Czytaj książkę: «Последнее дело лейтенанта Ворониной»

Андрей Вибе

Czcionka:

Дизайнер обложки Андрей Вибе

ISBN 978-5-0065-6733-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Кошмарный сон

– Я не хочу спать, – снова повторил мальчик.

– Бао, уже десять часов вечера и все дети в это время спят, – настаивала на своём мать.

Мальчик проигнорировал её слова и, стиснув губы, продолжал дальше смотреть телевизор.

– Сейчас придёт со смены папа и снова накажет тебя. Ты хочешь этого?

– Но мама, если я засну, дед снова придёт ко мне.

На лице Бао вот-вот грозили появится слёзы.

– Ты примешь таблетку, которую назначил тебе доктор, и будешь видеть только хорошие сны.

Бао скорчил гримасу. Он не любил пить таблетки. Прежде чем он их проглатывал с глотком воды, они попадали на язык и привкус горечи наполнял весь рот. Таблетки, которые в последний раз прописал доктор Зедонг, были особенно отвратительными и напоминали вкус раздавленных тараканов. Не сказать, что Бао знал, каковы живые или раздавленные тараканы на вкус, однако так он представлял его себе.

Одновременно он не хотел, чтобы папа ругал его. После смены он приходил всегда уставший и в последнее время мало с ним разговаривал.

– Хочешь, я лягу с тобой и почитаю сказку? Тогда ты будешь наверняка спать хорошо и никто не будет мешать тебе, – продолжала мама.

Бао оторвал взгляд от телевизора, посмотрел на мать и, видя, что она всё равно настоит на своём, отправился в спальню.

В сказке, которую она читала в этот раз, шла речь о магической панде, которая могла принять облик человека и помогала бедному лесорубу расплатиться со своими долгами. Бао был бы не против иметь такие же способности, как панда, и превратиться в большого и свирепого зверя. Тогда бы ему был никто не страшен. Даже дед… Голос матери постепенно ушёл на второй план и он заснул, позабыв о своих страхах.

Дед Ву, облачённый в новый белый костюм, лежит в комнате с завешанными чёрной материей окнами. Узкая белая повязка обрамляет верхнюю часть головы, закрывая морщинистый лоб. Из рукавов костюма выглядывают белые кисти рук. Они покрыты сетью вздутых чёрных вен и покоятся на груди мертвеца. Длинные, как у пианиста пальцы, скрючены, словно в последние секунды жизни их свело судорогами. В ногах стоит белая восковая свеча, пламя которой горит ровно, не колыхаясь, как будто воздух абсолютно неподвижен. Огонь свечи ограждает тело умершего от злых духов и мальчика бросает в холодный пот при мысли, что она может потухнуть.

Он не хочет здесь находится и пытается сделать шаг в сторону выхода, но его ноги словно налиты свинцом и не двигаются, какие-бы усилия он не прилагал. Мальчик пристально смотрит на пламя свечи, чтобы взгляд ненароком не упал на мертвеца, который, как ему кажется, подсматривает за ним из под закрытых век и может встать в любую минуту.

В один момент пламя начинает колебаться и из ниоткуда взявшийся лёгкий поток воздуха задувает свечу. Только тонкая струйка сгоревшего фитиля рисует призрачные кругообразные зигзаги в воздухе. Неприятный тяжёлый запах, не свойственный горящему воску, распространяется по спальне и врывается через рот и нос юноши. Мальчик замирает от ужаса, внезапно замечая, что голова покойника поворачивается в его сторону, морщинистые веки поднимаются, открывая пустые глазные белки. В этих глазах нет больше любви и привязанности, которой одаривал дед своих внуков при жизни. Мальчик не может оторвать от них свой взгляд и его охватывает неудержимая дрожь.

Из искривлённых уголков рта мертвеца появляется чёрная слюна. Она течёт по щекам, попадает на сморщенную шею и стекает на белую подушку. Дед приподнимается без помощи рук, словно им управляет странная невидимая машина, и застывает, сидя на кровати. Его серое лицо не меняет своего выражения. Оно мертво. Внезапно руки мертвеца буквально выстреливают из его тела, удлинившись настолько, что ему удаётся схватить мальчика за горло и медленно, словно наслаждаясь каждым сокращённым сантиметром, тянуть его к себе.

Юноша пытается вырваться, но ему не удаётся даже микроскопическое движение. Его тело ему больше не подвластно. Он, как беззащитная муха в сети паука, неторопливо приближается к месту своей гибели.

– Мама! – кричит он рыдая. – Мама!

Но мама не появляется. Она не слышит своего сына. Его плоть немеет до боли и он не в состоянии удержать урин, который моментально извергается, увлажняя пижаму.

Хватка мертвеца не ослабевает. Он притягивает жертву всё ближе к себе и мальчик начинает внимать зловоние смерти, которое, как ядовитый газ, медленно расползается вокруг. Обтянутая, словно пергаментом, челюсть приоткрывается и бесформенная субстанция чёрного цвета извергается из темноты рта. Она достигает лица мальчика, стекает по его щекам и тонкой струёй, проникает в него через нос и рот, забирается в горло и, бурля, врывается в лёгкие.

Юноша задыхается. Абсолютная темнота заполняет его сознание.

Авария

Космическая станция Тиангонг 10, находившаяся на низкой окололунной орбите и имевшая роковую неосторожность пересечь траекторию полёта метеорита, содрогнулась, словно от удара гигантской космической кувалды. Осколки солнечных панелей, сверкая в свете звёзд, зависли в пустоте космоса, как будто время для них остановилось. Блистая смертельно острыми гранями, они окружили кольцом корпус станции, подобно армаде острозубых пираний перед атакой на беспомощную жертву.

«Внимание. Разгерметизация в отсеке управления», – сообщила автоматическая система контроля приятным голосом молодой интеллигентной женщины без вредных привычек. В сознании Бао Янг появился образ симпатичной небольшого роста брюнетки с крошечным родимым пятном на щеке и завораживающей улыбкой на лице. Локоны волос, обрамляя шею, спадали ей на одно плечо. Слегка прищуренные глаза излучали обаяние и интеллект. Это лицо не принадлежало его жене, с которой он уже почти десять лет находился в браке. Оно также не принадлежало его первой девушке, с которой он познакомился в шестнадцать лет на курсах английского языка.

«Внимание. Давление воздуха достигло критической нормы. Команде корабля начать эвакуацию».

Звук пронзительно заверещавшей аварийная сирены развеял образ прелестной незнакомки и призвал его мгновенно действовать. Бао Янг выпрыгнул из душевой кабины и, не обращая внимания на свою наготу, спешно поплыл, проворно отталкиваясь от стен станции, к отсеку со скафандрами, оставляя за собой легкий шлейф парящих капелек воды и мыльных пузырей. Рядом с ним проплыл, однако в противоположном направлении, наполовину надкушенный шоколадный кекс марки Орео. В отличии от своего американского родственника с белой прослойкой, этот имел цвета травы и привкус зелёного чая. Орео в его оригинальном исполнении не достиг такой популярности в стране, ограждённой веками назад великой каменной стеной, на которой умещались несколько всадников одновременно. В компании шоколадных крошек, как король в окружении подданных, он гордо дрейфовал мимо, также не обращая внимания на обнажённого Бао.

При попытке обогнуть контрольный монитор, Бао, не рассчитав в спешке свою скорость, треснулся об его край головой и в глазах у него потемнело от боли. Область выше брови моментально опухла и обещала позже превратиться в шишку. Маленькие капельки крови остались равнодушно парить в невесомости, поблёскивая в неоновом свете потолочных ламп.

Наконец-то достигнув спасательного отсека, он увидел Чен Ху, несшего сегодня днем вахту и плывущего в его направлении. На нём был повседневный комбинезон синего цвета с прямоугольником красного китайского флага на груди. Отросшие на висках волосы стояли, как и всё в состоянии невесомости, вертикально и придавали ему вид сумасшедшего профессора, заблудившегося в космосе. В этом полёте Чен командовал экспедицией и Бао был его единственным подчинённым.

Путь попасть сюда был для Бао Янг тернист и долог. Десять лет службы в военно-воздушных силах Китая сделали из него первоклассного пилота. Но он решил не останавливаться на этом. Пять лет назад Бао принял участие в отборе в космонавты и прошёл медицинские и психологические тесты, включая проверку на выносливость в космической среде. Находясь уже в десятке лучших и почти уже достигнув свою цель, он подхватил неизвестно откуда грипп и был сразу отсеян из рядов рекрутов.

Спустя два года состоялся очередной набор кандидатов и Бао решил попробовать ещё раз. В одном из психологических тестов ему нужно было находится в сурдокамере, изолированной от внешних звуков, почти пять дней. В это время не разрешалось спать и было необходимо выполнять разного рода математические задания. На третьи сутки заключения он стал галлюцинировать. Ему казалось, что потолок опускается вниз и стены сдвигаются друг к другу. Он слышал звук классической музыки и видел… бегающих тараканов.

Словно снова попав в сурдокамеру, Бао показалось, что с потолком что-то не в порядке. Он вибрировал и издавал скрипящие звуки, словно в нише между ним и обшивкой кто-то катал гигантские биллиардные шары. Обычно скорый на шутку Чен был немногословен и проигнорировал неординарный вид голого коллеги с разбитой бровью. С тревогой он оглядывался по сторонам, также как и Бао, внимая скрежет в корпусе станции.

Внезапно языки яркого пламени, сопутствуемые клубами тёмного дыма, вырвались из информационной панели слева от него. Посыпались яркие искры, словно невидимый пассажир поджёг бенгальские огни. Дисплей панели потух. Шипящие струи газа ударили из дюз потолочного покрытия, заполнив отсек непроницаемым туманом. Воздух наполнился противным запахом горящего пластика. Чен исчез на мгновение в белом облаке, но снова появился, откашливаясь и протирая руками слезящиеся глаза.

– Чен, ты в порядке?

– Да, – произнёс он с дрожью в голосе.

Вытерев пот с лица, он бросил взгляд назад и промолвил:

– В отсеке управления огонь… мы должны немедленно эвакуироваться.

Спешно забравшись в костюм для выхода в космос, Бао помог Чену закрыть скафандр со спины, и, нацепив шлем, поплыл к отсеку, соединяющего станцию с транспортным кораблем. Чен следовал за ним. Достигнув шлюза, он набрал код для его открытия. На дисплее одна за другой загорелись четыре циферки и прозвучал контрольный тон. Загудевшие моторы сравняли давление воздуха в отсеках и начали открывать люк. Бао заметил, что к звуку моторов добавился ещё какой-то посторонний гул. Его тон походил на дребезжание металла и исходил со всех сторон. Волна страха прокатилась по его телу и холодный пот отвратительной маской прилип к лицу. Оглянувшись, он прочитал в обречённом взгляде командира подтверждение своих самых худших опасений.

Корпус станции затрясся и освещение отсека начало судорожно моргать, как в предсмертной агонии. На противоположной от них стене пробежал зигзагом вертикальный рис. Разорвав обшивку, он оголил металлические элементы наружного покрытия и кабельную проводку. Электрический кабель, словно умирающий зверь, извивался и испускал то там, то здесь искры от короткого замыкания. С зловещим скрежетом рвался метал конструкций, пропуская внутрь холодную черноту космоса. Воздух с угрожающим шипением начал покидать станцию и привел её во вращение.

Бао, словно загипнотизированный видом этой волны разрушений, вышел из оцепенения и устремился в люк транспортного корабля. В этот момент со звоном лопнули последние элементы стены отсека и станцию разорвало на две части. Подхваченный потоком вылетающего воздуха, Чен был моментально выброшен в космос. Бао успел лишь увидеть его ошарашенный взгляд через стекло шлема. В следующее мгновение командир уже отдалялся от станции, широко, словно в приветствии, раскинув руки.

Зацепившись за поручни в шлюзовой камере, Бао, скрепя зубами, сопротивлялся потоку воздуха, вытягивающего его наружу. Меняя поочерёдно захват левой и правой, он медленно продвигался вглубь шлюзовой камеры и, достигнув панели управления, вдавил кнопку закрытия люка.

«Внимание. Начинается расстыковка», – сообщил знакомый голос, после того как люк полностью отгородил его от аварийной станции.

Капсула с прощальным шипением отсоединилась от станции, однако дюзы для коротких маневров по прежнему молчали. Всё ещё не выйдя из состояния шока, Бао наконец-то внял нервозное мигание датчиков на контрольном мониторе. Индикатор «Зажигание» мерцал красным цветом.

Внезапный удар снаружи отбросил космонавта к противоположной стене и, хотя скафандр смягчил падение, резкая боль в спине отдалась волной по всему телу. Через иллюминатор он увидел, что транспортный корабль окружён обломками орбитальной станции и от удара об один из них пришел в движение.

За пределами космического аппарата царил кошмарный сон, ставший в один миг явью. В чёрной пустоте космоса беспомощно парили разорванные останки станции, освещённые струями искр умирающей системы электроснабжения. В одном отсеке всё ещё пульсировал свет, как будто посылал морзе код с криком о помощи. Через некоторое время прекратился и он, погрузив место аварии в абсолютную темноту. Только свет безжалостных звёзд, отражаясь в металлических частях изуродованного корпуса станции, позволял определить скопление останков Тиангонг 10.

Транспортный корабль, получивший импульс от столкновения и притягиваемый Луной, удалялся всё дальше от места аварии. Бао долго наблюдал в иллюминатор, пока остатки станции не превратились в точку и исчезли из вида.

На контрольном мониторе снова заморгал аварийный красный цвет. Показание содержания углекислого газа внутри капсулы, моргало красными цифрами и его значение продолжало расти дальше. Бао немедленно сравнил показания механических датчиков давления и понял, что корабль теряет воздух и в его распоряжении остаётся только кислород, поступающий из скафандра. Ему не хотелось верить, что это его последние часы жизни, но безысходная реальность твердила:

«Это конец, Бао. Ты обречён».

Образ девушки с родинкой на щеке опять всплыл в его сознании.

«Может быть я вижу ангела и она спасёт меня?», – думает он безысходно.

Девушка по прежнему улыбается, слегка прищурив красивые тёмные глаза. На ней традиционное китайское платье с узором в виде розовых цветов. Причёску украшает заколка в форме цветка изумрудного цвета.

«Как вас зовут?» – спрашивает Бао.

Незнакомка скромно опускает глаза, словно стесняется чего-то, и не отвечает на вопрос.

«Меня зовут Бао, – продолжает он. Я где-то вас видел, но не помню где. Вы можете мне помочь?»

Девушка поднимает глаза и улыбка исчезает с её лица. Маленькая слезинка соскальзывает по её щеке и это навевает на Бао непонятное уныние.

«Почему вы плачете?» – спрашивает он, не понимая, что происходит.

Внезапно её лицо бледнеет и покрывается пятнами. Тёмные волосы становятся седыми и рассыпаются, словно песок, открывая лысый череп. На коже вырисовывается сеть тёмных вздувшихся вен, челюсть деформируется, меняются нос, глаза, лоб. Платье превращается в чёрное кимоно, выполненное в древнем стиле. Дед Ву предстаёт перед ним, как будто Бао перенёсся назад во времени и стал маленьким мальчиком, видящим ночами кошмарные сны.

Дед подходит молча и берёт Бао за руку. Волна холода проникает через старческие пальцы и распространяется по всему его телу. Он хочет освободить свою руку, но не может вырваться из её захвата. Его сердце начинает учащённо биться и воздух словно застревает в горле. Бао начинает судорожно задыхаться и всё вокруг погружается в непроглядную темноту.

Евгений

Евгений Прохоров застегнул ширинку, икнул и, ещё раз кинув уничтожающий взгляд в сторону бара со звучным именем «Омега», двинулся пешком к следующей автобусной остановке. Причина вспыхнувшей неприязни по отношению к бару и его работникам заключалась в том, что бар закрывался и его выгнали, не дав допить своё пиво. Да что там пиво, даже в туалет на прощание не пустили! Почему ему и пришлось сделать все свои дела спешно на углу бара. Благо было темно и вокруг было ни души.

– Я вам это ещё припомню, – проговорил он себе под нос, продолжая свой путь неуверенным шагом.

План мести уже созрел в его слегка затуманенном мозгу и вызвал злорадную улыбку на лице. То, что ему пришлось сделать на углу бара, он в своё следующее посещение организует по всей туалетной комнате. Содержимое своего мочевого пузыря он освободит на стены, двери кабинок, пол и умывальник включительно.

– Главное, не забыть про умывальник, – проговорил он сам себе, тихо хихикая.

Благополучно перейдя проезжую часть на красный сигнал светофора, он обогнул жилое пятиэтажное здание и решил сократить себе путь, двинувшись напрямую через парковку. Автомобили самых различных марок стояли на разлинованном белыми прямоугольниками асфальте и подозрительно поглядывали на него своими видеорегистраторами, словно опасались какой-то гадости по отношению к ним в это тёмное время. Однако Евгений также относился к гордым владельцам автомобилей и не позволил бы себе ничего подобного. Конечно, его двадцатилетний ВАЗ выглядел уже руиной по сравнению с облизанными иномарками на этой стоянке, но «Вазун», как он его ласково называл, находился всегда на ходу и получал от своего хозяина причитающийся ему ремонт и заботу.

Пройдя всё парковку насквозь, он заметил что-то лежащее на асфальте. Через секунду он смог распознать силуэт человеческого тела, а подойдя поближе, увидел мужчину среднего роста, одетого в куртку светлого оттенка и голубые джинсы, скрючившегося в позе эмбриона. Мужчина не двигался и не издавал звуков.

«Какой-то забулдыга, – подумал Евгений. – Наверное, напился, как свинья, и лежит отсыпается».

«Однако, под утро будет довольно холодно, – была его следующая мысль».

Не долго думая, он подошёл к нему вплотную, нагнулся и похлопал его по плечу.

– Эй, приятель, просыпайся. Ночью околеешь…

Свою речь он не закончил, потому как только теперь мог различить разбитое в кровь лицо и сломанную переносицу. Глаза мужчины были закрыты и запах алкоголя отсутствовал. Мужик по-прежнему не двигался.

«Убили!» – пронеслось молнией у него в голове.

Евгений отпрянул от тела на асфальте, как будто оно было заразным и торопливо огляделся по сторонам. Никого.

«Лучше бы я его не заметил, – подумал он. – Ещё подумают, что это я его так отдубасил».

– Эй! Ты что там! – как в подтверждение его мысли, прозвучал оклик из-за забора парковки.

Восклицание выскочило из уст пожилого мужчины, прогуливающего своего четвероного друга породы Чихау-хуа. Собачонка только собиралась поднять лапку и полить рядом стоящее дерево, но крик хозяина испугал её и она, обозлившись, стала громко лаять и рваться с поводка, словно превратилась минимум в мускулистого Добермана.

«Влип», – подумал Евгений.

Полицейский УАЗ, мигая синим светом, остановился посреди парковки и из него вышли трое полицейских. Сзади УАЗа появилась белая машина Скорой помощи.

– Кто обнаружил тело? – спросила подошедшая блондинка с погонами лейтенанта.

К месту происшествия подходили жители дома и случайные прохожие, пожираемые неприличным любопытством в столь поздний час ночи.

– Я обнаружил, – ответил уже наполовину протрезвевший Евгений.

– А я видел, как он над ним нагнулся и что-то искал, – вставил седоволосый пенсионер, с недоверием посмотрев на Евгения.

Его собачонка громко гавкнула, словно подтверждала высказывание своего хозяина, считая Евгения довольно подозрительным типом, не заслуживающим какого-либо доверия.

– Да я думал он спит и хотел…

– Меня зовут лейтенант Воронина и я прошу всех остальных идти…

Тело внезапно застонало и все окружающие вздрогнули. Лейтенант развернулась и бросилась к лежащему мужчине. Проведя двумя пальцами вниз по шее, она обнаружила пульс и крикнула с упрёком:

– Вы что, даже пульс не проверили? Он же живой! Серёга, зови санитаров.

Команда Скорой помощи не заставила себя долго ждать и уже катила раскладную тележку-каталку с оранжевым матрацем к месту происшествия. После безуспешной попытки привести пострадавшего в чувства двое мужчин в синей униформе расстелили мягкие носилки рядом с ним, осторожно перевернули его на них, подняли и отнесли на каталку. Оперативно погрузив потерпевшего, спасатели, включив мигалку, выехали с парковки и устремились к городской больнице.

Когда Скорая помощь исчезла из виду, лейтенант обратилась к Евгению:

– Мне нужны ваши имя, фамилия и адрес…

– Но, товарищ… гражданка… полицейский, – попытался он найти правильное обращение к полицейскому женского рода.

Однако, поняв, что не в силах этого сделать, выпалил:

– Я же его пальцем не трогал! Я думал, он алкаш! Я думал, замёрзнет…

– Я верю вам, – ответила Воронина, поморщив нос от перегара, ударившего ей в лицо, – вы в состоянии сами добраться домой?

– Конечно, – произнёс он с видимым облегчением.

Евгений понял, что его никто не собирается задерживать, и чувствовал себя способным идти хоть до Луны.

– Здесь за домом, бар. Вы шли оттуда?

– Да… Откуда вы знаете?

– Вы не видели там этого мужчину?

– Так он же трезвый? – не понял Евгений, но после серьёзного взгляда сотрудника полиции, сдвинул брови на переносице, обозначая, что он находится в процессе размышления, сузил глаза, словно перед ними пролетали отдельные видеокадры, заснятые в баре «Омега» ежесекундно, и затем, вернув брови и глаза в их изначальное положение, коротко ответил, – Нет. Не видел.

– Не было в баре ссор или каких-то других разбирательств?

– Нет. Никаких ссор. Народу было много и все были в хорошем настроении. Одна дама даже танцевала на столе и чуть не свалилась с него.

– Ольга Павловна, – молодой сержант Серёга называл Ольгу всегда по имени и отчеству, – один свидетель утверждает, что видел из окна очень весёлую компанию, которая двигалась к парковке.

– И что в ней было особенного?

– Она была очень весёлая и шумная.

– И сколько их было?

– Четверо-пятеро парней и две девушки.

– Кто-то из них ругался или ссорился.

– Нет.

– Ну тогда, наверное, это не наш случай.