Czytaj książkę: «Встречный ветер прошлого»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
год 1991

1

Вершину высокой дымчатой горы покрывала шапка белого снега. На отлогих склонах снег лежал неровными пластами. Плоская оконечность горы представляла собой каменистое плато.

Двое мужчин стояли на самой возвышенности горы и молча, оглядывали окрестности. Апрельский день был холодный, ветреный, поэтому оба зябко ежились, подрагивали от холода, подняв воротники своих пальто.

Неподалеку от подножия горы темнело своими водами небольшое озерцо, еще недавно, должно быть, скованное студеным дыханием зимы и похожее на снежную равнину, а ныне освободившиеся от долгого ледяного рабства. На поверхности его зеленой, подернутой мелкой рябью воды, кое-где еще были видны темные, пропитанные влагой, готовые вот-вот растаять, пористые корки льда. За озерком простиралась равнина с дачными домиками и садами, недостроенными коттеджами, опутанная линиями электропередач. В некоторых домах дымились трубы, и ветер доносил горьковатый печной дымок.

Двое молодых парней с мрачными лицами стояли на вершине горы и, морщась от холода, томились в ожидании. Оба работали планировщиками в проектном бюро частной строительной фирмы «Ранович и К». Их фирма занималась постройкой и оформлением офисов, магазинов, кафе, принимала заказы от частных состоятельных лиц. Здесь, на этой горе, у двоих сотрудников фирмы была назначена встреча с заказчиком, судя по всему, преуспевающей личностью, облюбовавшей эту возвышенность для постройки на ней своей загородной резиденции. Время шло, а клиент как капризная взбалмошная женщина запаздывал. Ледягин поежился, взглянул на часы и сплюнул от злости. Он ненавидел свою работу и не очень-то ей дорожил; ему до чертиков надоели капризы и причуды богатых клиентов. Ледягин презирал свою клиентуру, а потому при заключении договоров и оформлении подрядов на строительство рвал по максимуму, стараясь выжать из клиента как можно больше денег, не от жадности, а за вредность работы, которую он не любил.

– Странный вкус у нашего клиента, – сказал его напарник. – Местечко вроде бы неплохое, но на таком отшибе…

– Что тут странного? Нелюдим, отшельник и сторонится людей.

– Все равно странно. Люди с деньгами нынче строят виллы в городской черте. А этот, глянь, куда забрался?

– Значит, нетипичный человек с деньгами. – Ледягин снова взглянул на часы. – Запаздывает.

– Вон катит, наверняка, он.

По извилистой дороге, вдоль леса и садов, направляясь в сторону горы, ехала черная машина с темными тонированными стеклами, издали похожая на джип. Двое молодых парней с вершины горы пристально наблюдали за ее перемещением. Сомнений не было, машина миновала сады и на приличной скорости, преодолевая ухабы и кочки, приближалась к горе.

– Так, джип у него для поганых дорог, а по городу наверняка ездит на мерседесе, – проворчал компаньон Ледягина.

– Не будь завистливым, Костя, не все люди воры.

Черный «Паджеро», изрядно заляпанный дорожной грязью, остановился у подножия горы. Из него вышел высокий седой сутулый мужчина в сером пальто и темных очках, водитель – молодой здоровый парень в джинсах и кожаной куртке, последней лениво вылезла темноволосая девушка в длинном черном пальто и темных очках.

– Супершикарная машина, а вот и троица супершикарных кретинов, – ехидно заметил Костя. – Сливки общества. Брезгуют смотреть на мир без темных очков. Держу пари, что они их перед нами не снимут.

– Вон тот, седой, наш клиент, – сказал Ледягин, наблюдая за высоким седым мужчиной, который медленно и как-то вальяжно стал подниматься в гору.

– А эта пташка, должно быть, его секретарша, – с ухмылкой произнес Костя.

– Секретарь-референт по мафиозным делам, – усмехнулся Ледягин. – Ну что, давай спустимся, поприветствуем дорогих гостей.

– Да уж, придется заискивать, унижаться, вытягивать каждый рубль.

– Унижаться предоставь мне. У меня это лучше получится.

Они спустились вниз по склону и остановились на ровной небольшой площадочке, поджидая гостей. Трое из джипа не спеша взбирались в гору, попутно оглядывая окрестности и что-то обсуждая.

– Добрый день, – сказал Ледягин, когда седой мужчина со своей малочисленной свитой поднялся на горизонтальную горную террасу. – Меня зовут Сергей. А это мой помощник.

– Грачев, – представился Костя, кивнув головой.

– Добрый день, молодые люди, – с хрипотцой, растягивая слова, вежливо произнес седоволосый. Двое его спутников поздоровались невпопад, но весьма приветливо.

– Мы ваши планировщики, – внес окончательную ясность Ледягин, – в курсе вашего строительства. Так что, если какие вопросы – говорите.

– Как вы думаете, вот эти валуны на что-нибудь сгодятся? – спросил седой, рассеянно проведя рукой в воздухе. – Или эти глыбы придется скатывать?

– Можно скатить, – пожал плечами Сергей, – а если хотите, можно пустить на фундамент.

– Хочу ли я? – в раздумье произнес седой. – Да как вам сказать? – Он нахмурил лоб и стал водить взглядом, закрытым толстыми затемненными стеклами очков, по сторонам. Судя по линзам, очки были солнцезащитные и с диоптриями, а их хозяин близорук. На вид он выглядел лет на сорок пять. Седые волосы казались жесткими, как проволока. Настолько жесткими, что их не мог растрепать даже ветер. В выражении лица так же было нечто жесткое, хищное, ястребиное. Быть может, причиной тому являлся его горбатый крючковатый нос, а тонкие бледные и бескровные губы говорили если не об алчности, то о твердости характера, упрямстве и непреклонности. Окружающую панораму местности, открывающуюся с горы, он оглядывал цепко, медленно как горный орел, словно хватал ее взглядом. Лишь приятные интонации его хрипловатого голоса смягчали эти, в общем-то, грубоватые черты лица.

Его спутница, возможно, обладала отменной фигурой. Под длинным черным кашемировым пальто непросто было распознать округлости форм, изящество линий. Оставалось о них лишь только догадываться. Во всяком случае, девушка была стройна и высока ростом, узкие темные очки непроницаемо скрывали ее глаза. Свежая гладкая кожа лица, отсутствие дряблости и морщин свидетельствовали о том, что девушка еще молода. У нее был прямой аккуратный нос и пухлые губы. Лицо нежное, смуглое, словно она только что посетила солярий или недавно прибыла с теплых краев. Впрочем, иллюзия загара, возможно, создавалась слоем пудры или румян. В ее длинных распущенных пушистых темно-каштановых волосах от ветра творился полный беспорядок. Сергею понравилось в ней все кроме одного, что при запланированной встрече с незнакомыми людьми в этом безлюдном горном местечке, она поленилась снять свои темные очки, тем более что солнца не было и в помине. Сергей находил это проявление невежественным, неуважительным. Если седой не снимал дымчатые очки по причине своего слабого зрения, то девица, скорее всего, из-за своего высокомерия и пробелов в воспитании. Впрочем, в темных очках она, возможно, находила себя более загадочной и привлекательной для окружающих, чем без них.

Третий молодой человек поражал взор своей мощной комплекцией. Могучего сложения, широкоплечий, с бычьим загривком он вполне мог сойти за профессионального охранника-быка: бездумного, натасканного, если б не его умные выразительные голубые глаза, которые сияли на открытом приветливом лице. Он скорее походил на Илью Муромца, чем на громилу. Впрочем, умный взгляд и приятная располагающая доверием внешность, возможно, были лишь маскировкой, скрывающей истинную бойцовскую сущность парня. Его седой шеф, между тем закончил осмотр местности и сквозь затемненные стекла очков поглядел на Сергея.

– Даже не знаю, – с сомнением сказал он. – Моя помощница облюбовала это местечко. – Он недоверчиво покачал головой. – Смущает одно, уж слишком высоко. Вам не кажется?

Сергей бегло, вскользь поглядел на девушку, заметил, как она нервно покусывает губы, и заподозрил, что она и есть помощница и советчик седого.

– Место красивое. У вашей помощницы хороший вкус, – вправил он, не без доли лести и подхалимажа, глядя на орлиный профиль седого. Клиент-заказчик как-то неопределенно улыбнулся.

– Нет, правда, здесь красиво, а главное тихо, – добавил Сергей.

– Да это просто Швейцария! – воскликнул Костя. – Горный рай!

Седой брезгливо скривил губы, словно все кругом хотели его надуть, облапошить.

– Будь у меня возможности, я бы тоже построил себе дачу здесь, – заявил Костя.

– Охотно верю. – Седой посмотрел на Костю и странно улыбнулся, блеснув золотистыми вставными зубами. – А что, мне и вправду начинает здесь все больше нравиться, – добавил он после некоторой паузы, глядя на верхушки сосен. – Тихое местечко. В горах, подальше от людской суеты…

– Будете, как бог жить в своей обители, – вставил Костя.

Сергей метнул на него дерзкий взгляд, как бы говоря: прикуси язык.

Посмотрев в глаза Сергею, Костя пожал плечами и отвел глаза.

– Да, да, по соседству с птицами и снегами, – задумчиво произнес седой. – Однако к делу. – Его лицо приняло прежнее непроницаемое выражение. – Этот ваш руководитель, – он наморщил лоб, словно что-то припоминая, – кажется, Данович…

– Ранович, – подсказал Сергей.

– Да, да, Ранович. Он случайно не серб?

– Нет, – Сергей улыбнулся, – насколько мне известно, у него другая нация.

– Догадываюсь какая. Впрочем, это к делу не относится. Так вот, этот ваш Данович.

– Ранович, – снова поправил Сергей.

– Да, конечно, Ранович говорил, что вас что-то не устраивает в оплате заказа. Вас, то есть исполнителей. А он, начальник, ничего не может поделать. Посоветовал мне договариваться с вами на месте. В вашей конторе всегда царит такой хаос? Или это образец нынешней демократии?

– Ну, почему? – Сергей развел руками и уселся на огромную зубчатую каменную глыбу. – Просто возникают вопросы, которые надо решать не в кабинете начальника, а непосредственно на площадке.

– Так что же вас не устраивает?

– Нас не устраивает сумма.

– И чем же она вас не устраивает?

– Та сумма, которую вы предложили Рановичу – недостаточна. Возникают разного рода издержки, всевозможные накладки.

– Это не моя проблема.

– Но и, согласитесь, не совсем наша. Вы платите с учетом сегодняшних цен, а строительство будет долгим. Неизвестно как цены на стройматериалы подскочат завтра. А ведь, наверняка, подскочат. Деньги обесцениваются с каждым днем. Мы не можем работать себе в убыток.

– Ну вот, началась нагорная проповедь, – поморщился седой.

– Почему проповедь?! – возмутился Сергей. – Это реальное положение дел.

– Ладно, сколько же вы хотите?

– Учитывая рельеф, горную местность, отдаленность, сложности доставки…

– Короче, сколько? – нетерпеливо спросил седой.

– К тем пятистам тысячам, что вы предложили, надо бы добавить процентов тридцать. Поверьте, я не для себя стараюсь.

– Это вы сами подсчитали?

– Да нет, сметчики.

– А не много ли? – На бледных бескровных губах седого мелькнула тонкая насмешливая улыбка.

– В самый раз, – невозмутимо ответил Сергей. Ему не понравилась ирония и интонация голоса седого заказчика.

– Дорого, молодой человек, дорого, – деловито заявил седой.

– Нужно сначала вызвать топографов, все хорошенько разметить, – проговорил Сергей, – а уж затем…

– Дорого, молодой человек, дорого, – оборвал его речь седой. – Я в состоянии заплатить и больше, но не намерен сорить деньгами. Мне они не так легко достаются.

– Как хотите. Дело ваше. – Сергей полез рукой в карман, достал сигарету, сунул ее себе в рот, щелкнул зажигалкой, прикурил. – Тем более что не проблема отыскать других подрядчиков.

– Мне рекомендовали вашу фирму как самую лучшую, – с нотками сожаления в голосе произнес седой. – Уверяли, что у вас самые классные специалисты. Специалисты, а не рвачи, – подытожил он.

Сергей равнодушно пожал плечами.

– Стало быть, вы настаиваете на своих процентах? – спросил седой.

– Да, – сказал Сергей и, затягиваясь табачным дымом, обвел взглядом остальных, обратив внимание, что все присутствующие внимательно прислушиваются к их разговору. На тонких бледных губах седого не отражалось ничего. Сквозь затемненные стекла очков он смотрел на Сергея. «Давай, фельдмаршал, принимай мои условия, – думал Сергей, – ну, ты же пресытился, ты уже ничего не хочешь. Тебе и жить-то лень».

– Эй, морской конек, – подал голос молодой бугай, – даю тебе ноль процентов и взимаю штрафные за твое хамство, если не скажешь «да». Считаю до трех. Раз. – Он смотрел на Сергея с иронической улыбкой, поблескивая своими лучезарными голубыми глазами, приветливое выражение которых могло сбить с толку кого угодно. Трудно было понять с ходу, шутит парень или угрожает всерьез. – Полтора, – сказал он, ухмыляясь.

Сергей затянулся сигаретой и сквозь клубы табачного дыма невозмутимо поглядел на парня. «Этот сопляк моложе меня лет на шесть».

– Два, – отсчитывал молодой богатырь. Было тихо, слышалось как плавно раскачивались от ветра и жалобно поскрипывали верхушки сосен. Не поворачивая головы, исподлобья, Сергей бросил взгляд на седого. На губах клиента застыла непонятная улыбка, не то сожаления, не то разочарования. Сергей перевел ее так: дескать, вот видишь, к чему приводит твое упрямство. Он кинул взгляд на девушку. Та стояла, слегка подавшись вперед, полуоткрыв рот, словно истомившись за пятнадцать минут смертельной скуки, она, наконец-то, услышала и увидела нечто интересненькое, заслуживающие ее внимания. То, что Костя смотрит на него встревожено и с опаской, Сергей знал, и не глядя на него.

– Два с половиной, – угрожающе отсчитывал парень.

Сергей посмотрел в глаза парню. Холодный взгляд Сергея не отражал ни тревоги, ни страха. Быть может, это было показное спокойствие, умение владеть собой. За время своих тесных деловых контактов с представителями богатеющей элиты и их окружением, этих живущих на широкую ногу сливок общества, отдельные из которых считали себя чем-то особенной расой, ему приходилось сталкиваться с разного рода типами. Интеллигентными, щедрыми, культурными и не очень. Ранович, дороживший репутацией своей процветающей фирмы и клиентурой, доверявший Сергею, как-то говорил ему: «Ты не просто архитектор, ты мой представитель, доверенное лицо, дипломат, эмиссар. Будь любезен, предупредителен, но не слишком уступчив при сделках. Фирма не должна крякнуть». Сергей усвоил уроки своего шефа. Не все всегда у него выходило гладко при заключении сделок, договоров, во время торгов. Случались разногласия, а пару раз на него откровенно «нажимали». Он разграничил, решил для себя реагировать лишь на оскорбления, но не отвечать на угрозы и обычное хамство.

– Три, – отсчитал молодой здоровяк и с ухмылкой поднял вверх указательный палец.

– Скажите ему, пусть он уймется. – Сергей исподлобья посмотрел на седого.

– Сами скажите, – буркнул седой с едва заметной тонкой улыбкой на губах.

У Сергея мелькнула мысль, что циничному седому клиенту это зрелище начинает доставлять удовольствие.

Громила, а теперь Сергею было ясно, что он штатный громила, вразвалочку, несуетливо, с ухмылкой на губах стал приближаться к Сергею. «Прет как танк», – подумал Сергей. Их отделяло уже метров пять.

– Дружище, – Сергей спокойно посмотрел в глаза надвигающему амбалу, и не подумав встать с камня, – если вы хозяин будущего особняка, то давайте с вами все обсуждать. – Его голос слегка дрогнул, но не от страха, а скорее от напряжения этой минуты. Вместе с тем он пустил шпильку в адрес седого, позволил себе хоть и скрытое, но колкое и язвительное замечание относительно нерешительности шефа и того, что его секьюрити не считается с ним, сам правит бал. Где это видано?!

– Мне нечего с тобой обсуждать, – сказал голубоглазый. – Я не для того гнал сюда машину, чтобы выслушивать твою туфту.

– Хватит, Эдик, – раздался голос седого. – Сдай назад. Ты уже льешь через край. Здесь еще пока командую я.

Голубоглазый Эдик посмотрел на Сергея с какой-то нахально-виноватой улыбкой и сожалением, как бы говоря: «вот видишь, только ситуация стала интересной, и на тебе, такой облом». Взгляд Сергея оставался холодным, равнодушным и безучастным ко всему.

– Эдик, займись-ка делом. Иди, проверь двигатель, по-моему, он барахлит, – назидательно сказал седой. – И проверь подогрев сидений. Тоже ни черта не греют.

Эдик с плохо затаенной обидой скользнул взглядом по одежде Сергея, брезгливо поморщился, что-то прошипел сквозь зубы и, повернувшись, направился к джипу. Сергей смотрел, как его внушительная фигура удаляется вниз по склону горы.

– Ну что ж, – сказал седой, – если молодые люди просят некоторую надбавку за свои услуги, то полагаю, надо ее дать. А уж они отработают сполна. Не так ли? – Он улыбнулся и поглядел на девушку.

Та утвердительно кивнула головой и улыбнулась в ответ.

– Пятнадцать процентов, – произнес седой, поглядев сквозь затемненные линзы на Сергея. – Пятнадцать, пятнадцать, – повторил он, словно отчеканил.

Сергей пожал плечами и кивнул головой, соглашаясь. Лучше пятнадцать, чем сорвать такой заказ. Стартовая цена Рановича при торгах была и вовсе десять процентов. «Значит, пять процентов я «нагрел» для фирмы», – подумал Сергей.

Седой вальяжно, неторопливо подошел к Сергею. Сергей привстал с камня.

– Вы меня извините за этот спектакль, – проговорил седой своим приятным хрипловатым голосом. – Ситуация выходила из-под контроля. Отчасти, вы сами в этом виноваты… – Он медленно развел руками.

– Да пустяки. Я уже забыл. – Сергей достал сигарету из пачки и стал мять ее в пальцах.

– Вы много курите, – заметил седой. – Бросайте это дело. Слышите, бросайте, – добавил он, как показалось Сергею, с отеческой заботой.

– Не получается, – признался Сергей и грустно улыбнулся.

Они поглядывали друг на друга беглыми скользящими взглядами, проникаясь взаимным расположением и смущаясь один другого. Седой смотрел сквозь дымчатые очки, Сергей открытыми ничем не замаскированными глазами. Оба отводили взгляды и смотрели то на девушку, которая оживленно беседовала с Костей, то на Эдика, с недовольным видом возившегося возле поднятого капота машины.

– Стоит, надулся, – сказал седой, взирая на Эдика. – Дуется, между прочим, на нас обоих. – Он повернул к Сергею улыбающееся лицо.

– Уж не прикажите ли вы мне извиниться перед… Эдиком, кажется, так его зовут?

– Вы хотели сказать: «перед вашим холуем».

– Ничего я не хотел.

– Вижу, что хотели.

– Да хоть бы и так.

– Что вы еще умеете делать?

– В смысле?

– В смысле, кроме как спорить с клиентами и презирать холуев?

– В смысле?

– В смысле работы.

– Могу быть никем или кем угодно.

– Простите, не понял.

– Моя бабушка в молодости была горничной. Когда она подыскивала работу, то давала объявления: «могу быть горничной или вообще кем угодно». А я наоборот: никем или кем угодно.

– Горная местность, удивительным образом, располагает ко всякого рода измышлениям, – заметил седой и обвел взглядом окрестности. – Жаль, что не смогу побыть здесь в ближайшее время. Насладиться чистым воздухом и тишиной. Зато у вас, я полагаю, этого будет в достатке?

– Насчет тишины сомневаюсь. Пригонят миксер, трактор. Шум, гам, грохот…

– Да, да. А ваш компаньон не промах, – седой поглядел на Костю и девушку, которые спускались с вершины горы. Костя подавал девушке руку, поддерживая ее на крутых, загроможденных камнями уступах. – Разговорил мою сотрудницу. Она сегодня с утра не в духе. Не выспалась, на всех шипит. А с вашим дружком любезничает.

– Он у меня общительный.

– Да, да, и осмотрительный. Не лезет на рожон как вы. – Он обратил к Сергею лицо и приветливо улыбнулся. – Ну, всего доброго. Руки не подам. Эдика это доконает, а мне с ним еще вместе работать.

– Вам всего доброго, до свиданья.

Седой неторопливо направился вниз к джипу. Отойдя на несколько шагов, он остановился, будто что-то забыл, повернул голову.

– Да, одно наблюдение, – сказал он, – не тот зверь страшен, что свирепо рычит, а тот, что неподвижен. – Кончиками пальцев он постучал себя по лбу. – Ей богу, не знаю, зачем я вам это говорю… – Он продолжил спуск к подножию горы.

Сергей смотрел ему вслед, наблюдая, как он своей вальяжной походкой переступает через каменные россыпи, огибает мощные глыбы, спускаясь вниз. «Наблюдатель, – подумал Сергей, – любитель ассоциаций, знаток зверинца». Сергей поморщился. Ему не понравился «прощальный поклон» седого. Он снова уселся на краешек гранитной глыбы, продолжая мять в пальцах сигарету. Костя стоял от него метрах в десяти, оглядывал гору и что-то сосредоточенно набрасывал карандашом в блокноте. Девушка спускалась вниз по склону. Она робко, осторожно и как-то кокетливо перешагивала через каменные осыпи, опасаясь споткнуться. В ее движениях была некоторая напряженность, на губах играла смущенная улыбка. Девушка чувствовала на себе пристальный взгляд Сергея.

– Здравствуйте, еще раз, – сказала она приятным чуть-чуть хрипловатым голосом, останавливаясь вблизи Сергея.

– Здравствуйте, – произнес Сергей.

– Стало быть, вы и есть лучшие архитекторы в городе? – с улыбкой спросила девушка.

– Точно, лучше нас не сыщешь, – улыбнулся Сергей.

– С вашим другом я уже познакомилась. Теперь хочу познакомиться с вами.

– Буду очень рад. – Сергей привстал с камня.

Словно оценив этот жест по достоинству, девушка в ответ сняла свои темные очки. Взору Сергея открылись большие темно-карие глаза, смотревшие на него из-под пушистых, иссиня-черных ресниц. Ее крылатые дуги бровей были густо подведены черным карандашом, а под бровями лежали умело нанесенные фиолетовые тени. Эта комбинация черного и фиолетового тонов делала ее глаза удивительно длинными и притягательными и вместе с тем лишенными нежности и теплоты, полными опасного таинственного очарования. На крашенных перламутровой помадой губах девушки играла насмешливая улыбка. Видя, что Сергей пристально смотрит в ее глаза, долго скрытые под темными очками, девушка непринужденно улыбнулась, точнее, преподнесла Сергею свою улыбку, показав верхний ряд ровных и безупречных зубов.

– Меня зовут Катя, – сказала девушка, пряча улыбку.

– Очень приятно, Сергей.

– Значит, вы будете возводить это… – Она окинула взглядом местность и широко развела руками, словно хотела заключить в объятия огромное пространство.

– Этот замок, – подсказал Сергей.

– Точно, замок, – согласилась девушка.

– Мы.

– Будем иногда видеться. Артем предложил мне курировать эту стройку. Я с радостью согласилась.

– Вам? – удивленно спросил Сергей.

– Мне, – улыбнулась девушка.

«Похоже, строительство будет долгим», – с горечью подумал Сергей.

– А Артем, это кто? – спросил он.

– Как?! Вы же только что с ним беседовали. Он что, не назвался по имени?

– Нет.

– Странно.

– Может быть, забыл, или не посчитал нужным.

– Да нет, на него это не похоже.

Девушка была в каком-то замешательстве. Казалось, ей стало неудобно за своего шефа. Сергей это почувствовал.

– Значит, говорите, будете курировать стройку?

– Буду. А вы что-то имеете против?

– Нет, что вы. Буду только рад такой начальнице.

Девушка улыбнулась.

– Извините, а вы что-нибудь смыслите в строительстве? – как можно более мягко и проникновенно спросил он.

– Ничего не смыслю. – Она покачала головой.

– Как же вы будете курировать?

– А никак. Просто буду приезжать, и смотреть, кипит работа или простаивает. К тому же мне здесь нравится.

– А-а, понимаю.

– Знаете, а я рада, что вы поладили с Артемом. Это не каждому удается.

– Вот как?

– Да. Вы ему чем-то понравились.

– Правда?

– Правда. Иначе бы он не стал заключать с вами этот договор.

– Что ж, ваш шеф просто добрый Гарун-аль-Рашид.

– Кто, кто?

– Халиф такой был в Багдаде.

– В таком случае, кто же такая я? – Девушка с улыбкой и ожиданием смотрела на Сергея.

– А вы просто добрая фея.

– Я уже заметила, что вы можете быть и любезны и несговорчивы…

– Когда это я был несговорчив?

Раздался протяжный звуковой сигнал автомобиля. Девушку поторапливали.

– Ну, пока, проектанты, – громко сказала она и поглядела на Костю, который стоял неподалеку и по-прежнему что-то набрасывал карандашом в блокноте. Костя поднял голову и улыбнулся девушке. – До встречи. – Она снова перевела взгляд на Сергея. – Не вздумайте опаздывать на объект. Шкуру сдеру. – Она улыбнулась еще раз напоследок и бодрым шагом направилась вниз к подножию горы, где ее поджидала машина. Сергей смотрел ей вслед. К нему подошел Костя. На его добродушном лице играла довольная улыбка.

– Ну, как тебе это чудовище? – спросил он.

– Занятная девка. Я бы с такой не отказался провести уик-энд…

– А остальные?

– Славная компания.

– Что, и этот бычара?

– А что, приятный парень. Ты не знаешь, с какими жлобами нам приходилось иметь дело. Этот Эдик просто ангел в сравнении с ними.

– Ангел, только что не летает. Лихо ему седой подсек крылышки.

– Да уж, спас меня от трепки.

– Ну что, пора домой? – Костя поглядел на часы.

– Да надо бы, еще до электрички переть.

– Я бы не прочь отметить сделку.

– Давай отметим. Думаю, по пути нам попадется какой-нибудь сельмаг.

В вагоне пригородной электрички они сидели молча. Костя дремал. Сергей неотрывно смотрел в окно, за которым мелькали столбы и сплошной березовый лес. От встречи на объекте у него остался неприятный осадок. Он думал о том, что ему уже двадцать восемь, что многое в жизни упущено, и что ему вряд ли когда-нибудь удастся сделать карьеру ни в этом проектном бюро, ни в каком другом. Что пройдет еще лет пять, а он все так же будет мотаться по окраинам, по пригородам, заключать соглашения, торговаться с заказчиками. Но на смену одних артемов и эдиков придут другие, еще более наглые, молодые, хищные в своих стремлениях, ненасытные в приобретениях. А он останется прежним, таким, какой есть, и когда ему перевалит за тридцать, он с прискорбием обнаружит, что время станет его злейшим врагом. Время станет врагом, а жизнь может показаться пустой, бессмысленной, а главное и самое огорчительное – длинной, и ему придется лишь коротать свои дни до смерти. Он подумал о том, что ни деньги, ни высокий чин, будь у него и то и другое, вряд ли бы его спасли от безысходного отчаяния, которое порой его охватывало, не смогли бы наполнить его жизнь смыслом и содержанием. Впрочем, подумал он, деньги наверное для того и служат, чтобы с их помощью забывать о всяком смысле существования, лишь бы не приходить в «сознание».

Когда-то после института он был молодым, подающим надежды, честолюбивым архитектором, в своих мечтах устремленный в будущее, в завтрашний день. Он верил, что рано или поздно создаст нечто свое, на века, что принесет ему успех и деньги, будь это здание какого-нибудь респектабельного отеля, стадиона или торгового центра. Время шло, а он завяз в повседневной рутинной работе, выполняя более чем скромные заказы, оформляя кондитерские, бани, кафе, фасады домов. Однажды он решил взбунтоваться против своего удела, круто изменить свою судьбу, поймать птицу удачи за хвост. Прочитав газетную заметку о том, что в городе объявлен конкурс на лучший архитектурный проект года – сооружение высотной фешенебельной гостиницы для иностранцев, он решил попытать счастья. В приемной комиссии Сергей узнал требования, предъявляемые к будущему гранд-отелю, взял в своей фирме отпуск, проникся замыслом, засел за работу. Днями и ночами он набрасывал эскизы, расчерчивал листы ватмана. Он не знал, есть ли у него талант зодчего, да и это было для него не столь важно. Он что-то не припоминал, чтобы его духовные наставники Ницше, Ибсен, Штирнер хоть раз, хоть где-нибудь упоминали слово талант. Воля – да. Сила – да. Хотение – сколько угодно. А талант – нет. Оно отсутствовало как никчемное в их богатейших лексиконах. Туманное, зыбкое слово – талант, Ледягин заменил для себя понятием Воля. Ночи напролет, расчерчивая картон с верой в свою скорую победу, он считал себя даже не архитектором, а воином, бойцом. Его поле битвы был чертежный стол. Его оружие – карандаш, листы ватмана, его мысль, его фантазия, его воля. Его союзники – тихая безмятежная ночь и звездное небо за окном. Его резервы – крепкий кофе, сигареты, водка и еще что-нибудь взбадривающие, прогонявшее усталость и сомнения. Его тылы? Вот тыла-то надежного у него никогда не было. Нехватка денег, их добывание, нужда и забота о хлебе насущном не давали ему возможности целиком отдаться любимому занятию – сотворению серьезных архитектурных вещей. К чему, во всяком случае, он стремился. Как бы там ни было, тогда, за месяц затворничества и упорного кропотливого труда он закончил проект гостиницы. Своему творению и потенциальному детищу он дал рабочее название «Ева». Имечко вполне европейское и вполне подходящее, чтобы назвать им отель для заезжих иностранных туристов. Когда-то он пережил бурный роман с одной особой, нареченной этим древним библейским именем, закончившийся для Сергея весьма грустно. Девица попросту собрала шмотки и, оставив прискорбную прощальную записку на комоде, когда Сергея не было дома, ушла от него. Сергей недолго горевал, а потом не то в насмешку, не то в память о Еве решил назвать ее чудным именем проект своей вполне возможной в будущем гостиницы. Он не хотел, чтобы его воспоминания о Еве увяли, поникли, он решил воскресить их и воплотить сначала на листах ватмана, а в дальнейшем, бог даст, запечатлеть, увековечить в стекле, мраморе и бетоне. К тому же его бывшая любовница имела некоторое отдаленное сходство с небоскребом, который представлял в своем воображении и проектировал Сергей. Гибкая и изворотливая в постели, Ева была высокой, стройной сногсшибательной стюардессой, в юности занимавшейся баскетболом. Набрасывая контур высотного здания, вспоминая Еву, он видел композицию окон и витражей, цветовую гамму балконов и террас фасада здания в форме гигантской женской фигуры, возвышающейся над хаосом улиц, поражающей взор своей леденящей, отсвечивающей наготой в дневное время, страстной, пылающей огнями, в вечернее. Работая над этим проектом, он как бы заново пережил свой оборвавшийся роман с Евой. От власти одного образа, постепенно рассеивающего в его воображении, он переходил во власть другого, выдуманного, облаченного в конкретные формы на листах бумаги. Он, автор проекта, любил свою созданную Еву какой-то «пигмалионовской» любовью. Ева, рожденная его воображением, стала для него словно живая, реально существующая. Закончив работу над проектом, он отправил ее на испытание в приемную комиссию по строительству гранд-отеля. Месяц спустя, после долгого томительного ожидания, почтальон принес ему огромный пакет, в котором создателю вернули его «Еву», не нашедшую приют, с сопровождающими отказ трогательными проникновенными словами сочувствия и сожаления. Эти проявления соболезнования Сергей находил изощреннейшим цинизмом. Он порвал эпитафию в клочья. Сергей с грустью смотрел на свое отверженное творение. У него было такое чувство, будто его «Еву», такую живую и неповторимую, похабно изнасиловали члены конкурсного жюри, цинично надругались и вернули, как ни в чем не бывало. Сергею пришла в голову безумная мысль искупать «Еву» (48 расчерченных листов ватмана) в ванной, дабы отмыть от мерзких рук членов комиссии, к ней прикасавшихся. Остаток того дня он в ярости, неугомонно метался по квартире, не желая мириться с поражением. Наметавшись вдоволь, он повалился на диван, понимая, что эту схватку с жизнью он проиграл и тут уже ничего не поделаешь. После этого фиаско он надолго утратил веру в себя, а когда обрел ее вновь, то было уже поздно. Его созидательный пыл остыл, жажда свершений иссякла, а честолюбие ушло в отставку. С той поры он уже не был устремлен в «завтра», а жил одним сегодняшним днем.