Czytaj książkę: «Происходящее. Стихотворения»

© Андрей Драгунов, 2016

ISBN 978-5-4483-5995-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Всё то, о чём теперь не вспоминают …»

 
Всё то, о чём теперь не вспоминают —
мужчины, или женщины не помнят —
безделица – без точного названья,
что прежде называлася – любовью.
Действительно пустяк. Так – безделушка.
В глазах слеза. Цветочки полевые…
Испачканная нежностью подушка…
И бесполезное с утра – в итоге – имя,
как два билета в сумке, чтоб доехать —
куда-нибудь и… больше не встречаться.
Так первая кончается потеха…
Чужие люди топчутся на станции.
 

октябрь 8. 2016 год

«В перечислении – просто – книги, тетрадки, брюки…»

 
В перечислении – просто – книги, тетрадки, брюки…
Всё, что осталось после твоей кончины.
Всё, что не сгрызли мыши, не поделили между собой старухи —
говорят так положено – раздавать на память вещи мужчины —
одиноким женщинам. Странный, смешной обычай —
старые вещи на память – чужим соседям…
Это, как письма – кому-то – на память – до неприличия,
или, как подглядывать через неплотно закрытые двери.
Список – не длинный – всё больше бумаги, бумаги, бумаги… опять же письма.
Не ко всем сохранились конверты и… разный почерк —
настроение… или – так – варианты жизни.
Иногда без марки, но с красной пометкой – Срочно! —
лично в руки. Исписанные блокноты.
Перечёркнутые страницы – видимо был не в духе…
или опять, как всегда, потерял кого-то,
или снова были «божественные» старухи
и отвлекали… Осень в цветном развитье —
выбрал же время – чтобы ещё до снега
и до какого-нибудь торжественного события,
то есть, пока звезда не свалилась с неба
и не стала каплей, высушенной в ладонях —
сберегаешь её, как обычный кусочек соли,
то есть, как слезу, упавшую, вдруг, сегодня —
не потому что так надо, а просто – больно…
И никакого равенства, мира, братства —
в это время года. Мёртвые ждут отправки…
Старухи ждут, соответственно, вывоза тела, чтобы убраться,
то есть, помыть полы и… получить все справки
о выбывании с данных квадратных метров —
данного жителя, что и не житель больше
и что он отъезжает до сто первого километра —
подальше отсюда – поближе к Польше,
что ему так нравилась. Краков, Пшемысль, Радом.
Города, откуда Европа, как на ладони…
и кажется, что ещё чуть-чуть и свобода рядом —
может быть завтра… а для него – сегодня,
потому что уже не скажешь – Давай созвонимся
и назначим встречу в следующий понедельник…
Потому, что вынос тела сейчас состоится.
Потому что – тетрадки, книги, брюки, письма… еженедельно!
И тоска бессрочна. Убытки за счёт семейства,
что тебя забыло – ещё до твоей кончины…
Совпадение, может быть, но – если в крови злодейство —
то пусть достаются бабкам – вещи умершего мужчины.
 

октябрь 9. 2016 год

«Я хотел бы жить на Чёрной речке …»

 
Я хотел бы жить на Чёрной речке —
не на той, где Пушкин с дыркой в пузе
отправлялся, как сказали в вечность —
на другой, где самосвалы грузят
свежим щебнем. Где вода о камень
точит время – медленно, упрямо…
Где костра неугасимый пламень
согревает путника с вокзала,
где теперь восторженные лица —
провожающих… и пирожки с картошкой
у буфетчицы, что тоже веселится,
продавая водку – на дорожку —
к пирожкам и к проездным билетам…
Не состаришься, покуда не доедешь,
став свидетелем движения при этом…
и в присутствии болтающих соседей —
ни о чём. О пирожках с картошкой —
сколько едешь – столько покупаешь,
созерцая провода в окошке,
станции, которые не знаешь,
но любуешься простой кирпичной кладкой —
кто строитель?.. – проводник не знает…
Водка, пирожки, коньяк украдкой…
только покурить не разрешают,
чтобы переезд не слишком сладким
был, наверное… Но кто об этом знает.
Речка. Пушкин. Пирожки с картошкой.
Самосвал со щебнем – чтобы было
на отсыпку кладбища в Россошках,
где войну водою смыло. Смыло.
 

октябрь 9. 2016 год

Классическое

 
Вдали от суетного дня,
после шести, после заката —
нет никого возле меня —
ни дочки, ни жены, ни брата,
ни, даже, друга, что один
поддерживал в часы печали
среди ахтубинских равнин —
не обозначенных в начале —
творения – средь прочих дел.
Господь не разглядел пейзажа…
или не очень-то хотел —
зачем ещё одна поклажа —
в перемещении туда,
откуда – только горсткой пыли,
что тоже, впрочем, ерунда,
которую потом забыли…
Развеяли, как стыд и срам,
по улицам и подворотням.
По плешинам и головам…
Один – навеки – как сегодня.
 

октябрь 9. 2016 год

Этюд

 
Гюстав Флобер… Тугие паруса…
Я список тел прочёл наполовину.
Закончить бы уже в мои года,
а я всё тискаю, с устатку, середину…
и пробую ещё поговорить —
немного – о любви, о смысле жизни,
о том, что некого и не в чем обвинить…
А женщины глупее и капризней,
чем, выложивший яйца, утконос,
которому всегда не та погода —
для выведения своих птенцов… Вопрос —
в Австралии какое время года
сегодня? Осенью считают поросят…
Гюстав Флобер – каких-нибудь пеструшек,
что по утрам так сильно голосят,
распугивая взбалмошных старушек
кудахтаньем. Такие времена…
Тугие паруса – за ними ветер —
гоняется… Туда-сюда – устал.
Никто теперь за это не в ответе.
 

октябрь 9. 2016 год

«Во мне осталась только капля счастья …»

 
Во мне осталась только капля счастья —
воспоминание о том, как это было —
когда-то, где-то. Медленное – Здра-сьте… —
как будто камушки волною смыло. Мило…
или мело уже во все пределы —
Свеча сгорала на столе… Свеча сгорела…
Оставила лишь выгоревший хвостик…
и никого, к кому заехать в гости.
 

октябрь 10. 2016 год

В альбом Т. З.

 
Всё сказано! Всё выпито – прощай!
Всего пол жизни – большего не надо!
Не открывай мне дверь, не жди на чай!
Я там – ты тут… И осень где-то рядом.
 

октябрь 10. 2016 год

«…как маятник в часах – Фуко…»

 
…как маятник в часах – Фуко,
покрывшийся немного пылью —
гляжу в окно – почти ничто —
стул, о котором все забыли —
так деревяшка… Так – пустяк!.. —
оставленный для украшенья
в пустой квартире. И никак
не победить в таком сраженье.
Качается… скрипит, скрипит —
и стул, и я – в пустой квартире.
Луна из-за ветвей глядит,
как лампочка в глухом сортире.
 

октябрь 15. 2016 год

«…и будут в чужих городах надрываться трамваи…»

 
…и будут в чужих городах надрываться трамваи.
И зеркало будет грешить, напрягая сетчатку —
коверкая линии… Где-то с фабричных окраин
будут стучать каблуки, разбивая брусчатку —
из недобитого века. Количество линий —
соизмеримо с количеством складок на платье…
Только хватило бы и каблуков и извилин —
не соскользнуть и добраться до тёплой кровати,
где непременно дождутся – и папа, и мама…
только не тот, кто был первым сегодня, под утро…
так как луна – полным светом – в оконную раму
сеет всё доброе, вечное – ежеминутно.
 

октябрь 15. 2016 год

«В газете – только пара-тройка строчек…»

 
В газете – только пара-тройка строчек
о том как жил состарившийся мальчик…
Для украшенья – аленький цветочек —
стеклянный – из Венеции, что дальше —
теперь уже, чем кладбище от дома,
где близкие, друзья… Вон там – священник,
что говорил – Он с Господом знакомый!.. —
почти, как друг и брат, и… современник —
об этом ни пол слова в заголовке —
какой-то вымысел, что сдох от перепоя…
Уж написали бы, что от «палёной» водки
во время ежедневного застолья —
была бы полуправда ежедневья,
что кто-то, где-то, снова – в одночасье —
без суеты и лишнего волненья
и без Божественного, Мать Его, участья…
Без Сына и т. д… Святого Духа.
Сгорел, как свечка, будто на работе…
А так – всё суета, томленье духа —
корреспондент в тревоге и заботе
о хлебушке… да всё о поцелуе —
кто был последним, кто там рядом ляжет?..
Кто первым о покойнике забудет?..
а кто ни слова правды не расскажет…
Мели Емеля – будь с тобой, что будет —
на печке мягко место – спать не жёстко?
Бумага быстро о тебе забудет —
сотлеет самокруткой у подростка.
 

октябрь 15. 2016 год

«Кипа. Уши. Нос. Маца…»

 
Кипа. Уши. Нос. Маца.
Слишком строгий взгляд отца —
никакого вдохновенья —
только чахлое волненье.
Я спросил – Который день?.. —
он сказал – Иди ты… в пень!.. —
я пошёл, а там дрова —
на траве и – ни хрена —
ни души, то есть, в округе…
И ни слова о подруге,
что была так хороша!..
Кипа, уши, нос, маца…
и в ушах слова отца —
Помни пень!
Там будет день!.. —
вот весь сказ для молодца.
 

октябрь 15. 2016 год

Переезд

 
1
Густой водой наполнила мне чашку —
уже под утро – чтобы уходил…
«Теперь всё, что моё – уже не наше!..» —
сказала, будто кто-то отрубил…
и дверь закрыла, не сказав – До завтра —
теперь другое времяисчисленье…
как будто кто-то выстрелил внезапно,
предотвратив тем-самым преступленье…
Война закончилась!.. – кто победил не знаю.
Ни раненных, ни боевых трофеев…
Лишь над дорогой выцветшее знамя
напоминает о конце недели.
 

октябрь 20. 2016 год

 
2
Всё возвращается домой —
почти на круги бытия…
Мой стол с дырявой головой…
Там – где-то – ты, здесь где-то – я…
и жизнь уже не повернуть —
в другую сторону – назад —
единожды проложен путь —
сквозь ветер, дождь и старый сад,
что снова под моим окном.
Аптека, провода, фонарь —
не Блоковский – я о другом…
Аптека, площадь, сны, букварь —
уже зачитанный до дыр…
Какая-то неразбериха —
кто моет раму?.. кто ест сыр?..
Подруга? Мама? Повориха?.. —
с лицом, как этот самый сыр,
но старше, судя по морщинам —
плюс через лоб сплошной пунктир,
доставшийся ей от мужчины,
что был не дружен с головой
и сгинул где-то под Полтавой —
все возвращаются домой —
не все с почётом или славой.
 

октябрь 21. 2016 год

 
3
Смотрю теперь на вражеское небо —
с той стороны, откуда не дозваться,
не дозвониться… Свет из самолёта,
как будто говорит – пора расстаться —
не называя мне ориентира,
то есть – в какую сторону лететь.
Смотритель маяка маячит глазом,
но неопределённо – слишком низко,
как будто говорит – Постой, постой…
и предлагает вместо неба – море,
но с той же глубиной. Смотрю вокруг —
фонарь скользит по самой, самой кромке,
как будто бы – и он мне говорит,
что дальше делать – список не велик,
на самом деле. Всё, как в старой сказке!.. —
идёшь направо… или в преисподнюю —
в одном исподнем – никаких поблажек.
Управишься с делами – будь свободен —
на все четыре. Гул от самолёта
раскраивает пасмурное небо.
Фонарь напротив, будто ждёт кого-то —
застыл на месте, освещая камни.
 

октябрь 21. 2016 год

 
4
Ты уже не сравниваешь новый вид за окном с тем, что видел —
просто вглядываешься в жёлто-сине-зелёную раму неба,
в пустое блёклое облако, сложенное в виде крыльев,
что распадается, едва появившись – ещё до обеда.
Грибники целый день бесполезно ищут свою добычу —
в это время осени плодовит лишь – отстрел пернатых,
что вполне естественно, как не сказать – привычно,
чтоб не искать потом – ни правых, ни виноватых…
И куда ни глянь – повсюду сплошная осень
в подтёках ржавчины – всё из того же – жёлто-сине-зелёного неба…
и собачий лай – безо всякого эха разносится —
даже не лай, а какая-то новая форма бреда —
о грядущих буднях и тяжёлой собачьей доле,
но никто не хочет вслушиваться в чьей-то брехливый ропот —
лучше в песок, как страус или, как партизан – в подполье —
всё равно всё кончается всеобщим пожизненным сроком.
 

октябрь 21. 2016 год

 
5
Остаёшься один на один с подушкой —
разрываешься надвое между стеной и стулом
в изголовье – с водой и таблетками от удушья —
ещё не с ядом, чтоб навсегда уснула —
и боль, и память… Каждую ночь – сначала!
Пробуешь выспаться, а в результате – утро,
что бьётся в стену, как лодка в ступень причала —
толи в истерике, толи, уже, как будто —
в смертной агонии. Вокруг непривычный север
с бесконечно-свинцовым, вечно-свинцовым небом.
Там же, в небе, режет ухо бесконечным нытьём пропеллер —
в погоне за счастьем – от завтрака и до обеда…
В это время – обычно Ангелы с крыш слетают —
продлевают пространство рядом с той самой крышей —
до невозможного, до времени затихания,
когда только стон полуночный можно слышать
и… ни звука более, когда торжество прогресса —
лишний повод не ездить друг к другу в гости…
Подушка смята – ей больше не интересно
от чего ты трясёшься… От боли? Тоски? От злости?..
 

октябрь 22. 2016 год

«Рождество – прибежище мандаринов и слёз!..»

 
Рождество – прибежище мандаринов и слёз!
За иголку потянешь – сошьётся платье —
праздничное с блёстками из искусственных звёзд.
Плюс – селёдка под шубой и радостные объятья
после первой выпитой, то есть, когда звезда —
где-то на треть – из облака или тучи —
уже замаячила, но не сказала – куда,
чтобы не портить праздник – на всякий случай —
дальним походом. Выглянула и молчит…
лишь волхвы распознают – куда – и запомнят место…
и кому-то достанется радости – быть в ночи —
и Отцом, и Сыном, и Духом Святым – повсеместно.
 

октябрь 22. 2016 год

«Мёртвые рыбы сушатся на ветру …»

 
Мёртвые рыбы сушатся на ветру —
давно не встречал печальней – уже – пейзажа.
Вниз головой, как будто в одну дыру —
в рыбью вечность, где обнаружат пропажу —
слишком поздно – и то, если повезёт —
никто не пишет истории мёртвой рыбы,
а она не скажет – точно – куда плывёт,
даже, если могла бы – рыбы, увы, молчаливы…
и у них не спросишь – откуда? В какую даль?..
Человек болтлив перед смертью – и то не скажет —
где со временем заканчивается печаль…
Остаётся мёртвая рыба в живом пейзаже.
 

октябрь 22. 2016 год