Czytaj książkę: «Железо. Книга 2. Освобожденные от шлака»
Глава 1. Похвала. Часть 1
– Ну, тут напрашиваются следующие выводы…
– Ну-ка?
– Либо на ристалище тренируют так сурово, что у Презирающих День на затылке прорезывается еще одна пара глаз, либо…
Джамайка зловеще замолк, предлагая друзьям додумать самостоятельно. Венчура вскинул брови.
– Либо?
– …либо моя мать не приукрашивает, ссылаясь на свою пятую точку всякий раз, когда чувствует, что жнецы за имуществом к нам скоро нагрянут… Может, Смотрящих в Ночь тоже обучают прислушиваться к темной листве задницей? Поэтому и обращены к ней спиной всю ночь напролет…
Венчуре было не до шуток. Но он мог понять Джамайку, который до последнего отказывался поверить, что вовсе не людоеды, а Смотрящие в Ночь изуверски убивают своих соплеменников, а взгляды их обращены не к границе, а к племени лишь затем, чтобы своевременно замечать крадущихся среди корневищ и жухлой растительности беглецов – людей, что устали от правления Пу-Отано и невыносимой жизни в каньоне.
Прошлой ночью они схоронились за вывернутым пнем на Скалящейся Равнине и не смыкали глаз до предрассветных лучей, следя за пограничниками на Открытой Ладони. Друзей не покидало ощущение, что те следят за ними в ответ. А позапрошлой ночью, буквально сразу после выборов, Венчура и Лут взобрались на невысокую гряду, откуда им открывался вид на Сумеречный проход и парочку Смотрящих в Ночь, которые на деле неотрывно смотрели не в ночь, а на огоньки в племени. И даже когда те погасли, фигуры с копьями ни разу не повернулись к темному ущелью позади них, из которого, по идее, в любой миг мог выпрыгнуть кто угодно. По всей видимости, тот длинноволосый паренек с грустным шрамом на щеке не солгал, и выпрыгивать из тьмы было действительно некому.
В эту ночь друзья сидели под останцем, втроем закутавшись в одну шкуру от насекомых, и наблюдали за Сломанной Стрелой – пост занимал ветеран и его малолетний подсобник, Ждущий Закат. Последний часто оглядывался на склон по ту сторону рва, беспокойно ерзал и мерил шагами протяженность высившейся у них под боком скалы. Что до ветерана, то тот любовался пламенем разведенного костра, явно не опасаясь, что в случае чего его глазам понадобится время, чтобы после яркого света быстро перестроиться на смутные очертания во мраке.
Даже если Пожирающие Печень и в пятую долю не так страшны, как их описывают вождь и бывалые Смотрящие в Ночь, им явно не стоило бы усилий расправиться с увальнем у огня, ведь тот, в случае чего, будет все равно что слепым и надежно самоустранится, свалившись в суматохе в ров. И увальня это похоже только забавляло. Он улыбался до ушей, насвистывал брачный танец соек и подкручивал вертел с нанизанной на него белкой. Одурительный запах поджаренного мяса достигал спрятавшихся за камнем друзей, нервируя их, и подбивая налегать на лущеные желуди усерднее. Венчура не выдержал. Отбросив шкуру, он вылез из-под останца и направился прямо к костру. Лут и Джамайка зашипели ему вслед, но тот уверенно поманил их.
– Давайте за мной, подыграете.
Смотрящий в Ночь и в самом деле не видел дальше своего крючковатого носа – Венчуру он обнаружил только когда уже тот замер по другую сторону костра. Чуть не свалившись с чурки под задом, он опрокинулся в сторону своего забытого на земле копья и, схватив его, наставил на пришедшего. Венчура примирительно развел руки.
– Тише, мы свои, – успокоил он, но пограничник копье не убирал, а все еще щурился, пытаясь его разглядеть. – У вас тут настоящий пир, смотрю? А запах то какой… Им и мертвых поднять недолго… Хотите, чтобы ожили и все сюда поплелись? Мы и с Пожирающими Печень то еле справляемся, чтобы еще и другую напасть терпеть…
– Топчан приковыляет сюда на ножках из костей мертвых, будет на чем лежать – я только за, – нервно усмехнулся Смотрящий в Ночь, чуть опустив копье. Его глаза перестали жмуриться и он пересчитал ими трех друзей. – Чего вы хотите?
Венчура оглянулся на Лута и Джамайку, угрюмо застывших за его плечом. Ему хотелось снова что-нибудь сострить, но его желудок, уставший за три дня от желудей, голодно буркнул ему подсказку.
– Жрать.
К костру подоспел Ждущий Закат. Обведя испуганным взглядом копье в руках своего напарника и тройку соплеменников, стоящих напротив, он впал в ступор.
– Кобока? – воскликнул Лут. Ждущий Закат моргнул. – Не знал, что тебя уже перевели на границу… Мои поздравления.
Кобока судорожно кивнул в знак благодарности и повернулся к ветерану, явно ожидая объяснений или на худой конец какого-нибудь приказа. Смотрящий в Ночь беспокойно водил нижней челюстью.
– Это, – наконец кивнул он на жареную белку, – собственность братства. Я не вправе делиться добытым мясом с вами. Простите.
Венчура другого ответа и не ждал. Смотрящие в Ночь были единственными, кто мог позволить себе выбираться за границу, чтобы раздобыть мясо, но лишь пятая часть доставалась добытчику – все остальное шло на склады для перераспределения благ племени. Точнее говоря, на стол вождю и его советникам.
– А дичь, которую братство еще не загнало в этом лесу, – Венчура указал на стену деревьев за рвом, – надеюсь, пока еще не попадает под собственность Смотрящих в Ночь?
Ветеран поморщился, явно не понимая, к чему тот ведет.
– Нет, она ничья. Но до нее вам не добраться.
– Это почему же?
Смотрящий в Ночь, словно отсталому, постучал для Венчуры копьем по плетеной изгороди, тянущейся вдоль рва от скалы до постового острога.
– А как же вы тогда поймали белку? Сама перепрыгнула ров? – не поверил Венчура.
– Нет, это я выходил перед закатом проверить кулемки, одна дура попалась, – объяснил увалень. – Но я могу выходить за границу, а вы – нет.
– А почему мы не можем? Я не слышал, чтобы вождь нам запрещал… А ты слышал, Лут? А ты, Джамайка? – Венчура повернулся к друзьям. Те ему поддакнули.
Увалень снова поморщился. Этот разговор свалился ему на голову посреди ночи и он совершенно не был к нему готов.
– Там же эти твари… Людоеды, – напомнил Смотрящий в Ночь. Его подбородок нервно дергался. – Хотите, чтобы они вас выпотрошили? Как и других умников до вас?
– А тебя разве выпотрошили сегодня? – поднял брови Венчура. Его глаза скосились на ощутимый живот увальня. – Как мне видится, вся твоя требуха на месте… Даже в избытке…
Смотрящий в Ночь беспомощно поозирался, будто в поисках совета. Но от Ждущего Закат проку было мало – он просто наблюдал за диалогом с полуоткрытым ртом, опершись на копье с пышным хвостом скунса.
– Ребята, валите отсюда в жерло, пока она само к вам не пришло, – наконец он выродил из себя ответ. – Вы отвлекаете нас от дозора.
– От дозора за тем, как подрумянивается до золотистой корочки мясо белки? – усмехнулся Венчура. – Если бы нам с детства объяснили, что на границе обычно следят только за этим, я бы не раздумывая уговорил семью отдать меня к Струглуру…
– Мой напарник прикрывает мне спину, пока я обеспечиваю наши нужды в пропитании, – процедил Смотрящий в Ночь, косясь на заулыбавшихся Лута и Джамайку. – Нам же нужно хоть иногда чем-то питаться? А, умник?
– Точно так же, как и нам, – без всякой усмешки ответил ему Венчура. – Кукурузу уже язык не поворачивается называть едой… И судя по тому, что на твоем вертеле белка, а не початок, ты не станешь со мной об этом спорить…
Смотрящий в Ночь тяжело вздохнул.
– Я не могу пропустить вас через ров, – отрезал он. – Там…
– …там нас поджидают каннибалы. Да, знаю, – закончил за него Венчура. – Экая забота с твоей стороны. Но по себе знаю, что забота зачастую убивает даже сильнее безразличия, и моя мать тому живой пример… Но я правильно понимаю, что ты не пойдешь по ее пути – воплей и глупых нравоучений, – излишне долгому пути, а коротко и молчаливо проявишь мне заботу своим копьем, продырявив им, так?..
– У тебя мать есть, – ухватился за идею Смотрящий в Ночь. – Подумай о ней. Каково ей будет увидеть тебя разорванным на куски? Каково мне потом будет смотреть ей в глаза и объясняться, почему я тебя пропустил в лес?
– Этим зрелищем она будет удовлетворена, – честно подумав, ответил Венчура. – Ведь ей очень, ну очень нравится, когда ее стращания сбываются… Да и вообще, чего конкретно ты мне предлагаешь избежать? На разорванные куски при любом раскладе всем нам придется посмотреть, и даже не один раз, и даже без стараний Пожирающих Печень, судя по тому, насколько чахлые плоды в этот раз цветут на кукурузных полях… И когда это время настанет, в отличие от наших избирательных друзей мы вряд ли будем ограничивать себя одной лишь печенью…
Смотрящий в Ночь сплюнул в костер. На его мясистом лице уже читалась злоба.
– Значит, поохотиться пойти хочешь?
Друзья Венчуры напряглись, и он почувствовал это даже своей спиной.
– Мне только пожрать раздобыть, – уточнил Венчура. – Охотничьим азартом я не болен. Им хворал мой покойный отец…
Увальню подробности были не интересны. Он со странной улыбкой покивал, едва услышав окончательное решение наглого подростка.
– Тогда я должен сопроводить… всех вас!.. На случай, если… если эти твари накинутся, – невнятно объяснил он. – А на посту всегда должно стоять не меньше двух братьев. Кобока, – пробудил он от оцепенения упитанного мальчишку с копьем. – Сбегай до Открытой Ладони. Скажи Вогнану и Далику, что тут ребята поохотиться в лесу хотят… Нужно кому-то… В общем, просто передай им это и бегом сюда…
– Венчура… – пробормотал Лут, потянув за плечо друга. – Давай-ка возвращаться по домам…
Но Венчура остался недвижим. Его выражение лица говорило, что он не уйдет, пока не утвердится в страшной правде. А еще этим выражением он умолял друзей его не покидать.
Вместе – мы сила, – напоминал он своим взглядом. Смотрящий в Ночь потому и растерялся, ведь привык расправляться с одиночками и беглецами, но Венчура пришел не один. Впрочем, и к увальню уже подоспевала компания.
– Чумарра, – прогундел Вогнан, тяжело опершись на свое знаменитое копье – втулку украшал обломок нижней челюсти якобы павшего Пожирающего Печень. – Кто тут у вас на охоту собрался?
Увалень мотнул головой на ребят. Вогнан перевел на них свой плотоядный взгляд. Этот был одним из первых Смотрящих в Ночь, и эта должность ему по всей видимости очень даже нравилась и не вызывала угрызений и прочих тяжких дум, как у остального большинства в их братстве. Глядя на его кривую улыбку, Венчура вдруг понял, что Вогнану не снятся кошмары.
– А завалить то кого хотите? Толсторога? – деловито поинтересовался он у друзей. Далик как бы невзначай переместился к ним с другого боку, – может, потому что скунсом он был прозван неспроста, и ветераны уровня Вогнана в открытую не терпели, когда тот терся рядом, а может, чтобы затруднить подросткам путь к отступлению, если те вздумают дать деру.
– Хорошо бы и его, – согласился Венчура и навел пальцем на горстку останцев вдалеке, где они до недавнего времени таились с друзьями. – Чтобы всем нам, кто за мной сюда последовал, хватило.
Вогнан покосился туда, но во тьме на таком расстоянии было невозможно что-то разглядеть. Лут и Джамайка, к счастью, додумались не удивляться заявлению Венчуры, но тот слышал, как их коленки уже ходили ходуном от страха.
– А чего они сюда не подойдут? – с сомнением спросил Далик. – Стесняются что ли? А чего стесняться голода то? Никто их за это не станет поднимать на смех!.. Обычное дело в нашем племени!.. Пойду, приглашу их к огоньку? – спросил он у Венчуры, приготовившись идти. Но тот предостерегающе покачал головой.
– Я дорожу своими друзьями, поэтому попросил их не рисковать и не подступать к границе. Если к укрытию приблизится хоть кто-то, кроме нас, друзья побегут в племя, звать на помощь, кричать, что… Пожирающие Печень прорвались через ров…
Смотрящие в Ночь переглянулись. Если бы Венчура не слышал слов Ачуды, он бы ни за что не догадался, какие мысли сейчас крутятся на уме этих ублюдков за их бесстрастными выражениями лиц.
– Это ты же в выборах участвовал, да? – вдруг спросил Вогнан. – Ну, кто с толпой Лиллуая… Ну-у, это… Поймал на обмане то есть?..
– Ну, вроде я, – буркнул Венчура.
– Да, мы слыхали с братьями, как ловко вы все провернули, – усмехнулся Вогнан. – Правда, до меня дошли слухи… Когда на мельнице перебирали припасы из этого обоза, то так и не нашли твое отравленное мясо. Сам кравчий заверил… А нюху этого старика я доверяю.
– Мясо едят, а не обнюхивают, – коротко улыбнулся Венчура, хотя внутри у него все похолодело. Он и не предполагал, что его уловку с отравленным мясом возьмут на себя труд расследовать аж с привлечением кравчего.
– А друзей, если они есть, воочию показывают, а не треплют о них языком, – парировал ему Вогнан, снова покосившись в темень, куда указывал Венчура. – Я не лопоухий Кватоко, и на твою чушь не поведусь… А чего про друзей то наврал? Думаешь, мы вас тут троих порежем только за то, что вы захотели быть убитыми в лесу? Мы ж не изверги. Хочешь пересечь ров? Валяй… Чумарра, опускай мост!..
Увалень поспешно бросился внутрь острога и ухватился за кольцо каната, закрепленного на крючке.
– Я не…
– Ты пойдешь, – Далик подтолкнул Венчуру вперед.
Веревка заскользила по прогону и потным ладоням Смотрящего в Ночь. Снаружи раздался треск – мостик опустился на противоположный край рва, но тот откололся с целым пластом земли и полетел на дно вместе с подъемной стеной острога. Канат вырвало из рук Чумарры и увлекло вниз вслед за мостиком. Вогнан шагнул к краю и непонимающе уставился на рухнувшую конструкцию.
– Это что вообще было?
Чумарра, переведя дыхание, растерянно развел ладонями – на них темнели ссадины от веревки. Далик сунулся в острог и отборными ругательствами стал оценивать масштаб разрушений.
– Прости, Вогнан… Сегодня днем дождь лил. Может, отсырела земля, вот и отвалился выступ…
– А если бы я сейчас по мосту пошел?
– Ну не пошел же…
– И как мне теперь переходить ров? Прыгать через него?
– Как солнце взойдет, сразу займусь починкой, – пристыжено пообещал Чумарра.
Вогнан раздраженно стиснул свои мясистые пальцы на древке копья.
– Парням теперь не поохотиться. И что же мы им сейчас скажем? Простите, но косорукий Чумарра сломал мост, поэтому обойдетесь? Они ж от огорчения помрут, – ветеран развернулся к Далику. – Не знаешь, кстати, от огорчения можно умереть?
– Я видал и не такое, – заверил Далик, с неприятной улыбкой потянувшись к крику на поясе. – Эй! А где третий?!
Венчуру встрепенули эти слова, и они с Джамайкой развернулись. Лута не было.
– Вон ваш друг, если глаз мне не изменяет, – Чумарра указал в сторону Скалящейся Равнины. Там, под светом искр на ночном небе, угадывался маленький, быстро бегущий силуэт. Вскоре он окончательно растворился во тьме горизонта.
– Настоящий у вас друг. Я бы такому жизнь доверил, – расхохотался Вогнан, каркая своим грубым горлом.
Далик поддержал его шутку гоготом, а его ладонь потеряла интерес к эфесу крика за ремнем. Чумарра тоже заорал, но как выяснилось, не от смеха.
– В жерло мать, кто там!?
Смотрящие в Ночь развернулись на его возглас и увидели через ров человека, стоявшего в листве. Он опирался плечом на дерево и безучастно разглядывал их. Глаза были синими, цвета чистого вечернего неба.
Вогнан быстро перехватил свое копье для броска и с короткого, свирепого замаха швырнул в пришедшего. То зло просвистело мимо, вскользь задев соседнее дерево и обломив об него трофейную нижнюю челюсть на втулке. Обнимающийся со Смертью даже не шевельнулся. На его лице не отразилось ни испуга, ни боевого азарта, ни насмешки над промахом врага. Синие глаза будто влекло в сторону.
Вогнан выругался и потянулся к копью Далика.
– Стой! – гаркнул Смотрящий в Ночь, но ветеран его не слушал. Замахнувшись снова, он метнул копье напарника, но то посреди полета дернула какая-то неведомая сила, и оно бессильно упало в ров. Вместе с тем рвануло руку Далика, и он истошно закричал, вцепившись в свою правую ладонь.
– Что, жерло тебя дери, происходит? – взревел Вогнан.
Выдав еще пару воплей, Далик стиснул свои реденькие зубы и молча вытянул вперед трясущийся кулак. Мизинец был вывернут. Приглядевшись, все различили на нем подвязанную леску.
– Я… хотел… Разы-зы-зыграть, – всхлипывал от боли Далик. – Уронить… Копье… и заставить ко мне… ползти… Вот бы ты… Обгадился, ха-ха, – выдавил он из себя истерический смешок. – У Уретойши… одолжил…
– Идиотина, – проворчал Вогнан. – Тебя к Эвреске надо, он мигом вправит… – он быстро оглянулся на Обнимающегося со Смертью, но тот уже скрылся в лесу. Ругнувшись, Вогнан вспомнил про друзей.
– Проваливайте отсюда!.. Еще раз увижу у границы, выколю копьем глаза, а затем насажу на него ваши тупорогие головы, как трофеи, – прорычал он и вернулся вниманием к стонущему от боли Далику. Чумарра суетился над леской, пытаясь отпилить ее криком, но тот для этого дела совсем не подходил. Пострадавший всхлипывал от каждого рывка за подвязанный палец.
Венчура с Джамайкой чуть ли не бежали назад. И только завернув за скалу, они позволили себе немного отдышаться и осмыслить, что с ними произошло. И то, что чуть не произошло.
– Лут – кучка конского дерьма, – выплюнул Джамайка. – Я всегда чувствовал, что в случае беды он нас бросит, предаст…
– Он нас не предал, а спас, – пробормотал Венчура, облокотившись на камень. В боку у него кололо. – Они бы нас не отпустили, а затыкали криками насмерть, будь нас хоть двое, хоть трое. А затем выпотрошили бы и столкнули тела в ров. И семьям нашим наврали бы про каннибалов, как они и делают уже пятнадцать зим… Но Лут сбежал. И сбежал вовремя… Сразу после того, как Вогнан и его дружок почти что признались, что собираются нас убить. Ты представляешь, какой бы шум тогда поднялся в племени, если бы поутру объявили о нашей гибели от рук Пожирающих Печень, тогда как Лут уже поведал бы всем, о чем шел диалог у Сломанной Стрелы?.. Вот и им хватило ума это представить…
Джамайка прерывисто выдохнул и сел, с явным облегчением прислонившись к скале.
– Ты прав. Но Лут мог бы хоть предупредить нас шепотком, прежде чем рвать когти… Как пить дать, он думал в этот миг лишь о своей шкуре, и даже не подозревал, что его трусость только сыграет нам на руку…
– Может, и так, – склонил голову Венчура. – Но он наш друг, и мне хочется верить в обратное… Лут же с нами с самого начала!.. Без него бы не было никакой лавки слухов… Ты сам видел, как он умеет просчитывать наперед!.. Вот и здесь, он все тщательно взвесил и сделал то единственное, что от него зависело…
– А ты вспомни, как он недавно выразился на суде над Керуком, – напомнил Джамайка. – Он открыто предупредил, что как только запахнет жареным, то сразу отречется от нашей затеи…
– Это всего лишь слова, – поморщился Венчура. – Да и вообще, разве подлецы предупреждают о своем предательстве заранее? Нет, я могу понять Лута… Сегодня я чуть не подставил всех нас. Мы едва не погибли… Правда умерла бы вместе с нами, как и на устах тех, кто предпочитает ее умалчивать… Не знаю, о чем я думал, когда рванул к костру… Сможешь ли ты меня простить, Джа?..
Друг попытался подбодрить его улыбкой, но вышла страдальческая гримаса – мышцы ему все еще пока не подчинялись от испуга, который им довелось пережить у Сломанной Стрелы.
– Все обошлось!.. Они бы все равно нас отпустили, и даже без вмешательства этого… Кто это вообще был?
– Не успел разглядеть, – нахмурился Венчура.
– Меня словно мешком с углем по голове огрели, когда объявились эти мразоты с Открытой Ладони, – признался Джамайка. – Как понял, к чему они ведут, так все поплыло перед глазами… Но знаешь, кажется, я уже слышал про некого одержимого, что бродит вокруг нашего каньона… Кто-то из воинов пускает байки про него, и те гуляют по племени, одна другой нелепее… Но вроде как все байки сводятся к тому, что с его появлением – жди неудачи, за что бы не взялся… Поэтому, мол, лучше ничего и не предпринимать… Но видели его в основном на границе, наши Смотрящие в…
– Вбок, – выпалил Венчура. – Смотрящие Вбок… Вот им подходящее имечко!..
– Почему?
– Когда врут, глаза отводят в сторону.
Джамайка навзрыд расхохотался. Но смех его был все равно что рыданием.
– Значит, рухнувший мост и был той самой неудачей? – подумал Венчура. – Готов поклясться, что именно тогда Лут сбежал, пока дозорные суетились у острога, а мы стояли с разинутыми ртами…
– Тогда, если так подумать, спас нас не Лут, а этот… синеглазый? – Джамайка ловко отпнул скорпиона, что заблудился в опасной близости у его ноги. – Как думаешь, он на нашей стороне?
– Сложно сказать на чьей, – Венчура быстро топнул по другому скорпиону, расплющив его в малоприятную лепешку. – Выглядел он довольно равнодушным… Да он ничего по сути и не предпринял, а просто стоял и смотрел… Стало бы его лицо менее безучастным, реши Вогнан не швырять в него копье, а вместо этого воткнуть его мне в живот?..
– Не знаю… Но я заметил, что синеглазый возник ровно тогда, когда я уже мысленно прощался с жизнью… А мост обрушился ровно тогда, когда он возник… Необычное совпадение, правда?
– Мы громко разговаривали, вот он и пришел на шум, – Венчура слишком привык, что правда всегда оказывается мрачной и очень скучной, хоть и в глубине сердца ему все же хотелось верить, что этот таинственный незнакомец в самом деле желал им помочь, и ему действительно подвластны некие необъяснимые силы. Даже столь сомнительный союзник в предстоящей борьбе с вождем и его режимом им явно бы очень пригодился. – А рухнувший мост и палец Далика – это всего лишь закономерность, к тому же неизбежная… Дождь размягчил своды рва, а кретин сам накануне привязал к своему мизинцу копье на леске…
Джамайка устало пожал плечами. Ребята были измотаны и голодны.
– Так что будем делать?
– Собирать народ, – решил Венчура. Глаза Джамайки возбужденно загорелись. – И чем скорее, тем лучше… Вогнан меня узнал, ты сам видел. Вот и подумай, как скоро вождю станет известно о нашем откровенном разговоре со Смотрящими Вбок…
– Учитывая, что вождь и так уже избегает произносить твое имя, думаю, что очень скоро, – мрачно предположил друг. Но его глаза все еще азартно улыбались. – Он боится тебя.
– Представь, что будет, когда люди узнают, что Пожирающий Печень всего лишь один – и это наша вселюбимая Путеводная Искра, которая не хочет, чтобы ее племя разбегалось… Которая жаждет, чтобы все пахали на нее и ее дружков в полях и на карьере, с рождения и до самой смерти, покуда они отдыхают в Скальном дворце и пожинают плоды нашей неволи… Представь, что будет, когда все узнают, что власть нашего вождя держится лишь на страхе и запугиваниях, на глупой сказочке про людоедов, и на горстке его псов, готовых ему в этой песенке хором подлаивать… Знаешь, что будет, когда эта правда всплывет? Его снесут!.. И он это прекрасно знает, иначе бы не стал нам бесконечно врать и увиливать… Вспомни, сколько нас было у Сумеречного прохода, когда мы перехватили Шестипалую Руку!.. Чуть более одного хребта Арно – а ведь взвод его воинов и личной гвардии и то больше… Но даже тогда он испугался, извернулся и пожертвовал одним из своих дружков… Представь, что будет, когда мы соберем половину племени, все вместе выйдем за границу и дружно поймем, что людоеды на деле прячутся не в лесу, а в Скальном дворце?..
– Мне уже не терпится увидеть его рожу! – перевозбудился Джамайка. – С чего начнем?! Поднимем всех наших с того раза? Соберемся в лавке слухов?
– Нет, только не в лавке слухов, – отрезал Венчура. – На месте вождя, я бы не стал со мной медлить. На его месте, я бы уже после выборов как можно скорее подстерег меня где-нибудь одного, выпотрошил и бросил у границы… Ставленник не вынес позорного проигрыша и со стыда попытался тайно покинуть племя… Людей бы это объяснение вполне устроило. Но после сегодняшнего я не удивлюсь, если меня начнут разыскивать уже по всему каньону… И первым делом там, где меня чаще всего можно застать. Конечно же они давно в курсе про грот, где мы продаем слухи, так что это место сразу отпадает… Беги к Миннинньюа, расскажи ей все!.. Пусть все наши, и те, кто с ней торговался, стягиваются к ее хижине… Если воины или жнецы спросят, отвечайте, что пришли возвращать ей порченый товар, обменянный с последнего раза… Это не заставит их отстать, но на первое время собьет с толку…
– А ты?
– А я объявлюсь, когда у хижины Миннинньюа соберется достаточно народу… достаточно, чтобы воины держались от меня поодаль. Тогда то все и узнают правду.
Упершись в колени, Джамайка тяжело поднялся и отряхнул песок с насекомыми со своих леггин. Зевота сводила его рот, но он ее мужественно перебарывал.
– Клятые кости, как же хочется спать…
– Еще успеешь отоспаться в Скальном дворце, – вдохновил его Венчура. – А до тех пор бегай, стучи в вигвамы и хоганы, пробуждай их всех ото сна… Мы спали слишком долго, пятнадцать мучительных зим… Теперь пришла пора пободрствовать…
Джамайка согласно тряхнул головой.
– К вечеру, думаю, всех соберу, – пообещал он. – Сам знаешь, пока все будут в работе, мне и слова не дадут сказать… А тебе лучше переждать до вечера, пересидеть где-нибудь, чтобы не попадаться на глаза людям вождя… Будешь в хижине Куклука Черноротого?
Так называлось тайное жилище на возвышении одной из красных скал, в уютном, спрятанном от случайных глаз углублении. Венчура соорудил его очень давно, из веток и грязи, и постепенно перетащил в него большую часть своего имущества из хогана своей семьи, где его откровенно притесняли и не давали житья. Чтобы пробраться в его тайное убежище, необходимы были ловкие и сильные пальцы, чтобы не сорваться, пока взбираешься по выбоинкам и наростам на отвесной стене. Но такие пальцы были не только у Венчуры.
Ребятня прознала про это убежище, и стала проводить в нем вечера – рисовали углем и соком опунции, хранили наворованное, лишали друг друга невинности, дрались и проливали кровь, испражнялись у порога или отсыпались в дни ссор с родными. Венчуре не хотелось, чтобы кто-то узнал, что это его жилье, поэтому не предъявлял на него прав. Но он додумался разместить в нем бывшее имущество Куклука Черноротого и прочие проклятые предметы, имевшие к нему хоть какое-то отношение – негодяя бросили в яму за серию ритуальных убийств с последующим зверским изнасилованием. Жертвами были детишки.
Матаньян-Юло до поры до времени игнорировал Куклука, пока тот ограничивался лишь ересью, молитвами выдуманному духу и отрицанием Отца – игнорировал даже несмотря на жалобы соплеменников и его паствы. Отмахивался, говоря, что такие заблудшие люди в их священном каньоне порой нужны, чтобы своим примером однажды ярко показать, чем чревато поворачивание спиной к истинному Богу. Тот и показал, да так ярко, что взбешенные от горя люди на какой-то момент поверили в его ложного духа даже больше, чем в Отца – настолько хотели разорвать на куски божество вместе с его последователем. Куклука от линчевания спасли воины, а Матаньян-Юло принял решение забросить юродивого в яму, к другим худшим из худших со всего племени – наверняка, чтобы было кем запугивать непослушных детишек.
Венчура опасался, что незваные гости раскусят его шутку, ведь ублюдок сидел в яме и покинуть ее не мог, но чудо все равно произошло, и следы чужого присутствия в хижине Куклука Черноротого очень быстро сошли на нет. Видимо, подростки допускали, что дух, которому поклонялся этот безумец, ежелунно обращает его в дым, который поднимается со дна ямы и просачивается сюда, где Куклук снова оборачивается человеком и приступает к своим черным делам.
Лишь иногда в гроте появлялась пара-тройка новых похабных рисунков, а от входного порога начинало нести мочой, но стоило Венчуре выставить старые чуни Куклука у стены, а вымазанный в красном соке опунции крик, которым тот вершил однажды свои кровавые ритуалы, подвесить сушиться под сводом хижины, как и эти разовые случаи прекращались. Убежище вновь стало собственностью ее единственного владельца, но недолго – вскоре приключилась другая напасть.
Соседствующий по другую сторону скалы Подлый кряж внезапно просел от непрерывного рытья болотными рудокопами, отчего часть горы посыпалась и напрочь завалила нишу, некогда отделявшую отлогую вершину от утеса, в котором как раз и таилось жилье Венчуры. Как результат, до хижины Куклука Черноротого появилась возможность взойти пешком даже самым старым и немощным. Место перестало быть труднодоступным, и с этих пор Венчура больше не чувствовал себя в нем безопасно и наедине с собой.
– Нет, – он стиснул челюсти. – Мне нужно поговорить с семьей.
