Czytaj książkę: «Бумеранг»

© Андрей Щупов, 2020

ISBN 978-5-0051-8514-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БУМЕРАНГ

«..Люди не стали жить дольше, но ускорившаяся жизнь накручивает такие петли, что в человеческую жизнь умещается гораздо больше страниц, нежели раньше…»

Лев Кощеев

Глава 1

Взволнованный голос Юрия терзал слух, колокольчиком бился под самым темечком. Таким уж человеком был Юрик Пусвацет, что даже о пустяках не умел говорить без юношеского пыла, а уж новости про своего маньяка пересказывал с такой страстью, с какой, верно, лишь в давние советские времена благодарили за правительственные награды. Рукой придерживая подрагивающий руль «десятки», Мишаня чуть отстранил от уха рокочущий сотовый телефон.

– Погоди, погоди, Юрок, ты что – и сейчас его видишь?

– Ясен пень, вижу! Чего бы я стал тебе звонить!

– И где этот чертов маньяк теперь?

– Да в кустах прячется – прямо под моими окнами! Только-только нарисовался.

– Может, это кто другой?

– Издеваешься? Я этого урода от пяток до макушки успел изучить. И фотографий штук пять распечатал. Снимки, правда, не самые качественные, но для опознания сгодятся.

– Ладно, верю. И что он сейчас делает?

– Как что? Пока облизывается на студенточек, в настрой должный входит. Я же объясняю: он – гурман, никогда сразу за дело не принимается. Сначала сеанса вволю насмотрится, слюной изойдет, а там и за дубину свою возьмется.

– Какую дубину?

– Ты дурочку-то не валяй, – ту самую, какая у всех мужиков имеется. Какую же еще? Его хлебом не корми – дай поиграться. Пенсионер-малолетка, блин! Короче, жми сюда, вдвоем его и сграбастаем!

– Ты спятил, Юрик! Я не успею.

– Успеешь, Мишань, слово даю. Ты на машине, верно? Значит, вмиг обернешься. А он этим делом может минут тридцать заниматься. Я специально засекал. Настоящий марафонец!

Шебукин удивленно нахмурился.

– Тридцать минут – это сильно!

– А я тебе что толкую! Потому и нет жалоб от потерпевших. Он же всех насквозь удовлетворяет. Кто на такого заяву писать станет!

– Думаешь, за добавкой приходят?

– Может, и так. Бабья душа – потемки, а марафонцы среди мужиков – звери редкие.

– Тут ты, пожалуй, прав…

– Короче, приезжай, а я тебя встречу. Заодно подскажу, с какого боку зайти. – В голосе Юрия скользнула извиняющаяся нотка. – Я бы его сам схомутал, но уж больно здоровый бычара, а у меня нога до сих пор в гипсе.

– Правая ударная или левая безударная?

– Какая разница! Чего ты тянешь резину!

– Я не тяну, я уже газую… Только не забывай, у меня в спине тоже осколок. И в груди свинцовой дроби – не меньше пригоршни.

– Только про пригоршню не надо заливать! Я же помню, как тебя к хирургу возили. Значит, должны были вытащить. Хирурги с этим не шутят, свинца в стране нехватка.

– Хватка или не хватка, а вытащили явно не все. Я же чувствую!

– Ну, вызвони кого-нибудь из наших. По дороге подхватишь.

– Ага, у них у всех – либо гипс, либо свинец. Некого мне подхватывать. Димон в Белом доме отдувается, Лосев с семьей – на даче, Маркелыч, жучара такой, на выборах бабки рубит, бдит за наблюдателями, бюллетени караулит. Еще и Кольку Сватова на это дело подговорил…

– Значит, выбора нет. Приезжай сам!

Михаил Шебукин недовольно потер трубкой подбородок, мельком подумал о Валентине Сергеевне, обладательнице замечательной фигуры, толстого кошелька и преуспевающей фирмы. После недавней перестрелки в собственном подъезде тридцатилетняя бизнесменша воспылала к Мишане по-юношески горячими чувствами и как раз сегодня ждала на скромный ужин. Что-то там у нее снова выгорело – то ли крупная сделка с партнерами по работе, то ли конкурент очередной утоп – словом, надо было отметить, вот Мишаню и приглашали. Ясно было, что торжество будет протекать предельно романтично – с пышным тортом, шампанским, музыкой и ароматизированными свечами, а завершится, разумеется, в постели – под охи и ахи все той же Валентины Сергеевны. Одна мысль об этом вызывала у Шебукина радостную детскую дрожь, и потому Юрик со своим маньяком вынырнул совершенно некстати. И то сказать, если заявлений нет, если даже милиция-полиция глядит на проделки ночного шалуна сквозь пальцы, они-то чего ради должны стараться?..

Продолжая рулить, он вновь прижал трубку к уху.

– Послушай, Юрок, а на хрена нам эта спешка? Ты же сам говорил, будто успел составить график этого урода. Вот и пусть себе помастурбирует лишний вечерок. Не сегодня, так завтра его прихватим.

– Да в том-то и дело, что сегодня по графику эта горилла живца попытается взять. Это мы с тобой можем терпеть да мучиться, а он не святой. Так что, по всему получается, что спеленает какую-нибудь деваху и оприходует у меня на глазах.

– И пусть оприходует, если им, дурам, нравится!

– Мало ли что нравится! Ты можешь гарантировать, что этот козел СПИД по городу не разносит или еще какую заразу? И потом… – Юрий замялся. – Вчера женушке моей сестра из деревни брякнула. Они, понимаешь, племянницу решили в город на учебу отправить. И как раз, прикинь, в наш пединститут!

– Вон, чего ты задергался! – Шебукин неделикатно хохотнул.

– А ты как думал! Учись твоя родственница где-нибудь поблизости, тоже, небось, начал бы икру метать!

– Ладно, уговорил – еду. Минут через десять буду.

– Вот и лады! Встречу тебя внизу у подъезда…

***

Если верить знакомым оперативникам, маньяка, промышляющего «свежатинкой» вблизи пединститута, органы правопорядка ловили уже второй год. Ловили вяло, без малейшего энтузиазма. Оно и понятно, насильник попался «ласковый», жертв своих на куски не резал, синяков со шрамами не оставлял, а особо строптивым даже совал на посошок деньги. Кому – рублишки, а кому и новенькие евро. Потому и жалоб от потерпевших практически не поступало. Сами студенты один раз попытались отловить «вредителя», однако ночной бой завершился вничью. Насильник оказал молодежной дружине стойкое сопротивление, порвал пару рубах, разбил тройку носов и скрылся. Да и не было у ребят стопроцентной уверенности, что били того, кого нужно. Так и получалось, что слухи в народе циркулировали, девицы на лекциях шушукались, а маньяк продолжал навещать родные угодья, не боясь ни полиции, ни студентов.

Вычислить же злодея удалось Юрику Пусвацету. После ранения в ногу боец отлеживался дома, читал книжки и глазел в окно. Институт располагался совсем рядом от дома, и заветная тропка, по которой студентки брели на учебу, была постоянно перед глазами. Ничего удивительного, что дюжего молодца, облюбовавшего местные кущи, Юрий очень скоро взял на прицел. И уже через неделю наблюдений сообразил, что видит перед собой искомого маньяка. Еще через какое-то время вернулись из горячей командировки коллеги из «Кандагара», и Юрик окончательно утвердился в мысли, что в полицию обращаться не стоит, а «шатуна», ломающего молодых девчонок, следует брать собственными силами…

Когда было нужно, Михаил Шебукин умел держать слово. Другое дело, что слово он дал сегодня сразу двум сторонам – Юрику Пусвацету и своей подруге Валентине Сергеевне. Собственно, на ее машине он сейчас и раскатывал. Оформить по доверенности эту игрушку богатенькой даме было проще простого. Очень уж не любила Валечка, когда Мишаня опаздывал на свидания – вот и снабдила транспортом. Тем не менее, Юрик был не просто другом, а еще и боевым товарищем, а посему ждать не мог, – женщинам же ждать полагалось от природы. Именно по этой причине в выборе своем Мишаня колебался недолго и, чуть погодя, уже мчал машину в направлении пединститута. Звонить бизнесменше он также не стал, понадеявшись, что с маньяком управятся быстро. Всего и делов-то – скрутить одного-единственного оглоеда. Как ни крути, а мужиками они были опытными, в операциях захвата участвовали не один десяток раз. К тому же в левом кармане у Мишани покоился трофейный кастет, а в кобуре под мышкой дремал вполне законный «Макаров». С такими помощниками грех было меньжеваться, а Юрка был парнем грамотным, хоть и с фантазиями. По крайней мере, версиям его по поводу маньяка можно было вполне доверять.

Еще через десять минут он был уже на месте, и ковыляющий с палочкой Юрик вел его загадочными тропами прямо к цели.

– Ну, ты и надушился! – он то и дело поглядывал на Мишаню. – Никак ориентацию поменял?

– Дубина, это лосьон! – Шебукин нахмурился. – Нормальный мужской лосьон.

– На свидание, что ли, ехал?

– В том-то и штука. А тут ты со своим звонком. Пришлось переть через твои джунгли прямо в туфлях и костюме.

– Я-то тут причем? Институт здесь уже год, как аллею собирается прокладывать.

– И где она – твоя аллея?

– Где-то примерно тут. То есть, начать-то начали, но как обычно деньги кончились. Половину деревьев повалили, вторую оставили – вот и получился винегрет: грязь, бурелом плюс общественная уборная.

– Где он хоть – институт твой?

– А вон, видишь, стеклянный фасад краешком торчит между деревьев? Это и есть УРГПУ.

– ГПУ, говоришь? – Шебукин фыркнул. – Звучное название!

– Чего смеешься! Не я переименовываю наши институты.

– А кто?

– Откуда мне знать! Но точно – не академики. Раньше-то у нас и впрямь аббревиатура была звучной – УПИ, УЭМИИТ, САИ. Музыка, а не названия! А что сейчас? – Юрик фыркнул. – УРГАПС, УРЮИ, УРГПУ, АЖОПС…

– Даже АЖОПС?

– А ты как думал! – Юрик поднял руку. – Теперь давай тише, близко уже…

– Ты, главное, не заблудись.

– Не заблужусь, не волнуйся…

Споткнувшись о бревно, Мишаня едва не растянулся на земле, – Юрик и впрямь вел его через непролазные заросли, заставляя собственным лицом разгребать липкую паутину, начищенными туфлями ступать в топкое и пахучее. Самое обидное, что и ругаться в полный голос было уже нельзя. Его спутник то и дело оборачивался, выразительно пуча глаза, прижимая палец к губам. Когда же за шиворот Мишане свалилась очередная козявка и терпение его готово было лопнуть, рука товарища взволнованно указала куда-то вперед.

– Стой!.. – шепотом приказал он.

– Что там еще?

– Да тащит уже! Не видишь, что ли?

– Кого тащит? – не сразу сообразил Шебукин.

– Девку, ясен пень! Сцапал уже – и в заросли тянет!..

– Е-мое! – малорослый Шебукин вытянул шею, пытаясь рассмотреть разворачивающееся действо, но сгущающиеся сумерки явили лишь мутное, грузно передвигающееся впереди пятно. Что и говорить, лесочек вблизи института был невелик, но в темноте и он казался гуще самой дремучей тайги.

– А ведь так даже лучше! – горячо зашептал Юрик. – Возьмем это чувырло с поличным – прямо на бабе. Хрен, он у нас отмоется.

– Он-то, не знаю, а мы с тобой – точно не отмоемся… – на этих самых словах Шебукин вновь ступил в липкое. Поморщившись, ругнулся.

– Чего говоришь? – Юрий повернул голову.

– Хватит, говорю, говно месить! – Михаил вырвал из кобуры пистолет. – Пошли брать твоего урода!

– Так ведь даже еще не начали! – Юрик попытался ухватить его за руку, но, разваливая хитроумную комбинацию товарища, Шебукин ринулся вперед и, ломая кусты, в несколько прыжков вывалился перед огромным детиной.

Юрий ничуть его не обманывал. Насильник и впрямь был здоров, а от свершения зловещего акта его отделяла самая малость. Девица (прямо скажем – не такая уж хрупкая) свисала у него с плеча, а юбка на ней была уже задрана. Никаких звуков она при этом не подавала, – должно быть, богатырь ее малость оглушил.

– Стоять! – гаркнул Михаил. – Стоять, я сказал!

То ли крохотного пистолетика противник в сумраке не разглядел, то ли попросту пренебрег угрозой, но останавливаться он не стал. Вместо этого легким толчком швырнул свою ношу в Михаила и боком нырнул в заросли. Будь Шебукин один, маневр принес бы насильнику чистую победу, но этого уже не мог допустить Юрий. Не для того он выслеживал насильника столько времени, тратя на него собственную фотопленку и составляя временные таблицы. Обиженно зарычав, Юрий прыгнул следом за убегающим и уже в падении умудрился сграбастать чужую ступню. Захрустели сминаемые ветки, и по земле покатились два перекрученных, шумно отпыхивающихся тела. Юрик бил кулаками и гипсом, насильник предпочитал молча душить. Силища у него действительно была медвежья, и если бы не помощь Мишани, предсказать исход схватки было бы крайне затруднительно. Мог бы, пожалуй, и шею свернуть, и зубы выдавить, однако не довелось. Шебукин, успевший к этому времени прокатиться по грязной земле, а потому вконец разъяренный, церемониться с любителем ночных шалостей не стал. Угадать, кто есть кто, было не столь уж сложно, поскольку насильник, разумеется, восседал уже сверху, вовсю охаживая кулаками несчастного Юрика.

– Ах, ты тварь! – Шебукин скакнул вперед и что было сил навернул рукоятью пистолета по затылку мужчине. Удар был крепок, но еще крепче оказался затылок ночного великана. Взвыв, громила взмахнул ручищей и разом смел Михаила на землю. На ноги успели подняться одновременно, и любитель женщин немедленно бросился в атаку. Огромный кулак его по дуге полетел в цель, но Мишаня не стал дожидаться и, поднырнув под чужую руку, в свою очередь ввинтил ступню в неприятельский пах. Не угадал лишь самую малость, и мясистая ладонь ночного авантюриста немедленно хлестнула Шебукина в челюсть. Хлестнула так, что из глаз Мишани посыпались искры. Впрочем, добить противника насильнику не позволил Юрик. Словно бульдог, он вновь вцепился во врага, продолжая намолачивать упакованным в гипс коленом.

– Ну, ты меня достал… – поднявшись на дрожащие ноги, Михаил с решительностью спустил предохранитель, злым движением передернул затвор. – Предупреждаю, первую пулю пускаю в ногу! Второй отстрелю на хрен твое мужское естество…

– Не надо!!! – от коварного толчка сзади Михаил вновь чуть было не оказался на земле. Пожалуй, эта атака оказалась самой злой. Град ударов посыпался на голову Шебукину, острые ноготки принялись полосовать лицо и шею. Ослепнув от сыплющихся оплеух, Михаил даже не понял, как нажал на спуск. Выстрел громыхнул не то чтобы громко, но именно он отрезвил дерущихся. Мгновенно поменявшись местами с насильником, Юрик придавил его сверху, умело выкрутил руку. Девица же, столь дерзко набросившаяся на Шебукина, хныкая, ерзала на земле. Чувствуя, как стремительно холодеет в груди, Михаил на негнущихся ногах шагнул к подстреленной дамочке.

– Не дрейфь, Мишань! Ты ей только ляжку прострелил! – Юрик наконец-то защелкнул на могучих руках наручники, устало вздохнул. – А я ведь узнал эту дуру! Уже не первый раз перед ним задом вертит. В смысле, значит, сама провоцирует. Пожалуй, что и сговором попахивает, а?

– Пожалуй, что так… – Шебукин растерянно провел ладонью по расцарапанному в кровь лицу.

– Значит, обоих голубков привлечем!

– Это за что же? – взвизгнула девица.

– Как за что, – за изнасилование, – Юрик поднял голову и, с запозданием осмыслив сказанное, в растерянности оглянулся на коллегу. – Черт! Думаешь, не прокатит?

– Я думаю, что вообще зря сюда приперся. – Мишаня вновь коснулся оцарапанной физиономии, болезненно сморщился. – И морду попортил, и вечер поломал…

На лицо ему капнули первые дождевые капли.

– Давай-ка, Юрок, собирать манатки. Боюсь, минут через пять хлестанет настоящий ливень. А тогда от моего праздничного прикида останется одно воспоминание…

Глава 2

Струи барабанили по крыше, вертлявыми дорожками проливались по лобовому стеклу. Дворников Стас Зимин не включал, – с некоторых пор он с удивлением обнаружил, что стал относиться к дождю с особенным чувством. Дождь был братом и дождь был другом, – он смывал кровь с тротуаров, маскировал уличные шумы и разгонял по домам непоседливых людей. Небесное накрапывание приносило странное – почти вселенское успокоение, позволяло верить в то, что Бог все еще помнит о земле, бережно поливая ее из небесного дуршлага, шелестом капель нашептывая добрые едва слышимые истины. Дождь заменял собой тишину, помогая не только думать, но и мечтать.

Странно, но Зимин, успевший похоронить несколько десятков друзей и приятелей, давно свыкнувшийся с наличием чужеродного металла в собственном теле, продолжал мечтать о несбыточном. О путешествиях под парусом, о пузатых дирижаблях и далеких планетах. Кто знает, может быть, именно земные ассенизаторы на деле являют собой самых закоренелых мечтателей. Копаясь в дерьме, трудно не мечтать о чем-нибудь более возвышенном. Стасик же Зимин вот уже на протяжении полутора десятка лет работал ассенизатором. Во всяком случае, мысленно свою работу он никак иначе уже не называл. При этом в равной степени не испытывал ни гордости, ни стыда. Поскольку отлично понимал: кто-то должен разгребать людское дерьмо, и так уж вышло, что у него, у Димки Харитонова и Тимофея Лосева это получалось лучше, чем у других. Он мог бы нагородить уйму витиеватых доводов в пользу необходимости своей профессии, но ни уголовные законы, ни высокие материи с рыцарскими кодексами здесь были совершенно ни причем. Стас и его друзья попросту разгребали дерьмо – только так и не иначе…

Из темноты, сдобренной косыми высверками дождя, показалась знакомая фигура в плаще. В стекло машины дважды стукнули, и Стас отворил дверцу. Гибкой змеей Марат проскользнул в кабину, энергично взмахнул руками, стряхивая влагу.

– Порядок на корабле! Клиент на месте и, кажется, уже занят делом.

– Подумать только! – Стас удивленно покачал головой. – Даже в такой ливень кому-то охота заниматься трахом!

– А непогода таким вещам никогда не препятствовала. Скорее, даже наоборот.

– Не знаю… Я бы лучше дома сидел с книгой или у телевизора.

– Это ты сейчас так говоришь, а лет десять назад никакой телевизор тебя бы не удержал. Да и что там смотреть? – Марат поморщился. – Что ни включи – одно и то же. Либо горло дерут да спорят, либо сериалы с пальбой. Крутые уокеры месят еще более крутых нигеров. А наша славная эстрада – та и вовсе в голубятню превратилась. Даже Кобзон – уж какой вроде молодчага – и тот поет с кем ни попадя… Нет, Стасик, нам Алиева надо было в свое время в президенты выбирать. Его, а не Мишу Горбачева.

– Кто нас спрашивал?

– Понятно, что никто, только, в самом деле, интересно, что бы сейчас вышло? Может, и воевать бы не пришлось, а? Ни в Молдавии, ни в Чечне…

– Не знаю, Алиев – мужик зубастый был, это верно, – может, и впрямь не пришлось бы.

– Вот-вот! И СССР бы сохранили, и друзей за кордоном. Нам ведь только старичков из ЦК нужно было подвинуть, чтобы не болтуны там сидели, а люди с мозгами вроде Косыгина и Алиева.

– Ну, это ты уже сказки плетешь! Когда у нас было такое – чтобы, значит, не болтуны да еще с мозгами… – Зимин решительно хлопнул себя по кобуре, тут же ощутил, как заныло простреленное ребро. Даже самые удачные из хирургических операций следует залечивать на курортах, – его же стародавним курортом был холодный Урал.

– Чего сморщился?

– Ничего. Почесали языками – и хватит. Пошли, братец, снова под дождь. Пора денежки заказчика отрабатывать.

– Разве я против? – Марат без особой охоты застегнул на себе плащ.

– С кого начнем-то? – Зимин кивнул за окно. – С хозяев?

– Лучше, конечно бы, с них, а то могут стрельбу с перепугу открыть.

– Ты шутишь?

– Чего мне шутить! Это, конечно, не люксовский бордель, но обстава ничуть не хуже центральных притонов. И прейскурант свой имеется, и охрана.

Стас на это только покачал головой.

– Ну и где они – твои хозяева?

– В сером «Ситроене», справа под тополями. Раньше там еще мент прикормленный пасся, но в такой дождь, думаю, он где-нибудь в тепле отсиживается.

– А Гусля?

– Степан Гуслин сюда еще раньше должен был подрулить. Обещал встретить прямо возле машин.

– Это хорошо. Все-таки одним стволом больше… Много их там?

– В «Ситроене» трое. Водила, охранник и баба.

– Она-то там что делает? Запасным игроком дежурит?

– Может, и так. – Марат криво усмехнулся. – А может, досуг этим гаврикам скрашивает.

Чуть поежившись, Стас огляделся.

– А кто в других машинах? Тоже охрана?

– Если верить Гусле, там бойцов больше нет. Это у них вроде номеров. Платишь сутенеру, а он уже указывает свободную тачку с телкой, – идешь туда и оттягиваешься. Удобства, конечно, не великие, но, видимо, есть любители и на такую экзотику. Темно, украдкой да еще черт-те где. Степа рассказывал, что среди клиентуры даже иностранцы попадаются.

– Да брось! Какие у нас иностранцы?

– Отчего же, попадаются – и амеры с фрицами, и югославы с финнами. Китайцы опять же…

– Да уж… Без китайцев нынче нигде не обходится, – Стас надвинул кепку поглубже на глаза, сумрачно вздохнул. – Что ж, пора и нам чуток оттянуться. Двинули!

Распахнув дверцу, он первый вышел под дождь…

***

Заказ был не ахти какой, но дабы не терять квалификацию, приходилось работать и по такой чепухе. Особенно после долгих перерывов, когда на охранном рынке наступало временное затишье. Данный случай был особым – работы обещалось немного, деньги же заказчица платила вполне приличные. Кроме того, обещали содействие местные пинкертоны в лице участкового Гуслина Степана Александровича. «Стоянка любви», которая, кочуя по городу, успевала обслуживать астрономическое количество клиентов, давно навязла у всех в зубах. Мало того, что никакого контроля за ней не было, так еще и людишки там по слухам начали пропадать. И то сказать, чего проще – почистить клиента, по своей воле забравшегося в авто, тюкнуть по темечку, а тело спустить в ближайший пруд. И хрен кто докажет, что терпила утонул не по собственной вине.! Более же всего интриговал «кандагаровских» служащих тот момент, что на чистую воду обиженная заказчица собиралась вывести не мужа, а любовника. Именно он, по ее словам, периодически посещал «стоянку любви» изменяя ей с «падшими шалавами».

– Я ведь ему, гаду, квартиру купила, сколько бабла на карты перевела! – долбила она кулачком по столу начальника охранного агентства Дмитрия Харитонова. – Костюмы, мебель, путевки за границу – все за мой счет! Так нет, ему, коту драному, и этого мало! На сторону стал бегать. И к кому?! К шлюхам дешевым!..

Про шлюх «дорогих», как и про ее собственного обманутого мужа начальник «Кандагара», Дмитрий Харитонов, благоразумно спрашивать не стал. Кстати, про муженька клиентка вовсе не поминала, – это уже после Маратик сумел пробить по своим каналам. И не взялись бы они за это пакостное дельце, но Харитонов обзвонил друзей из полиции и неожиданно выяснил, что интересы общества в данном случае целиком и полностью совпадают с интересами «Кандагара». Во всяком случае, хозяев «Стоянки любви» ребята из правоохранительных органов тоже не сегодня-завтра намеревались повязать. Как ни крути, а обижаться им было на что. Главной крышей российских жриц любви во все времена являлась крыша ментовская. Так было всегда – даже в достопамятные советские времена, когда в гостиницах и на вокзалах уличные красотки добросовестно делились заработком с хозяевами сержантских лычек. В данной ситуации полиция чувствовала себя жестоко обманутой. Самозванцы со «Стоянки любви» ни профсоюзных, никаких иных взносов не платили и, переезжая из одного района в другой, всякий раз оставляли местные РОВД с банальным кукишем и серией мутных дел – вроде ограбленных мужичков и откровенных «потеряшек». Возможно, имелись бы под рукой свободные люди, «стоянку» прикрыли бы в два счета, но как всегда свободных людей катастрофически не хватало, а задействовать силы ОМОНА на столь сомнительную операцию начальство не решалось.

– Шуму много, а толку ноль! – объяснял Марату Степан Гуслин. – Еще и телевидение, не дай бог, нагрянет, – они подобные темы любят освещать. Конечно, мы тоже можем подогнать народишко, из автоматов в воздух пошмалять, только что мы и кому предъявим? Формально-то никто ничего не нарушает, – стоят себе машинки на нейтральной территории, фарами светят, музыку в салонах гоняют. И то, что под этот музон парочки непотребством занимаются, так и это законом не запрещается. Как говорится – частное право каждого. Тут, чтобы прищучить всю гоп-компанию, целую операцию затевать нужно – с подробнейшим сбором информации, со свидетелями и скрытыми видеокамерами. Ясно, что никто такой бодяги не санкционирует.

– А сами-то не пытались взять их под крышу? – интересовался Марат.

– Мы – нет, а вот смежники пытались. Наезжали, пугать пробовали.

– И что?

– Не прокатило. Эти хитрованы отзвонились кому-то наверх, и тут же адвокатишка шустрый гарисовался, начал волну гнать, на шишек каких-то ссылаться, ОБЭПом угрожал – наши и поприжали хвостишки.

– А сейчас что изменилось?

– Да ничего. Разве что вы объявились. Вот и решили под вашим соусом все это гнездышко разворошить.

– Ага, вроде как не вы инициаторы!

– А что такого… С официальной стороны, если что, прикроем, и вы своего голубка прищучите. Словом, замутим омуток – глядишь, и переловим этих чертей…

Выслушав такую диспозицию, Дмитрий Харитонов, только сокрушенно вздохнул. Официальное прикрытие в виде одного-единственного младшего офицера особых надежд не внушало, а потому сказать было нечего. Впрочем, до чертовой стоянки рано или поздно сумели бы дотянуться, – другое дело, что сейчас всем было не до того. Вкупе с прочим населением города полиция участвовала в предвыборной сваре, по мере сил воевала за благосклонность электората. Дрались за пенсионеров и умалишенных, боролись за голоса зеленых студентиков, сидящих на зоне зэков, доверчивых заводчан и рядового состава армии. Временно на любовь, пусть и вполне конвертируемую, не обращала внимания даже пресса. Еще удивительнее, что им дали в помощь Гуслю. Точнее говоря, в распоряжение «кандагаровцев» предоставил себя он сам. Полноватый этот мужичок давненько уже заведовал участком, на котором угнездилась «Стоянка любви», и полицейский имел все основания предполагать, что одной любовью хозяева стоянки не ограничиваются. На свой страх и риск он пытался вести наблюдение за машинами, окончательно укрепившись в предположении, что дело тут нечисто. Очень уж «навеселе» уходили со стоянки иные клиенты, а порой и в машинах проводили всего-то по паре минут.

– Что-то тут другое, точно вам говорю! – вещал он Марату с Зиминым. – И по уму – надо бы последить за ними недельки две, а то и три. Чую – такого карпа выловим, чертям тошно станет! У вас же имеется специальная аппаратура, – вот и давайте установим на машинах пару микрофончиков, скрытую камеру поблизости организуем. Голову об заклад даю – любовью там не пахнет. А пахнет, может быть, каким-нибудь кокаином или героином…

Честно говоря, фантазеру лейтенанту не очень-то поверили, потому и от прослушивания решительно отказались. Аргументы при этом привели знакомые, сославшись на нехватку людей, денег и времени. При этом душой особенно не кривили – и первого, и второго, и третьего у частного охранного агентства, действительно, недоставало. Конечно, денежки порой зарабатывали шальные, но и они в закромах надолго не задерживались. То банковские сообщества прогорали, то вновь подлетала арендная плата, то требовалось помочь очередному детдому. Уж на это они никогда не скупились, – сказывалось детство самого Харитонова, проведенное без родителей в полунищем холодном и сыром интернате. Впрочем, наедине с самим собой Зимин готов был признать: всеобщая коммерческая червоточина успела дотянуться и до них. С некоторых пор Стас замечал, что изворотливый ум, не спрашивая разрешения, автоматически переводит все на деньги – услуги, время, лечение, эксплуатацию мозгов и аппаратуры. Такие мыслеформы диктовал политический курс страны, диктовала сволочная жизнь. Пожалуй, заплати им заказчица за своего кобелька сумму поприличнее, можно было бы чуточку поднапрячься, но задание им оплатили вполне конкретное и посильное: проследить, уличить и взять «горяченьким» на чужом теле. В смысле – на месте преступления. А потому пылкие уговоры долговязого Гусли пропали втуне…

– Ну, и где он?

– Ты про «Ситроен»?

– Я про Гуслина?

– Откуда мне знать? – Марат пожал плечами. По лицу его беспрерывно стекали дождевые капли, и, казалось, он все время плачет. – Говорил, здесь встретит. Может, куда отлучился?

Стас хмуро взглянул на часы. Зеленоватая стрелка вплотную приблизилась к десятичасовой отметке. Именно на десять запланировали начало операции, а в таких делах опаздывать грешно и опасно.

– Хмм… Ну, а где трудится любовничек нашей дамы?

– Вон в ту «Тойоту» забрался. Крайнюю слева. – Марат кивнул в сторону выстроившихся полукругом машин. – Только он, если верить Гусле, быстро оттуда не выскакивает, обычно сидит плотненько. Так что можно немного подождать.

– Нет, Гуслю мы ждать будем… – Стас пожевал губами. – Начнем прямо сейчас. Подойдет позже – хорошо, а нет – справимся без него. Наш клиент тут, а для нас это главное. У тебя есть деньги?

– А как же! Предупрежден, значит, вооружен. – Марат с ухмылкой извлек из-за пазухи с десяток стодолларовых купюр. – Прямо сегодня и нарисовал, на домашнем принтере.

Зимин покачал головой.

– Ох, пролетишь ты когда-нибудь со своим художеством!

– Пока Бог миловал. Или прикажешь свои кровные на эти дела тратить? Ну, уж хренушки!

– Ладно, клиента буду изображать я, – хищным движением Стас вырвал купюры из пальцев коллеги. – Короче, так: ты – на страховке, я толкую с хозяевами. Смотри по сторонам, держи ствол наготове. Покажется Гусля, не шмальни в него ненароком.

– Обижаешь!

– Не обижаю, – предупреждаю. В такой дождь всякое может случиться.

– Зато и следов никаких не останется.

– Тоже верно, – Стас зябко передернул плечами. – Ладно, я пошел. А ты зайди сзади и на всякий пожарный пропори шины. В смысле, значит, «Тойоте».

– Может, и «Ситроен» стреножить?

– Не спеши. Наша первая задача – клиент. А там посмотрим.

– Как скажешь, начальник, – Марат достал из кармана складной нож, но вместо лезвия выщелкнул шило. Опытный был малый, ничего не скажешь! – Будут еще какие пожелания?

– Никаких. Понадобишься, дам знать. Работай, маэстро! И смотри – чтобы аккуратненько!

Хлопнув соратника по плечу, Зимин сдержанным шагом направился к скучающему под тополями автомобилю. Машин на этом бесхозном пятачке насчитывалось около десятка, однако «головное» авто выделялось наличием на крыше шеренги дополнительных фар. Наверное, для того и поставили, чтобы подсвечивать задремавшим любовникам, напоминая о неумолимо тикающем времени. Как говорится, секунда – цент, а ночь – уже центнер. Во всяком случае, можно было всерьез усомниться, что скромные инженеры в поисках любовных утех посещают подобные места. Парадокс последних лет в том и заключался, что жить бедным было по многим статьям здоровее. Ни тебе холестериновых тортов, ни вредного бразильского кофеина, ни канцерогенных копченостей, ни замысловатых вензаболеваний. Бедные довольствовались цикорием, гречневой кашей и изученным до последней складочки телом родной жены. Некоторое однообразие компенсировалось сверхурочной работой, а жизненную энергетику подстегивали злые мысли о хлебе насущном…