел к кровати.

– Ну, как самочувствие? – спросил Айболит.

– Вроде нормально. А что со мной было?

Доктор покачал головой.

– Легкий сердечный приступ. Но вы не бойтесь – с вашим мотором все в порядке. Просто вы, наверное, очень много работали в последнее время. Слишком много, – доктор сделал особый упор на слове «слишком».

– Ну, было в общем-то… – уклончиво ответил Рублев.

– Вот именно. Знаете, людям свойственно уставать. И когда организм работает на пределе – начинаются сбои. Это ведь механизм, и если с ним не все в порядке – он барахлит. Вот и ваш механизм барахлит тоже. В общем, я вас тут продержу до завтра, а завтра выпишу под честное слово, что вы организуете себе отпуск.

– Да, обязательно организую, – Комбат говорил это не столько врачу, сколько себе…

Глава 1

Первую ночь они провели в машине. Игорь, как старший и более авторитетный, завалился на заднее сиденье. Андрею пришлось как-то размещаться на передних. Самым непростым в таком деле оказалось не замечать рычаг переключения передач. Он в «вольво» хоть и небольшой, но мешает.

Наутро Игорь сел за руль первым.

– Перелазь назад, поспи нормально. Я пока что поведу, – сказал он.

– Блин, телепаемся по каким-то захолустьям, – проворчал молодой и чрезмерно импульсивный Андрей.

Игорь назидательно поднял указательный палец.

– По всем главным трассам наверняка пикеты. Ты же не забывай, мы не сувенирный киоск взяли! Давай, если ты торопишься, поедем быстрее. И попадемся на первом же посту.

Андрей потер ладонью свою большую круглую голову. Он недавно подстригся под «ноль», и отросшая щетина громко шуршала под пальцами.

– Да ладно, – примирительно ответил он. – Я же не про то говорю. Просто опять будем в тачке спать?

– Придумаем что-нибудь, день длинный, – ответил Игорь.

Он завел мотор и вывел «вольво» на дорогу. Ох, русские дороги! По любым меркам – экстрим. Вот и сейчас. Вроде бы не грунтовка. Асфальтированная, на карте значится как дорога областного значения. А на деле толку от этой дороги – как с козла молока! Извилистая, в рытвинах и колдобинах. Может, на грунтовке бы не так было, там ямы быстро развозятся до состояния вполне пологих ухабов. А тут как тряхнет, как бросит! Того и гляди, оторвется что-нибудь внутри.

Машина, по счастью, была достаточно неприметная, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Хоть, конечно, детище шведского автомобилестроения не так уж и часто выезжает на провинциальные дороги, но модель все равно старая. А еще и грязная, как черт.

– Нам ехать еще дня три с такими темпами, – сказал Игорь. – А то и все четыре. Ничего, я думаю, сегодня ночью мы поспим по-человечески…

Андрей проворчал на это что-то неразборчивое.

За день они проехали километров пятьдесят. Это было ничтожно мало, но с учетом того, что творилось в Подмосковье, очень даже неплохо. Милицейские патрули стояли даже на некоторых второстепенных дорогах, их тоже приходилось объезжать. Это тормозило процесс движения и нервировало.

Около семи вечера Игорь глазам не поверил, увидев слева от дороги вывеску: «Гостиница».

Это заведение располагалось в двухэтажном коттедже довольно неприятного облика – просто кирпичной коробке с окнами.

– Вот здесь и остановимся, – сказал Игорь.

– Интересно, откуда она здесь? – удивился Андрей.

– Мне больше интересно для чего, – пожал плечами Игорь.

Они заехали на маленькую стоянку около здания. Вышли из машины, заперли дверцы. Андрей снова прошуршал ладонью по своей щетинистой макушке.

– Отстой, – проворчал он.

Да, эстетической насыщенностью округа не блистала. С одной стороны дороги торчала неровная лесозащитная полоса – корявые елки в три ряда, темные и уродливые. Будто бы здесь не тихое место, а настоящее федеральное шоссе, по которому ходит масса машин, и несчастные деревья просто задыхаются. За этими деревьями расстилалось здоровенное поле, пока еще невесть чем засеянное – сквозь темную апрельскую землю только начали пробиваться зеленые рос – точки. Где-то в трехстах метрах от гостиницы начиналась не то большая деревня, не то поселок городского типа. Белела вывеска с названием, но, естественно, отсюда ее было не прочитать.

– Не Рио-де-Жанейро, – усмехнулся в ответ Игорь. – Пошли спросим, как у них тут с местами на ночь.

В холле гостиницы неистребимо воняло краской. В помещении плавал запах, словно невидимый и густой химический кисель.

Администраторская стойка представляла собой письменный стол с распечатанной на компьютере бумажкой. Самого компьютера не было – может, стоял в другой комнате, а скорее всего табличку вообще делали не здесь.

За столом сидела монументальная тетка с рыжими буклями. Она читала что-то старое и пухлое, явно прошедшее не один десяток рук. Судя по умильному выражению на бульдожьем лице, это могли быть либо Библия, либо дамский роман. Скорее второе – на Библию книга не тянула чисто внешне – виднелся дешевенький целлофан обложки и печать на страницах располагалась в одну колонку.

Если тетка и обратила внимание на вошедших, то сделала это автоматически – взглядом, а не поворотом головы. Пока Игорь и Андрей осматривались, она успела перевернуть страницу.

– Здравствуйте, – сказал Игорь. – У нас тут машина немного забарахлила. Можно здесь остановиться? Пока будем чинить – уже стемнеет.

Тетка неторопливо заложила книгу потрепанной закладкой с нарисованным дятлом, положила ее перед собой, а на нее руки и ответила:

– Нет.

– А почему? – удивился Игорь. Ему не показалось, что заведение испытывает аншлаг.

– Потому что гостиница ведомственная. Не для всех, а для работников.

Андрей спросил:

– А для каких работников?

– Для энергетиков.

На кой черт в таком захолустье была гостиница энергетиков – непонятно. И почему энергетиков? Не похоже, чтобы здесь поблизости была хоть какая-то электростанция.

– Ну поймите вы нас! – воскликнул Игорь. – Машина совсем ехать отказывается. Нам что, посреди леса ночевать?

– А мне какое дело, что ваша машина разваливается? Я вам что, ремонтировать ее должна?

– Зачем вы? Мы сами отремонтируем! Поздно ведь уже.

– Надо ехать на исправной машине! – в тоне этой жирной бабы проскочила насмешка.

– Если что, вы не бойтесь – деньги у нас есть! – сказал Игорь.

Тетка задумалась, и Игорь стал потихоньку давить.

– Ну нам только до утра!

– Хорошо! – царственно и внушительно заявила тетка. – Только до завтра в виде исключения!

– Конечно! – вскинул ладони в примирительном жесте Игорь.

Администраторша достала из стола толстую засаленную конторскую книгу. Видимо, это было нечто вроде журнала регистрации.

– Семьсот рублей с человека! – сказала она.

Игорь улыбнулся максимально обаятельно:

– А давайте без бумажек!

– Тогда – пятьсот! – сразу повеселела администраторша.

Игорь и Андрей переглянулись. Ну что же, такой вариант развития событий их устраивал значительно в большей степени. Как говорится, и рыбку съесть, и на пенек сесть.

Они молча отсчитали деньги. Конечно, сумма была несуразной для такого захолустья, но очень хотелось заночевать где-то по-нормальному, а не так, как сегодня.

– Только учтите: если вдруг приедут рабочие – я вас выселю! – победным тоном заявила администраторша, как бы подчеркивая, что уж ее-то никакими деньгами не купить! Игорь рассеянно кивнул.

Ключи от комнаты были приделаны проволокой на ключ для открывания бутылок.

– Хорошее изобретение! – одобрил Андрей.

Администраторша, зыркнув исподлобья, неприветливо сообщила:

– Это чтобы об мебель не открывали. А то ж она царапанная потом!..

Номер был двухместным двухкомнатным, с душем и туалетом. В комнате побольше стояли две кровати и две тумбочки. В той, что поменьше, – диван, кресло и стол. Была еще тумбочка под телевизор. Правда, без телевизора. И – обрывок телефонного шнура: аппарат явно выдирали с мясом.

– Гадюшник… – проворчал Андрей. – Но хоть не в машине дрыхнуть… Ты заценил, какая она сука?

– И не говори, – устало вздохнул Игорь, садясь на койку. Койка заскрипела и взвыла – это было чудовищное панцирное сооружение невесть каких времен, несколько облагороженное при помощи деревянных спинок.

Андрей поморщился.

Игорь немного покачался на койке, оглашая комнату резким скрипом, и сказал:

– Надо бы в машине покопаться для виду!

– Почему для виду? – оживился Андрей, – У нее там в движке подтекает. Я заодно и починю.

– Ну давай, – кивнул Игорь. – Помощь нужна?

– Да ты же все равно в машинах ни ухом ни рылом! Сиди отдыхай!

– Сесть, Андрюшенька, я всегда успею. Не торопи. И сам не торопись.

– Я и не тороплюсь, – пожал плечами Андрей.

Следующие три часа он провел, копаясь в двигателе машины. Работы там было немного, и была она не срочной. Но в их ситуации лучше не халтурить, а честно все починить. Упаси господи, придется рвать когти по-настоящему!

Вечером они принесли из машины припасы и стали есть, запивая бутерброды чаем. Кипятильник с собой был, розетки в номере работали нормально, стаканы тоже наличествовали, причем не два, а четыре! Может, все-таки здесь иногда появляются эти непонятные энергетики, и тогда, наверное, начинается пьянка. Потому что не способны русские рабочие обойтись без возлияния.

Хотелось, конечно, сходить в магазин, закупить чего-то посвежее, но не стоило так нагло подставляться. Про них ведь, вполне возможно, и в средствах массовой информации наговорили! Так что надо сидеть и не высовываться.

Легли рано. Что такое для городского человека завалиться на боковую в полдвенадцатого ночи? Смешно! Но с другой стороны, и усталость еще вчерашняя не прошла, и уматывать отсюда надо пораньше.

Ночь прошла спокойно – не появилось никаких энергетиков, не возникла в дверях администраторша с побудкой и разгоном. И ментов не было, хотя вот как раз этим точно неоткуда взяться. В нашей стране и телевидение инертное, и народ не тот, чтобы сидеть у окна, присматриваясь, не идет ли поблизости кто-то такой, кто находится в розыске.

Утром Игорь умылся, подождал, пока приведет себя в порядок Андрей, и сказал:

– Наверное, надо с ней разбираться! Что-то не греет меня перспектива такой свидетельницы!

– Да и меня тоже, – признался Андрей. – Хотя неохота пачкаться…

– Да ладно! Когда охранника замочили – ничего. А тут – просто жирная дура.

– Охранник, между прочим, тоже успел неприятности устроить! Но он-то хоть мужик был… И с оружием.

Игорь нахмурился.

– У тебя есть предложения получше?

– Нету. Да и вообще, я сам понимаю, что надо разбираться, но сейчас как-то все не так, как в прошлый раз.

Игорь покачал головой и ничего не сказал. Нет, он не утверждал, что Андрей сломался, что с ним не все ладно… Этот парень – железный, он никогда не подведет. Хотя бы потому, что все еще верит в какие-то понятия и принципы воровского мира. А где они, те понятия, принципы? Хотя… пусть верит – таких лучше не переубеждать. Или провалятся при первом удобном случае, или станут такими отморозками, что придется от них избавляться.

Игорь принял решение:

– Ладно, я сам с ней разберусь.

Андрей вскинулся:

– Ты что, меня за лоха держишь?

Игорь успокаивающе вскинул руки.

– Я ни за кого тебя не держал и держать не собираюсь. Но с этой теткой я разберусь сам. А ты настройся на то, что подобное может быть еще не один раз. Хорошо? Сейчас ты на взводе, я не хочу, чтобы ты потом маялся. Соберись на будущее. Хорошо?

Андрей немного подумал и кивнул головой.

Да, пожалуй, тут его старший партнер прав. Сейчас ему не пойдет впрок такое душегубство. А потом – потом он просто привыкнет и смирится.

Игорь спокойно вытащил пистолет, проверил обойму. Достал из кармана глушитель, навернул на ствол.

– Посиди тут, – сказал он и пошел из номера.

Администраторши внизу не было. Игорь предположил, что она просто ушла в какую-то свою комнатку и легла спать. Понятно же, что в это захолустье никто не приедет. И наверняка, если эти странные энергетики все-таки приедут, об этом предупредят заранее. Набивала себе цену, жирная клуша.

Игорь осмотрелся и увидел дверь. Она была приоткрыта. Он тихонько подошел, прислушался. Из щели доносился тихий храп. Ага, вот тут она и спит! Игорь осторожно взялся за ручку, стал толкать дверь, надеясь, что громкого скрипа не будет.

Дверь не скрипела, и, когда промежуток между ней и косяком стал достаточным, он проскользнул внутрь.

В комнате стояла кушетка. Администраторша спала на ней, накрывшись пледом.

Игорь достал пистолет. Взвел курок.

Говорят, что есть у людей какое-то предчувствие, которое порой заставляет повернуться, увидеть опасность. Иногда – помогает ее избежать.

Администраторша открыла глаза. Увидела Игоря. Спросонья она даже не обратила внимания на пистолет. Но вот то, что в спальне находится незнакомый мужчина, заставило ее буквально вскинуться.

Она отбросила в сторону плед, попыталась вскочить. Игорь коротко и резко ударил ее рукояткой пистолета, возвращая на место.

– Что вам от меня надо? Не трогайте меня! – испуганно и вместе с тем возмущенно прохныкала она.

Игорь молча поднял оружие.

Администраторша увидела пистолет. Невероятно, но в первую секунду у нее на лице отразилось облегчение. Наверное, потому, что страшнее изнасилования она просто ничего не представляла. А сама возможность того, что ее убьют, не укладывалась в голове. Этот пистолет скорее всего казался ей игрушечным.

Первая эйфория миновала. И на лице у нее появилась другая, животная, обреченная паника.

Она раскрыла рот.

Игорь не хотел, чтобы его упрашивали и умоляли. Он нажал на спуск. Пуля ударила администраторшу посередине груди. На кофте появилась небольшая дыра с лохматыми краями. Крови не было.

Ее отбросило на кушетку, уложило на спину поперек. В расширившихся, округлившихся глазах Игорь увидел боль. Да, ранение в грудь – это очень больно. От него часто умирают даже тогда, когда не задеты жизненно важные органы. Просто организм не выдерживает болевого шока.

Он нажал на спуск второй раз. Отметил, что и первый-то выстрел был уже чересчур громким, а второй – почти как без глушителя. Да, железку пора менять.

Вторая пуля попала между глаз. Входное отверстие было маленьким и почти не кровоточило. А вот на стене появилась большая жирная клякса совершенно омерзительного вида – красная, с белыми кусочками.

Глаза администраторши остекленели, выражение ужаса пропало. Собственно, на этой земле ей больше нечего бояться. А есть ли что-то страшное после смерти – она сейчас как раз проверяла.

Игорь осмотрелся, аккуратно поднял гильзы. Положил их в карман. Потом, по дороге, километрах в двадцати, он выбросит их в подходящую канаву. По-хорошему, надо бы и от пистолета избавляться. С некоторых пор это оружие стало чересчур засвеченным. Вот найдут эту бабу – и все, и погоня снова, можно сказать, начнет дышать в спину.

С другой стороны, совсем скоро их просто тут не будет.

Игорь повернулся и вышел из комнаты. И остолбенел: в холле стоял крупный лысый мужик в смешных семейных трусах и резиновых шлепанцах на босу ногу. Он почесывал волосатую грудь и недоумевающе пялился на Игоря, вышедшего из комнаты.

– Э! А чего ты там делал? – спросил мужик.

Игорь, еще не успевший отойти от удивления, пожал плечами.

– А что…

И тут мужик увидел пистолет.

– Я из милиции! – крикнул он. – А ну, отдавай волыну!

И он попер на Игоря, как бык на матадора.

Тот успел выстрелить, а потом в него врезалась туша, повалила на пол. От удара спиной у бандита перехватило дыхание. Мужик, впрочем, не пытался его задушить, схватить, и вообще он просто елозил на Игоре, будто пытаясь вплющить его в пол.

Бандит собрался с силами, оттолкнул тело, поднялся. Мужик остался на полу, держась за живот, дергаясь и раскрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Под ним растекалась красная лужа.

Игорю стало противно. Он добил мужика и вернулся в комнату к администраторше. Осмотрелся и увидел, что насчет милиции этот тип не врал – на стуле в углу висел форменный китель. Чертыхнувшись, Игорь пошарил по карманам. Нашел немного денег и удостоверение на имя старшего лейтенанта Метлицкого. Ясно. Здешний участковый, как пить дать. Из тех неудачников, которые за все годы после милицейской школы так и не выбиваются в люди, оставаясь провинциальными шерифами.

Это было, пожалуй, неприятным фактором. Одно дело – убивать непричастных к касте людей. Совсем другое – мента. Пусть и такого неполноценного. Ну что же, придется немного ускорить темп бегства.

Он случайно посмотрел в настенное зеркало и увидел, что сейчас ему лучше не попадаться на глаза нормальным людям. Покойный лейтенант Метлицкий основательно залил его кровищей из раны на животе. Ну ладно. Это дело поправимое – есть запасная одежда в машине.

Только придется попросить Андрея, чтобы тот подогнал ее прямо ко входу в гостиницу.

Игорь поднялся наверх. Как и ожидалось, его внешний вид вызвал шок.

– Эй, ты в порядке? – вскочил Андрей.

– Это не моя кровь, – ответил Игорь. – Иди подгони машину к двери.

– Что случилось?

– Героизм местного участкового. Попытался меня взять голыми руками. Или просто хотел изнасиловать – не знаю. Бросился в одних трусах.

– Откуда здесь участковый? – оторопел Андрей.

– Как мне кажется, приходил к администраторше за любовью.

– Она же страшная, – ляпнул Андрей.

– У вас просто разные взгляды на красоту, – успокоил Игорь. – Для кого-то тетка была очень даже ничего. Да полно тебе, это ес – тественно для деревни. Тут на лицо не особо смотрят.

– Не хочу жить в деревне, – буркнул Андрей, завязывая шнурки кроссовок.

– Тебе и не придется, – засмеялся Игорь. – Через пару месяцев мы свалим куда-нибудь в теплые края и поселимся там, где много нормальных красивых девчонок.

– Было бы неплохо. Ладно, пойдем, – сказал Андрей.

Они спустились. Холл пришлось обходить краем – лужа крови под убитым милиционером расплылась и выглядела так, что вообще было неясно, как в этого человека, пусть даже такого крупного и мощного, влезло столько кровищи.

– Ну ты наворочал! – уважительно произнес Андрей.

– Так он же на меня бросился! Пришлось стрелять наобум. Попал в живот. И какую-то артерию перебил, наверное.

– Не знаю, я не врач, – пожал Андрей плечами. – Может, закрыть это заведение? Найти ключ и закрыть.

– Идея неплохая, – сказал Игорь, – но некогда. Пойдем. Как мне кажется, все равно если их и найдут, то только тогда, когда мы будем уже далеко.

Игорь стоял у порога, выглядывая на улицу. Вроде серьезной причины волноваться не было. В радиусе нескольких сотен метров не было никого, кто мог бы удивиться окровавленному свитеру.

Андрей подогнал «вольво» к порогу. Игорь сел на заднее сиденье.

– Все, поехали отсюда! Я заодно переоденусь. А шмотку надо будет километров за полсотни отсюда выкинуть в какую-нибудь речку. Завернуть в нее булыжник и выкинуть. Чтобы даже случайно не нашли.

– Выкинем, – меланхолично ответил Андрей, выбирая путь между многочисленными ухабами и колдобинами.

* * *

Шелепин и Осипов друг друга не любили. Только сотрудничали. Правда, на деловом фронте их отношения были самыми тесными и плодотворными. Неудивительно – Осипов был очень деятельным и крутым исполнителем, а вот у Шелепина были мозги. И он умел выбрать такое дело, которое принесет хорошую прибыль.

В январе Шелепин пригласил Осипова на беседу. Григорий нутром почуял, что разговор пойдет о серьезном деле. Он прибыл сразу же, насколько это возможно в таком городе, как Москва, с его пробками и ментами.

– Здравствуй, Григорий. Садись.

Осипов посмотрел на Шелепина, собираясь выдать свое традиционное «Сесть я всегда успею!». И увидел, что шутку придется отложить – в водянистых глазах босса присутствовало то странное выражение, которое не имело описания или определения и которое появлялось только тогда, когда на уме у Эдуарда Иннокентьевича было что-то важное.

Осипов молча сел.

– Я кофе заказал нам обоим. Самому не помешает, а ты составишь компанию.

Григорий развел руками. Что еще ему оставалось?

– Ты новость слышал? – спросил Шелепин.

– Смотря какую, – развел руками Осипов. – Целый выпуск с утра.

– Эту новость по телевизору не показывали. Пока, во всяком случае. Может, и покажут.

– Что произошло?

Шелепин цыкнул зубом, выдержал паузу для нагнетания драматизма и сказал:

– Горчакова убили.

Григорию потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, о ком речь. И только потом дошло. Виктор Горчаков был одним из самых заметных и значимых «подопечных» известного криминального авторитета Юрия Романова.

Романов не был вором старой закалки, он вышел из поколения, ступившего на криминальную стезю в девяностых годах и старавшегося обойтись без непосредственного участия в познании «зоновской романтики». Романов официально владел сетью магазинов фотографических принадлежностей, а неофициально продавал свою охрану и покровительство предпринимателям рангом пониже.

В этом деле был интересный нюанс. Обычно такая продажа «охраны» очень мало чего стоит. Грубо говоря, устроить тебе неприятности все равно могут. Разница только в том, что после этого твой «охранничек» поедет перетирать по понятиям с тем, кто это сделал. И может быть, начистит тому рожу. Но ремонт и лечение все равно за твой счет.

– Кажется, теперь в Москве будет намного интереснее, – усмехнулся Осипов.

– И не говори! На почве этого веселья менты уже сейчас начинают разворачивать крупную превентивную операцию. По всей видимости, будут закрывать всех, кто в потенциале может организовать лишний материал для криминальных хроник по ящику.

– А можно узнать, мы не относимся к числу таковых?

Шелепин покачал головой.

– Во всяком случае, мои люди в милиции и ГУБОПе ничего о таком не говорят. Да и вправду у покойного есть несколько более резких конкурентов. Я так думаю, что кто-то из них его и похоронил.

– За этим можно к гадалке не ходить. И менты, значит, намерены устроить им веселую жизнь?

Шелепин кивнул:

– В принципе, да. Но ты же понимаешь – это не так просто сделать. Далеко не на всех, кто заинтересован в смерти Горчакова, есть достаточное количество компромата. Значит, всех инцидентов не предотвратить. Хоть что-то прорвется.

Осипов отпил немного остывающего кофе и сказал:

– Вот еще вопрос: а почему не предположить, что войны вообще не будет? Допустим, Горчакова грохнули за дело. Он мог просто задолжать кому-то. Тогда, ясное дело, войны не будет.

– Ничего не ясное. Обязательно найдется кто-то молодой и смелый, который думает, что надо делиться. Но если честно, то Горчаков не производил впечатления задолжавшего кому бы то ни было. Сам прикинь. Да и кому он мог быть должен, кроме своего «покровителя»? А тому выгодно было бы не убивать его, а посадить на короткий финансовый поводок. Романов – не дурак. И не станет рубить курицу, несущую золотые яйца. Значит, он ни при чем.

Осипов поставил чашку.