Czytaj książkę: «Один день»

1

Слегка отодвинув занавеску, отделяющую кухню от комнаты, Сергей Сергеевич просунул в образовавшуюся щель голову и замер. Когда глаза привыкли к темноте, он бесшумно скользнул внутрь. Темнота была не полной, и утренний свет пробивался в комнату чуть выше и по бокам от плотных штор. Шторы специально сшили двойными из плотной ткани, чтобы защититься не только от света ночных фонарей за окном, но и от шума оживлённой улицы. Может, это был чисто психологический эффект, но казалось, что вместе с шумопоглощающим стеклопакетом в комнате стало заметно тише.

Сергей Сергеевич посмотрел на безмятежно спящую на краю кровати жену. На мгновение в памяти всплыло видение, когда он так же смотрел на неё первый раз. Прошло уже больше двадцати пяти лет, но для него она оставалась всё такой же, какой была тогда. Вздохнув, он отпустил воспоминание, осторожно прикоснулся, а потом положил руку ей на плечо, пытаясь передать немного своей нежности и тепла. Потом он наклонился к её щеке и нежно поцеловал, стараясь не разбудить.

Он снова глубоко вздохнул и уже около дверной занавески услышал, как она повернулась с боку на спину и сонно спросила:

– Сколько времени? Уже уходишь? Опять поздно вернёшься?

– Рано ещё. Спи. Постараюсь особенно не задерживаться. Звони, если что.

Яркий утренний свет на кухне снова заставил его замереть на мгновение и привыкать к смене освещения. Прищурившись, он оглядел их крохотную кухоньку. Да, маленькая, зато всё под рукой. Он взял со стола свой мобильник, подошёл к входной двери, надел туфли и, стараясь не шуметь, вышел из квартиры.

Лирическая минутка закончилась, и в нём включился автопилот. На автопилоте он утром вставал по будильнику, умывался и брился, завтракал, мыл и убирал за собой посуду. Теперь на автопилоте он спустился с третьего этажа, быстрым шагом прошёл по просыпающейся и пока ещё малолюдной улице до входа в метро и нырнул под землю. Названий станций он тоже не слушал и не смотрел, ориентируясь по внутреннему таймеру, настроенному на один и тот же ежедневный маршрут. Переходы с одной станции на другую, дверь вагона, ближайшая к переходу или выходу в город, – всё было словно записано во внутреннюю программу и происходило без участия мозга.

Нельзя сказать, что в дороге его мозг продолжал спать или просто лентяйничал. Сергей Сергеевич по привычке брал при входе в метро утреннюю газету, читал анекдоты и разгадывал судоку. Иногда, правда, мешали непрошеные мысли о работе или о семье, и тогда судоку приходилось доразгадывать уже после выхода из метро.

От метро до офиса, где он работал, пешком было двадцать минут. Раз в полчаса ходила маршрутка, но он любил пройтись и взбодриться перед работой или освободиться от рабочих забот по пути домой. Обычно на эту дорогу у него уходило около пятнадцати минут. Двадцать он тратил, если не мог на ходу справиться с судоку. Когда опаздывал или торопился, укладывался в двенадцать, а то и десять минут.

Этим утром он не торопился и не думал о судоку – головоломка так и осталась неразгаданной. Сергей Сергеевич внутренне готовился к неотвратимому неприятному разговору на совещании. Сама ситуация была неприятная и непростая. Он не раз проговаривал её с начальством у него в кабинете. Вроде бы сообща нашли единственный выход, но в минувшую пятницу сорока на хвосте принесла, что ожидается публичная порка. Вот он и размышлял всю дорогу над линией своего поведения, решив в итоге ничего никому больше не объяснять и ничего не доказывать.

На проходной он поздоровался с вахтёром, предъявил пропуск, взял ключ от кабинета и прошёл по пустым коридорам к себе. До начала рабочего дня ещё оставался час, а до начала еженедельной планёрки – аж целых два. Можно за это время что-то нужное и полезное сделать, например, поработать над отчётом по очередному договору.

Через час от работы его оторвал телефонный звонок. Звонил начальник его же лаборатории, как раз по поводу этого самого отчёта.

– Да, я посмотрел. Есть замечания, но ещё не закончил. Постараюсь сегодня, но не знаю… Давайте подходите ко мне в кабинет сразу после обеда со всеми исполнителями. Хорошо, не страшно, пусть не все, а те, кто будет. Там подправить текст надо. По-хорошему бы в одном месте заново пересчитать, если времени хватит. И ещё, там во многих местах надо обязательно добавить обоснование, пусть кратенькое, всего на абзац или даже пару предложений, но надо, а то непонятно. Кое-что я сам хочу дополнительно написать, но не уверен, что сегодня успею. Словом, приходите в два часа – обсудим и решим, что делать.

Оставшийся час прошёл в работе незаметно, и – о чудо! – кроме этого звонка никто этим утром больше не звонил и не заходил. Обидно было прерывать приносящую удовольствие работу и останавливаться на недописанной и даже ещё не до конца сформулированной мысли, но до совещания оставалось уже меньше пяти минут.

Перепрыгивая через ступеньки, он помчался на четвёртый этаж. Увидев впереди начальников других отделов, он перешёл на нормальный шаг и вошёл в зал совещаний вслед за ними.

2

Зал располагался на последнем этаже здания и не имел ни одного окна. Висевшие на стене под потолком кондиционеры могли обеспечить комфортную температуру, но в помещении всегда было душно. Этот зал казался Сергею Сергеевичу каким-то искусственным и неуместным, как и сами еженедельные планёрки по полтора-два часа. Все вопросы он старался решать лично с начальниками других отделов или с собственным начальством у него в кабинете. Лишь изредка, когда кто-то из нужных ему людей накануне был в командировке, отпуске или болел, он пользовался планёркой, чтобы договориться о нужной встрече. Иногда, конечно, случались и срочные поручения от вышестоящих организаций, но и они после планёрки дублировались через канцелярию. Смысл собственного участия в этих совещаниях он видел лишь в том, чтобы информировать высшее руководство о том, чего они могут не знать, или если решение возникшей проблемы требует их вмешательства. Планёрка была для директората. Директорат и устанавливал свои порядки, вплоть до строгого определения своего места за столом совещаний для каждого отдела. Глядя на то, с какой радостью, с каким облегчением и с какой скоростью участники обычно покидают это душное помещение, Сергей Сергеевич полагал, что он не одинок в своём мнении о планёрках.

Войдя в зал, Сергей Сергеевич, улыбаясь, молча кивал в ответ и за руку здоровался со всеми, мимо кого проходил к своему стулу. Витька Бондарев, начальник смежного отдела, уже сидел на соседнем месте. Вопросительно глядя в глаза, он пожал руку, но, не дождавшись никакого ответа, продолжил делать пометки в своём блокноте. В этот момент в зал вошло руководство без отсутствующего директора, расселось в президиуме и сразу же начало еженедельную планёрку.

По очереди, один за другим присутствующие докладывали о работе своих отделов или служб за прошедшую неделю и о планах на эту. Иногда Борис Мансурович даже о чём-то их спрашивал, чтобы каждый раз не повторять дежурное «спасибо» перед переходом к следующему докладчику. Но на это Сергей Сергеевич только еле-еле снисходительно улыбался. Ему достаточно было один раз бросить взгляд на сидевшего во главе стола Бориса Мансуровича, чтобы уловить в его лице азарт охотника, загнавшего свою жертву и предвкушающего момент расправы. Он ждал. Они оба ждали, когда подойдёт его очередь.

Сергей Сергеевич был уверен, что ничего, что могло бы помочь решить стоящие перед ним и перед его отделом задачи, на планёрке он не услышит. Убрав свисшую на глаза прядь, он машинально провёл пятернёй по рано поседевшим волосам и подумал, что ему пора бы наведаться в парикмахерскую. Присутствующие склонились каждый над своим столом и время от времени делали какие-то записи, не поднимая глаз. Или делали вид, что делают записи. Он один смотрел на всё как зритель, поглядывая на висевшие на противоположной стене большие часы, стрелки которых, нервно подёргиваясь, неумолимо приближали то, про что говорят: «Чему быть, того не миновать». Казалось, что он вообще никак ни на что не реагирует. На его лице не отражалось никаких эмоций. К тому моменту, как подошла его очередь, на планёрке не было сказано ничего, что касалось бы работы его отдела или его лично. Он подождал, пока будет произнесено название его отдела, и отрапортовал: