Czytaj książkę: «Обратная сторона Земли»

Книга третья

Нет сомнения, что на восприятие человеком времени, как одного из доступных нам измерений, влияет множество самых разнообразных факторов. Но есть среди этого множества два, которые, пожалуй, влияют на это восприятие сильнее других.

Первый из этих факторов – возраст человека. Каждый, наверно, помнит, как тянулось время в самом начале жизни – в пору беззаботных молодых игр и забав. Дни тогда были бесконечны – казалось, что это время не кончится никогда. И каждому тогда очень хотелось поскорее стать взрослыми, всем надоели до чертиков запреты старших вроде «тебе это еще рано» или «вот подрастешь, тогда будет можно». Взрослая жизнь манила, нет – она властно звала к себе! И каждый, как мог, стремился ускорить время… но ни «взрослые» прически и одежда, ни подражание взрослым в их привычках вроде курения сигарет не приближали почему-то к заветному мгновению ни на шаг… Время не обманешь.

А потом, с какого-то не особо-то и заметного момента, время само вдруг начало неумолимо убыстрять свой бег. Та самая взрослая жизнь, что так манила нас в юности, на поверку оказалась настолько переполненной повседневными делами и заботами, что теперь некогда даже просто остановиться и оглянуться! Дни уже не просто сменяются днями, они теперь перестали казаться нам бесконечными, как это было в детстве и ранней юности. Совсем наоборот – они мелькают все быстрей, словно кадры какого-то фильма, словно нескончаемая череда пейзажей за окном какого-то экспресса. И однажды ты вдруг понимаешь, что просто не успеваешь их считать – эти мелькающие пейзажи-дни! Недели сами собой сливаются в месяцы, месяцы в годы… Промелькнул год, промчалось десять… И вот вы замечаете, что вагонах того экспресса, пассажиром которого однажды становиться каждый из нас, который следует одним и тем же маршрутом уже целую вечность и имя которому – Жизнь, появляются первые признаки прибытия в очередной пункт назначения. Постепенно исчезают из коридоров вашего вагона праздношатающиеся пассажиры – случайные попутчики. Да и гулянок в купе становится меньше. Правда мир за окнами по-прежнему еще несется нескончаемой чередой, все так же мелькает. Дерево, другое, третье. Верстовой столб. Чей-то дом, а во дворе стайка детишек, глазеющих на пролетающий мимо экспресс из-под чумазых ладошек. Проскочил за стеклом придорожный огородик с парочкой копающихся на грядках, пожилых пенсионеров, чем-то так похожих на ваших родителей… А следом за ним еще один. И другой… Целая вереница! Вдалеке, между деревьями, мелькнул деревенский погост. Проходит перед глазами чья-то жизнь. А может быть своя собственная?…

И вот наконец очередная станция. Ваша? Да кто бы знал… Вроде поезд и замедляет свой ход, но… все еще летит! Промчались… Примчались. И только под конец, перед самым перроном, поезд почти останавливается и тянется уже совсем медленно. Все ваши попутчики, ставшие за это время для вас кто просто знакомыми, а кто и хорошими друзьями, вместе с вами выглядывают в окна вагона – кто с любопытством, кто с грустью, кто с тревожным ожиданием. Сердце замирает в томительном предчувствии – ну, когда же? И вот он, последний толчок. Все. Приехали. Кому-то на выход. И поезд полетит к другому полустанку, навсегда оставив здесь кого-то, навсегда кого-то увозя …

О чем это мы? Ах, ну да! О времени…

Вторым фактором, тоже существенно влияющим на восприятие человеком этой физической величины, именуемой еще «четвертым измерением», является наличие в его жизни собственных интересов. Не может человек жить без интереса, без какой-то цели. Без этого он неизбежно потеряет ощущение времени. А потеряв это ощущение, он неминуемо потеряет и саму жизнь, просто напросто выпадет из нее, раз и навсегда превратив ее бессмысленную серую ленту Мебиуса – эдакий бесконечный заколдованный круг, разорвать который потом бывает очень и очень не легко. А для кого-то и вовсе невозможно…

Психологи как-то провели простой, но довольно убедительный эксперимент. Одной группе испытуемых они предоставили в распоряжение компьютеры с различными интересными игровыми программами, а другую, располагавшуюся в этот момент в совершенно пустой соседней комнате, попросили просто посидеть и подождать. А через десять минут этим группам предложили поменяться местами. И все повторили заново. О результатах этого эксперимента можно было бы здесь и не говорить, все и так понятно. Вполне естественно, что тот кто ждал, сказал потом, что в ожиданиях прошло гораздо больше времени, чем за игрой. Причем в обоих случаях назывались, как вы понимаете, временные отрезки отнюдь не в десять минут.

И вот ведь что удивительно – время, проведенное за игрой в детстве, казалось нам бесконечным. Для нас же, но уже взрослых, в подобной же ситуации оно, тем не менее, почему-то сжимается. Кто-то может возразить – мол, во всем виновато наше субъективное восприятие. Да никто с этим и не спорит, конечно это так! Просто тут все дело упирается в возраст. Субъективность восприятия это и есть производная возраста. Короче – смотри первый фактор.

Удивительная и совершенно необъяснимая штука – время. И насколько же тесно связанно оно с человеческим сознанием! Время как бы и не существует отдельно от человеческого сознания. Без него оно – просто безразмерная ВЕЧНОСТЬ, нечто без начала и конца. Человеческое сознание – вот настоящее мерило времени. Не часы на руке, нет! Часы это лишь слепой инструмент, придуманный людьми, эдакая линейка для времени. Можно ли измерить линейкой Джоконду? Конечно можно, да только что это вам даст? Размеры полотна, толщину или ширину рамы? Но разве об этом думает человек, стоя перед картиной?

Вот и часы для процесса восприятия времени, являются приблизительно такой же «линейкой». И подчас толку от них в этом деле для человека не больше, чем, скажем, любителю и истинному ценителю трубки или сигар – от газоанализатора. Химический состав дыма этот тонкий прибор определит достаточно точно. Но вот сможет ли он понять, сможет ли передать, описать вкус дорогого сигарного табака, прихотливо переплетающийся с тонкими, изысканными ароматами коньяка и кофе – этих непременных спутников настоящей сигары? То-то и оно, что нет!

Время тоже надо почувствовать всем своим существом для того чтобы действительно понять его летучий, неподвластный человеку бег – то плавный и неспешный, как ленивое течение полноводной реки, то резкий, стремительный, как внезапный порыв ветра.

Время, время… Его нельзя ни увидеть, ни потрогать. И тем не менее оно всегда здесь и оно поистине всемогуще. А как оно коварно! Столько странного и непонятного может оно играючи сотворить с человеком за один только свой короткий миг, как удивительно и непостижимо быстро может изменить мир вокруг нас!

И внутри…

Часть первая

Прошло уже целых два месяца с того момента, как в Москве случились те невероятные, фантастические события. Два месяца… Или все же правильнее было бы сказать – всего? Ну, это смотря для кого.

Все – практически все, кто так или иначе оказался тогда втянутым в них, давно вернулись к своей обычной жизни. Старушки-свидетельницы уже и не вспоминали те удивительные, странные исчезновения загадочных людей в призрачном, зеленом пламени – какие-то новые, свежие события занимали их внимание теперь. Ушлый журналюга, так и не дождавшись новых фактов, и не написав продолжение к своей первой статье, занимался сейчас уже совсем другими материалами. Художник-дизайнер архитектурного бюро Тамара постепенно перестала вздрагивать при виде фигур, одетых во все черное – она смогла справиться со своим страхом, победила его – а как же еще иначе избавиться от страха, если не победить его?

В общем все потихоньку опять пошло своим путем. Это ведь только поначалу кажется, что после значительных событий уже не будет возврата к прежней, привычной жизни, что-то поменяется бесповоротно. Но это всего лишь самое обычное заблуждение, не более.

Время, время… Великий врачеватель, который рано или поздно залечивает все душевные раны и все ставит на свои места! Наверно только для двух мелких бандитов-автоподставщиков, да еще для трех пляжных недоумков-хулиганов жизнь после тех событий так и не вернулась в свое обычное русло. И то только потому, что первые просто навсегда с этой жизнью распрощались, ну а вторые… Вторые так и остались на всю их дальнейшую, никчемную жизнь «тварями дрожащими». Им-то как раз никогда уже не суждено было справиться со своими страхами, то, что они увидели однажды так и осталось, затаилось внутри каждого, готовое при каждом удобном случае шевельнувшись, напомнить о себе, заставить судорожно биться сердце. Что ж, наверно и поделом им, хотя не нам, пожалуй, о том судить!

Время, время… Время ведь не только великий врачеватель, оно еще и великий обманщик. Когда-то, давным-давно, сговорилось оно с таинственной и непостижимой Мнемозиной – властительницей человеческой памяти и вот теперь на пару лукавят они с людьми, из раза в раз заставляя нас верить в то, что все пройдет, что все плохое забудется… Впрочем это и неудивительно, ведь врачи тоже – немного обманщики.

…Следователь бросил взгляд на единственное в его комнате окно. Умопомрачительная, изматывающая жара, так долго мучавшая москвичей этим летом, давно уже сменилась прохладой, а потом и вовсе зарядили дожди. Осень в этом году, похоже, очень рано решила заявить свои права на природу…

Он перевел взгляд на свою правую руку и машинально поправил новенькое, блестящее обручальное кольцо, красовавшееся на безымянном пальце. Нет! Безымянным он был раньше, а теперь вместе с этим кольцом у него появилось и собственное имя. Лена, его Еленчик.

Следователю все еще непривычно было ощущать на пальце благородный полированный металл, но то были чувства только на уровне чисто физическом, в психологическом же плане привыкание к новой роли мужа произошло у него удивительно быстро – он даже и сам не ожидал этого. Поначалу ему все казалось, что процесс взаимного привыкания, притирания двух характеров будет проходить у них медленно. Но…

Уже через месяц он и не мыслил собственное существование без молодой жены. Быть может это было просто очарование медового месяца? Возможно. Только сейчас ему казалось, что так для них с Леной будет теперь вечно. Как в добрых детских сказках, где двое влюбленных рано или поздно находят друг друга, и всегда потом живут долго и счастливо, а если уж и приходит им однажды печальный срок, то непременно в один день. А разве может быть как-нибудь иначе? Счастье для двоих только тогда и будет настоящим счастьем, когда все у них вместе, все пополам. И радости, и печали…

Сегодня вечером они с Леной собирались после ужина пойти прогуляться, как они это стали теперь называть, «куда глаза глядят». Скажите, ну что может быть лучше такой прогулки – когда ты не обременяешь себя мыслями куда именно вам идти, и именно потому, что главное-то совсем не то куда идти, главное – с кем! Идти, говорить, постигать другого, любимого тобою человека. Учиться читать его мысли и угадывать желания. И ловить себя самого на мысли, что и ты, и она подсознательно ожидаете, думаете о том, следующем за этой прогулкой, моменте. Ну, в самом деле, не за телевизором же вечер коротать? Сколько их еще будет потом в их жизни – обычных вечеров за телевизором… Нет, не сейчас, не теперь!

И этот нескончаемый дождь за окном был сейчас совсем не к месту, не «по плану» он был. Ведь от такого дождя даже под зонтом не спрячешься, он идет, кажется, со всех сторон сразу, висит в холодном, сыром воздухе словно ледяной туман. Какая уж тут прогулка?

Но, видать, в небесной канцелярии по поводу погоды на сегодняшний день были совсем другие планы и романтических прогулок для влюбленных в тех планах точно не значилось – что ты с природы возьмешь! Осень она осень и есть. Может быть она когда и золотая, но ведь на всех-то золота не напасешься! Так что все же чаще она именно вот такая – серая, мокрая и промозглая. Как там поется в песне? «У природы нет плохой погоды, каждая погода – благодать…» Эх, кабы еще научиться эту благодать в таком дожде видеть. Сложно это, если только ты не у пылающего камина со стаканом глинтвейна в руке, а на улице…Хотя как посмотреть – ощущалось бы так остро блаженное тепло огня и напитка, если бы не продрог, не промок бы до костей перед этим…

«У бога всего много, – глядя в мокрое окно, вспомнил следователь присказку своей бабушки, тихо почившей уже больше двадцати лет назад и возможно даже не слышавшей эту песню. – Да уж, в однообразии Господа нашего не упрекнешь. Но только вот мокрота эта проклятая все равно задолбала». Камином он пока еще не обзавелся.

Хотя промозглая серость за окном и не настраивала на позитив, но и особой меланхолии предаваться ему все же было некогда. Ведь кому-кому, а следователю, уж извините за каламбур, дело всегда найдется. И действительно, мало что ли их лежит в шкафу и на его столе – дел-то? Самых, с виду, обычных, невзрачных картонных папок. Но иногда бывают моменты, что не знаешь за какую из них хвататься! Хорошо хоть, что все они в основном скрывают в своем казенном картонном «чреве» разную мелочевку – «бытовуху без мокрухи», как выразился когда-то балагур и любитель анекдотов Генка Проскурин.

Главное, чтобы не наоборот было. От таких дел – упаси, господь! Потому, что обратное – «мокруха без бытовухи», это та еще заноза. Нередко раскручивались такие дела очень тяжело, медленно и мучительно, ибо были они по большей своей части преступлениями продуманными, тщательно подготовленными и спланированными.

Тут уж одно из двух. Либо это чей-то заказ, а это вполне уже может означать в перспективе уверенный висяк (тут с процентом раскрываемости, увы, всегда была проблема), либо – осознанная, трезво и всесторонне продуманная необходимость, что по сложности ставило подчас такое убийство практически в один ряд с заказным. Да собственно и вся-то разница тут была пожалуй только в исполнителе. В первом случае это был нанятый кем-то, хладнокровный киллер (к слову – далеко не всегда профессионал), во втором – сам же инициатор убийства, иногда не уступающий по своей смекалке и мастерству тому самому профессионалу.

В общем подобные преступления просто так, что называется – «с кондачка», не делались, а следовательно и улик, зацепок, свидетелей и следов в этом случае практически не оставалось. И тут уж как хочешь, так и крутись.

В общем не стоило гневить бога своими сетованиями на полный завал дел. Если уж по-честному, то все эти папки на его столе – по большому счету обычная ерунда, ежедневная рутина. Как и многое в этой жизни. Мало что ли ее, рутины этой? Да хватает, еще и с избытком. Но ведь никто и не говорил, что будет легко! Так что лопату в руки и вперед. Как говориться – бери больше и кидай дальше. А пока летит – отдыхай.

Та странная и удивительная история, приключившаяся этим летом, уже воспринималась им теперь скорее как некая фантазия, необъяснимая игра его собственного воображения. Все, что он тогда увидел, все что узнал об этих невероятных событиях, все это сместилось у него сейчас в область тех воспоминаний, про которые собственный разум с тихим изумлением говорит: «Ой. Неужели все это действительно было со мной?…» Он не рассказывал об этом никому. Даже жене, хотя казалось бы ей-то, единственной, наверно и можно было бы всё рассказать.

Его честолюбивым планам приподняться по службе, самолично распутав это непонятное, фантастическое дело с таинственно исчезавшими, якобы сгоравшими без следа людьми, которые оказались в результате самыми настоящими космическими пришельцами, воплотиться в жизнь, увы, было не суждено. Официального продолжения расследования в рамках которого можно было бы представить всё то, что он смог раскопать, почему-то так и не последовало. Видно в тот момент звезды в этом самом космосе не так встали, вот и не срослось. Хотя по трезвому размышлению, позже, он пришел к выводу, что иначе, скорее всего, и быть не могло. И может быть – к лучшему.

Ведь после того, как Сергея Владимирского, главного участника и свидетеля по тому делу, прямо у него на глазах утащили на своей летающей тарелке с московской кольцевой дороги его могущественные инопланетяне-заступники, все его расследование потихоньку, как-то само собой заглохло и развалилось. Что, в общем-то, было и не удивительно. Если честно, то даже и со свидетельскими показаниями самого Владимирского во все это трудно было бы поверить – шутка ли сказать! Космические пришельцы, телепортация, тарелки и все такое прочее. И, вдобавок, доблестный мент, который не понятно зачем и по чьему распоряжению за ними гонялся. Чистый бред, да и только! В качестве сюжета для фантастической книги это подойдет. Может быть даже как сценарий для Голливуда – у них там, в Америке, копы очень любят в фильмах за инопланетной нечистью гоняться! Но уж точно не как предмет для официального разбирательства в Органах Внутренних Дел РФ.

Поэтому показания остальных свидетелей по тем таинственным исчезновениям людей, неподтвержденные – увы! – реальными, задокументированными фактами с одной стороны и показаниями самого Владимирского с другой, заняли в результате свое место в папке с малозначимым для постороннего взгляда номером 12/7-201. А сама папка, в свою очередь, отправилась пылиться в его сейф, в самый дальний угол, на полку. До поры, до времени, если не навсегда. Ведь кроме того, что удалось «насобирать» ему самому, и давно замятого факта странного происшествия в метро, во всем этом деле оставалась еще только одна реальная зацепка, о которой было известно еще кому-то. Та машина. Но, насколько ему было известно, с ней, а также с найденным в ее салоне автоматом, в рамках официально рассматриваемой в ГИБДД версии тоже вроде бы все было более-менее понятно. И значит с ТОЙ стороны продолжение тоже вряд ли последует.

Для гаишников очень важным и полезным в той истории оказалось то, что похищенное оружие все же нашлось-таки, причем нашлось достаточно быстро. Уже на следующий день, через считанные часы после своей пропажи автомат «вернули». Ну, а главным, несомненно, было то, что никого за это время из него не грохнули – при проверке сразу определили, что все патроны остались в магазине, да и сам ствол был чистый, «нестрелянный». Все это само по себе уже было для гаишников большой удачей, и в первую очередь для незадачливого хозяина найденного калаша. Учитывая все «положительные» обстоятельства происшествия, «дорожники» дело это тогда быстренько закрыли, даже лейтенатику тому выговор вынесли устно, что бы не поднимать лишнего шума, чему тот был рад несказанно. В общем дело натурально замяли, не вынося, как это говорится, сор из избы. Тем более, что и у них никаких логичных объяснений произошедшему найдено так и не было. Да и спросить-то теперь было уже не с кого.

Все это следователь знал доподлинно. Через родственника своего знакомого и бывшего сослуживца, который работал в Главном управлении ГИБДД Москвы, ему удалось выяснить на только «судьбу» машины. Он узнал также, что последний из ее владельцев (гаишники нашли-таки данные на него), некто Хохлов, буквально через пару дней после той аварии закончил свой жизненный путь, покончив с собой в туалете психиатрического отделения одной из московских больниц и не хватило буквально нескольких часов, чтобы взять его. Когда об этом стало известно в ГИБДД, то там сочли сей факт за некий «добрый знак свыше». Ещё один, вкупе с отыскавшимся автоматом. Теперь одним (и практически единственным) свидетелем и участником этого происшествия стало меньше и это давало им дополнительный повод дело замять.

Как выяснил следователь, тогда все еще интересовавшийся по инерции деталями этого дела, свои счеты жизнью этот самый Хохлов свел весьма банальным способом. Просто вскрыл себе вены. Тем не менее это было очень странно, потому что не так-то и просто совершить самоубийство в медицинском учреждении, да еще и, ко всему прочему, профильного направления. А ведь попал он туда, между прочим, сразу же после первой своей, аналогичной, но неудачной попытки суицида, из чего следовало, что контроль за ним после этого наверняка должен был быть не шуточный.

Так или иначе, но сейчас на вопрос зачем ему могло понадобиться оружие, как ему удалось забрать автомат у патрульного с «летучего голландца» и почему тот ничего об этом не помнит, Хохлов уже никому и никогда ответить бы не смог. И следователю, пожелай он теперь докопаться до истины, только одно, наверно, и оставалось – прибегнуть к помощи магии спиритического сеанса, чтобы вызвать для «дачи показаний» Хохловский дух из тех мрачных мест, где обретаются души самоубийц. Поскольку в загробный мир следователь не верил, будучи в душе своей убежденным материалистом, то и идея эта даже в шутку не могла придти к нему в голову Стоит, правда, отметить, что и в инопланетян и прочие фантастические вещи он тоже до некоторых пор не верил…

Нет, конечно же автомат мог быть похищен и теми злобными, прозрачными пришельцами. И это было даже более вероятно, учитывая их фантастические способности, а в них-то следователю довелось убедиться самолично. Но кто ж теперь про все это сможет рассказать, кто откроет ему завесу тайны? Да и нужно ли это теперь кому-то?

«А все же у этого Хохлова, – думал следователь, – были, надо полагать, весьма и весьма веские основания для того, чтобы решиться на такой крайний шаг, как самоубийство, если уж он с такой настойчивостью, ей-богу достойной лучшего применения, смог-таки добиться своего!» Эх, знать бы, что это были за основания!

Хохловский «подельщик» и приятель, некто Корнеев (с которым, как это выяснилось чуть позже, они на пару занимались подставами на МКАДе), также теперь вряд ли пролил бы свет на те события. Он самую малость пережил своего приятеля и отправился в мир иной вслед за самоубийцей-грешником Хохловым с разницей всего в какую-то пару дней.

Две эти смерти вызывали в душе следователя смутную тревогу даже сейчас, когда дело было им уже «закрыто». Он понимал, что были они отнюдь не случайными. Коли уж оказался автомобиль Хохлова и Корнеева в лапах тех таинственных, призрачных, космических тварей, значит несомненно где-то пересекались с инопланетной нечистью их кривые дорожки. Что, вероятно, и привело в итоге обоих «подставщиков» к такому печальному концу. Так может они были с теми тварями заодно?

А что, очень даже возможно. Почему бы и нет? Были эти приятели, например, банальными завербованными «агентами» инопланетян – из числа местных жителей, аборигенов. Ведь врагу на чужой территории всегда нужны подручные, которые ни у кого из «своих» не вызовут подозрений! Ну, а после выполнения ими некой «миссии» те твари могли их элементарно уничтожить. Ликвидировать за ненадобностью – как отработанный материал. Или же как нежелательных свидетелей. Что ж, такой вариант тоже вполне вероятен, по крайней мере если предположить, что этой космической нечисти хоть в какой-то мере была свойственна земная логика поведения.

Но что же тогда получается? Если все так, если тут даже не обошлось дело без вербовки местного населения, то это может означать только одно. Значит тут имела место некая «широкомасштабная» операция таинственных, инопланетных сил против Земли! И, возможно, она была еще не закончена… Но тогда надо срочно что-то делать! Вот только что? И потом, раз Владимирский остался жив, а в этом теперь у него не было никакого сомнения, то он со своей стороны и сам наверняка что-то сделает. А может уже сделал.

И все же несомненно где-то что-то происходило – скрытое от внимания и понимания людей. И он, похоже, один знал об этом. Временами голова у него шла кругом от этого! Наверно поэтому-то и казалось ему иногда, что все это лишь плод его воображения, непонятно как и почему вызревший и засевший у него в голове. Так было легче справляться с этими мыслями.

Но будь это даже и стопроцентной правдой, что с того? Без реального подтверждения все эти факты оставались лишь предположениями самого следователя, увы, слишком сильно похожими на фантазию. И их к делу, как это принято говорить, не подошьешь. Делу нужны факты. Четкие, неопровержимые. Железобетонные. А вот их-то, как раз, у следователя и не было.

И если Хохлов порезал себе вены (что само по себе не являлось чем-то сверхъестественным), то Корнеев, как следовало из информации, добытой все у того же родственника сержанта, вообще разбился на машине. Он элементарно не справился с управлением, пытаясь удрать от ГИБДД, так как был в состоянии алкогольного опьянения, и это подтверждала, проведенная уже после его смерти, экспертиза. Он перевернулся на машине, получил перелом шейных позвонков и, по-видимому, легкую и практически мгновенную смерть.

Ну уж здесь-то никакие инопланетяне наверняка повинны не были – просто не надо за рулем пить! И никого тут в чем-то ином не убедишь, да и как убедить, если и сам до конца в это не веришь. Ведь сколько их, таких, на наших многострадальных дорогах – перевертышей, лобовых или просто улетевших по пьяни в кювет! Если в каждом таком случае искать инопланетные следы, то тогда конечно придется автоматически признать факт тотального вторжения. Вот только ЭТО вторжение началось не теперь, да и начали его отнюдь не зеленые космические человечки, а свой, земной враг рода человеческого – змий. Правда тоже зеленый …

В общем все ниточки этого дела, которые возможно могли еще как-то привести к разгадке и пролить свет на эту историю для человека непосвященного, теперь оказались окончательно оборванными. И хотя у самого следователя информации на основании рассказа Владимирского и того, что он увидел сам, было более чем достаточно, но ему совсем не хотелось быть поднятым на смех коллегами. А то и получить от них (и – что еще хуже – от начальства) нелицеприятный диагноз относительно своего психического здоровья в случае, если бы он решился вдруг «обнародовать» эти факты.

Будь здесь Владимирский или, на худой конец, хотя бы один из тех мелких бандитов – вот тогда можно было бы попытаться что-то доказать. Ну хотя бы попытаться! А так… В лучшем случае – все будут втайне крутить ему вслед пальцем у виска. Ну, а в худшем… Об этом даже не стоило думать.

А посему – следствие закончено, забудьте.

* * *

Следователь однако ошибался, думая, что его главный свидетель по тому фантастическому делу исчез. Вовсе нет. Капризный Случай мог бы даже запросто организовать им какую-нибудь неожиданную встречу. Не даром же говорят, что Москва – хоть и большая, но все-таки деревня. Рано или поздно, а знакомые люди однажды оказываются в этом гигантском человеческом муравейнике в одном месте и в одно и то же время. Надо просто терпеливо дождаться такого момента. И если кто-то с кем-то еще не встретился до сих пор, то значит так угодно было Случаю. Просто не время еще для этой встречи. И не место…

Следователь и сам не раз имел возможность убедиться в этом на собственном опыте. А однажды – на тот момент прошел всего год с небольшим, как он вернулся из армии – ему даже довелось встретить за один день аж целых восемь человек, с которыми он был знаком и каждого из которых он никак не ожидал и не планировал в тот момент встретить.

Интересным в этой ситуации несомненно было и то, что один из них – первый в той странной цепочки встреч – был вообще из другого города, что уже само по себе делало шанс такой встречи ничтожно маленьким! Так вот, этим первым оказался его бывший армейский сослуживец, приехавший в Москву всего на пару дней по каким-то своим, личным делам. Столкнулись они совершенно неожиданно, на ступенях магазина «Грампластинки», который занимал тогда первые два этажа высотки на Новом Арбате, рядом с кинотеатром «Октябрь».

И пошло-поехало после этой встречи! Видно Случай в тот раз действительно расщедрился для него. А может и знак какой-то ему подавал, да только следователь тот знак не сумел понять. Поди теперь, разберись!

Попадались ему в тот день и давние его знакомые, с которыми он не виделся с доармейских времен, встречался и кое-кто из нынешних его приятелей… После четвертой такой встречи он просто перестал удивляться и только с интересом ожидал – кто же еще попадется сегодня ему на пути. «А, привет, сто лет с тобой не виделись, ну как дела?…» – к концу дня эта фраза у него буквально в зубах навязла.

А вот за одну из этих встреч, самую последнюю, произошедшую в тот странный день, ему было мучительно стыдно до сих пор, тем более, что сейчас он понимал, что поступил тогда глупо. Необъяснимо глупо и некрасиво, можно даже сказать подло. А может быть он просто устал к тому моменту от всех этих незапланированных встреч? Ну какое еще объяснение можно найти тому поступку?

В метро, ожидая после работы девушку, с которой он тогда встречался, он вдруг увидел в толпе пассажиров свою бывшую одноклассницу. Причем не просто одноклассницу, а девушку, которая все два года писала ему в армию. Нет, у них не было ТЕХ взаимоотношений, которые, по логике, должны вести к такой переписке. Или он этого тогда не разглядел, а она по какой-то причине сама не решилась подать ему знак.

Да теперь уже и не суть, дело-то прошлое. Но в армию она ему тогда писала, присылая в своих письмах стихи Евтушенко, Ахматовой и еще кого-то – сейчас уже и не вспомнить, переписанные ею на отдельные листки аккуратным, ровным, круглым девичьим подчерком. И, ей-богу, он был рад этим, пусть и не очень частым, письмам, по-настоящему рад. Но, когда вернулся, закрутила его новая гражданская жизнь, не до того стало. Да и в голову ему не пришло что-либо в ту пору выяснять…

Так вот – увидев ее тогда в метро, поняв, что и она его заметила, он вдруг… отвернулся. Сделал вид, что не заметил ее. И это после того, как их глаза нашли друг друга в толпе, встретились! Боже мой, какая же глупость! Это было как предательство, это и было предательство. Зачем? Почему? О чем он думал в тот момент?

Его девушка, с которой он в то время встречался, должна была подойти уже с минуты на минуту. Что проскочило тогда у него в голове – ее возможная ревность оттого, что она застанет их вдвоем? Или где-то глубоко в его собственном сердце, в его душе жило у него понимание, что не просто так писала ему в армию эта девочка? Может было ему от этого неудобно у нее на глазах встретиться сейчас с той, другой, которую он здесь ожидал? Может быть и так… Да только не важно это – все равно это было глупо, глупо, ах, как глупо и подло!

И Случай тогда, словно бы обидевшись на него за этот дурацкий поступок, ни с кем его в тот день больше не свел – смешно сказать, но даже та самая девушка, которую он тогда ждал в метро, не явилась к нему в тот раз на свидание. Может он и не должен был с ней встретиться? Что если именно к этой, самой последней в тот день встрече, от которой он так глупо отказался, Случай и вел его тогда? Вдруг не случайно именно армейский его сослуживец оказался тогда первым в цепочке этих встреч – ведь именно в армию писала ему та девочка, и именно встреча с армейским сослуживцем показалась ему тогда самой невероятной! Кто ж знает, кто теперь все объяснит ему… Учитесь читать знаки, так кажется было сказано у Коэльо?