Czytaj książkę: «СССР – 1979»

Глава 1. Дачные дела

– Хэй ю! – я покачивал головой такт музыке и подпевал, сидя напротив компьютера. Одновременно пролистывал новостную ленту в соцсети. Ничего нового. Ничего интересно. – Аут зэа ин зэ колд!

– Опять песни горланишь! – раздался крик матери из кухни в момент, когда солист затих перед очередной строкой куплета. – Лучше бы дела помог сделать!

Я приспустил наушники на голове. Невнятно прозвучали следующие слова, но и подпевать желание уже пропало. Краткий миг эйфории, который возникает, когда слушаешь шикарную песню и можешь подпевать, попадая в ноты, растворился в прошлом.

Вообще, с матерью не забалуешь. Я поставил песню на паузу, посмотрел на сайт криптобиржи. Дела шли ни шатко, ни валко.

И отправился на кухню, оказывать посильную помощь – какую единственный сын одинокой матери мог оказать. Перебрался из угловой спальни тесной двухкомнатной квартирки в коридор, что плавно переходил в узкую кухню.

– Сань, – мать оторвала глаза от моркови, которую терла уже, судя по размерам горы на блюде, не меньше десяти минут. – Сынок, – добавила она, вытерев лоб ладонью, на которой виднелись многочисленные оранжевые кусочки. Правда, сказала она это таким тоном, что ничего хорошего ждать не приходилось. – Сколько можно-то?

– Чего, ма? Я пришел, как услышал.

– Работу когда найдешь?

– Я работаю! – уверенно ответил я. – Работаю! – и для пущей убедительности посмотрел маме в глаза. – Екатерина Анатольевна, ну вы чего?

По имени-отчеству я называл ее исключительно в шутку, но в этот раз мать к шуткам была не расположена.

– И кем ты работаешь, скажи мне? Песни поешь целыми днями. То пропадаешь черт знает на сколько, то дома сидишь безвылазно неделями. И хочешь мне сказать, что это – твоя работа?

– Ма, – я притворно вздохнул. Переспорить мать было… по меньшей мере нереально. Но каждый раз я пытался. Уже двадцать пять лет пытался.

– Чего «ма»? – раздражаясь, спросила она. – И не называй меня так, будто ты – мой подчиненный!

– Пытаюсь сделать тебе приятное, – соврал я. Не могло быть у фармацевта подчиненных. Формально и не было. Но пара коллег из вежливости обращалась к ней по имени-отчеству.

– Не юли мне тут! – мать пригрозила мне наполовину стертой морковкой. Я с ужасом заметил, что в блюде рядом лежит еще килограммов пять чищеной. Предвкушая, что придется пожертвовать временем и, вероятно, кожей на нескольких пальцах, взамен душевного спокойствия, я спросил:

– Может, тебе на кухне помочь?

– Хочешь потереть? – тут же просветлела она. – Нам нужно еще несколько трехлитровок закатать.

– Закатать? По-корейски, что ли? – простонал я. – Я же не люблю! Кто есть будет?

– Зато я люблю! И я буду, – раздраженно добавила мать. – Вот отец твой никогда в помощи мне не отказывал!

Я вздохнул, но так, чтобы мать не заметила. Если увидит, проблем точно не оберусь. Придется еще пару дней слушать о том, что я плохой сын.

– Ну, так поможешь? – уже требовательно спросила она. – Заодно расскажешь, чем ты там сейчас увлекся.

И, сперва открыв воду, к моему ужасу, взяла в руки нож, чтобы почистить еще моркови. Я сглотнул слюну.

– Ма, овощечистка же есть.

– Я привыкла так!

Мать, хотя еще и была довольно молодой, ссутулилась над раковиной. Ей было сорок три. Мне – двадцать пять. До смерти отца казалось, что мы – одинаковые. Друзья. Но с годами пропасть между нами начинала расти, а последние пару лет и вовсе развезлась до неимоверной ширины.

– Сам бери овощечистку и помогай! – крикнула она, перекрывая шум льющейся воды.

Как же я не любил эту непоследовательность… Только что взял в руки морковку, чтобы начать ее тереть, а теперь она предложила мне потолкаться у раковины. Переубеждать бесполезно. Она так видела.

Я встал рядом, взяв овощечистку, и принялся скрябать морковку. Мать ловко орудовала ножом, справляясь гораздо быстрее и чище, чем я.

– Ма, ты как с рождения с ножом в руках, – пошутил я.

– Как в семьдесят девятом в первый раз взяла, так и… Чего ты смотришь так?

– Ты помнишь, когда первый раз..? – удивился я, даже перестав чистить.

– Продолжай-продолжай, – скороговоркой произнесла мать. – Еще бы не помнить! Моя мама тогда занята была, ушла из дома и сказала – Катя, почисти картошки! – она выразительно изобразила голос покойной бабушки. – И я почистила. Да не так ты держишь!

– Вот так вот сама, знала и…

– А я смотрела, как взрослые делают. Смотрела! Не то что ты! Уткнулся в свой компьютер и сидит там целыми днями! – поучительно продолжила мать. – А так… – она переложила морковку, – знал бы, хоть как чистить надо!

– Так сколько тебе было тогда, в семьдесят седьмом?

– Девятом! Три мне было.

– Кошмар…

– Сань, мы быстрее взрослели. Мы и жили иначе. Жизнь была другой. Хотя нет. Такой же, но… – она замялась и принялась еще более яростно чистить морковку.

– Так другой или нет?

– Да как бы да. И как вроде бы нет.

– Ой, ма, путаешь только.

– Ну пусть так. Так чем ты занимаешься, сынок? – она немного подуспокоилась и принялась меня расспрашивать. – Вроде бы как учиться ты закончился. В армию бы тебе.

– Армия – это такой же пережиток прошлого! – возмутился я. – И вообще, обычно от армии косят, а ты…

– Я хочу, чтобы ты прошел школу жизни. Был бы жив твой отец… Чертов вирус!

Я не стал комментировать. Вирусы-хренирусы. По большому счету – воспаление легких. А какой вирус стал тому причиной – какой выгоден сейчас правительству. Но мать не переубедить. Ковид, свиной, птичий…

– А так я к жизни – совсем не приспособлен? – я даже бровь приподнял, чтобы показать невероятную степень моего возмущения

– Ты колледж-то с трудом закончил, – продолжила мать.

– И причем тут это? – морковка выскользнула из ладони и упала в раковину.

– Сынок… я просто хочу, чтобы ты человеком стал.

– То есть, колледж современной коммерции не делает меня человеком?

– Нет, я…

Мать не любила, когда я задавал вопросы в ответ. Особенно она не любила, когда она не могла на них ответить.

Я же потянулся за упавшей морковью в раковину. Злиться на мать. Нормально, когда она так себя ведет, подумал я. И вдруг кухня поплыла.

– Ой. Ой-ей! Сынок!

Комната вальсировала. Начала вращаться.

– Выключай!

– Гаси-гаси. Ну же! Живо, мать вашу, вырубайте!

– Тумблер один-ноль-три отключи!

И тумблер словно у меня в голове выключили, а не где-то там. Сразу же и голоса пропали. А звучали так явно, точно рядом. Будто я и не на кухне был вовсе. А где-нибудь на заводе. Не хватало только «Палыч, кинь ключ на тридцать два». Бдыщ!

Я кривовато улыбнулся.

– Сынок! – воскликнула мать и схватила меня за плечи, насильно усаживая на табуретку. – Сань! Что такое?

– Все… нормально…

И снова ложь. Ни разу не нормально. Меня как через мясорубку только что пропустили. И не раз. И не два.

Прошло минут десять. Я отдышался. Мать поставила передо мной стакан воды.

– Мокрый весь… – она заботливо провела рукой по моим волосам. – Курчавыш.

– Ма, мне не пять лет…

– Ой да. Тебе лучше?

– Лучше.

Она опустилась рядом со мной.

– Говорю, тебе надо нормальную работу найти. Это все компьютер. Глаза портишь только.

– Ты еще скажи, что игры учат людей убивать, – начал спорить я.

– Но и за компьютером не заработаешь!

– Время сейчас другое. Честное слово, ма, ты как в прошлом застряла… – сильная боль пронзила висок, и я едва удержался от того, чтобы не схватиться за голову. Иначе меня сразу же послали в больницу очереди стоять. Или таблеток напихали.

– Ну не говори так, – мать встала. Вот сейчас я видел перед собой уверенную в себе женщину. А не сгорбленную чистильщицу моркови. – Не говори. Пожалуйста. Я просто хочу чувствовать уверенность в будущем. Внуки и…

– Ты полчаса назад хотела знать про мою работу! – воскликнул я. На каждый слог висок пульсировал. – Да как можно…

– Ладно. Хорошо. Внуки – перебор. Прости, сынок, я лишь…

Голос ее отдалился слишком быстро. Что-то наподобие второй космической скорости разделило нас. Две секунды – и двадцать два километра разделяет нас.

Уши заткнуло пробкой, но лишь на миг.

– Вась, ну епрст! Перезапускай!

– Да, товарищ командир!

– Живо! Видишь, на полную не тянет!

– Да делаю!

– Как вышестоящему…

И снова обрыв. Пробку выдернули.

– …ну, и все, – закончила фразу мать. Разумеется, я все прослушал.

– Так что ты хотела бы услышать? – начал я. – В первую очередь.

– Работа.

– У нас с парнями бригада.

– С кем? – скептически спросила мать.

– С Максом и Темой. Ремонт, стройка. Все дела. Макс еще варить умеет, так что можем и заборы…

– Но это не работа.

– И это не работа? Ну ты даешь, мам.

– Не работа. А компьютер? Игрульки?

– Музыка. И работа. Криптобиржи.

– Кри… что?

– Торгую.

– Саша… – прозвучало это то ли сочувственно, то ли огорченно. – Это не работа.

– Ты просто не понимаешь!

Хорошо, что я рот закрыть успел. Новая пробка в ушах.

– ВАСЯ! Ты за резисторами не следишь совсем, что ли?

– Товарищ…

– Не болтай, а делай!

– Слушаюсь!

– Вырубай и готовься заново!

Пробку вынули.

– Что-то ты мне совсем не нравишься, – ответила мать. – Может, свежим воздухом подышишь? До дачи доедешь.

– Поработать?!

– Нет, но… мальчишек позови. Надо…

– Вот опять…

– Ладно, просто отдохни. Не за компьютером, пожалуйста, Саш. Все дела подождут. И дачные тоже.

Глава 2. Друзья

У меня не было машины. Если быть более точным – когда-то давно была. Но это не та история, которой хочется делиться с окружающими.

Поэтому я набрал Максу.

– Чо с голосом? – добродушно спросил он. – Опять пилят?

– Хорош! – я хотел, чтобы это прозвучало весело, но не получилось. Голос и правда был никакой. – Нет, не пилят. Есть время?

– Для тебя – всегда. Куда едем?

Макс частенько угадывал мои настроения.

– Собираем всех у меня на даче, – быстро ответил я.

– Я захвачу Тему, – тут же сориентировался Макс. – А ты Иру.

– Непременно, – я приободрился, и это не осталось незамеченным:

– Пивка возьму.

Всем бы таких друзей, как у меня. Макс отслужил в армии и пока не работал. Артем доучивался последний курс в медицинском, но, как он рассказывал нам, чем он там занимается – никто не мог понять, на кого именно он учится. Предметы были такие, что то ли зубной, то ли терапевт. То ли – вовсе патологоанатом.

Зато с обоими было легко и просто. На то они и друзья детства. В одной школе учились, больше пятнадцати лет вместе.

А вот с Ирой все было чуточку сложнее. С ней мы познакомились не больше полугода. Но все хором говорили «какая пара!» и умилялись так, что аж тошно становилось.

Мне она безумно нравилась, и я на все эти вопли смотрел сквозь пальцы, как и полагается – с неодобрением. Мне виднее, какая мы пара.

Ира была невысокой, но фигуристой. Не девяносто-шестьдесят-девяносто, а чуточку эффектнее. Мелированные волосы, пухлые губки, чутка макияжа – не зря же в косметическом работала.

И я на ее фоне смотрелся… органично, что ли. Кудрявый – и при этом безумно не любил, когда мама называла меня «кудряш». Странный у меня вид. Из-за того, что лицо вытянутое, как у Камбербетча, я считал, что внешность больше похожа на цветную капусту.

Но Ира что-то там нашла и… В общем, все было нормально. Как у всех. Ссорились, мирились. Сексом занимались. Все как у всех.

– Ир! Привет! Работаешь сегодня?

– Нет, выходной… – она хотела сказать что-то еще, но я успел первый:

– Поехали на дачу. Шашлычки пожарим, искупаемся.

– Я не уверена…

– Соглашайся. Раз…

– Надо бы…

– Два!

В трубке повисла тишина, и я уже начал говорить:

– Тр…

– Поехали!

Уговорить ее оказалось проще простого. Это со мной сложно – как откажешь родной матери в делах на даче. А тут – сама отправила отдыхать.

Но, по правде сказать, проблем со здоровьем у меня до этого дня вовсе не наблюдалось. А тут… Очень неприятно ощущать себя стариком, у которого то ли давление шалит, то ли шиза какая-то. Голоса, блин.

Минут через сорок парни уже были возле подъезда.

– Хэллоу! – Тема высунулся из окна видавшего виды «пежо». Макс как всегда за рулем. – За Иркой?

– Привет-привет! – я сбежал по ступеням от подъезда и буквально запрыгнул в машину. – Такая фигня со мной сейчас была!

– Ща по пути расскажешь, – Макс протянул руку. – Пробки, до твоей дачи ехать будем…

Я жил в очень маленьком городе, но здесь, как и везде, у каждого жителя были свои шесть соток. То, что до них добираться порой приходилось через десятки тысяч москвичей, которые ехали еще дальше.

Самое забавное, пожалуй, было в том, что формально, и работать было негде. Но жителей маленького городка держало хозяйство, каким бы маленьким оно ни было.

Ира решила дойти пешком, чтобы не тащиться по жаре в машине – кондей у Макса не работал, а открытые окна на забитой дороге были настоящим самоубийством.

Историю я решил попридержать до момента, пока мы все вместе не соберемся, и потому болтали о всякой фигне.

– Раньше такого не было! – заржал Макс и добавил: – Раньше было лучше!

– Да где лучше, – пробормотал Тема. – Те же набивались в автобусы.

– А сейчас что? В машинах? То ж самое, – и Макс пристукнул по рулю «пежо». Машина обиженно чихнула. Еще заглохнуть тут только осталось! – А теперь ждем мнения эксперта по всем вопросам! Са-а-анчез! Ты чего притих? Или сварился уже на этой жаре?

– Лето жесть, – выдохнул я. – Да задумался прост. Как по мне – раньше лучше точно не было.

– Почему это? – нахмурился Артем.

– Темыч всегда против. Баба Яга, – снова заржал Макс и посигналил наглецу, который пытался влезть с обочины в ряд.

– Нет, я не против, я лишь хочу аргументированно.

– Ой все, – картинно протянул Макс.

И тут же нырнул в один из проездов частного сектора, чтобы хоть как-то срезать путь до дач. Уже подъезжая к товариществу, он обернулся, притормозив перед этим, и серьезно спросил:

– А ты ключи-то взял?

– Главное вовремя спросить! – воскликнул я. – Взял-взял.

До маленького дачного домика на самой окраине товарищества мы добрались гораздо быстрее, хотя грунтовка тоже была заполнена машинами.

– Как вы долго! – протянула Ира, упершись руками в крышу автомобиля и одновременно с этим сунувшись внутрь. – Ну и духота тут у вас!

– Жара-июль, – пропел Макс.

– Я уж собралась купаться без вас!

– А перекусить? – высунулся Тема следом за мной.

– А то я вас не знаю, – фыркнула Ира через мое плечо и показала Теме язык.

Невзирая сопротивление будущего медика непонятной направленности, мы сперва окунулись, а только потом пошли к дачному домику.

Небольшой, но обустроенный участок с гамаком, домиком и крепким сараем для инструмента мог стать пристанищем на несколько дней.

Старый холодильник услужливо поделился с нами запасами холодного мяса – позавчера мы с матерью оставили в морозилке маринованные запасы. На всякий случай. И случай – вот он!

– Ну ты будешь своей историей делиться? – спросил Макс, когда мы разожгли огонь в мангале.

Дрова пылали ярко и высоко – Тема даже опасался, что соседи пожарных вызовут, но мы живо поставили кусок ржавого железа рядом. Меньше видят – крепче спят.

– История такая, что мне плохо стало, – начал я. – Только не просто так. Вроде голова закружилась и все такое, – я посмотрел на Иру. Та явно беспокоилась.

– Ирк, – Макс перебил меня просто ради того, чтобы вставить свой комментарий: – Деда какого-то себе нашла.

– Отстань, – та отмахнулась.

– Ну так? – спросил Тема, кажется, живо заинтересовавшийся моим рассказом, как настоящий медик. – Выяснили, что причиной было? Как плохо? Голова?

– Подробности-подробности, – чуть присев, начал подзуживать Макс.

– Потемнело в глазах. И голоса.

– О-о-о-о! – протянули все хором, а Макс с Темой даже притворно отшатнулись в сторону. – Очень странные дела.

– Может, лучше ко врачу? – уточнила Ира.

– Ирк, – снова завел свою шарманку Макс. – Он нам сейчас как расскажет, что слышал – и все. Слушай, друг, пить тебе нельзя, это уж точно.

– Как будто вы на такую жару чего пить привезли, – обиделся я. – Вы попросили – я рассказал. Случилась такая дичь.

– Хороши друзья, – вступилась Ира. – Дурку вызывать ему будем?

– Н-нет, – оба вдруг испугались по-настоящему.

– Я не шучу, звоним?

– Да он же го… – Макс осекся. – Или сейчас реально говорил?

– Нет, блин! – съязвил я. – Придумал историю, как маленькая девочка, чтобы ко мне внимания побольше было.

– Санчез, ну… ты это… извини.

– Еще и мать это видела, – добавил я нехотя.

Пару минут все молча смотрели на то, как полыхают дрова в мангале. Макс с Темой какие-то серьезные, хотя Макс только что шутил. Артем вот похоже думал, как помочь, а вчерашний служака скорее расстроился, что не сразу понял, в чем проблема.

Ира прижалась к плечу.

– Сейчас-то как?

– Да нормально.

И я не соврал. Сейчас и правда все хорошо было. Голова не кружилась, в глазах не темнело, голосов не было. Не было никакого Васи.

– Шашлыки запрещены! – прошамкала бабулька с соседнего участка. – Вы чавой-то тут распалились? А ну, жива тушите!

– Бабуль, мы же рядом, – попробовал отбрехаться Макс, но старушка оказалась неугомонной:

– Я сейчас вызову, кого надо! Чтоб вам штрафу дали!

И тут же потопала через грядки в свою домушку.

– Стоит переживать? – спросил Артем.

– Нет, она и телефоном-то не умеет пользоваться, – улыбнулся я.

После этого разговор пошел бодрее. Мясо оказалось на решетке, появился аромат, щекочущий ноздри трех голодных парней.

– Ир, твою порцию мы поделим, – пошутил Артем.

– С чего это? Всем поровну! – возмутилась девушка.

– С того, что у нас вон, – Макс кивнул в сторону соседнего участка. – Союз бдит!

– Хорошо, что тебя мои родичи не слышат, – ответил Артем. – Такого бы наслушался!

– Какого? Что раньше все хорошо было, а теперь все плохо? – спросил я. – Моя тоже любит в ту же степь выступать. Ну, как ты сегодня в машине, – я кивнул в сторону Макса, – только более серьезно. И продукты лучше, и все надежнее, и все лучше.

– Лучше? – фыркнула Ира. – Смешно. Даже твой пыжик выглядит лучше, чем то, что делали раньше.

И разговор, слово за слово, переключался с темы на тему.

– Погодите, – Артем включился обратно в разговор после пропажи – точно в себя ушел и вернулся. – Ну прям вот машины очень отличаются? Современные?

– Конечно! – хором ответили ему мы втроем.

Пришлось доказывать, что куча электроники и интернет внутри автомобиля с контролем при помощи дополнительных функций – это правда хорошо. Но мнение относительно машин у Темы было до жути утилитарное.

– Четыре колеса и руль. Все! – почти вскрикнул он. – Чего вам еще надо?

– А безопасность? А скорость? А комфорт?

Тот лишь развел руками:

– Кому чего.

– Ладно машины, а еда? – попробовал сменить тему Макс.

– Шашлыки – лучшая еда, – невнятно проговорил Тема с набитым ртом.

– Согласен, – смирился Макс. Я тоже кивнул:

– Ну, а как же отнять и поделить? Главный принцип? – начал я.

– Да не было такого при наших родителях, – отмахнулась Ира.

– О, защитница?

Разговор постепенно превратился в спор. Насколько аргументированный – нельзя сказать. По большому счету, мы просто обменивались тем, что знали сами. А наши знания основывались на рассказах родителей, бабушек и дедушек.

Были в нашей четверке те, кто, как Тема, доказывали, что некоторые моменты раньше были лучше. Другие – лучше сейчас. В целом мы сошлись на том, что особой разницы между эпохами нет, как ни странно.

Люди едят еду, учат детей, ездят на работу. Эта формула одинакова для любого периода. Придя к этому, мы со смехом закончили с шашлыком. Друзья поддержали меня, не сочли психом, хотя крики «ВАСЯ!» до сих пор стояли у меня в ушах.

Странно это все…

– Будете тушить-та? – опять вернулась к нам бабка.

– Уже и не горит ничего, – воскликнула Ира, но соседка не унималась:

– Управы на вас нет! Вот раньше…

Но мы уже достаточно обсудили все, касательно «раньше». И спорить еще со старой соседкой не было никакого желания. Поэтому ее выпады просто игнорировали.

Вечерело, но по домам никто не расходился. Каждый из нас чувствовал себя комфортно.

– Жгут тут! Лодыри! – продолжала восклицать бабка.

Мы с Ирой заняли гамак, а Макс с Темой вытащили себе стулья.

Когда солнце полностью село, бабка все еще бормотала что-то на улице. Макс и Тема дремали, да и у меня закрывались глаза. Ира посапывала у меня на плече.

– ВАСЯ! – кричали мне в самое ухо, но рядом никого не было. Да и глаза я то ли не мог открыть, то ли стояла глубокая ночь. – Вася!

– Готовы! Готовы, товарищ…

– Запускай!

Я дернулся прямо в гамаке, но кроме пения птиц больше ничего не слышал и, кажется, уснул почти сразу же.

– Вот! Вот они, лодыри! – голос бабки раздался совсем рядом. – Вот, лежат! Ничегошеньки не делают, товарищ милиционер!

– Разберемся, гражданочка, – спокойно ответили скандальной старушке.

Я разлепил глаза. Надо мной склонилась форма. Не черная, с надписью полиция. А цвета чернил, с красной полоской. Фуражка, блокнот в руках.

Бабка, вчера показавшаяся мне сгорбленной, сегодня согнулась еще больше. Ира вскрикнула от неожиданности.

– Так-с, тунеядцы-хулиганы, – поцокал языком милиционер. – Отпуск?

– Нет, – язык прилип у меня к небу. – А вы кто?

– Участковый Лавочкин, – представился он, вяло козырнув. – Так чего прохлаждаемся? Или правда тунеядцы?

– Мы… – я резко сел. Машины Макса не было. – А где «пежо»?

– А что не «мердседес»?

– Да нет же! Там стояла машина.

– Заявление об угоне будете писать потом, – монотонно проговорил участковый Лавочкин.

– Что может быть важнее? – едва ли не прорычал Макс, который «пыжа» любил больше всего на свете.

– Важнее? Почему четверо молодых и крепких людей прохлаждаются вместо того, чтобы работать на благо нашей Родины??

– А кроме нас некому больше? – Тема поправил очки и посмотрел на Лавочкина.

– Вот в участке и выясним, – и он достал наручники.

Бабка выглядывала из-за его спины с торжествующим видом.

– Да это ни в какие ворота! – распалялся Макс. – Что происходит? Розыгрыш?

– Я тебе сейчас покажу розыгрыш! – побагровел участковый Лавочкин. – Чтобы вы мне показатели портили к столетию Союза??

Мы захлопали глазами. Псих какой-то. Бабка явно привела неадеквата.

– Полицию сейчас вызовем, – Ира соскользнула с гамака.

– Ах вы! – завыла бабка. – Взрастили на свою голову, а они лодыри! Да еще и полицию им! Забыли со своими гулянками!

– Ребят… – тихонько выдал Макс. – Валить надо.

И, не сговариваясь, мы дали деру через дачи под вопли бабки и странного человека в странной форме.