Czytaj książkę: «Парус в горах. История о тех, кто живет там, где другие не выживают»

Czcionka:

Серия «Мир глазами путешественников»

Отзывы на книгу

«На память надежды нет: время идет, многое стирается. Рассказ Андрея Кирсанова, как старый альбом с фотографиями, помог вернуться в экспедицию, почувствовать запах острова.

Вообще, удивительно, как автору удалось передать жизнелюбивый характер Гогланда – мало кому известного скопления древних глыб в окружении воды. Неподготовленному посетителю остров мог показаться образом из песни группы Tequilajazzz:

Все так просто —
Лодки остов,
Дремлют звезды,
Дышит остров…

Но Кирсанов умеет разглядеть детали, передать краски, передать монологи аборигенов. Я сидел с ними там, на кухне избушки, за кружкой чая, слушал рассказы, перебиваемые шумом прибоя. Смотритель маяка, 15 лет проживший на острове, осторожно, даже вполголоса, поведал историю своей непростой жизни. Благодаря рассказу Андрея я снова оказался на колченогой табуретке в домике смотрителя.

Помню, меня тогда что-то беспокоило, пугало даже – такими переживаниями обычно не делятся с чужими людьми, однако в разговоре с этим добродушным человеком хотелось быть взаимно откровенным. Однажды ночью я увидел на берегу острова 20 или 30, а может, и 50 пар зеленых в свете луны глаз. Они смотрели на меня не моргая. Мягко говоря, было неуютно. Смотритель посмеялся: “Это енотовидные собаки. Их тут прорва. Дикие, пугливые. К человеку никогда не подойдут”.

Енотовидные собаки. Таких я видел только в энциклопедии. При свете дня они бродили по острову, а по ночам приходили к лагерю в поисках еды.

Я как будто вновь разглядел их глаза за строками текста Андрея.

Собак мне остров так и не показал. Что ж, будет повод вернуться и разыскать их, а еще надо отвезти смотрителю маяка этот рассказ».

Евгений Еремкин, пресс-секретарь Русского исторического общества, Москва

«Книга путешественника и практика-арабиста Андрея Кирсанова под названием “Парус в горах” открывает перед читателем возможность углубиться в историю, традиции и культуру стран Залива и в том числе больше узнать о традиционных для этих мест морских судах, их судьбе и судьбах людей, с ними связанных сквозь столетия.

Почему выбран такой подход? Будучи профессионально и творчески погруженным в арабский мир, автор прекрасно понимает, насколько важно рассматривать Ближний Восток – во всем его ярком многообразии в стремительно меняющейся действительности – через анализ фундаментальных основ.

Только так можно дать второе рождение “морскому наследию Аравии”, сохранить традиции арабского судоходства и судостроительства.

На страницах книги – дыхание моря, паруса Востока, истории ныряльщиков за жемчугом и покорителей глубин. С энтузиазмом рассказывая о том, что прожил сам, автор заражает жаждой открытий всякого смелого читателя.

Традиционные арабские парусные суда доу, используемые в различных странах, таких как Катар, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия, Йемен, Индия, Занзибар, веками соединяли земли, культуры, народы, смыслы через таинство морского пути, уникальные технологии кораблестроения, передаваемые из поколения в поколение. Все здесь звучит многогранно и символично, все знаково, важно и совсем не случайно. Красота пустынь и могущество морских вод, золотое величие зноя и песков – все это создает теплую атмосферу путешествия не только по волнам, но и по горизонтам человеческих судеб и странам, возникающим перед нашими глазами. Имена героев не вымышлены, а принадлежат реальным людям с настоящей судьбой и историей.

Как истинный исследователь, историк и журналист, автор переносит нас в совершенно новые измерения, раскрывая тайны и помогая прочувствовать слова героя книги Юсуфа: “Море ведь живое, и это один из его секретов”.

В итоге книга становится добрым путеводителем по тонким мирам на современном Востоке, мирам и традициям, почти исчезающим и требующим чуткого внимания, и мы сами имеем шанс стать частичкой этого загадочного и живого наследия».

Вячеслав Елисеев, руководитель и основатель агентства Job for Arabists, Дубай

«Я жадно вчитываюсь в твои строчки. Отличный слог и повествование».

Александр Панов, режиссер-документалист, Новая Зеландия, Окленд

«Вы меня вернули в юность! Если хотите это напечатать, я Вам буду очень признательна. Все правильно».

Тамара Грачева, Союз блокадников Ленинграда, Москва

Вместо предисловия

Посвящается моей жене Дарье и дочери Таисии, которые подарили мне веру в лучшее и любовь

Каждый ищет свою дорогу, призвание и самого себя.

Мои поиски начались с разных уголков Земли: с рязанской глуши, российского Дальнего Востока и Камчатки, аравийских пустынь и затерянных, не хоженных туристом арабских маршрутов, с Австралии и Новой Зеландии. Искал себя, спутницу, профессию и место под солнцем, где, как и любой обладающий свободным выбором человек, мог бы заниматься любимым делом, растить детей и создавать что-то полезное для окружающих, своей семьи и себя.

Эта книга – итог нескольких лет работы. Результат наблюдений, дневниковых записей, интервью и встреч с интересными людьми, которые рассказали о своей профессии, родине, жизненном опыте.

В ней описывается мой путь журналиста – я начал его в 2008 году, когда, окончив педагогический университет, стал редактором титров и суфлера на арабском телеканале Russia Today. А к завершению этой книги я приблизился уже в качестве корреспондента московского офиса саудовского телеканала Asharq News, совместного проекта с Блумберг.

Она также о горах и горных приключениях, об океане, встреча с которым, уверен, самое удивительное, что может произойти в жизни.

Перед вами моя песня – гимн самобытной, богатой культуре Ближнего Востока и Северной Африки. И дань благодарности арабскому языку, который кормит меня все эти годы и открывает для меня все новые возможности. Не пытаясь интерпретировать региональные процессы – но признавая, что они ключ к пониманию арабского мира, – я собрал истории простых людей, мало кому известных за пределами их круга, и, конечно, истории мест и традиций.

Еще в ней рассказывается о фильме «Люди большой воды» – международном кинопроекте, над которым мне посчастливилось работать с уникальной командой отечественных и зарубежных специалистов. Сейчас это мой главный проект в области документального кино и журналистики.

Эта книга также о тех, кто посвятил свою жизнь морю и парусу, о безграничной красоте яхтенного спорта. Убежден, что их истории будут интересны любому. Яхтсмен, может, узнает о чем-то новом в профессиональной сфере, а неискушенный человек – об удивительных открытиях, которые я сделал на другом конце земного шара, в далеком заливе Хаураки в Новой Зеландии.

Истории моих друзей-журналистов и жителей разных регионов здесь изложены без прикрас – безусловно, с известной долей субъективности, неизбежной в рамках интервью. О своей жизни я старался написать искренне и честно – как журналист, который в первую очередь рассказчик и свидетель событий и лишь потом аналитик.

Я верю, что эти страницы помогут читателю освежить представления о современной географии и краем глаза заглянуть в уже ушедший XX век, где сирийский мастер деревянной мозаики «фусайфиса» в старом квартале Дамаска с любовью создает новый шедевр – шахматную доску, где ловец жемчуга погружается в опасные воды Персидского залива, чтобы добыть жемчужину. И где помощник смотрителя камчатского маяка выходит к морю, в котором промышляют браконьеры, а впереди бежит маленький пес, нюх которого – единственное, что может предостеречь их обоих от встречи с медведем.

Герои книги обуздывают волны и поднимаются в небо, строят часовни в заснеженных ущельях и идут под парусом сквозь шторма через океан, проводят смелые гуманитарные миссии в охваченных конфликтом зонах. Они исследуют, ищут, пишут картины и творят. ОНИ ЖИВУТ.

Эта книга также попытка посмотреть в XXI век, где британско-южноафриканский спортсмен-экстремал совершает опаснейшие заплывы в Северном Ледовитом океане с единственной целью – привлечь внимание людей к защите Мирового океана. И где португальские профессионалы-серферы тестируют новейшую экипировку, покоряя гигантские волны в Назаре, высота которых зимой достигает 30 метров…

Приятного вам прочтения!

Часть 1
Крайние точки на карте

Глава 1
Иордания. Начало пути арабиста-востоковеда

Середина февраля 2006 года. Со своего пассажирского сиденья смотрю на загородный пейзаж за окном. Снег облепляет лобовое стекло, дворники работают безостановочно. Трудно поверить, но там, на юге, зимой тоже бывает снег и пронизывающий холод… Мы едем в Шереметьево, за рулем отец. Через несколько часов у меня самолет в Иорданию, это одно из самых популярных направлений для практики арабского. Лечу по студенческому обмену в Амман почти на полгода, в Центр языков при государственном Иорданском университете. Сбывается моя мечта с первого курса – оказаться в арабской стране, чтобы учиться, знакомиться, понимать язык в повседневной жизни, путешествовать и открывать новое… Звонит телефон. Это Уаэль аль-Неджим, он заменял других преподавателей у нас в МПГУ на нескольких парах.

– Салям алейкум, Уаэль.

– Ва-алейкум ас-салям, Андрей, – говорит он. – Должен кое-что сказать по поводу твоего жилья в Иордании.

Кажется, звонит он неспроста. Мы договаривались с Уаэлем, что я временно остановлюсь у его брата, который в отъезде.

Поясняю: Иорданский университет не предоставляет парням-студентам общежитие, они ищут жилье сами. А для девушек есть несколько корпусов. Правда, там есть определенные ограничения – кажется, надо возвращаться в общежитие до восьми часов вечера.

– Что, какие-то новости от брата?

– Да, проживать у него не получится, – коротко отвечает Уаэль.

Итак, в Аммане придется срочно искать жилье – я узнаю об этом за пару часов до вылета. Причем с финансами у меня, честно говоря, туго – в том смысле, чтобы ежемесячно платить за аренду. С этим грузом мыслей сажусь в самолет.

А все началось на первом курсе. На факультете социологии, экономики и права в МПГУ имени Ленина, где я учился, набирали студентов изучать арабский язык. Признаться, у меня не было четкого представления, где и кто на нем говорит и как он может мне пригодиться. Я просто попробовал: пришел на первый открытый урок и сел за парту, не подозревая, что этот язык изменит мою жизнь и определит вектор профессионального развития на многие годы вперед. Наш первый преподаватель Саид Хайбулович Кямилев – всемирно известный востоковед, директор Института исламской цивилизации. Родился в 1937 году в Москве в семье известного тюрколога и литературоведа Хайбулы Кямилева. Лично знал короля Марокко Хасана II – 21-го монарха из династии Алауитов. В совершенстве владеет и литературным арабским языком, и марокканским диалектом. Надо сказать, что диалектный арабский очень сильно отличается от языка газет, радио и телевидения.

На этом занятии мы говорили о культуре арабского мира, его традициях и обычаях. И конечно, о строении самого языка, который нам ментально непривычен, одно написание справа налево чего стоит. Я полюбил арабский с первого занятия и начал погружаться в историю Ближнего Востока. Потом, достигнув определенных успехов, не пропускал ни одной межвузовской олимпиады по арабскому языку, участвовал в творческих вечерах – играл Ходжу Насреддина.

И вот на четвертом курсе открылась перспектива поездки в Иорданию. Кстати, если на первом курсе нас было почти 50 человек, то лишь четверо выдержали эту дистанцию: вместе со мной полетели еще три девушки – Ира, Светлана и Кристина.

Вечером наш лайнер приземлился в аэропорту имени королевы Иордании Алии. До столицы чуть больше 30 километров. Нас встречал другой брат Уаэля – Усама, владелец небольшого кафе Cupid Cafe, в которое мы сразу по прибытии и заглянули.

Из дневника

7 февраля

Как долго собирался открыть эту тетрадь и начать писать…

Сейчас я в квартире брата Усамы и Уаэля – Самии. Он уехал в Саудовскую Аравию, и сегодняшней ночью я тут полновластный хозяин.

До сих пор не известно, где буду жить эти полгода: еще до посадки узнал от Уаэля, что размещение у Фаляха по каким-то причинам невозможно (решил не говорить об этом родителям и другу Диме, никого не хотел расстраивать). Может, сниму жилье, а может, буду жить у Усамы – сейчас меня это не особенно волнует. Поставил диск с альбомом Эннио Морриконе и Дулсе Понтеш, который купил за день до отъезда, музыка звучит во всю мощь – я полон энергии, несмотря на долгий перелет и всю эту суету по приезде.

В аэропорту нас встречал Усама и наш земляк Станислав – человек из посольства. Затем отвезли девушек в общежитие и поехали в кафе Усамы, там ждали Фаляха, но он так и не появился.

Как только ступил на эту землю, сразу почувствовал особенность местного воздуха – он здесь свежий, насыщенный влагой, словно до моря рукой подать.

Нужно ли говорить, что этот воздух вскружил мне голову. Огромное счастье оказаться в стране, о которой мечтал с первого курса. С другой стороны, чувствую первые признаки выгорания и нуждаюсь в звуках русской речи. Одно утешение – в Аммане много наших и мы будем держаться вместе.

8 февраля

За мной заехал Усама и отвез меня в университет. Я толком еще не знал, где будет экзамен, во сколько, но мой новый знакомый Фади помог мне найти Центр языков и во всем разобраться.

Опоздав минут на 20, вхожу в класс – там почти одни корейцы, несколько американцев и, кажется, один англичанин. Увидел наших девушек, они уже писали ответы и читали какие-то тексты.

Экзамен несложный: один текст об истории футбола, другой – о деятельности ООН. Больше всего меня вдохновила свободная беседа с преподавателем.

После экзамена завтракали все вместе с Фади (он наполовину русский, наполовину палестинец) в одном арабском ресторанчике. Уже вечер, а я до сих пор не хочу есть, такие сытные иорданские блюда. Фади, кстати, ест один раз в день. На столе не было ничего мясного – только фрукты, овощи, бобовые, оливки и, конечно, арабский хлеб. Арабы почти всегда едят руками, отламывая небольшой кусочек хлеба и окуная его в бобовый соус – аль-фуль: в арабской кухне, как и в греческой, основные продукты – оливковое масло и бобы, особенно фасоль. Салат из огурцов и помидоров с луком и петрушкой напоминает наш летний салат, только чуть острее. Весь стол уставлен блюдами. Если это был завтрак, то королевский. Мы, городские русские, терялись в этом изобилии.

Затем сделали фото для студенческих билетов и поехали осматривать город. Но… Как мало в тебе истории, о Амман! Или меня обмануло первое впечатление? Практически ни одного исторического здания, а ведь люди живут здесь много тысячелетий. Все дело в том, что один из древнейших городов Ближнего Востока – всего лишь преемник древних поселений. Его построили на семи холмах – говорят, их символизирует семиконечная звезда на иорданском флаге, – несколько раз он был разрушен землетрясениями, но вырастал заново.

И потому он братски близок мне, этот молодой Амман.

Раббат-Аммон – так называли его в библейские времена. А потом еще и Филадельфия, в честь египетского царя Птолемея II по прозвищу Филадельфос, что значит «братолюбивый».

Итак, я видел дома в основном современные, невысокие, до пяти этажей, и вдали множество вилл, окруженных небольшими садами. Улочки – взлетающие на холмы, ныряющие в долины, виляющие то влево, то вправо, – заставили меня вспомнить Афины. Но в иорданской столице мало зелени (почти не бывает дождей), в основном растут финиковые пальмы, кипарисы и финикийский можжевельник.

Нетрудно заметить четкое разделение на районы – по-арабски adwar: вот там район фешенебельных магазинов, а там район кафе и закусочных. Или район частных вилл.

Мы пока не выбрали день, чтобы посетить исторический центр с остатками римских построек.

Что касается ислама, то, по словам самих арабов, в Иордании он не так сильно влияет на частную жизнь, как, например, в Ираке или Саудовской Аравии. Но свои правила, конечно, диктует. Мои компаньонки – Ира, Светлана и Кристина рассказывают, что проснулись под звуки азана, призыва к всеобщей молитве. Пять раз в день, когда муэдзин призывает мусульман к молитве, все убирают звук в автомагнитолах, делают тише телевизор, и сейчас в кафе Усамы, где я пишу эти строки, во время предвечерней молитвы замолкла музыка. Хотя, отмечу для себя, мало кто молится.

9 февраля

Амман называют еще Белым городом – многие его дома сложены из белого камня, известняка. Сегодня утром вспомнил об этом во время сильного снегопада: город стал неузнаваемым под белым покровом, и впервые в жизни я увидел пальмы в снегу.

Приехал в университет к девяти утра, все было закрыто. Амманцы играли в снежки – для них это редкость.

Затем отправился в Cupid Cafe, потому что не удалось позавтракать во вчерашнем арабском заведении, оно было закрыто – все закрыто! Усама сам приготовил еду, получилось очень даже неплохо.

В торговом центре Mecca Mall зашли в сувенирный магазинчик. Чего там только нет: мозаика из мелких камней (напоминающая, насколько знаю по иллюстрациям, ранневизантийскую напольную мозаику в Джераше, куда мы собираемся отправиться в марте), кувшины, чашки, латунные кофейники с художественным травлением и изогнутым изливом, посуда ручной чеканки, шкатулки, украшенные перламутровой мозаикой «фусайфиса», небольшие ковры… Но больше всего меня тронули различные предметы, вырезанные арабами из оливкового дерева. Это преимущественно христианские фигуры, например, Христа и учеников на Тайной вечере или Девы Марии. Очень красивые работы. Еще там можно купить освященную землю и воду из Палестины (после арабо-израильских войн 1948–1949 и 1967 годов здесь обосновались сотни тысяч палестинских беженцев, и сегодня около 55 % населения Иордании – палестинские арабы). Нашел здесь Библию, второе название Евангелия – Книга Жизни.

Поражает информационное единство иорданцев. Конечно, можно все объяснить осведомленностью работников сферы услуг, но это не отменяет моего удивления. Я сел в такси, чтобы доехать от университета до кафе Усамы. Адреса не знал, но достаточно было произнести – Cupid Cafe, – как водитель тут же позвонил с моего телефона Усаме. Последовал разговор в родственном духе:

– Салям алейкум, брат!

– Ва-алейкум ас-салам, старина.

– Как твои дела?

– Слава богу, все хорошо. Что у тебя нового?

– Все порядок, но погода сегодня…

– Да… Но дай бог, завтра будет лучше.

– Ин ша Аллах! Слушай, где твоя кафешка?

При встрече иорданцы никогда не начнут с главного: поговорят о том о сем, обменяются новостями, пошутят и только потом приступят к делу. Эта особенность Востока – что-то более древнее, первичное по сравнению, например, с формой обычной европейской вежливости.

10 февраля

Прекрасный день, я слышал голос матери и сейчас понимаю смысл того хадиса: «Рай – под ногами матерей». Ее голос согрел мне душу, и теперь, я знаю, ничто не позволит мне сбиться с моего пути…

11 февраля

Сегодня пришел в Центр языков за результатами экзаменов.

Вхожу, поднимаюсь в класс и вижу наших девушек, которые разговаривают с Тауфиком из центра.

– Ну как дела? Вы давно здесь?

– Хорошо, только пришли. Ты знаешь свой результат?

– Нет, но хотел бы…

– У тебя третий уровень.

(Всего в Центре языков шесть уровней, шестой – самый высокий.)

– Не может быть! Вы шутите, я нормально написал. А вы на каком?

– Все на пятом.

– Поздравляю, – вздыхаю я и ловлю взгляд Тауфика.

Он, естественно, ничего не понимает по-русски, но, кажется, догадывается, что девушки меня разыгрывают.

– Пожалуйста, садись, – говорит он мне на арабском.

– На каком я уровне?

– На шестом.

– Вот это да! Не ожидал.

Действительно, экзамен я сдал наилучшим образом. Моя первая победа в этой стране! Искренне радуюсь за девушек – пятый уровень, только Светлана на третьем, но, уверен, в ближайшие дни ее переведут на уровень выше.

12 февраля. Первый день учебы

В моей группе почти одни американцы и корейцы. Есть один англичанин, два парня и две девушки из Турции. Есть сын йеменца и ливанки. А еще поляк Янек и – приятная неожиданность – Даша с Украины (учила арабский в Киеве, потом в Сирии и Ливане).

Группа хорошая, очень приветливые люди.

Наш преподаватель Али – царь шуток, первое же занятие построил в форме остроумной беседы, которая захватила нас. Когда мы вышли из аудитории, Кристина спросила: «Вы что там, египетские сериалы смотрели? Смеялись весь урок!»

Действительно, у нас лучшие преподаватели.

Завтра должны поехать в Вади-Рам.

Сейчас вечер, сижу в парке университета с книгой Алексея Ухтомского и чувствую необъяснимое счастье, когда читаю: «…видеть и любить друг в друге их алтари, а не задворки». Или: «встречный человек таков, каким ты его заслужил».

17 февраля

Какое-то время я жил в районе Сувейлах, довольно далеко от университета (это не самый благоприятный район Аммана, фактически его пригород), а сейчас снимаю комнату в новой квартире, где, правда, приходится делить общую площадь с другими студентами. В Центр языков хожу пешком. Это уже четвертая моя квартира в Аммане, и надеюсь, что в ней и останусь до конца учебы.

До сих пор удивляюсь, выходя из дома, что под ногами не скрипит снег – как поздними ночами в московских дворах, когда возвращаешься от друзей. Думаю, еще долго буду ежиться по инерции от этого южного ветра, ни на секунду не забывая, что в родных краях сейчас морозы. Здесь же вечерами и особенно ночами просто зябко, но мне не привыкать – есть опыт ночевок в походных палатках при минус 2.

В конце дня, перед тем как приступить к арабскому, согреваюсь под горячим душем, надеваю шорты, тонкие шерстяные бабушкины носки и рубашку. Янек, мой компаньон по комнате, ходит в двух штанах и кофте и шутя называет меня сибиряком: «Точно русский – закален морозами».

Иорданских женщин на улице можно увидеть исключительно в сопровождении мужчины (родственника или мужа) или за рулем автомобиля. Сколько здесь живу, а только раз заметил иорданку с сумками, идущую одну из магазина.

И уже спокойно воспринимаю традиционную одежду мусульманок, кроме, пожалуй, тех случаев, когда полностью спрятано лицо. В белых хиджабах есть хотя бы намек на элегантность, но в черных – что-то пугающее. Бывает, и глаза скрыты – просто черный никаб, полностью закрывающий голову.

Лишь немногие ходят без платков и накидок, и это, наверное, туристки.

При встрече иорданки очень редко обмениваются поцелуями в щеку. Чаще приветствуют друг друга легким рукопожатием. Так же при встрече мужчины с женщиной: если она согласна, пожми ей руку.

В мужской среде, напротив, приняты поцелуи в щеку – как это было на Руси, да и вообще в те старые добрые времена, когда каждый считал ближнего братом.

И еще: юноше и девушке в Иордании непозволительно ходить под руку, тем более обнявшись. Это вызов традициям. И только после помолвки юноша может появиться в доме возлюбленной.

Зачастую законной возможностью свидания для молодых людей становится совместная учеба. Например, Фадия и Хусейн встречаются в университете и нигде больше. В тот день, когда я с ними познакомился, Хусейн проводил Фадию до главных ворот, попрощался с ней и вернулся ко мне.

В некоторые заведения в Аммане могут запретить вход для чисто мужской компании – возможно, из соображений безопасности. Вчера был четверг, мы с Фади и Анасом хотели зайти в один из ресторанов Mecca Mall, но охрана преградила нам дорогу: без девушек нельзя. И так каждый четверг и пятницу (выходной день в Иордании).

Что касается дискотек и танцевальных клубов, тут наоборот – многие заведения открыты только для мужчин.

Мои московские однокурсницы после посещения Mecca Mall пожаловались мне:

– На нас смотрят все ребята, все мужчины оборачиваются.

– Наденьте платки – и все будет нормально.

– Да уж, нашелся советчик. Просто мы белые и без спутников.

Но однажды Ира заметила: «Андрей, на тебя арабские девушки во все глаза смотрят!» Я пожимаю плечами: наверное, они просто видят во мне интуриста, заграничную диковинку.

Да, в Аммане будто заново и с особенной гордостью осознаю, что я русский. Нужно было уйти с головой в почти шестилетнее увлечение Китаем, Японией, стихотворными формами восточной поэзии (хайку, рубаи, газель), затем Африкой, различной этнической музыкой, наконец, Востоком, арабским миром, чтобы здесь, в Аммане, за тысячи километров от дома, вернуться к истокам…

Понимаю, что рано или поздно это должно было произойти, жалею лишь об одном – что не могу поутру, еще затемно, встать и босиком по росе пойти встречать рассвет, побежать по широкому русскому полю за деревней.

Не могу обнять тех, кого так сильно люблю! Но верю: это будет.

В моей скромной дорожной библиотеке книги Жуковского, Лескова, Волошина, Короленко, Серафимовича («Железный поток» – история похода красноармейцев и кубанской бедноты на Северный Кавказ в 1918 году). «Москва и москвичи» Гиляровского. Наконец, Библия и томик Алексея Ухтомского – две книги, которые помогают приближаться к истине и следовать любви, поддерживают меня в пути.

А еще с моим багажом в Амман прибыли альбомы по искусству. «Пейзаж в русской живописи», подарок однокурсниц. Брюллов – почти год я ждал случая, чтобы открыть этот альбом, и открыл его здесь. Маленькие репродукции картин Третьяковки: «Днепр утром» Куинджи – ширь и головокружительный простор, «Вечерний звон» Левитана – смотришь, и душа наполняется теплом, «Молчание» Нестерова – невольно вспоминаешь нашу северную природу. И конечно, Саврасов и Айвазовский.

Несколько дней назад прочитал книгу о героическом восхождении Николая Орлова на пик Ленина в 1993 году.

Я взял с собой в Иорданию любимые, самые необходимые мне фотографии: мама и сестра Ксения в Югославии, брат Никита, крестная с Лифтерисом, семейные фото из Крыма, Тулы, снимки, где мы все вместе – с Альбиной и Димой в новогодних костюмах – и где мы с друзьями в Бородино.

Как-то после занятий я сидел в одиночестве на втором этаже и читал историю того восхождения. Пришли двое ребят заниматься переводом с арабского. Познакомился с ними, разговорились. Один из Турции, другой, Надим, – палестинец. Выяснилось, что Надим знаком с русской литературой, его брат учился в России. Я даже привстал на месте – этот парень знает Достоевского, Толстого, Пушкина. Называет русские книги, пусть с ошибками, с неправильными ударениями. Может, он их даже не открывал, но как же впечатляет, когда слышишь от ближневосточного араба названия романов наших классиков!

Попросил меня написать все русские буквы с транскрипцией – хочет учить русский.

18 февраля

Снился наш лес. Строй высоких сосен. Воздух прозрачный, чистый, пьянящий. Один, как в невесомости, перепрыгиваю через овраги и ручьи…

Потом вдруг оказываюсь с друзьями в деревне. Тихо речка бежит. Отвязываю лодку, отталкиваюсь от деревянного помоста и плыву… Яркий незабываемый сон, недолгое и бесплотное прикосновение к родине.

3 марта

21-ю весну своей жизни встречаю здесь, в Иордании, вдали от семьи и друзей, от капели, просевших сугробов, весенних ручьев. Здесь уже лето. А хочется видеть, как тают снега под нестойким мартовским солнцем, как река в деревне с каждой неделей становится все шире, как первоцветы пробиваются сквозь перезимовавшую листву.

«Все-таки наш климат уникален, – вспоминаю слова мамы. – Люди в южных странах и не замечают, как проходит год, для них все время лето. А у нас меняются сезоны, осенью с нетерпением ждешь первого снега, а к весне уже скучаешь по теплу и солнцу».

Теперь понимаю, насколько это так. Времена года у нас неповторимо прекрасны. Услышать бы пение скворцов и вдохнуть родной воздух, который уже пахнет теплом…

4 марта

Поездка в город Пелла и к границе Палестины и Сирии.

Провожали закат с видом на Тивериадское озеро!

Учусь быть собой.

6 марта

Завтра очень важный день – буду рассказывать на уроке о русском искусстве. Раз в неделю каждый из нас выступает с монологом на выбранную тему. Сейчас перевожу на арабский слова – пейзаж, меценат, сюжет картины – и вообще штудирую всю лексику, которая относится к живописи.

Приготовил текст о Брюллове, Васильеве, Поленове. Покажу репродукции из альбомов, взятых с собой. С недавних пор моя формула успеха – не думать о нем, а стремиться подарить то, что хорошо знаешь и любишь. Поэтому хочу преподнести друзьям в группе самое лучшее, по моему мнению, в нашей живописи. Очень надеюсь, что будет Меглин – девушка из Канады.

И второе: завтра у меня встреча с преподавательницей из МГИМО Еленой Владимировной.

А еще на первой паре получил длинное сообщение от друга детства Димы Болбота, он написал о найденных предках. И вот что я решил: этим летом непременно поеду в Рязань, на родину деда.

10 марта

Грандиозный римский амфитеатр – 6000 мест, базар, сувенирные лавочки… Побывали с Янеком в центре города. А точнее, в центре старого города, далеко не престижном районе. Здесь живет беднота – домишки, как в Непале, лепятся один к другому на склонах холмов.

С первого дня пребывания в Аммане ищу в черте города православный храм. Были с Усамой в районе Ар-Рабия, но там католический, а недалеко от университета – протестантский. И вот сегодня оказались в современном деловом районе Абдали. Вышли через плотный встречный людской поток на главную площадь и увидели колокольню храма Благовещения. Рядом мечеть короля Абдаллы I с голубым мозаичным куполом, а также коптская церковь.

– Сегодня пятница, как думаешь, открыт?

– Не знаю, давай посмотрим расписание службы.

Потом каким-то образом мы оказались в трапезной, где обедали и мирно беседовали прихожане. Они пригласили нас за стол, а их доброжелательность сняла мою неловкость. Отведали традиционное блюдо – мансаф, это баранина в йогуртовом соусе с рисом и кедровыми орехами. Среди этих благочестивых людей я чувствовал себя почти дома.

Не считаю себя набожным и храм посещаю нечасто, но здесь свою веру храню в сердце словно жемчужину. Вдали от Родины каждый глубже понимает, что с родными местами связывает именно вера, язык и культура.

– Когда служба в храме? – спросил я сидящего рядом с нами иорданца.

– Совсем скоро, минут через десять.

И действительно, вскоре раздался хорошо знакомый медный басовый гул – колокольный звон. После азана, который приходилось слышать ежедневно, мне словно бальзам на сердце пролился.

Мы вошли внутрь.

Этот православный храм в византийском стиле был построен в 1962 году и внутри напоминает католический – деревянные скамьи, мужчины и женщины сидят отдельно. Но в остальном атмосфера наша, родная. Иконостас, мозаика, фрески под куполом, свечи горят… Давно не был в такой обстановке.