Czytaj książkę: «Остров под звездами. The island under the stars»

Czcionka:

ISBN 978-5-4485-8760-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть 1

Что-то изменилось в моих ощущениях, что-то заставило меня вынырнуть из своей полудремы и попытаться разобраться и понять наполовину еще спящим сознанием причину внезапного пробуждения.

Это как спать в междугороднем автобусе во время движения, не просыпаясь на поворотах и ухабах, зная, что твоя остановка еще не скоро, и тебе не мешают ни разговоры попутчиков, ни музыка, льющаяся по салону из динамиков в обшивке, ни натужный гул двигателя. Но стоит этому двигателю замолчать, сразу сон снимает как рукой и мозг понимает: что-то не так, что-то не по плану…

Вот и сейчас я пробудился так и, насторожившись, начал анализировать.

Что поменялось снаружи? Так же темно, как и три часа назад, когда я укладывался спать. Такой же монотонный скрип деревянных балок и шелест брезента на легком ветру. Всплеск воды с такими же интервалами, как и раньше, но немного изменилась тональность ударов волн о борта моего самодельного плота. Они стали резче и громче.

Стоп, я, кажется, понял, я почувствовал, что было не так: плот почти не качается, только при очередном наплыве волны он не перекатывается плавно с одной стороны на другую, а встречает её как бы в штыки, сопротивляясь удару, возмущаясь, как живое существо. Ошарашенный своей догадкой, я резко вскочил и тут же рухнул назад на свой лежак, чуть не потеряв сознание, ударившись головой о перекладину, поддерживающую тент над моим укрытием. Потом долго не мог сориентироваться в темноте и найти край откидывающегося полога, чтобы выбраться наружу.

Хоть я и смирился со своим положением мореплавателя без особых навыков и познаний в науке судоходства и даже толком не мог управлять своим средством передвижения по водной глади, но все же мне моё нынешнее положение нравилось и мысль о том, что это плавание может вдруг закончиться, заставляла трепетаться сердце в досадном волнении.

Выбравшись наружу, я в темноте увидел тысячи звёзд на небе и тысячи в отражении океана и только приглядевшись, заметил пробел в этом мерцании. Черной полосой и влево и вправо от носа плота отходила тонкая, не больше пяти-семи метров в ширину, полоска суши, покрытая песком. Вправо полоса уходила серпом вдаль, становясь тоньше и сливаясь с черным небом и такой же черной водой, исчезала в звездном зеркале. Влево силуэт линии берега заканчивался какой-то огромной и высокой тенью, но расстояние во мраке было не определить. Я сразу не решился ступить с носа своего «океанского лайнера» на берег в полной темноте.

Постоял с минуту в нерешительности, прислушиваясь к звукам окружающего меня нового и таинственного мира, но ничего необычного не услышал, кроме привычного шума океана. Вернулся в свою берлогу, достал из рюкзака, стоящего у изголовья лежака, фонарь, которым очень дорожил и гордился, вылез обратно на нос плота. Яркий, мощный луч осветил полоску суши перед ногами и я, решившись теперь окончательно, спрыгнул на влажный от прибоя песок.

Это необычное ощущение, когда на твердой, незыблемой поверхности чувствуешь себя, словно младенец, делающий свои первые шаги. Почему-то не можешь найти равновесие, тело заставляет тебя покачиваться, вестибулярный аппарат, привыкший за два с половиной месяца к постоянной качке на водной глади океана, отказывается понимать уже, что есть что-то неподвижное, называемое сушей.

Первым делом я осветил песок по всей ширине косы, выискивая какие-нибудь следы. Страх и инстинкт самосохранения действовал, кажется, быстрее разума и рассудительных мыслей. Человек для меня в сложившейся ситуации был опасностью номер один, на втором месте остальные хищники этой планеты.

На полном серьёзе: выхватил бы на песке луч фонаря хоть какой-то намек на присутствие здесь человека, отчалил бы мой плотик незамедлительно в поисках другого безлюдного места в необъятных водных просторах. Но, пошарив фонарем по поверхности, не обнаружил ничего настораживающего. Решил посветить в сторону нависающей тени… и вдруг, как током шарахнуло! Быстро выключил фонарь и присел. Вот я дурак. Свет фонаря, да ещё такого мощного и яркого, был виден на многие километры! Я точно спалился! Меня точно заметили, ко мне точно уже идут… нужно отчаливать, пока есть время уплыть… Паника, страх, холодный пот пробили тело…

А если не заметили, не обратили внимания, кому какое дело, кто там светит фонарем? Может, показалось? Да и вообще, ночь на дворе, это же не зона или военный объект!

А вдруг зона? Засада? Меня только и ждали…

Тьфу, да кому ты нужен? Да ты и сам толком не знаешь, где находишься, а тебя именно тут ждут… Успокойся, без паники, тихо, дыши ровно… вот так, хорошо…

Приступ панического страха медленно, но отступал.

Фонарь я больше не включал. Тихонько, крадучись как кошка, перелез на свой безопасный и родной плот и постарался вжаться, влиться в тент навеса, став с ним одним целым, при этом, не выпуская из виду триста шестьдесят градусов и земли, и неба. Кажется, глаза вылезли из орбит, а уши превратились в огромные лопухи-локаторы, которые стали двигаться по направлению подозрительных звуков отдельно от головы, как у хищников. Так, просидев в неестественной для себя позе около получаса и не обнаружив за собой ни погони, ни слежки, я стал потихоньку успокаиваться, сполз по тенту до самого пола, принял полулежащее положение. Теперь уже в более удобной позе, не переставая созерцать темноту в направлении появления вероятного противника, незаметно погрузился в сон.

И снилось мне, как я внимательно наблюдаю за звездами, которые пытались меня перехитрить, передвигаясь быстро по небу, когда я на них не смотрел…

Проснулся я от того, что солнце играло бликами на моем лице, было тепло и комфортно, хотелось еще понежиться, не открывать глаза. Но после того, как в памяти всплыли переживания ночи, сон исчез мгновенно. Я приподнялся на локтях и осмотрелся. Песчаная коса стала шире, плот стоял полностью на берегу и уже немного обсох. Грозная тень оказалась остроконечной скалой, плавно уходящей на подъём с моей стороны и резко обрываясь с обратной, насколько я мог видеть со своего наблюдательного пункта. До скалы было прилично, около километра, поэтому о реальных размерах сказать ничего не мог, навскидку, высота до вершины была метров триста-четыреста. Что дальше за этой горой – еще предстоит выяснить. По-видимому, плот ночью прибило во время прилива, затем, когда вода ушла, он оказался довольно далеко от линии прибоя. Сама же песчаная коса теперь была шириной метров сорок в том месте, где я находился сейчас.

Остров. Так я его представляю с высоты птичьего полета.

От скалы она тянулась полукругом на несколько километров. С высоты птичьего полета, наверное, это выглядело как полумесяц или запятая с очень вытянутой петлей. Мне предстояло обследовать этот клочок суши и, может быть, он станет моим домом, в противном случае поплыву дальше по необъятной водной глади в поисках очередного, более подходящего пристанища. Слава Богу, плот оказался крепким и надежным, хоть и был сколочен из простой доски и набит мешками с пластиковыми бутылками.

Быстро, приглушив голод парой галет и запив водой, засобирался в разведку. На пояс повесил нож в ножнах, в руках мачете, в кармане сигнал охотника и десяток запалов к нему. Другого оружия у меня не было. Рогатку и духовую трубку с дротиками я за оружие не считал, так, ребячество, но оставалось место на плоту, поэтому грузил всё подряд, что находил ценного у друга в гараже, перед самым стартом. Подводное ружьё на суше вряд ли поможет, да и разобрано оно и запаковано хорошо в вещах. Решил, невзирая на жару, напялить на ноги ботинки и военные грубые штаны, а на тело ветровку с капюшоном, ведь не известно, где придется пробираться, вон, сколько зелени у основания горы.

Не спеша пошел по косе в сторону скалы зигзагами от берега до берега, изучая внимательно всё вокруг и под ногами. Вспомнил, что забыл флягу с водой. Пришлось вернуться. Без воды ни шагу, особенно в условиях жесткого дефицита оной. Главное – найти на острове пресную воду. Пополнить запасы требуется обязательно, иначе скоро будет мне не очень сладко.

Природа здесь только издалека казалась чистой и нетронутой. Песчаная коса была усеяна различным хламом, везде по ходу моего движения встречались нагромождения ветвей и остатков стволов деревьев. Следов отходов жизнедеятельности человека было тоже предостаточно. Пройдя всего метров триста, я насчитал на своем пути с десяток пластиковых бутылок, три веревки с руку толщиной неизвестной длины, так как они были засыпаны песком, а желания вытащить их и померять у меня сейчас не было. Пришлось обходить огромный вал морской веревочной сети зелёного цвета, которая разлеглась практически на всю ширину косы и вросла в песок.

Попадались доски различной длины и ширины, с гвоздями и без, стеклянные и пластиковые буйки с отверстиями для протягивания веревки, пластиковые поддоны для грузов, ящики для бутылок, куски пенопласта различных цветов. Даже пластиковый пляжный стул нашелся, такой, какие выставляют в летних кафе под зонтом. Что удивительно – целый.

В клубке рыболовной сети из лески шевелилась, пытаясь выбраться, огромная черепаха. Видимо, силы, потраченные на тщетные попытки добраться до воды, уже покидали её. Когда я наклонился над её головой, она взглянула на меня отсутствующим, ничего уже не выражающим взглядом, даже не попыталась спрятаться в панцирь. Отсутствовал страх в движениях, ей, наверное, уже было всё равно. Черепаха чувствовала скорую смерть. Леска, обвитая вокруг конечностей и шеи, глубоко впилась в кожу, местами проступали капельки крови. Я достал нож и аккуратно разрезал путы, боясь причинить боль еще живому существу…

Свободная черепаха лежала без движения пару минут, не веря, наверное, в чудесное освобождение, потом с неожиданной прытью поползла к воде и, когда первая волна окатила её измученное тело, на секунду остановилась, повернула голову ко мне, как бы благодаря, а затем исчезла в следующей волне прибоя.

– Плыви, плыви, старая Тортилла, чудеса бывают всё-таки, – сказал я, провожая её взглядом.

Морские течения приносили все выброшенные или утерянные человеком богатства сюда, а гостеприимная коса принимала без разбору всё, что могло доплыть до этих мест. По-видимому, серпообразная форма берега работала как ловушка и притягивала, словно магнитом, всё, что плавает, именно сюда. Ведь и мой плот здесь очутился так же, как и мусор.

Перед основанием скалы песчаный пляж расширился и разошелся в стороны, уступив по центру место плодородной земле, на которой буйной растительностью разгулялась природа. Эта зеленая стена как будто разрезала своим острием косу надвое, словно ледокол вгрызся в скованный льдом океан.

Чтобы проникнуть в лес или, точнее сказать, джунгли, мне придётся еще найти подходящее место для входа, потому что граница пляжа и джунглей была очерчена обрывом высотой около двух и более метров. Здесь воочию можно было лицезреть многолетнее соперничество воды и земли за захват территории. Океан постепенно подтачивал берег во время штормов, отламывая и растворяя в себе слабо защищенные участки плодородной почвы, а земля боролась за своё жизненное пространство мощными корнями деревьев и кустов, пытаясь отгородить вскрытое своё нутро живым барьером, уменьшая силу удара волн или вовсе сводя на нет очередную атаку водной стихии.

Центральную часть острова я решил исследовать после того, как разведаю всё его побережье. Побрел по левому краю, продолжая удивляться хитросплетению корней, что свисали с крутого берега. С этой стороны я всё время видел свой плот, так как коса шла полукругом и скала не закрывала обзора, но небольшое беспокойство было по поводу того, что, когда я начну огибать скалу с другой стороны, плот исчезнет из виду, а на нем было много необходимых вещей для жизни в одиночестве. Их мне не хотелось терять. Перед своим походом я, конечно, его хорошенько закрепил веревкой к стволу мощного, тяжелого дерева, которое давно когда-то принесло течение и укоренило в недрах косы неподалеку от моего плавсредства, но сомнения всё равно подтачивали уверенность в своих поступках. Переносить весь свой скарб куда-то тоже было глупо: ведь еще не было известно, безопасно ли вообще это место? Поэтому оставил всё, как есть, и ушел в разведку. Успокаивало то, что ветра не было, волны большой тоже, а небо чистое и безоблачное.

Далеко мне пройти не удалось, песчаный берег начал резко сужаться по ходу движения, прижимая меня к обрыву с корнями, а затем и вовсе к голой скале, пока не привел к отвесу, который сразу уходил со скалы в воду, перекрыв и движение, и обзор. Дальше только вплавь. Но, глядя на мощь волн, бьющихся о скалы, пропало бы желание и у чемпиона по плаванию, и у каскадера, даже за приличный гонорар, переплыть этот мыс. Ничего не поделаешь – придется возвращаться.

Обогнув клин из джунглей, двинулся по правому берегу. Пройдя чуть меньшее расстояние, столкнулся с похожей ситуацией. Здесь пляжная полоса была просто завалена огромными глыбами от обрушившейся части скалы, делая проход невозможным. По крайней мере, я убедился окончательно в том, что это был остров, даже не обойдя его по кругу. Преимущество – наличие дугообразной песчаной косы, которая дала мне осмотреть остров практически со всех сторон.

Осталось разведать центральную часть. Место, где происходило раздвоение косы, было самое низкое и удобное для восхождения в зеленый рай утробы острова. Я выбрал участок высотой около полутора метров с корнями от пальм, которые были переплетены между собой и отдаленно напоминали лестницу с перилами. Оказалось, что подняться в этом месте очень удобно и легко. Корни протягивались почти горизонтально друг другу, имитировали подобие ступеней, а два толстых ствола, проходящих над всей этой конструкцией, почти по прямой спускались и входили в песок, выполняя функцию перил.

Я поднялся без проблем и очутился в тени деревьев.

Пальмовая роща, показавшаяся мне непролазной издалека, на самом деле была довольно редкой. Расстояние между деревьями не меньше трех метров. А когда прошёл вглубь, то чаща стала еще реже, пальм меньше, но больше появилось каких-то кустов и высокой травы. Размашистое дерево, похожее немного на дуб с большими плодами коричневого цвета, оказалось хлебным деревом. Увидав под ногами, по ходу движения, знакомое очертание засохших шкурок, поднял голову и увидел над собой гроздья бананов. Да это и впрямь рай! Кокосы, хлебные плоды, бананы! Жить можно. Хотя нет, одними кокосами жажду не утолишь и суп не сваришь. Нужен источник пресной воды. Сомнения вкрадывались в душу. Наверняка сюда заплывали странствующие в поисках укромного уголка для жизни.

Они видели эту красоту, обилие еды, ну, по крайней мере, для нескольких человек в достаточном количестве, но, не найдя живительной для организма влаги, покидали остров. Если нет пресной воды, то нет и перспективы поселения. Я вздохнул и пошел дальше. Еще одно банановое дерево, сильно наклоненное у самого обрыва, со связками бананов. Пожалуй, я смогу дотянуться вон до той грозди. Мне непременно захотелось попробовать их. С четвертого раза мне удалось срубить своим мачете небольшую связку. Бананы были мелкие, в коричневой кожуре. Сам банан сладкий, но в мякоти множество семян, которые непривычно хрустели на зубах. Съев один плод, дальше решил пока не испытывать свой желудок на прочность. Для меня дикий банан с семенами внутри являлся новинкой. Оставшиеся на связке плоды забросил в заплечный рюкзак, где уже покоились три кокоса и один плод хлебного дерева. Привлек внимание куст с красной ягодой, похожей на бруснику или рябину, но брать не стал, как и пробовать, помня одно замечательное правило: не знаешь – не ешь.

Посмотрю в энциклопедии, узнаю о ней побольше, затем пущу в пищу. Внутренняя горная часть острова шла клином, как палуба широкого корабля, повторяя контуры берега, сужаясь в месте, где я поднялся, расширяясь к подножию горы. Постепенно отвесные склоны, поросшие переплетением корней деревьев и кустарников, уступили место каменной гряде, как бы огородив центральную часть острова от вероломства стихии, защитив от ветров внутренний мир. Чем ближе к горе, тем выше каменные берега. Получалась долина, окруженная нерукотворной стеной. Неожиданно у основания горы обнаружил довольно большое озеро, что заставило екнуть моё сердце. Неужели повезло? Подбежал к воде, зачерпнул ладонью, и… соленая вода досадно обожгла горечью рот и губы.

После минутного замешательства опять вернулся здравый смысл. Если я нашёл, как улизнуть от моих преследователей, то неужели не придумаю, как остаться в этом райском уголке? Лазурные волны и белый песок пустынного пляжа, лёгкий бриз и безоблачное небо, сверкающая под солнцем яркая зелень и пение птиц. А главное, никого вокруг!

Для меня этот остров был идеальным местом пребывания, если бы не отсутствие пресной воды. Можно конечно собирать дождевую, ёмкостей для сбора на плоту предостаточно, я быстро в уме подсчитал литраж всех пластиковых бочек – получилось около девятисот литров, и это не считая пластиковых бутылок. Но проблема в том, что я не знаю, как часто здесь проходят дожди… Размышляя, присел у соленого озера. Стал бросать мелкие камешки в воду. И вдруг я обратил внимание на то, что брызги от далеко брошенных камней, долетая до противоположного берега, смачивали каменный берег и он менял окраску на более тёмную. Стоп, я не кидал вроде бы камни вон туда.

На правом берегу и впрямь камни были темные, а значит и влажные до самого края вверх. Надежда о правильной догадке прокатилась по моему сознанию. Я вскочил на ноги, в несколько прыжков обежал берег и очутился у влажных камней. Присел на корточки, присмотрелся. Между камнями с уступчика на уступчик двигалась маленькая армада из капелек воды, именно не текла, а двигалась, потому что капли шли как солдаты в строю одна за другой на расстоянии пары сантиметров с одинаковыми интервалом и скоростью по наклонному краю породы, а когда тот заканчивался, повисали на краю на долю секунды и срывались на следующий, на время исчезая из виду, но вскоре появлялись, собравшись снова в единое целое ниже на краю следующего камня, поблескивая радостным отражением солнечного света.

Я лёг на живот, подставил дрожащую от волнения ладонь под срывающиеся капельки, подождал с полминуты и, когда вода стала переливаться через край, осторожно поднес ладонь ко рту и попробовал языком жидкость…

Наверное, глупым показался морским обитателям, волею судьбы оказавшимся возле этого острова, окруженного миллиардами литров воды, радостный крик человека: «УРА!!! ВОДА!!!»

Вода была пресной!

Такой радости я уже не испытывал много лет, даже когда купил свою первую машину.

Казалось, не было ничего вкуснее этого маленького глотка. Как мало мне надо для счастья! Решение было принято мгновенно, и я уже мчался сквозь заросли кустарника, сбивая с их ветвей неизвестные мне пока еще плоды, словно медведь, напуганный охотником. Я даже не удосужился притормозить у обрыва и культурно спуститься по «лестнице», а прыгнул с разгону на желтый песок, упав и перекатившись через голову, чтобы не терять скорости, помчался дальше к своим пожиткам. Мне не терпелось скорее перебраться в этот райский уголок. Солнце клонилось к закату, и бегущий по песчаной косе человек отбрасывал длинные причудливые тени. Молодая морская черепаха, чуть не ставшая виновницей столкновения с разумным существом, которое, увлёкшись своим бегом, даже не заметило её, смотрела удивленно вслед удаляющейся фигуре.

Добрался я до своего плота вконец изнеможённый. Радостный адреналин выжал из меня все соки, да к тому же вспомнилось, что последние два с половиной месяца вел не очень-то подвижный образ жизни, находясь на небольшом плоту в ограниченном пространстве посреди необъятного океана.

Вовсю шел прилив, он хоть и не достиг своего максимального уровня, но волны изредка уже пытались облизать край плота. Я попытался передвинуть его повыше, дальше от воды, но сил больше не осталось и мои попытки не увенчались успехом, хотя раньше, перед отплытием, мог спокойно тащить по суше, приподнимая немного за веревку край своего ковчега. Ограничился проверкой надежности узлов веревки, связывающей плот и поваленное дерево, и самодельного якоря, выброшенного в песок в противоположную от дерева сторону. Обессиленный, но счастливый, забрался на свое судно, откинул полог тента, второй кусок тента натянул перед входом вертикально между четырех стоек, образовав защиту от ветра в виде буквы п для очага. Быстро развел костер в импровизированной печурке из консервных банок, поставил закипать воду на чай и лапшу, а сам тем временем скинул с себя мокрую от пота одежду, слегка ополоснулся в океане, натянул привычные шорты и майку, на голову одел налобный фонарь и принялся готовиться к ужину.

Стемнело удивительно быстро. Погода портилась, ветер подул сильнее обычного. Когда я заканчивал пить чай, волны уже хорошо прикладывались к бортам плота и брызги долетали до моего лица даже через ветровую защиту. Пришлось снять тент, что бы уменьшить парусность, я его всегда на ночь снимал на всякий случай, а перед разведением огня и готовкой натягивал снова. Эта операция у меня дошла до автоматизма и не отнимала много времени. Весь ценный груз находился в берлоге, так я ласково называл свою палатку, которая защищала и от ветра, и от дождя, и еще собирала воду в ненастные дни. Снаружи оставалась одна столитровая бочка с водой и три с менее ценными вещами, но они, если так можно сказать, были вмурованы в палубу и так надежно обмотаны веревками, что за них я никогда не волновался. Зачехлив двойной тент входа изнутри, я забрался на свой лежак, выключил фонарь и мгновенно уснул.

Ночью начался шторм. Плот швыряло из стороны в сторону, а я ничего не мог поделать, даже высунуться из своего убежища, боясь, что меня смоет волной в неизвестность.

Теперь мне не хотелось терять этот клочок суши и оставалось только молиться, чтобы не оторвало веревку от дерева, и плот выдержал натиск стихии.

Уснуть не представлялось возможным, тент надо мной трепетал с такой силой, что казалось, плот не лежит на берегу океана, а летит, переворачиваясь в воздухе, сброшенный с самолета с большой высоты и вот-вот врежется в землю. Несколько раз меня скидывало с лежака на мокрый пол, пришлось держаться за несущие балки руками, чтобы не покалечиться, упираясь ногами. Где-то к середине ночи шторм резко утих. Всё-таки я приобрел несколько ссадин на голове и руках, но они были незначительные, рад был, что вообще еще жив. Выглянул наружу, посветил фонарем вокруг, и, убедившись, что я на том же месте, где был вчера вечером, лег спать, ибо силы вообще покидали измученное тело.

Проснулся на удивление рано, почувствовав, что тент начал нагреваться с первыми лучами солнца. Вылез наружу, осмотрел плот.

На нем сломало две ветровые балки, оторвало якорь, вырвало с правого бока три доски и из образовавшейся дыры вымыло пару мешков с пустыми бутылками и унесло в неизвестном направлении. Но он выдержал, мой корабль-спаситель. Я гордился творением своих рук.

На косе тоже были заметны изменения. Появились новые предметы. В сотне метров от меня, дальше от острова, маячила полузатопленная металлическая бочка. Стандартная бочка из-под машинного масла или топлива синего цвета. Дальше в том же направлении еще что-то крупное прямоугольной формы лежало на берегу, но я не желал пока заниматься изучением мусорных подарков. Задача номер один: доставить весь свой скарб поближе к лестнице, ведущей вглубь острова.

Рассматривал два варианта переброски своего добра: один – это переноска на своих двоих с полной разборкой плота на месте; второй – это рискнуть отбуксировать плот по воде к самому острову. Первый вариант более трудоемкий и долгий. Второй быстрый, но рискованный. Учитывая моё побитое, плачевное состояние здоровья, (всё тело ныло, мышцы болели, и ощущалась общая слабость) решил рискнуть и перебраться по воде.

Ветер был еле заметным и дул сейчас вовнутрь изгиба косы. Нужно торопиться, пока не поменялось ничего. Я с большим трудом столкнул плот в воду, а веревку, которой он был привязан к дереву, перекинул через плечо и потащил, как бурлак по Волге, свою баржу. Ветер отгонял плот от мелкого берега, а вперед он двигался с помощью одной человеческой силы. Не быстро, но довольно легко мы продвигались к конечному пункту назначения. Через час я уже вытаскивал плот на берег.

Первым делом разобрал лежак, сняв тент и смотав его в рулон. Под фанерой в два ряда стояло восемь пластиковых бочек с узким горлом, напичканных самым ценным скарбом: мелочи, так необходимые отшельнику. Развязав их, перенес к подножию импровизированной лестницы. Затем освободил бочки с водой и с инструментами, они были тяжелей, и их пришлось перекатывать, но затащить в лес по лестнице я их не смог бы. Не страшно: перетащу содержимое поштучно, а бочки пойдут под сбор воды. Разобрал плот по частям. Доски в одну сторону, мешки в другую, балки и брус в третью.

Через некоторое время готовил себе на костре обед, недалеко от вершины лестницы, под тенью кокосовых пальм, разглядывая свое добро, разложенное на песке внизу.

Когда до захода солнца оставалось не более часа, все мои пожитки были подняты наверх и аккуратно сложены под пальмами. Я по образу обстановки на плоту воссоздал спальное место и зону очага. Поставил бочки в два ряда, сверху фанера и лежак готов. Над этим сооружением натянул тент, поддерживаемый жердями и поставил второй тент в виде той же буквы п, защитив кострище не столько от ветра, сколько ради светомаскировки. Получилась смена обстановки с сохранением привычного уюта. На этом моя спешка и суета закончилась, так я решил для себя.

Теперь – спокойный ритм жизни в своё удовольствие.

Я сидел на берегу и любовался закатом, а рядом потрескивал костер, отбрасывая искры в вечернее тёплое небо. Спал прекрасно, ничто не побеспокоило мой сон за ночь. Утром почему-то вспомнилась металлическая бочка, оставшаяся плавать недалеко от моего места причаливания. Ведь она была наполнена чем-то, если её притопило. Конечно, может там вода, но если она закрыта плотно крышкой, то есть вероятность наличия горючей жидкости, например соляра или бензин мне бы пригодились в хозяйстве. Я вышел на берег и вгляделся вдаль. Бочка была видна, но немного переместилась дальше и если не выкатить на берег, завтра её может унести течением или ветром за край косы. Через двадцать минут я уже пытался отвинтить крышку бочки. Руками этого сделать не получалось и теперь я махал молотком и зубилом, понемногу откручивая её по резьбе с каждым ударом. Но вот она поддалась и дальше пошла от руки. Почувствовался знакомый запах бензина. Удачно. В бочке было примерно литров восемьдесят навскидку. Катить по берегу её было тяжело. Нашел в песке обрывок веревки, обмотал вокруг бочки и уже привычным способом побурлачил по воде.

Вторым прямоугольным предметом, валявшимся на берегу после шторма, был пластиковый контейнер для мусора, такой, каких много стоит в городах на улицах для стекла, пластика и бумаги. Этот был синего цвета, но для какого мусора именно синий контейнер, я не помнил, да и всё равно мне уже было. Я думал только о том, когда его забрать. Во мне уже говорил внутренний голос собственника, хозяина острова и то, что мне сегодня предлагал океан, завтра он заберет, наверное, что бы предложить еще кому-то. Как на рынке, не ты, так другой возьмет, только здесь бесплатно. Меня развеселили собственные рассуждения о рыночных отношениях с океаном.

Ну раз он не будет предлагать «товар» дважды, то мне нужно научиться не испытывать его терпение. Дотащив бочку до места и подняв, то есть, закатив её под тень кокосовых деревьев, я вернулся к «бизнесмену» бескрайних просторов. Зашел по колено в воду, положил правую руку на грудь, а левую протянул в сторону океана и громко прокричал клятву:

– О, великий океан! Клянусь, принимать от тебя предлагаемый товар сразу и не раздумывая, а взамен обещаю содержать остров в чистоте, ненужное сжигать или отправлять дальше другим нуждающимся в твоих вещах. Клянусь! Клянусь! Клянусь!

Ну, и, чтобы не нарушать своей клятвы, сразу же направился за контейнером в очень приподнятом настроении, решив ежедневно обходить свои владения, следуя клятве, данной океану. Продолжая веселиться, придумал шуточное название острову. «Остров Плюшкина». Слышал еще в детстве, как сторожа нашего интерната многие называли за глаза Плюшкиным и я считал, что это его фамилия. А когда однажды на собрании его поздравляли с юбилеем и называли другой фамилией, я возмущался и переспрашивал у всех, почему, ведь он Плюшкин, а не Пупкин.

Все смеялись, а я не понимал, в чем подвох, пока ребята не объяснили глупцу, в чем дело.

Его сторожка всегда была окружена разными вещами: рамами от велосипедов, старыми шкафами и автомобильными покрышками, но руководство интерната к нему относилось лояльно, потому что он часто радовал детишек произведениями собственного творчества. Многочисленные резиновые лебеди из покрышек, правильно разрезанные и покрашенные в белый цвет, красовались в парке у пруда, а велотренажеры и различные турники радовали будущих спортсменов. С тех пор я знал, что человека, который тащит в своё хозяйство нужный и ненужный хлам, обязательно зовут Плюшкин.

Мусорный контейнер был без откидной крышки с продольной трещиной вдоль одной стенки и отколотым углом в днище. Воды в нем не хранить, но, как большая клумба или ящик под перегной, подойдет замечательно.

Стоп. Клумба. У меня в холодильнике осталась сморщенная проросшая картошка, которую я уже месяц назад собирался выкинуть в воду, потому что есть её уже было невозможно, но, посмотрев на ростки и сжалившись над живым ещё овощем, борющемся за существование, решил сохранить и переложил в холодильник на солнечной батарее. Она хоть и слабо охлаждала, но всё же градусов на пять-семь понижала температуру воздуха внутри корпуса. Положил и забыл. Нужно срочно проверить и, если она еще жива, посадить в землю. Картофель мне не помешает, как и другие овощи и фрукты в моем рационе. Благо, семян у меня имеется достаточно.

Но картофеля не будет на столе, если плоды уже пропали и не вырастут.

Я зацепил ящик веревкой и потащил по берегу к острову. Он был легкий, и проблем не возникало с его транспортировкой.