Чистый кайф

Литрес спрашивает, что я думаю об этой книге. А думаю я постоянно, не только о книге, но и о разном другом теперь стал думать чаще. Об отце, о Боге, о смысле, о вере в людей, о рэпе даже в конце концов. О себе только стал меньше думать. Ну это оно и правильно, а то все о себе да о себе. Не замечаем ничего вокруг. Читать медленно надо, вдумчиво. Тогда доходить начинает. Встряхнуло не слабо. Рекомендую.

Отличное, легкое чтиво в короткой форме. Идеально для отдыха, поездок в авто. Понравится любителям романтики 90-х и историй успеха. Рекомендую

Всё же матерным словам не место в художественной литературе. Какую бы прослойку общества нам не описывали. Пусть даже маргиналы, опущенные, пьяницы, рэперы или просто рабочие завода. Слишком много мата в современной литературе, кино. Он стал обыденным и привычным, на нём теперь уже разговаривают школьники. Пора прививать культуру речи, которую мы растеряли.

Совсем недавно прочитал американского происхождения «Страну приливов» от Митча Каллина. Сравнение книги Геласимова со «Страной...» напросилось сразу, ещё во время чтения первой части «Чистого кайфа» — и в той и в другой книгах герои и персонажи ведут схожий образ жизни: как поётся в песне «секс, наркотики, рок-н-ролл». Правда в нашей книге вместо рок-н-ролла мы имеем рэп — наш герой не просто увлекается рэпом, он зачастую даже думает рэпчитативом.

Дальше...

Так вот, американская книга получила от меня оценку в три балла, и только потому, что снятый по ней фильм добавил полновесный заслуженный балл, а если без фильма, то самое большее было бы 2+ («плюсик за те мысли и поиски смысла, которые она вызвала во мне-читателе» — написал я в своём отзыве на «Страну...»). Однако смыслов в том романе я не обнаружил (и снова автоцитирование: «оторопь вызывает вечный вопрос — а зачем? Зачем вообще выродилось вот это книжное чудо гороховое, именуемое «Современной зарубежной литературой»? Какой концепт в нём (в чуде гороховом) содержится? Так и хочется спеть «ты скажи, ты скажи чё те надо, чё надо?», адресуясь к автору. Потому что ничего кроме «захотелось повыё...ться» в голову не приходит»).

А вот в романе Геласимова, при внешней схожести, всё однозначно и чётко подводит читателя к осознанию основных базисных пониманий и смыслов. Которые кратко можно сформулировать примерно так: перестань быть кем-то и начинай быть самим собой. Сдуй свой раздутый радужный мыльный пузырь понтов и ЧСВ, вернись в свою истинную форму. И осознай своё предназначение — делай что должен и прими смиренно то, что будет. Проникнись, наконец, глубинным смыслом песенной фразы: «Когда меня не станет — я буду петь голосами Моих детей… И голосами их детей. Нас просто меняют местами. Таков закон Сансары — круговорот людей»

И вообще, просто поставь этот трек Басты и послушай его внимательно,

В слову: сам я из поколения хиппи и потому моя музыка — рок в разных его вариациях, но ближе к мелодичному харду. Однако некоторые треки наших рэперов всё-таки достают и меня, ибо в них есть смыслы. Слушающий — да услышит!

Прочитала новый роман Андрея Геласимова. Своеобразный «Брисбен» для подростков: история взросления ростовского рэпера иногда прерывается эпизодами благополучной и успешной жизни героя, кстати, тоже в Германии. Толян (Василий Вакуленко) с друзьями попадает в разные истории, торгует наркотиками, сам не замечает, как становится наркоманом. Лечится, живёт в псковском монастыре трудником, там встречает будущую жену Юлю. Переезжает в столицу и становится тем, кем мы его сегодня знаем.

Каноническая поэма взросления со всеми жанровыми переменными: Толя учится дружить, любить, осознавать и преодолевать трудности. Парень заново обретает отца — через отрицание, болезненную зависимость от его одобрения. Конфликты прописаны выпукло, однозначно, с подробным проговариванием тез, чтобы не осталось непоняток, серых зон. Как детство, отрочество, юность, только «Пистолетто», «Толя», «Бустер», три главы и пять лет жизни.

Замечательно, живо и разнообразно дышит в романе время — от описаний военного госпиталя с чеченскими «каличами» и повсеместным бандитизмом — до тревожной атмосферы всеобщего развала: теракт в московском метро, белые мерины, волна восстановления храмов с уголовным рвением. Неоднородный язык романа сначала отпугивает: автор явно не рос рядом с героиновыми барыгами, не опускал дворовых терпил на деньги, ростовские подворотни не обживал. Ощущается дистанция — возрастная, понятийная, ценностная: когда автор вводит простые слова — «расклад», «затупил», «опустил» — считываются не простые, как мычание, образы, знакомые с детства, а попытки создать образы понятий. Такой перевод с русского на русский разных поколений.

Ближе к финалу истории, как в хорошей подростковой литературе, сюжетные, временные линии сходятся в один благополучный конец: Толя сделал правильный выбор, отказался от плохой компании, наркотиков, он богат, женат, он не «папа-вацап». Лирические цитаты из «Моей игры», «Сансары», «Мамы» как саундтрек к фильму.