Czytaj książkę: «Турецкий вал. 8. Обмен», strona 4
С этой коммерцией я совершенно забыл, что ловля рыбы разрешена была только после окончания нереста, т.е. с первого июня! А ловля до этого – чистое браконьерство, и каралось оно, конфискацией орудий лова!
– Правильно, двадцать третье. Получается, ловишь во время нереста? Значит нарушаешь. А отсюда следует, что конфисковываю я твою игрушку, – мужик развинтил колена, сложил их в чехол, катушку сунул в карман и пошел, насвистывая, вдоль берега…
Это потом я уже понял, что скорее всего это был просто прохожий, который увидев у пацана новенький спиннинг, не удержался и, как сейчас говорится, просто меня развел. А тут еще формальное нарушение. В общем, остался я на берегу с крючками, куском батона и с непонятным ощущением, что так мне и надо. Не в смысле того, что я преступно покусился на рыбу в период нереста и получил заслуженное наказание, нет! Тут было что-то другое, но пока непонятное.
На другой день, вечером я пошел исполнять свой священный долг, т.е. выносить мусор. Стоя с ведром в толпе жильцов, в ожидании мусоровозки, я стал невольным свидетелем разговора двух милиционеров, проживающих в нашем доме:
– Привет, Петрович! Что это у Вас за суматоха, в общежитии, ночью была? – спрашивал один.
– Да, представляешь, «химик»* напился, и давай пистолетом размахивать. Вахтера напугал, оперативникам угрожал, – отвечал другой.
– Стрелять то хоть не начал?
– Да нет, пистолет неисправный оказался, рукоятка повреждена. Немецкий пистолет – «Вальтер», представляешь?
– Где ж он его взял-то?
– Говорит, нашел. Да такого добра тут по степи валяется сколько угодно. Все. Увезли этого бунтаря в Симферополь, закроют теперь надолго, еще и новый срок впаяют.
