Czytaj książkę: «На краю Земли – напротив Камчатки. Суровая жизнь – счастливая жизнь»

Czcionka:

ISBN 978-5-0059-5787-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

НА КРАЮ ЗЕМЛИ – НАПРОТИВ КАМЧАТКИ
Заказники и заповедники бывают разными, как и вообще все на Земле. Какие-то теснятся по соседству с цивилизацией и настырными людьми, от которых приходится с трудом отбиваться, ради сохранения небольшого кусочка природной территории с ее обитателями – животными. И таких, большинство, слишком уж человек расплодился по корке суши планеты Земля. Но все еще существуют и противоположности. Казалось бы, это всего лишь номинальная территория, среди и так глухой тайги. Ничем и никак они не выделяются на хоть какой карте. Внутри охраняемой территории тайга, но и снаружи тоже. И это большое счастье! Не перекрыты пути миграций, хороший обмен генофондом, где роль заказников это быть ядром внимания ко всей территории, чтобы не допустить распоясавшихся дельцов от бизнеса и просто браконьеров. Одна из таких великолепных резерваций находится на Сахалине – заказник «Восточный».

Где находится?
Заказник «Восточный» раскинулся на Сахалине

Не самая огромная территория, среди охраняемых территорий в 68 тыс гектар. Зато, вокруг на десятки и десятки километров во все стороны, такая же дикая тайга, горы и почти нуль-фактор человека. Лишь с восточной стороны постоянно присутствие человека, но только потому что это море, в котором болтаются редчайшие краболовы. Море называется Охотским, даже японцы прониклись этим названием, и тоже его так кличут. Все хорошо в этом море, вот только его прелести мягко перетекают и в сложные стороны, с которыми нужно примириться и начать закаляться. Море холодное. Казалось бы, до Северного полюса далеко, и кое какой прогрев должен быть обеспечен. Только в эту сторону требуется внести разочарование – пляжи Охотского моря остаются не востребованы. Даже летом, в некоторых районах его, температура вод ошпарит разве только воображение в 6 градусов тепла. Но из этого небольшого плюса, что является минусом, вытекает тот плюс, что холодная вода прекрасно впитывает в себя кислород, содержит в себе разные минеральные прибавки, а это люто обожают жители Мирового океана. Именно поэтому, Охотское море является одним из самых жизнекишащих в мире. Огромные стада рыб так и бродят по поверхности его, да и глубины не обделены. Это дает надежду на пропитание и более крупным китам с дельфинами. Даже один вид куньих прокрался в щель такой халявы. Бывают попытки и белых медведей закрепиться на данной территории. Они гоняют сюда на льдинах в сезон, случалось, что высаживались даже на Хоккайдо. Можно представить удивление японской какой-то матери от вида белого медведя, в период подготовки к цветению сакуры. Все попытки пока оказываются провальными, халявщиков и без них достаточно. Главный из них – это человек. Первым делом, он сожрал Стеллерову корову. Это такой огромный, до тонны и более, тюлень (строго говоря они, хоть и посмертно, отнесены к отряду сирен, но коровам это все равно не поможет). Создание было не боязливым и приветливым. Так что, к середине 19 века от морских коровок остались лишь косточки и теплые воспоминания. Смахнув слезу сожаления по убиенным душам коров, человек принялся за китов. Их здесь кишмя водилось. До сих пор в акватории Охотского моря можно встретить почти с десяток видов китообразных, от серых до кашалотов. Эти, невесть как уцелевшие туши, нагло выбрасывают фонтаны воды и все еще резвятся в холодных водах ея. Есть и всякие другие наглецы, поедающие принадлежащую человеку рыбу – например, один из подвидов касатки. Их плавники тоже мелькают у берегов «Восточного». Разные там тюлени – в особенности ларга, занимают слишком много мест на пляжах Охотского моря, и съедают слишком много рыбы. В общем, раздражают человека. К сожалению, они находят себе убежище на всяких охраняемых территориях. Например, в городе Нью-Йорк. Но будем надеяться, что в будущем разум победит, и человек все же уничтожит своих пищевых конкурентов – других людей в других странах, зря что ли на атомное оружие столько лет сбрасывались?

Ах да, еще и птицы потаскивают рыбу: бело-плече-хвостато-крыльевые орланы, скопа, три вида бакланов. Надеюсь, что и на них человек найдет управу, в конце концов, боевые отравляющие вещества тоже имеют срок годности, так не выбрасывать же добро.

Море, это не основная, и даже не второстепенная часть заказника. Строго говоря, он не занимается охраной морских видов, это по сути охранная зона медведя. Здесь уникальный медведь, он не боится ходить по открытому пространству, в отличии от приморского медведя. Того, даже кижучем не выманить на побережье. В заказнике медведь чувствует себя привольно, и свою свободу диктует и вне заказника. И так как, до ближайших людей более 20 км от крайней границы заказника, то особых столкновений враждующих группировок нет. Хотя 4 с лишним тысячи медведей путаются в ногах у 500-сот тысячного населения периодически, но то проблемы населения, медведей они не волнуют, особенно в заказнике.

Заказник номинально охраняется, но не очень, по моему субъективному мнению.

Казалось бы, браконьерам и просто хорошим людям раздолье. Бей соболя, стреляй рябчика, лови рыбу – одним словом, наслаждайся. Но, к сожалению, активный отдых на этой территории давно сошел на нет. Последний раз здесь видели веселых людей в году 2019, вот только они улетели, не пообещав вернуться. В былые годы был размах, а сейчас нет того романтизма. Жители деревни С.., которые отряжали отряды браконьеров в те края, уже давно запуганы и зашуганы. Они на полном серьезе уверены, что в заказнике чуть не под каждым кустом скрытая камера, и давно заросли воспоминания, как добраться до заветных вод и лесов рек Пурш-Пурш и Венгери.

Знакомьтесь, это главные герои заказника – две самые большие реки его. Это не волги, и не амазонки, всего то по прямой под 30 км. Начинают течь с самых высоких гор Сахалина, те тоже не Джомолунгма, едва за полторы тысячи метров самые рослые из них, но нрава крутого. Множество снега и дождей вызывает у рек полнокровие воды, холодной и прозрачной. Здесь половина ручьев называется или рифмуются с «кристальный», «прозрачный», «очень чистый». Не по русски, так по древненивсхи. Это, чтобы по ходу повествования не переводить уже значение реки Кыркыни.

Остается не раскрытым вопрос, почему браконьеры стерли себе память?

Заказник под опекой общественной организации, которая занимается охраной и содействием в изучении животного, растительного и грибного мира заказника. Приглашает волонтеров помочь ей, и поэтому в сезон, там есть кому приглядеть за порядком.

В устье Венгери стоит дом, построенный еще рыбаками, где и происходит базирование. И весь предшествующий текст и был посвящен, чтобы немного раскрыть суть повествования. Мы волонтеры «Восточного».

Волонтеры

Это люди со всего Союза и даже мира. Дневники заказника заполнены на многих языках мира. Лично я их не знаю, но подозреваю, что это другие языки, не русский, потому что в общих чертах русский язык мне знаком.

Лет 11 назад, в 2011 году, мне пришлось побывать там, тем более будет интересно сравнить изменения. Вряд ли что-то поменялось в расположении кекуров, или медведи стали себя вести иначе, а вот бытовая сторона волонтерства, оборудование..

Волонтеры гнездятся в заказнике не круглый год. Первый заезд в пределах 20 мая, а на выход 5 ноября. Весь остальной период – зимний. Весна туда приходит необычайно поздно, зато осень призадерживается.

Такая выпала нам планида, быть последней заезжей партией. Край октября и начало ноября, уже мертвый сезон, все животные разъехались по зимним квартирам, и лишь последние клинья гусей и лебедей оживляли картину. Обычно все было так.

Волонтеров по умолчанию трое, но часто случаются исключения. И в этот раз нас выдвинулось трое, а вот жили мы вчетвером.

Маша из Москвы, Лиля с Камчатки-Уфы, Леха тоже из далека, но потом. Лишь одинокий я выпал из обоймы, будучи аборигеном Сахалина.

Долгая поездка на забитом вещами джипе. Неудобно устроившись на заднем втроем, летим на север Сахалина. Выехав в почти набежавший вечер, лишь в час ночи стукнулись в ворота метеостанции, бывшего поселка Пограничный. На утро тридцатикилометровый переход на перегруженной лодке и рация, наконец-то, выходит в эфир треском ломаного голоса прошлой смены.

Для меня знакомые очертания долины, кекуров, для Маши с Лилей новые, свежие виды.

Костя, Леха (наш будущий сожитель) и Аня бурно радуются нашему прибытию. Выкатывают из запасов вкусности, и даже испекли кексы в полурусской печи дома. Тертая местная смородина с сахаром, недурно обрамляла кексики. Мы отдали должное им, я больше всех, пока никто не видел.

Вечером ударно сыграли в мафию, засыпали новичков страшными историями и утром, лишившись драгоценной банки сгущенки (отъезжающие съели), оказались на свободе.

Жилая территория включает в себя соток 15, обрамленных электрозабором. Обычно, его ставят на пастбищах, чтобы за пределы не убегали коровы.

Здесь, в роли коров выступили мы, ну и заодно, чтобы медведи не вторгались на нашу территорию. Это было уместное усовершенствование. В приснопамятный 2011-й год медведи ходили прямо по порогу дома. Постараюсь пришпилить фото с мишкой, настойчиво пытающимся покататься на гамаке, прямо под окном сеней.

Я раз пятьдесят свысока рассказывал ребятам, в каких жестоких временах и условиях мы жили, чем несказанно задолбал их. Не осуждайте меня, еще не зажили те раны, которые приобрел на выходе порога при встрече медведя на гамаке или на дорожке в бане. Те суровые, но глубоко романтические времена миновали, теперь покой волонтеров охранял электрозабор. Умный, и от того раздражающий, читатель заметил уже приставку «электро», и, конечно, задался вопросом, с какой электростанции поставлялось электричество?

Жизненные наши условия
Здесь, появляется широкая возможность накинуть коротенько лекцию о роли электропотоков в нашей жизни, только не буду, это и так всеобще известно.

Мир наших маленьких помощников, за последние лет 15, стремительно появился, упрочился и обогатился. Они во всем прекрасны, кроме нужды пополнять их «желудки». И здесь каждый крутится как может.

Возможности же для обеспечения энергией, у обустроенного места намного шире, нежели в походе, и со временем, в заказнике все упорядочилось. Отбрасываясь назад на 11 лет, есть с чем сравнить. В тот год, мы по вечерам включали на пару тройку часов небольшой генератор и от него заряжались. По вечерам свечи и прочие премудрости, на уровне факелов, лучин. Сегодня прогресс шагнул. Уже на подъезде замечаем на крыше дома солнечную панель и волчок небольшого ветрогенератора. Панель, на глаз, ватт на 75, ветро помощь же оказалась столь пустяковой, что входит в статпогрешность. Накоплением энергии занимаются два специализированных аккумулятора. Со стороны они похожи на большие автомобильные, только еще лучше, не так быстро деградируют. Они стоят в сенях, бочок к бочку. Я всегда боязливо поглядывал на них, ибо торчат они как два тополя на Плющихе, открыто и близко с ведрами с водой, которые еще и проносятся в опасной близости от них, и грохаются сразу за ними, под окном. Когда-нибудь это случится. С приходом холодов, которые мы немного застали, аккумуляторы напряглись, но ничего страшного случиться не успело, все уехали, в том числе и акки. Зимой их местоположение не применимо, но зимой никто и не живет в доме. Только под домом, лисы и горностаи.

Электричество требуется не лишь для заряда гаджетов, а для электрозабора, что огораживает всю территорию, где находится примитивная баня (11 лет назад она была еще более убогая), туалет в дальнем углу, стол, место порубки дров и просто открытые пространства, которые и охраняет забор. Проход внутрь через две калитки (одна к морскому побережью, другая к воде реки), только вместо калитки четыре провода с крючками на конце. Провод хитрый, больше похож на большие пружины. Растягивая его, цепляешь за крючок, и таким образом замыкаешь цепь. Если требуется выйти, то геморрой в другую сторону. Для удобства геморроя, на столбе набиты гвозди шляпами вверх, за них и вешаешь крючки. Лень, что в обязательном порядке входит в генный набор каждого человека, диктовала нам всякие хитрости, лишь бы не таскать туда сюда эти пружинные провода. Варианты прилагаются: нижний остается неотъемлемым, просто переступаешь через него; два нижних остаются в натяге, просто перепрыгиваешь через них; два нижних остаются в сети и плюс верхний – прогнувшись просачиваешься через большую щель на месте третьего. Варианты миксуются в зависимости от рода деятельности. Носишь ли воду, или таскаешь деревянные чурки, или идешь в длинный выход с большим рюкзаком, а может тащишься загруженный пойманной рыбой. Небрежность при «открывании калитки» жестоко наказывается электрическими разрядами в мозг, что хорошо тренирует аккуратность и бережность. Некоторое время, после возвращения домой, эти качества сохранялись, а потом как обычно.

Электроэнергия хорошо вписалась и в вечернее освещение. Во всех комнатах диодные лампы, они ярко расцвечивали нашу жизнь, но процентов 90 горела только лампа на кухне. Мы старались беречь электроэнергию, хоть и не приходилось за нее платить. Над батареями висели грозные плакаты с устрашающими надписями о том, что вот как упадет напряжение до 11,8 и все, забор не будет работать и вся система вообще поломается. Расчет был сделан очень неожиданный и странный, как я понял потом – это под какую-то старую панель, менее сильную. Панели поменялись, а страшная бумага осталась. Так что, свет мы экономить перестали, а вот приборы заряжали все же только днем, в солнце. Солнце редко покидало нас, осень оказалась солнечной, и как я не мечтал о хорошем штормике с дождиком, но так и не дождался. Единственный раз был хоть какой-то дождик, да и то в не нужную годину, об этом мы коснемся позже, кто не умрет от ожидания.

Сам дом едва ли достигает 50 квадратных метров, без сеней и чердака. Есть еще и ванна, именуемая баней. Она вынесена метров на 50 от дома и представляет собой небольшую конуру, с железной печкой, цинковой бадьей на ней и одной сидячей полкой. В 11 году аля-баня тоже стояла там, и в той же конфигурации, но была настолько дырявой с гнилью, что натопить ее, чтобы хотя бы не холодно, было титановой задачей. Это ее практически клон, правда, с лучшей термоизоляцией и без гнильцы. Пар в ней нагонялся такой, что дышать через раз удавалось. Там же и стирались. Топить ее разрешалось не чаще пары раз в неделю, на практике на эти указания не оглядывались, топили по необходимости. Раза три в неделю получалось.

Дом вмещает в себя три комнаты и кухню. Печка, немногим уступая по масштабности русской, торчала посередине. Вокруг нее плясала большая комната и кухня с коридорчиком. Средняя комната была в правом крыле, но вход в нее был настолько широк, что это походило больше на продолжение кухни, но через коридор. Это требовалось для обеспечения достижения тепла от печки. А вот на дальнюю, в самом углу, комнату, не обращали внимания. Она плотно закрывалась дверью, чтобы не похищала тепло и пользовалась под технические нужды, от чего и называлась справедливо – «Спортивный зал», о чем красноречиво и доходчиво, доводила надпись над входом. Это не совсем юмор, в ней мы занимались растяжкой по утрам.

Дом капитального строительства, выложен из мощного деревянного бруса, правда, дом без завалинок, со щелями, заделывать которые хватит еще не одному поколению волонтеров.

Если это кого-то будет волновать из них, ибо как мы уже четко усвоили, в доме в зиму не живут. Дом постоянно трансформируется в лучшую сторону. Это легко можно сравнить по фотографиям разных эпох (2011 и 2022)

Изменялся и внутренний интерьер, в частности мигрировал кухонный стол. Сегодня стол переехал на середину и встал в меридиональное направление, ниже по тексту страждущие найдут фотографию.

В печке, как правило, жгут дрова. Их собирают по морю. Стволы деревьев пилят на чурки и потом колят.

Все необходимые для этого атрибуты имеются. Две бензопилы, два колуна и мужская сила. Женская для этого занятия, экспериментальным методом, признана была ничтожной.

Прошлая смена, в лице Кости и Лехи, который вдохновился остаться на вторую смену, нафигачила столько дров, что по моей оценке их хватит года на два, даже если оставить пылиться колуны на это время. Дело в том, что дрова востребованы лишь для отепления атмосферы дома. Для готовки используются две печки газового типа. Одна от огромного баллона, которого хватает на пару месяцев, если не на три. Вторая, обычная корейская, питающаяся от небольших стандартных газовых баллончиков на три часа работы. Этими баллончиками был завален целый ящик. Это резервный вариант.

Летом, и в начале осени, улица и так подогревает дом, поэтому великой нужды топить дом, нет неделями. Какая-то часть дров уходит на баню, но ее можно топить некондиционными дровами собираемыми на море, без нужды пилить и колоть. Море постоянно подбрасывает дровишек, вот такое оно беспокойное.

Кроме комнат и кухни, дом, как ни странно, имеет и другие помещения, в виде сеней и чердака. Сени вмещают в себя функции кладовой для инструментария, продуктов, топлива, аккумуляторов и временной дислокации воды в ведрах. Если после вышеперечисленного, вы представили себе складское помещение в 300 квадратных метров, то позволили себе ошибиться. Вряд ли это будет 10 квадратов, но какие вместительные! Наверное, потому что продукты большей частью развешаны по всем стропилам. Есть вероятность того, что вы догадаетесь о причинах. В доме регулярно проводят инспекцию местные лесные крысы и горностай.

Они периодически устраивали тарарам в доме. То на кухне, то на чердаке, и так громко и настойчиво, что кажется его устроил безумец из ближайшей психушки. И ничего, что она за пару сотен км от этого места, это же безумец, что ему стоит пробежаться?

С крысами, впрочем, разобралась последняя смена установкой капканов второго номера. Обычно они применяются на соболя, но неплохо пошли и на крыс. И нас они почти не беспокоили.

А вот горностай, или ласка показали нам, как выглядит шухер. Хочу только заметить, что это все растительное масло, а вот сливочное я видел в 11 году. Горностай залез в сени, прогрыз дырку в мешке и пытался вытащить из нее симу.

Согласно справочнику САХНИРО, сима на этом участке Сахалина, является самой крупной из всех сим. Горностай этого не знал, и тащил рыбину в узкую дырочку так, что даже посинел. А мы это наблюдали с порога ведущего в дом. Обращал ли он на нас внимание? Не больше, чем мы на мух. Ушел он лишь, когда ему надоело возиться с бесперспективной рыбиной.

Под крышей располагается чердак. Это мало посещаемое человеком место, поэтому вряд ли я смогу подробно описать его красоты. В целом, там хранятся те вещи, которые требуются, но редко. Старые сапоги (там я себе и выцарапал пару пар сапог под разные нужды), какие-то сети, запасные части, какие-то банки, кучка ставных поплавков, веревки и много много другого, чего моя память, как ни пыжится, не может охватить и выдать на гора.

Живность, вообще посещает территорию людей постоянно. Возможно, потому что она не знает, что это чья-то еще может быть вотчина для охоты, а не их. Ощущение, что нас они ни в хвою листвы не ставили. Лиса мышковала прямо под окном кухни (большое пространство заросло плотной травой, имелись так же многоэтажные апартаменты выполненные в архитектурном стиле дровяной поленницы), зайцы паслись у крыльца, причем именно во множественном числе, соболь тоже не отставал от лисы, только оказался более стеснительным, и долго умолял протяжным взглядом не пялиться на него и не фотать, но Маша не вняла просьбам зверька и сделала целую фотоссессию с ним, грубо наплевав на чувства зверя.

Медведи, по опыту прошлых лет, тоже не гнушались почесаться о стены дома, но электрозабор с недавних пор разрушил их планы.

И все это, несмотря на мощные меры, предпринятые против привлечения фауны к месту жительства человека. Строго запрещено выбрасывать пищевые отходы. Мелкие частицы смываются водой при мойке посуды куда-то в недра земли, куда вкопали трубу, выводящую смывочную воду. Крупные останки уходят на временное хранение в банки, а потом кремируются при разведении мусорного костра. Мусор цивилизации типа упаковок, не сгорается в печи, ибо недоброкачественная сажа, от сгорания синтетики, забивает печку, колосники и вообще это грубое неуважение к милой кормилице, которая и накормит и напоит и согреет. Во дворе есть спецместо для мусоросжигающей фабрики, туда все и уходит, в том числе и пищевые отходы. Какая-то часть улетает в реку на питание рыбам, обычно это происходит во время разделки рыбы. Откуда пришло, туда и ушло. Какую-то часть отходов даже вывозят.

Про металлические банки и говорить не приходится.

В Заказнике включен максимальный режим невмешательства в личную жизнь природы. Все, что в ней происходит, должно течь по заданной программе и вмешиваться в нее запрещается. Даже если на руках несчастной медведицы умирает ее единственный ребенок, и она пришла к вам с просьбой о госпитализации – вы должны отказать, естественно в самой мягкой форме, и лишь с любопытством наблюдать из-за электрозабора за разворачивающийся трагедией.

Обо всех этих нюансах оговаривается еще на берегу, и волонтеры подписывают все бумаги, что обязуются лишь наблюдать, охранять и не вмешиваться.