Czytaj książkę: «Беспредел и тирания. Историко-политические очерки о преступлении и наказании»

© Андрей Франц, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Уважаемый Читатель! Лежащая перед Вами книга была закончена в сентябре 2013 года. Последние дни политического затишья. Еще Крым не вошел в состав Российской Федерации. Еще впереди затяжные бои в ДНР и ЛНР, санкции, контрсанкции, бомбардировки штабов, складов и узлов связи Исламского Государства (организации, запрещенной в Российской Федерации) … Ничего этого еще не случилось.

Именно поэтому те очень редкие отсылки к современным политическим реалиям, которые Вы найдете в тексте, могут значительно расходиться с политическими ощущениями образца 2015 года. Не беда! Любой читатель легко сделает поправку на эти два года, прошедшие с момента завершения книги.

Главное в ней другое. Детальный и неторопливый анализ исторических тираний, условий их возникновения и, самое главное, выявление тех проблем, которые были руками этих тираний решены. Место и роль тиранических режимов в историческом процессе – вот о чем эта книга. И если мне удастся соскрести хотя бы отчасти тот слой грязи, которым заляпывались портреты тираний в течение последних четырех – пяти столетий, я буду считать свою цель достигнутой.

 
                                                  * * *
 

Эта книга возникла из недоумения по поводу одного любопытного социального феномена. Феномен этот не так давно прописался в Российской Федерации. Он относительно молод, но уже весьма влиятелен. Распространение имеет среди российских политических элит и примазавшихся к ним слоев творческой интеллигенции. Его имя – предощущение тирании. Где-то на рубеже 2012—2013 годов политический класс России вдруг начал тревожно принюхиваться к окружающей действительности, опасливо выискивая в ней признаки грядущей тирании.

Одни из нас, условно относимые к «патриотическому» лагерю, предвкушают тиранию с нескрываемым торжеством. Можно сказать, потирая руки. Другие, столь же условно именуемые «либералами», ждут ее воцарения с тщательно скрываемым ужасом. Но вот это общее, вполне еще неясное, не опирающееся ни на какие строгие политические выкладки ожидание – да! Оно буквально разлито в воздухе.

Оно прорывается в десятках статей, сотнях блогов, публичных выступлениях, интервью…

Вот, сидят и беседуют милые, интеллигентные люди. Сидят, обсуждают вялотекущую политику, перемывают косточки администрации Президента, лидерам оппозиции, наконец, заходит речь о проекте «Лицо России», где, как все помнят, изначально в большой отрыв ушел Сталин.

Собчак: Вы считаете, что сейчас если мы абстрагируемся от проекта, а вернемся в сегодняшнюю жизнь, репрессии востребованы обществом?

Гордон: Да, но я вынужден с сожалением констатировать, что у нас Иосифа Виссарионовича на политическом горизонте нет.

Собчак: С сожалением?

Гордон: С сожалением.

Собчак: Вы бы хотели, чтобы он появился?

Гордон: Я бы хотел, чтобы он появился, потому что…

Собчак: Вы бы хотели, чтобы он пришел к власти?

Гордон: Потому что я не вижу выхода из того тупика, в который мы себя загнали.

Собчак: А вы понимаете, что вы будете в числе первых, кого сошлют подальше от Москвы, а потом строить БАМ?

Гордон: Судьба¹.

Ну, вот как понять это гордоновское: «Судьба»? Человек отдает отчет в том, что грядущая тирания отправит его на строительство БАМа, но признает это не просто неизбежным, а еще и необходимым – судьба… А иначе он не видит выхода из того тупика, в который мы себя загнали.

Что же это за тупик? И почему лишь с помощью тирании можно найти из него выход? Загадка! Впрочем, несколько дальше мы найдем на нее ответ. Но это – потом, в самой работе. Пока же продолжим ощущать. Ощущать вместе с нашими соотечественниками грядущую тиранию.

Вот, с аналогичными предощущениями выступает «самый свободолюбивый единоросс России» Валерий Федоров. «…мы стоим на пороге долгой и довольно жестокой диктатуры…»², – уверяет читателя самый свободолюбивый. Правда он, в отличие от Гордона, вовсе не намерен покорно смиряться с наступающей тиранией. По его мнению, должен появиться внутрисистемный лидер, который рискнет бросить вызов «опричнине».

Вот тщетно призывает российских элитариев к разуму, умеренному альтруизму и разумной солидарности Валерий Зорькин. Иначе тирания, – предостерегает заслуженный юрист. «Коль скоро разум, с его способностью приподняться над сиюминутностью и эгоизмом, не остановит войну всех против всех, то либо-либо. Либо эта война уничтожит государство и общество. Либо государство станет чрезмерно жестким»³.

Или вот, прямо-таки глас вопиющий: «Россия находится на пороге масштабных и необратимых потрясений, инициированных самой властью, которые затронут очень широкие слои населения. Жизнь будет быстро меняться, и далеко не в лучшую сторону. Масштаб случившегося с Россией элитами не осознан, брошенный историей вызов недооценен, глубинный смысл происходящего не понят. Пока российские элиты приспосабливаются к жизни при авторитаризме, Россия плавно, но неуклонно скатывается в тоталитаризм. Те, кто готовится жить при Пиночете, могут быть весьма разочарованы, неожиданно обнаружив себя живущими при Муссолини или Сталине»⁴.

Страшно? А то ж! И ведь, между прочим, в верную сторону предощущает товарищ, простите – господин.

Целую книгу изваял на эту же тему Игорь Валерьевич Аверкиев – исполнительный директор, эксперт и член правления Пермской гражданской палаты, член Пермского регионального правозащитного центра, 1960 г. р., образование высшее историческое, характер стойкий, нордический. Хотя, с характером могу и ошибаться. Во всяком случае, книга озаглавлена вполне себе в истерическом ключе: «В ожидании людоедов. Кто придет к власти в России после Путина?»⁵

Как оценивает текущий политический режим г-н Аверкиев? Вполне, между прочим, здраво. «Путинский режим – это то единственное, что сегодня удерживает „людоедов“ от „большого похода“ на российскую свободу: он их разбудил – он их и дозирует, его они и слушаются, по крайней мере, пока. До поры до времени путинисты и „людоеды“ у нас как „добрый“ и „злой“ жандармы». Людоедами эмоциональный и ранимый г-н Аверкиев именует тех, кто на языке строгой политологии называются сторонниками тирании.

«Если в ближайшее время, – предупреждает коллег по политическому классу г-н Аверкиев, – ничего кардинально не изменится в умонастроениях и публичной активности российского «среднего класса» и его политических чревовещателей, то свобода партстроительства, честные выборы и всеобщее избирательное право с неизбежностью приведут к власти в России таких «людоедов», при которых путинский режим нам покажется реальным «торжеством демократии и прав человека». И опять он прав. Приведут.

Похоже, тиранический режим в России действительно неизбежен. Работает, работает здесь некоторая историческая закономерность, природу коей мы подробнейшим образом обсудим в книге. Разберемся и с тем, как эту закономерность можно, нет, не отменить, но – обойти по большой дуге. Впрочем, об этом позже. А пока продолжим обзор умонастроений российского политического класса, сжавшегося как кролик в ожидании грядущей тирании.

Особого внимания заслуживает отдельно стоящая группа граждан, настроенных не столь стоически как г-н Гордон. Имя им – легион, так что не будем даже приводить конкретные примеры. Пытаясь отвертеться от грядущей тирании, они прибегают к практикам, по сути своей совершенно магическим. Честное слово, иначе их и не назовешь – типичная вербальная магия примитивных народов.

Магические манипуляции здесь выполняются в форме обличения – только не смейтесь, пожалуйста – «кровавого режима Путина». Суть вербальной магии здесь вполне очевидна. Повторяя на тысячи ладов мантру о «кровавом путинском режиме», наши доморощенные «маги» бессознательно, совершенно не понимая, что они делают на самом деле, пытаются «убедить» Провидение, что тирания уже здесь, она уже – вот она, наступила. Все! Все-все-все-все-все! Все плохое, что могло случиться с политическим классом России, уже случилось! И ничего БОЛЬШЕГО, пожалуйста, не надо! Ну, не надо, пожалуйста!!!

Потому, что БОЛЬШЕЕ – это и есть та самая грядущая тирания, которую гражданам почему-то очень не хочется. И которую они таким экзотическим способом «отгоняют». Дескать – вот он уже, «кровавый режим», в наличии. Куда уж больше?!

Кажется, А. Кох в одном из своих блогов не выдержал и высказался в том смысле, что мол, граждане! Ну чего же вы так-то уж! Кофе по утрам подают, газеты вовремя доставляют – чего вам еще-то нужно. Ведь, не исключено, что лет через двадцать мы все будем вспоминать эпоху Путина как золотое времечко. Сидя на лесоповале.

И вот опять лесоповал. Откуда? Бог весть!

Страшно…

Так что же это? Откуда этот страх? Ведь реальный сегодняшний расклад политических сил ни в коей мере не предвещает никаких ужасов. И Путин, и его окружение – вполне себе либеральные и абсолютно не кровожадные граждане. Потолок их политических амбиций – это чтобы, не дай Бог, ничего не случилось.

Политические игрища в «наших», в «ваших», в «народный фронт», в «спецназ президента» и так далее? Их опереточный характер не замечает лишь тот, кто крепко, двумя руками закрывает себе глаза, чтобы ничего не видеть.

«Возмущенный народ», «взбесившаяся чернь»? Ну, за двадцать-то прошедших лет уже как-то можно понять, что народ подает голос лишь при наличии раскрученных публичных лидеров, административного ресурса, политической оргструктуры, жестко контролируемого фрагмента СМИ, корпуса политических менеджеров и финансового обеспечения. То есть, при наличии за спиной того, что политологи называют контрэлитой. Которая заказывает, организует и проплачивает все это удовольствие в лице «возмущенного народа». Все остальное время он, народ, занят вопросами собственного выживания и к политике не имеет даже косвенного отношения.

Никакой контрэлиты, способной и желающей, с опорой на «народ», смастерить в России тиранический режим, не существует даже в проекте. Ее вообще нет. Никакой. А тот сегмент политического класса, который с о-о-чень большими натяжками можно назвать «контрэлитой», он как раз и украшает себя белыми лентами, выходит на Болотную, и боится, боится, боится. Ее – тирании.

Интересная штука! Политических предпосылок тирании в лице конкретных партий, программ, лидеров вроде бы нет, а предощущение тирании есть. Откуда же оно берется?

А берется оно из накопленного генетического опыта, веками, а то и тысячелетиями вбиваемого в подсознание политического класса. И этот опыт не просто вещает, а можно даже сказать – верещит, что если было сказано «А», то после этого рано или поздно, но обязательно наступит «Б». И еще этот опыт подсказывает, что «А» уже случилось. И, стало быть, «Б» – не за горами.

«Б» – это, как Вы понимаете, уважаемый читатель, та самая грядущая тирания. Но что же скрывается под литерой «А», с неизбежностью влекущей за собой все прелести тиранического режима?

Современная политическая наука не выработала пока точного понятия, строго описывающего скрывающееся под «А» содержимое. Поэтому нам с вами для его описания придется привлекать понятия из других разделов человеческого опыта. Наиболее подходящим в данном случае оказался концепт, выработанный в уголовной среде. А именно, понятие «беспредела». Именно оно и будет применяться для анализа сегодняшней ситуации.

Гипотеза, которую мы с Вами, уважаемый читатель, проверим в этой книге, проста, как апельсин, и прозрачна, как слеза младенца. И заключается она в следующем. Если в социальной системе был допущен серьезный социальный беспредел, то рано или поздно система ответит на него тиранией.

Станцию «Беспредел» мы уже проехали, следующая остановка – «Тирания». Именно ее и предощущает российский политический класс, прекрасно осведомленный, а то и активно поучаствовавший в российском беспределе. Именно в этом подсознательном опыте и коренятся истоки предощущения тирании, гнетущего российские элиты.

Вот такое у меня, как у автора этой книги, предположение.

Оно, разумеется, нуждается в проверке. А проверить его не просто, а очень просто. Взять известные исторические эпизоды, связанные с формированием тиранических режимов, и посмотреть – а не предшествовали ли им ситуации социального беспредела? Если предшествовали, тогда все понятно. И предощущениям российского политического класса следует верить. Правильно ощущают. Ну, а если окажется, что тирании возникают на пустом месте, буквально ни с того, ни с сего, тогда… Придется писать другую книгу.

Впрочем, не придется. Для тех, кому читать особо некогда, могу приоткрыть завесу и доложить полученный в ходе исследования результат. Таки да – предшествовали! Не верите, можете убедиться сами. Раскрываем книгу и начинаем читать.

Ах да, перед тем, как пускаться в путь, научная скрупулезность требует определиться в понятиях. Что есть тирания, и что есть беспредел? Но мы с Вами этого делать не будем. Про тиранию в любом политическом словаре прочитать можно – не проблема. А что такое социальный беспредел – это нам еще предстоит установить в ходе исследования. Ни в учебниках политологии, ни в монографиях по политической философии это понятие пока что не проанализировано. Так что, мы с Вами, уважаемый читатель, будем здесь первопроходцами.

Или первопроходимцами? Ну, в общем – вскрытие покажет.

Автор искренне благодарен Антону Бакову, без чьего волшебного пенделя он, автор, даже и не подумал бы слезть с печи и написать хоть пару строк на политические темы. И, конечно же, никакой книги не было бы без моей жены Лары, которая долгими зимними вечерами честно читала каждый новый фрагмент, искренне и в красках описывала его гениальность и непреходящую ценность для прогрессивного человечества, чем стимулировала автора на написание очередного куска и отвращала от того, чтобы забраться обратно на печь, предварительно засунув туда все ранее написанное.

Теперь все.

Сентябрь 2013, Баден, Австрия

I. Беспредел и Тирания
по-древнегречески. Случай Солона – Писистрата

Разумеется, уважаемый читатель, анализ тирании и ее происхождения начнем мы с Вами с древних греков. На то есть множество оснований. Во-первых, именно они впервые одарили политическую мысль классическими примерами тиранических режимов. Равно, как и классическими образцами их политико-философского анализ. Так что, без греков никуда. Да и не может считаться серьезным политико-философский трактат, если начинает не от греков. Любой критик Вам подтвердит, что без них – мелковато будет.

Но главное даже не это. Главное – неистовый дух познания, доставшийся нам от этих удивительных людей. Не восхвалять, не проклинать, но понимать – вот удел политического философа. Это пришло к нам оттуда, от греков. Спиноза со своим «Не смеяться, не плакать, не проклинать, а понимать» лишь повторил то, что пришло к нам от них. Так вот, очень важно на самом старте нашего исследования зарядиться этой прекрасной тягой к пониманию. Удивительно, знаете ли, прочищает мозги. И настраивает на правильный лад.

Ведь мы с Вами не первые и не последние, кто занимается мышлением в периоды кризисов и катастроф. Но именно греки сумели поставить этот процесс на… Впрочем, простой пример скажет о них лучше чем самые развесистые мои славословия.

С таким же примерно, как у нас сегодня, настроением собрались когда-то в Храме Аполлона семь великих мудрецов древней Греции. VI век до нашей эры. Гора Парнас. Поросшие еще не вырубленным лесом горные вершины. Где-то далеко, на самом горизонте небо сливается с водами Коринфского залива. Белоснежная колоннада портика. Укрывшись в тени храма, негромко (а может быть и громко – кто знает?) беседуют семь величайших мужей Греции: Фалес, Питтак, Биант, Солон, Клеобул, Мисоне и Хилон.

О чем шла речь в стенах древнего прибежища Пифий, способных прорицать будущее и слышать волю богов? Наверное, о том, что золотой век гомеровских богов и героев давно позади, и никакими, даже самыми величайшими, чудесами его не вернуть. Что повсеместное упразднение власти басилеев – неправосудных, готовых за взятку вынести любое судебное решение «царей-дароядцев»⁶ – ни к чему не привело.

Наоборот, с каждым днем становится только еще хуже. Ибо полисная знать не хочет и думать ни о чем, кроме собственного обогащения, так что крестьянину получить ссуду на закупку посевного зерна меньше, чем под 20% годовых просто негде. И вот, большинство крестьянских наделов заложено, а еще больше уже перешло за долги во владение «лучших людей». И многие тысячи ранее свободных граждан за долги обращены в рабство и проданы на чужбину. И если так пойдет, то скоро просто некому будет встать в ряды городского ополчения, чтобы в случае нападения отразить врага. А доведенный до отчаяния демос уже обнажает оружие внутри городских стен, и скоро брат пойдет на брата…

Трудно сказать точно, о чем именно спорили в дельфийских стенах величайшие мудрецы древней Эллады. Увы, стенограмма их бесед, скорее всего, не велась. Но, с другой стороны, о чем еще можно было говорить в самый разгар общегреческого аграрно-политического кризиса VI в. до н. э.?

Впрочем, для нас, сегодняшних, важно даже не содержание их диспута, а его результат, высеченный затем на стенах Храма Аполлона и дошедший до наших дней. Ведь результатом беседы семи мудрецов стало понимание того, с чего следует начинать преодоление постигших их родину бедствий. Так что, когда опустилась пыль из-под сандалий спускающихся по горной дороге мудрецов, свои инструменты взяли в руки каменотесы. И высекли на стене Храма результат их диспута: «ПОЗНАЙ САМОГО СЕБЯ».

Вот с этим мудрым напутствием и начнем мы с Вами наше плавание в волнах политической философии. Не восхвалять, не проклинать, но понимать!

1. Предыстория афинской тирании

Большинство политических сведений об этой эпохе мы черпаем из чуть ли не единственного дошедшего до нас исторического источника, «Афинской политии» Аристотеля и его же «Политики». Нет, есть еще, конечно же, и биография Солона у Плутарха в «Сравнительных жизнеописаниях». Но это, все же, больше биография и в значительно меньшей степени политическая аналитика. Так что, именно Аристотель – наш гид в сегодняшнем расследовании. И пусть труд Стагирита отстоит от описываемых им событий более, чем на два столетия, более ранних и столь же подробных описаний политического кризиса Афинской республики VI в. до н. э. до нас просто не дошло.

Что же пишет Аристотель о временах, предшествующих политическим реформам Солона и следующей за ними тирании Писистрата? «Вообще государственный строй был олигархический»⁷, – читаем мы во втором параграфе главы «Древнейший государственный строй». Для нас с вами, не понаслышке знающих все прелести олигархического государственного строя, не станет откровением описание повседневной политической напряженности в Афинах этого времени. «В течение долгого времени происходили раздоры между знатью и народом», – доносит ее до нас Аристотель.

Что же не поделили народ и знать? Не так уж и мало – жизнь и свободу большинства граждан Афин. «Главное было то, – пишет Аристотель, – что бедные находились в порабощении не только сами, но также и дети и жены. Назывались они пелатами и шестидольниками, потому что на таких арендных условиях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в руках немногих».

Здесь следует дать некоторые пояснения.

Дело в том, что земля в описываемое время еще не могла быть предметом купли-продажи. Она была собственностью рода. Земельные участки могли лишь передаваться по наследству в семье. Они и передавались, дробясь среди нескольких наследников и мельчая при этом. Очень быстро наступил момент, кода величина земельных участков уже не могла прокормить семью. В то же время, продать участок и заняться чем-то другим было нельзя. То есть, заняться-то было можно, а вот продать участок, чтобы вложить деньги в новое дело – нельзя.

Поэтому большинство афинян пытались изо всех сил выжить, кормясь со своих, с каждым поколением мельчающих, участков. Поскольку выжить было невозможно, брали в долг, прежде всего – посевной материал для будущего урожая. Единственным залогом под ссуду был сам участок. И к концу описываемого периода фактически все земельные участки в Аттике покрылись ипотечными камнями, свидетельствующими, что данный участок заложен по ссуде.

А дальше все просто. Поскольку отчуждать участок в свою пользу кредитор не мог – земля есть собственность рода – должник оставался на земле, но трудился уже как арендатор, отдавая, то ли одну шестую часть урожая, то ли пять шестых⁸ кредитору.

Дальше – еще проще. Поскольку остающимся в распоряжении арендатора урожаем прокормиться было просто невозможно, он брал новые ссуды, но уже под залог самого себя (самозаклад) и своей семьи. Подходил срок уплаты, и кредитор отводил должника вместе со все семьей на рабский рынок. В качестве товара, естественно. Как говорят сегодняшние правильные пацаны, нормальная схема получилась.

Вот об этом, обо всем, и пишет Аристотель в «Афинской политии»: «При этом, если эти бедняки не отдавали арендной платы, можно было увести в кабалу и их самих и детей. Да и ссуды у всех обеспечивались личной кабалой вплоть до времени Солона. Он первый сделался простатом⁹ народа. Конечно, из тогдашних условий государственной жизни самым тяжелым и горьким для народа было рабское положение. Впрочем, и всем остальным он был тоже недоволен, потому что ни в чем можно сказать, не имел своей доли»¹⁰.