Czytaj książkę: «Ангел ходит голым»

© Измайлов А.Н., 2018

© ООО «Издательство «Вече», 2018

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2018

Во имя А. М.

 
Не для добра, не для добра,
(попробуй с ней не согреши),
не из ребра, не из ребра —
из самой глубины души —
был взят нежнейший матерьял!
Господь не ведал, что творил,
Адам не ведал, что терял.
И вот горит огонь в крови
двух половин: где ты, где я?
Не говорите о любви.
Оui, c'est la vie,
Любовь моя – кусающая хвост змея.
 

Валерий Зеленский

 
Мы очень долго репетируем,
чтобы потом подняться на сцену
и начать импровизировать.
 

Мугамщик

Глава 1

Виталию:

Вылетаю в Италию.

Валюта у Юлия.

Твоя Лилит.

* * *

И медленно выпил.

Коньяк, да, надлежит пить медленно, маленькими поцелуйчиками, поигрывая языком. Он такой, зараза. Капризный.

А вот Макс Багдашов предпочитал… нет, отдавал предпочтение! Отдавал предпочтение сакэ. Вечная эта его игра в самурая: сакэ! только сакэ! Ну да, к блюду takifugu rubripes¹ и только к takifugu rubripes! Доигрался, Макс? Доигрался…

А вот Ермак в игры не играл. Простой, как мычание. Спирт «Royal» – проще некуда и не нужно. Ермак – трезвенник! Акварий Ермаков – убеждённый трезвенник. На то и Акварий. Как мычал, как мычал, когда… Наверное. Может, просто уснул. Простой, как… Ермак.

А вот Лёва Воркуль таки ценил коньяк. Даже сognac. На худой конец – brandy. На худой конец – брэнди. На худой конец – коньяк. Шкала: от Hennesy V.S.O.P – по нисходящей. Но не ниже нижнего уровня. Эстет. (И не только насчёт коньяка!). Был ты, Лев, эстетом эстетом и не стало тебя. Отошёл ты, Воркуль с початой фляжкой Hennesy V.S.O.P. Да, voilà une belle mort!² Ну, «Война и мир», ну.

А вот Амин, пожалуй, был прав. Дагестанский, только дагестанский! Так говорил Амин Даниялов. Можно верить. Нужно! Попробуй не поверить Даниялову! Лучше не пробуй. Он – чемпион! Чемпион чемпионов! Положим, не по этой части. Но если говорит «дагестанский», то себе дешевле согласиться. Пусть мысленно фрондируя: ну, на безрыбье… Стоп! Ни слова про безрыбье! Памяти Амина Даниялова, чемпиона чемпионов. Прав был. Ключевое – был. (О! И примкнувший к нему Багдашов. Насчёт безрыбья. Потом, потом!) Аминь, Амин…

* * *

Да уж, преамбула. Сразу четыре трупа.

Всё же не сразу. Последовательно. В иной, кстати, последовательности.

Но каково?! Сразу четыре. Присоединились к большинству. Идиома (англ). Русский аналог: дали дуба. (Англичане изысканней таки.) Четверо. Во первых строках своего письма. При том, что высший класс – однотрупный писатель. Так сказал классик.

Не классик я. И не писатель. Рядовой (поверили?) адепт Ордена. Бывший адепт Ордена (поверили?). Где я и где Орден! Больше скажу! Где мы и где Орден!

Где-где! Только без рифм. Про Орден не скажу, но про нас… А скажу. Как на духу. Искренно. (Поверили?)

Так вот. Внимание! Сейчас скажу! Вот! Куалонкуизмо! Все сразу поняли?

Куалонкуизмо?! Вона как! Тады канешн!

Слушайте, не валяйте умника. Не стройте из себя. И Гугль вам не в помощь. В запоздалую разве что. Давайте-ка, я – на опережение, чтоб не мучили клаву:

Куалонкуизмо (итал.). Полное безразличие к общественным процессам, к политике – в результате «переедания». Симптомы: утомлённое лицо, вялые интонации, хмурость, раздражительность, перманентная сонливость. Рус. аналог куалонкуизмо – пофигизмо, «всё достало!», но не всеобъемл.

Именно. Не всеобъемл. Потому что Питер.

И? Ведь питерские симптомы характерные! Областная судьба. Где уж нам уж. Это там, в столице, избранные вообразили себя избранными всерьёз. Каста, новые дворяне, потомки. Белая кость, одолённая красным хамом. Такие времена были, что на ура! Зато теперь всё исторически кровосмесилось, и возрожденцы – розовые все! Здоровый цвет лица. Так победим! Впитав лучшее оттуда и отсюда!

Ай, глупо слушать! Они там, в столице, каблуками щёлкают, поминутно крестятся, тайными бирюльками друг дружку награждают, остров Лемнос как символ мученичества. Пусть играются. А наше дело чухонское – сиди, грейся. Ещё б солнышко почаще…

Пётр Алексеич, паразит! Не прощу ему, не прощу! Если такой Великий, почему не Константинополь?! Была же оказия!.. Никогда я не был на Босфоре… (Поверили?)

Ладно, проехали. Настроение. Дрянь. Под стать погоде. О, симптомчик?! Нет, это не от этого. Если честно. (Поверили?)

Всё-всё! Кулон Кузьмы, кулон Кузьмы!

Что? А! То куалонкуизмо – в междусобойчике. Чтобы не запинаться. Ку-а-лон-куиз-мо. С ума сойдёшь, язык сломаешь! Вот и: кулон Кузьмы. Пароль. Тост! Причём, кстати, первый. Всё реже собираемся вместе, питерские адепты Ордена. Да и зачем? Скайп, мобила, плюс-кое-что-если-что. Но когда и если собираемся за одним столом (на День Врага Народа – святое!), первый тост: «Ну?!! Кулон Кузьмы! – Ото так! Кулон Кузьмы!»

Ура, товарищи!

* * *

Товарищи…

Чингиз Бикмурзин, Хан. Школа «Иточу». Привечаются все – хоть мальцы, хоть пенсы. Главное – здоровье. В аптеке не купишь, в «Иточу» – обретёшь наверняка. Иточу и есть здоровье (яп.). У-шу. Окинаван годжю-рю. Айкидо. Муай Тай. Дзю-до (дык!). Самбо (тем более, дык! патриотическое воспитание!). В здоровом теле – могучий дух. И всегда нелишне иметь сотню чёрных поясов – по первому зову. Не повредит. Поможет. Если вдруг. Обращайтесь.

Тарас Заброда. Агентство «Турдом». В любую страну, в любой момент, за любые деньги. Слоган: «Хоть чучелом, хоть тушкой!» Экий остряк. Но не самоучка. Всё по методичке: спровоцированный лёгкий шок с надлежащей улыбкой привлекает, вызывает доверие. Практика – критерий истины. Сколько фирм полопалось за прошлый год (риторич.)?! А «Турдом» был и есть. И будет. Если вдруг – в угодную страну, в угодный момент, за угодные… Ай, бросьте! Всего лишь деньги! Обращайтесь.

Костя Шарий. Ритуальный приход «Навсегда». Много вариантов. Мно-го. Местоблюстители. От Александро-Невской лавры до Литераторских мостков. Спецзаказ? Ваганьково? А хоть Пер-Лашез! Да ну?! Ну да! М-м, а в деликатных случаях? М-м, ну, в деликатных… М-м? Щас спою! И никто не узна-ает, где могилка твоя! А, в этом смысле? Нет тела – нет дела? Легко! То есть, разумеется, нелегко. Но – любой каприз… И – разумеется. Так что, если вдруг… Обращайтесь.

Макс Багдашов. Сеть «Все флаги». Малые отели – дюжина по городу. Бывшие явочные Ордена. Двушки, однушки. Весёлый посёлок, Пискарёвка, Рыбацкое – дёшево. Моховая, Пестеля, Гороховая – имейте совесть, много дороже. Для гурманов же, нуворишей – штаб-квартира. Отель «Все флаги» – на Конюшенной. Нет, не отель. Hotel! All inclusive! Всё включено, всё-всё? Да. Гм! А если вдруг заселится уважаемый имярек, и к нему вдруг – дамочка. Не вопрос! Фото? Видео? Клиент всегда прав. Если вдруг. Обращайтесь!

Во-о-от, значит. Такой ближний круг. Нет, нас-то – тьмы, и тьмы, и тьмы. Спец по логистике, спец по таможке, спец по пластике, спец по гастарбайту, спец по бомжикам. Дальний круг. У каждого своя поляна. Подснежники. Начеку, если вдруг. И никаких питерских симптомов, характерных. Потому что: ничего личного, только бизнес. Без фанатизма, но и без симптомов. Иначе бизнесу конец. Перекрёстно опыляемся. Работаем! Не спим!

А! Ближний круг, ближний круг! Себя забыл! (Поверили?)

Да нате, нате!

Евлогин. Виталий Евлогин. Можно без отчества. Ну, Аврумыч! И что?! Глава охранной структуры «Цепь». Сорок сороков точек по городу. Попробуйте сразиться с нами! Чувствую себя великолепно! Хотя…

Лиля, Лиля! Что ж ты за… существо такое!

Твоя Лилит. Если бы!

Минутку! Мне – в ванную, буквально на минутку. Сейчас, сейчас!..

Всё, я снова здесь, я собран весь.

И медленно выпил. Не чокаясь. Да, не с кем. Один. У себя. Но – это не от этого. Не чокаясь – в том самом смысле.

* * *

Да, увы, все люди смертны. И в такой трактовке нет смысла убивать вообще кого-либо. Но умертвия были, есть и будут. Про совесть или там заповедь см.: На свете более семи миллиардов людей. Что вы привязались со своим «Четыре трупа в багажнике! Четыре трупа в багажнике!» Не к данному, конкретному, случаю, но к слову. Хотя трупа как раз четыре. Потому и к слову.

Всё зависит от цены вопроса.

В данном, конкретном, случае цена вопроса – триста миллионов. Уже шестьсот миллионов. Уже девятьсот. И строго по нарастающей. Пусть рублей, но…

Нельзя ли, м-м, прекратить?

Но как?!

Как-нибудь!

Как-нибудь?

Как-нибудь. Но не через пень-колоду. А как-нибудь так, чтобы… присоединить к большинству (англ. идиом.). Вы же профи! Сами решайте. Важен не процесс, важен результат.

Простите, а кто, м-м, спрашивает?

Не узнали? Богатым будете!

Да вроде и так не побирушничаем.

А всё впереди! Превратное толкование скромного намёка – и придётся.

И это уже приказ. «Кто, м-м, спрашивает?» – от лукавого. Вдруг номером ошиблись? Не ошиблись. Пепсы никогда не ошибаются. То есть ошибаются рядом и сплошь. Но только не при вызове того единственно способного ту ошибку исправить. И попробуй не исправить, только попробуй! Н-не пробуй.

(Ах да! Пепсы – арго. PEPs – politically exposed persons, публично значимые люди. Га-а-андоны вы, а не пепсы! Без имён! Имена одиозны, оглашению не подлежат!)

Будет вам результат, пепсы. Раз уж мы, профи, устно подписались. И в данном, конкретном, случае процесс пошёл. А куда деваться?! Внятные же люди. Теперь логичный результат неотвратим.

М-м, «логичный» – не совсем… совсем не…

Где логика, где?!

Вот тут рифма уместна. Вылетаю, значит, в Италию? Валюта, значит, у Юлия?

– Мы не знаем, как это работает, но это работает.

– Тогда узнайте, как это работает, чтобы это работало на нас!

Вроде голливудское? Специально обученные люди пыхтят над диалогами.

* * *

Узнайте! Тоже мне, бином Ньютона!

Просто спросить. Задушевно. При располагающих обстоятельствах времени, места и (главное!) образа действия. То есть сильно под вечер. Ни в коем случае не у себя, а, например, у неё. Роскошная квартирка «над слоником». Эркер – оранжерея. Орхидеи ещё не зацвели. В креслах, под коньячок (мне), под шампанское с «Раффаэлло».

Просто спросить: слушай, Лиль, а как ты это делаешь? как у тебя получается? И на невинное «что делаю? что получается?» выложить, ни в коем случае не пережимая, дружелюбно: вот смотри сама…

И подробненько ей – с датами, с маршрутами, с деталями, которые она сама «ой, а я и не помню совсем! правда, что ли?».

Сначала – про усопшего мужа, Амина Даниялова.

Потом – про усопшего гатчинского друида Ермакова.

Потом – про усопшего препода Льва Воркуля.

Потом – про усопшего самурая Макса…

Один раз – случайность. Второй раз – совпадение. Третий – закономерность. Четвёртый – система. А пятый…

– Откуда пятый?! Что ещё за пятый?! Не лепи горбатого, начальник! Ой, «Раффаэлло», обожаю! Хочешь тоже штучку?

– Сладкое не люблю.

– Хоть одну возьми. Сам принёс, а сам сидит!

– Одну возьму.

Возвращаемся к теме. Вот о нём, о пятом, Лиль, и пошушукаемся. Если есть желание. Как дружка с дружкой. Посекретничаем. Нет – нет.

– Вербуешь, начальник? Или нанимаешь, Виталь?

– Ну, кто я такой – тебя, Лиль, вербовать?! И тем более нанимать!

– А кто ты такой? Давно вопрос мучает.

– О, мучает?!

– Ну, щекочет. Садо-мазо-лайт. Даже приятно, пикантненько.

– Ли-и-иль!

– Молчу-молчу… Ты куда? Уже уходишь?

– В ванную, буквально на минутку. Сейчас, сейчас!..

Потому что это выше сил!

Кто в курсе, как сбить со следа свору натасканных псов? Рассыпанный табак, перец, спецсмеси. Юнцы! Перечисленное годится, но не стопроцентно. А стопроцентно – подпустить к своре текущую сучку. Я вам – как профи: стопроцентно! (Вот Веник не даст соврать. Хотя и сам себе не признается. Веник? По ассоциации. Навеяно. Не стóит внимания, забыли. Да, но ведь сработало! Всё, ну! Забыли!). Потому что это выше сил! Дядюшка Фройд, голубчик, отпусти! А хрен тебе, подопытный! Ну, тогда или так… даже отчасти приятно, пикантненько.

– Уф. Возвращаемся к теме.

– На тему?

– Ли-и-иль…

– Нет, правда, на минутку выпала, пока ты в ванной… А ничего шампанское. «Henkel»? Немецкое, а ничего. Главное, брют. Надо взять на вооружение. А то с этим лягушатным «Moet» никаких денег не хватит.

– Проблема, Лиль? С деньгами?

– Полко-о-овник!

– Уж и полковник!

– Пору-у-учик!

– Так-то за что?! Ладно! Майор. Разумно и достаточно.

– А-а, раскололся?!

– Собственно, и не скрывал.

– Собственно, и не раскрывался.

– Собственно, никто и не спрашивал.

– Собственно, вот спрашиваю.

– Майор, майор.

– Да я о другом. С майором-то понятно.

– Неужто? А с чем непонятно?

– Такой… может, интимный вопрос…

– Валяй!

– А что ты, Виталь, делал в ванной?

– Руки мыл. Твоё «Раффаэлло» пачкает, как не знаю что. Руки мыл, руки.

– Чистые руки, горячее сердце…

– Холодная голова. Да-да.

– Смешной.

– Ради вас, несравненная, хоть смешной!

– О-о, сама галантность!

– Вплоть до самоуничижения! Вплоть!

– В плоть – не дождётесь, хер майор.

– А тогда как?

– А сам! Сам-сам-сам!

– М-м… Шампансква?! Ещё?!

– А варум бы и нихьт!

Бль-бль-бль. Ш-ш-ш. Искорки-пузырики.

– Себе, Виталь?

– С вашего соизволения – коньячку.

– Соизволяю!

Соизволяет она!

– Недурственно. Дагестанский?

– А то! Ты же знаешь.

– Муж твой, Лиль, с небес благословляет, а?

– Не надо, Виталь. Не на-до.

Так. Не получилось. Отползаем. Проба-два – подкрасться с другой стороны. Даже не с другой стороны, а типа погулять вышел и ни о чём вообще…

– Шампанское… Правда, понравилось?

– Когда я тебе врала?!

– Я знаю?!

– Знай! Никогда! Никому!

И глаза – честные-честные! Разве эти глаза могут врать?! Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня. Они – как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке, сидящие в довольстве…

Стоп! Не из той оперы! Хотя, да-да, как голуби при потоках и далее по тексту. Но сейчас – про другое.

* * *

Ну-ка, навскидку: главное качество для любого адепта Ордена? Качество, без которого просто априори негоден. Ну-ка? Сумму навыков типа спецназ можно даже не озвучивать. Это всё прикладное. Важное, но прикладное. Критерий пригодности, ну-ка?!

Бе, ме! То-то. Юнцы! Критерий пригодности – умение врать. Без даже намёка на угрызения совести, без цирлихов-манирлихов и прочих «морально тяжело». Такая работа, иначе нельзя. У всех и каждого – от рядового адепта до Верховного.

Тупо врать не комильфо – имидж как-никак. Но и замысловатости не в особом фаворе – сам в них запутаешься рано или поздно, ergo с работой не справился. Хотя лёгкое изящество приветствуется. Даже ценится – меж своих. Вот не угодно ли утверждение (произносится убеждённо и убедительно): «Если Верховный говорит, что это враньё, то это враньё!» М? Ещё раз, медленно, для вдумчивых: «Если Верховный говорит, что это враньё, то это враньё!» Толкование по усмотрению.

К слову, потому-то среди адептов Ордена – сплошь мужчины. За редким исключением, очень редким. И роль подобным исключениям отведена… служебная, назовём. Ну, там… ласточки, если на профессиональном арго. Почему? Да потому-то и!

См. критерий пригодности. Или не см., а просто включи голову.

Когда врёт мужчина, то каждую минуту знает, что врёт, помнит, что врёт. Долгосрочно. Месяцами, годами, десятилетиями. Задача – переиграть. Сверхзадача – всех переиграть. Двойная жизнь без каких-то метафор. Постоянный самоконтроль: не перепутать, ничего не перепутать – что, где, когда в той жизни… или уже в этой? Без разницы. И там, и там – врать, нельзя не врать. Адепт Ордена – обязывает. Сложно, трудно, изнуряюще. Э-э, когнитивный диссонанс. Потому и живут меньше. А кто сказал, что будет легко?! Зато – адепт! Не каждому дано, только избранным. Именно потому, что сложно, трудно, изнуряюще. (Поверили?)

Когда же врёт женщина, то врёт краткосрочно. И сразу (не сразу, но уже назавтра) верит себе, что говорит чистую правду. Месяцами, годами, десятилетиями. Задача переиграть не ставится. Живёт она так. Она так живёт. По правде. А сила в чём? Во-о-от… Откуда и пошла древняя легенда о загадочной женской логике. Никакой загадки. Просто верят они во всё то, что врут. И значит? И значит, для Ордена женщина промыслового значения не имеет. Зашлёшь такую (да любую!) к потенциальному противнику с целью охмурить, влюбить и влюбиться, выведать сокровенное, доложиться нашим. Всё сделает. По правде. Которая враньё. В которое сама и верит теперь. И наши для неё уже – империя зла, фигушки им, а не «доложиться». И здешним СМИ раззвонит про бывших наших: коварные! заслали! врут! А вот её бойфренд, тот самый носитель секретов. Они любят друг друга! Помолвка, ура! Шампанского!

* * *

Ах, да! Шампанского. Немецкого. Понравилось.

– Где брал, Виталь? Я так просто, себе на будущее.

– Лиль! Завтра моргну своим «цепным» – ящик приволокут.

– Или так. Варум бы и нихьт.

– Или, хочешь, не «Henkel», а «Вдову Клико»?

– Н-нет. Слово «вдова» не нравится.

– Что так?

– Виталь! Я же сказала: не на-до.

– Ради бога, ради бога!

– И потом. Брэнд брэндом, но мне нравится то, что мне нравится. Независимо от брэнда. «Henkel» – понравилось.

– Ящик! Завтра же!

– Ка-акой ты добрый, Виталь!

О, я – добрый. Могло случиться и с точностью до наоборот. Я – злой, Макс – добрый. Всего лишь распределение ролей.

* * *

– Чур, я добрый!

– Старина, добрый – я, ты – злой.

– Да почему ж я злой?!

– По жизни.

– Это я-то по жизни злой? Когда?

– Тебе Йемен припомнить? Карабах?

– Запрещённый приём, старина.

– И кто сказал, что запрещённые приёмы запрещены?

– Тоже верно.

– Так что? Не, прикинь, старина, у злого ведь даже больше шансов.

– Не, старина, так-то оно так, но снасильничать каждый может (ну, не каждый!). Вот по обоюдному согласию – поди добейся!

– Да я и злой добьюсь! Делов-то!

– Тогда о чём спорим?

– Мы спорим?

– Какие у нас могут быть споры!

– Тогда… Тогда что?

– А давай просто кинем на спичках. Длинная-короткая.

– А… давай! В конце концов!

И вот я – добрый. Кинули на спичках. Ключевое – кинули.

Ничего личного. Далее – строго по методичке. Я – добрый. Макс – злой. Работаем!

* * *

Однако работать надо на перспективу. Мы же не менты какие-нибудь. Им-то что! Раскрутил фигуранта на чистуху, потом следствие, улики, потом суд. Палку срубил. С глаз долой – из сердца вон.

Только в случае с фигурантом Данияловой – полный облом у вас, менты. Во всех случаях. Как фигурант она, да, проходила, но и только. Проходила и прошла – мимо. Следствие. Улики. А она-то, с какого перепугу она вдруг фигурант? Ей сейчас и так непросто, горе-горе, и вдобавок – вы! Фигурант, выдумали!

Да уж, выдумали! Фигурант – вообще ментовское словцо. У нас – объект. Фигурант – здесь и сейчас. Объект – на перспективу.

Объект Лилит взят в разработку, ещё когда Лев Воркуль. Нет-нет, ещё он здравствовал, и весьма насыщенно. И объект Лилит вёлся ни шатко ни валко, в полуспящем режиме. А после нежданного-негаданного успения Лёвушки – проснулся уже интерес. Живой такой, весёлый.

К ментам за информацией – не по чину. Менты, может, чем-могут-помогут, но осадочек останется. Ну, не по чину! И потом, нужен официальный запрос от одного руководства другому руководству. И, если честно, какое к тому времени руководство! Девяносто третий. Или девяносто четвёртый? Нет, девяносто третий. Куалонкуизмо форевер! Кулон Кузьмы в натуральную величину! Наш ближний круг выведен за штат, дальний круг – соответственно. Потому с ментами общение лишь по старым связям, неформально, вась-вась.

* * *

– О-о, сколько лет, сколько зим! Как насчёт пивасика, Вась-вась?

– Никогда! Никогда… не откажусь!

– Давай тогда, что ли, на Конюшенной пересечёмся. Там отельчик такой «Все флаги». При нём такой кабачок типа японский. Пивасик бочковой и любой – всегда. Креветки в кляре с васаби – р-рекомендую! Чего замялся?

Конюшенная, «Все флаги», японский. Заманчиво, заманчиво.

– Понимаешь, у меня с бабосиками полная жопа. То есть пустая.

– Дом-два вопрос! Банкую! Столько лет, столько зим!

– Ну, тогда за встречу!

– За неё!.. А помнишь, Вась-вась, такая у вас в ментовке была забавная херня? Девяносто третий? Вы там все матерились весь год, как дети малые!

– А-а! Девяносто четвёртый. Июнь. Во падла!

– Почему ж падла? Красивая женщина!

– Красивая, падла! Устроить бы ей тогда субботник! Всем отделом! По-другому б запела!

– А так что пела?

– Да ну! Мы с ней и так и сяк! Не колется, ведьма! И внагляк: «Ведьма я. Записывай, старлей. Ведьма. Подпишу. Мною прочитано и с моих слов записано верно». Надо, надо было ей тогда субботник! Красивая, падла! Хоть оттянулись бы!

– Напоследок, угу! Потом по одному – в ямку, всем отделом. Через промежутки времени.

– Ай, перестань! Что мы, дети малые?!

– Большие, большие! – И вдруг, закинув руки за голову, мечтательно: – До чего же мне хочется побывать сейчас на партийном собрании, на самом обыкновенном собрании, где обсуждаются самые обыкновенные вопросы.

Даже старый волчара Вась-вась на секундочку, но собьётся после такого пассажа. Что за чушь собачья!

В принципе она и есть – чушь собачья. Точная цитата. «Медная пуговица». Лев Овалов. Майор Пронин и всё такое.

А вообще-то давняя и простенькая мулька от Макса. (Мулька – так нынче говорят?) Вдруг вставить в устную речь цитатку-другую из книжного источника – без интонирования кавычек.

Сразу двух зайцев, а то и трёх, а то и четырёх:

Опознавание собеседника по вербальной/невербальной реакции: «свой – чужой».

Резкий увод собеседника от темы. После внезапной оторопи «а при чём тут?!» – закономерная амнезия «так про что мы?»

Уничижение собеседника. Под занавес озвучка (в случае надобности): это же Салтыков-Щедрин (Сомерсет Моэм, Стругацкие, да хоть Овалов), не узнали? У-у, как всё запущено!

Гимнастика ума. Блюдение церебральной формы, тренинг. Макс не такой уж книгочей, чтобы любой абзац из любой книги – в подходящий момент. Но дюжина-другая цитат – всегда при нём. Дюжина-другая – на все случаи жизни достаточно. Что удручает отчасти, но зато упрощает.

Так про что мы? (Во-от! См. «закономерная амнезия».)

Про креветок. По пивасику ещё?

– У меня вообще-то почки… А-а, живём однова!

(Прим. Креветки в кляре с васаби в японских заведениях – нонсенс. Скорее для эклектичной Средиземноморщины. Но хозяин – барин. А Вась-вась пристрастен к тем креветкам в кляре с незапамятной поры. Вкусил когда-то и пропал: а-а, живём однова!)

* * *

Что есть, то есть. Живём однова. Кое-кто и не живёт уже. Ведь не только по ментовским крупицам, иных-других каналов информации – успевай собирать малину с куста. Досье! Хотя дело чисто ментовское. Было. До той поры, пока фигурант не стал объектом. А с внезапным успением адепта Ордена Макса Багдашова – уже дело чести.

Для нас честь – нравственный вектор и ориентир. Всё потеряно кроме чести! (Поверили? А зря! Не всё потеряно!)

И спроси её… Нет, не в ментовской жёсткой манере – с предъявлением косвенных улик, сверлящим взглядом, настольной лампой на скотче, пыльной водой в графине. Тем более с ней всё это уже было и быльём поросло. Спроси её в присущей нам мягкой манере: слушай, Лиль, а как ты это делаешь? как у тебя получается?

Ответ предсказуем: «Я же ведьма!»

Теперь у них, у женщин, высшая доблесть – припудриться ведьмой. Сами придумают, сами изобразят, сами поверят. Не дуры от природы подбавляют нотку лёгкой самоиронии вместе с загадочностью. Не веришь? И дурак! Веришь? И дурак! А она вся такая странная-оригинальная. Промыслового значения не имеет.

Лилька от природы отнюдь не дура. Настолько умна, что иной раз играет дуру просто виртуозно.

* * *

– Я же ведьма, Виталь! Разве не знал? Не знаешь?

– Знаю, знаю.

– Или не веришь?

– Верю, верю.

– А всем, кто пожелает ведьме зла, оно возвращается сторицей. Я не насылаю, нет. Как я могу! Автоматически происходит, очень быстро. Палец о палец не ударю.

– Всем-всем возвращается?

– Я же не изверг, Виталь! Тогда бы горы трупов, горы трупов! Не всем-всем. Только близким. Бывшим близким. Понимаешь? Ты ведь понима-аешь.

Понима-аю.

– А объясни мне, Лиль… – Естественней. Дружелюбней. Задушевней, но и равнодушней. Коротаем вечерок за беседой. – Макс-то чем тебе не угодил?

– Макс?

– Багдашов.

– Ах, этот!

Нэнси Синатра. Bang-bang. Песня. Как женщины убивают. Как они перестают любить. Как они уходят. Просто надо смотреть клип-ретро. Слышать, как она там произносит bang-bang. И всё станет понятно. Гм. Так вот, Нэнси Синатра – никто, а её bang-bang – ничто. По сравнению с Лилит Данияловой и с её «ах, этот!»

Поверьте на слово. (Поверили?)

– Ты же ему… благоволила.

– Да? Очень может быть. Я многим… благоволила. Ты же в курсе, Виталь. И что этот Макс?

– Умер.

– Я в курсе.

– Ты была при этом.

– Была, да.

– И?

– Что – и?

– И всем, кто пожелает ведьме зла, оно возвращается сторицей.

– Виталь? Ви-та-лик? Ты всерьёз? Или сейчас валяешь дурака?

– Сейчас всерьёз валяю дурака.

– И дурак! Смешной… А что касается Макса… Нет, всё с ним было замечательно. Пикантненько. Только, знаешь, стал он меня угнетать в последнее время. Если б ты только видел, как!

– В его последнее время.

– Опять ты!.. Прекрати всякую чушь!

Всякая чушь. Стал угнетать. Если б только видел…

* * *

Видел. Видел, как.

Hotel «Все флаги». На Конюшенной. All inclusive. Охрану обеспечивает ЧОП «Цепь». (Перекрёстное опыление!) Хозяин – барин. Барин – Макс Багдашов.

Нынче барин с дамой. О-о, какая дама, какая дама! Донна!

Мои «цепные» сразу с поста доложились.

Ужин? Ужин, ужин.

Данке щён, всё было чудесно.

То ли ещё будет. Работаем до последнего клиента. Господа, развлекайтесь! Хозяин-барин вас покидает. Обещал донне показать свои новые ируканские ковры.

Очаровательница! Прелестница! Право, у него губа не дура!

– Прошу вас, донна! Ступеньки…

– Ковры? Будь проще, Максик. В нумера, верно поняла?

– Во-первых: Макс. Во-вторых: не нумера – нумер, нумер-люкс. В-третьих: возражения?

– Не вижу, почему бы не посмотреть на ируканские ковры благородной донне. В нумере-люкс. Если там всё будет столь же чудесно, сколь ужин…

Будет, обязательно будет!

И стало так.

Мои «цепные» доложились. На словах.

Имеющий уши слышит. Полбеды.

А глаза? Имеющий глаза видит. Беда-а, просто беда!

* * *

– Глянь, старина, глянь! Классное видео, м? Не на мою задницу смотри (само совершенство, сам знаю). Ты глянь, как Лилька исполняет! Прямо на ируканских коврах!

– Гх-хм. Гр-р-рхм. М-макс, зачем?

– Старина-а! Не истолкуй превратно! Исключительно на память! Долгими холодными вечерами одинокий дедушка Багдашов, бывало, включит… Ах, есть что вспомнить!

– Гх-хр-х. А она знает?

– Догадывается. Не девочка, не вчера родилась.

– Шантаж?

– Не наш ме-етод, старина! Ещё прокурора, похожего на человека, вспомни! Фу, старина! Говорю же, просто на память! И разве этим её расшантажируешь?!

– А мне – зачем?

– Разве не понравилось? Может быть, тазик?

– Какой тазик?

– Ну, или в ванную.

– Спасибо, нет.

– Так чего? Не понравилось?

– Ничего так…

– Во-от! Копию тебе сделать?

– Зачем?

– Дык одно дело делаем. Дык?

– В принципе да.

– Ух, как сказал, старина! В принципе! В Гавриле! Служил Гаврила охрандосом, Гаврила принцип охранял!

– Слышь? Ваши ковры прекрасны. Но мне пора.

* * *

Или зря тогда от копии отказался?

Хотя…

Именно, что хотя. Отвечая на вопрос «что делал?».

Стал угнетать. М-да. Гнёт – тело, давящее сверху. Там, на видео, и другие позиции… Камасутра.

Нет, зря отказался. От хотя бы копии. Хотя…

– Опять превратно меня понял, Виталь. Угнетение… Смотри! Например, мне говорят: «Мы голодны!» И я пойду и сделаю бутерброды. Но если мне говорят: «Пойди и сделай бутерброды!», я не пойду и не сделаю… Ой! Бутерброды тебе сделать? Ветчина, рокфор, майкопская, ещё какая-то хрень в холодильнике. Йогурт. А то хлещешь коньяк на пустой желудок.

– Благодарствую. Разве какой-нибудь рыбки…

– Вот рыбки нет. Рыбки – нет. И прекрати!

– Всё-всё. Даже не начинал.

– И не начинай.

– И мысли не было! Мы не голодны. Хотя… Пойди и сделай бутерброды!

– Не дразнись!

– Не буду.

– Так сделать? Или нет?

– Нет… Значит, стал тебя Макс угнетать. В последнее время.

– Просто он злой. Вот ты – добрый. А он – злой.

– А я – добрый?

– Добрый.

– Но сложись всё наоборот, ты бы сейчас вечеряла с Максом, а я…

– Ты? Был бы спроважен. В последний путь. И я бы пробросила мельком: «Ах, этот!». Я же ведьма!.. Тьфу на тебя, Виталь! Умеешь ты!..

А ты-то как умеешь, Лиль! Уклони очи твои от меня, потому что они волнуют меня…

– Ой! Мобилка! Мобилка! Где она мурчит? Где-где?! Что-то не сориентироваться! Я такая бестолковая! Засунула… Ну, где же, где?!

Где-где!

– В спальне.

– Ой, точно! Я же прилегла, пока ты не заявился! Бегу-бегу-бегу!

Она – прилегла. Она – бегу-бегу-бегу!

Просто невозможно! Потому что это выше сил! Хоть опять в ванную! На минуточку! Руки помыть, руки! «Раффаэлло» клятое…

– Юлик!!! Ю-у-у-улик!!! Прилетел?! Сели?! А я жду, жду! Конечно! Ко мне! Жду-жду-жду! Я соскучилась!

Голос твой сладок, песня голубицы в ущелье скалы под кровом утёса!

* * *

Юлик.

Пока всё идёт, как идёт. Как должно. Как должно!

Истинно, истинно говорю вам, не претендуя на копирайт: если вами никто не манипулирует, вы в руках профессионалов.

Адепты Ордена, нашего Ордена, профи. Даже выведенные за штат. Бывших, известно, не бывает.

Юлий Берш. 27 лет. Голкипер сборной. Прибыл рейсом из Дубая. Вместе с командой. После сборов. Три товарищеских матча с местными раскоряками. 11:0, 1:0, 0:0. Тренер Флавио Пикколо выразил сдержанное удовлетворение состоянием основного состава.

Валюта у Юлия.

Твоя Лилит.

Нам всё известно, всё!

* * *

В этой стране стало страшно жить. Недавно случайно нашла в Интернете базу данных поиска людей http: //syim.com/baza. И главное, сделали вроде как для поиска утерянных родственников. Но здесь вся информация о каждом из нас: переписки с друзьями, адреса, телефоны, место работы, и, что самое страшное, есть даже мои обнажённые фото (правда, не знаю откуда). В общем, испугалась очень. Но есть такая функция, как «скрыть данные». Воспользовалась и всем советую не медлить. Мало ли, что эти придурки могут сделать дальше!

Написал sd354wetsdg – 23: 16: 17

* * *

– Не сплю! С кем я могу спать, если тебя нет?! Да… Да… Поторопись! Пикколо? А, ваш Бармалей? Посылай ты его nach! Всю ответственность беру на себя. Кто твой агент?! Всякий старый хрыч будет диктовать! Посылай, посылай! Если что – ко мне!.. Всё! Даже слышать не хочу. Жду!.. Да не сплю, не сплю. Мы тут с подружкой… Ты её не знаешь… Она как раз уходит, ей на дежурство… Дьютик? Ничего не надо, у меня всё есть! Ну, или шампанского. «Henkel». Немецкое такое. Если нет, тогда нет. Приезжай уже! Да, «над слоником». Умничка, помнишь! Кнопочку «В» – консьерж откроет. Такой… солидный. Предупрежу… дю… Всё! Время пошло! Начинаю изнывать. У меня тут и орхидеи уже зацвели. Сам увидишь.

Лилька, цены б тебе не было, подрядись ради приработка в «секс по телефону»! Голос… песня голубицы в ущелье скалы под кровом утёса. Нет, поближе к нашим дням. Вот… хакамадогилевский обертон. Понимающие поймут. Секс по телефону… Да и не по телефону тоже.