Czytaj książkę: «Приключения пятой точки!»

«Экзамен, который нельзя не сдать!»

Часть первая «Экзамен, который нельзя не сдать!»

Мне в жизни везло на приключения. Большинство из них были забавными и весёлыми, какие-то драматичными и опасными, а некоторые даже полные любовной романтики, но вот одно из них было очень-очень странным. Настолько странным, что кажется выдуманным и нереальным, но я вас уверяю, всё было в точности так, как описываю.

Я заканчивал свой первый ВУЗ и пришёл сдавать самый сложный и ненавистный, всеми студентами моего времени, экзамен по НАУЧНОМУ КОММУНИЗМУ. Ненавидели мы его не потому, что все были диссидентами, а из-за того, что ни кто в нем ничего абсолютно не понимал.

Из-за страха завалить этот экзамен, мы за ночь перед ним, собрались всем курсом, в одной из комнат общаги, что бы коллективно зубрить билеты.

Правда реально их зубрили только девочки, пацаны же занимались кто чем мог. Одни на кухне пытались уговорить сокурсника разрешить съесть его сгущёнку, под предлогом, что мозгам для памяти необходимо сладкое, а он категорически отказывался. Силой же брать боялись, так как раз в месяц, очень зависили от него. Дело в том, что родом наш сокурсник был с Украины и его мать каждый месяц присылала ему посылку, которая приносила огромную радость в нашу студенческую жизнь.

В посылке всегда лежал шмат великолепного сала и грелка самогона. Но однажды в этом наборе был бонус – банка сгущёнки. Времена были голодные и такой сладкий бонус привёл всех в неописуемый восторг. Но наш сокурсник был неумолим, он поставил банку во главе стола и запретил её есть.

На вполне законный вопрос:

– Почему?

Он очень многозначительно ответил:

– Вот она стоит, она есть! А съедим её, её не будет!

Другие же пытались выкурить ещё одного моего сокурсника из ванной комнаты. Общежитие у нас было, как малосемейка. Две комнаты, кухня, раздельный санузел с ванной и кладовка. Жили правда на этой территории не семья из трёх человек, а 14 студентов. Поэтому в туалет и ванную комнату всегда была очередь.

Но вот отдельный наш индивидуум, любил наплевав на всех, залечь в ванную с чаем, сигаретами и книжкой. И ни кто не мог возмутиться ему в глаза, так как он был мастером спорта по боксу. Хотя при этом оставался добрейшей души человеком.

Так вот, забавно было то, как его выкуривали из ванной.

Вначале ему выключили свет.

– Эй! Кто там мне свет вырубил? – раздался из ванной возмущённый голос.

На что получил спокойный ответ:

– По всей общаге вырубило!

– И надолго?

– А кто его знает.

– Так узнайте! – безапелляционно потребовал голос.

– Тебе надо, выйди и узнай – получил он смелый ответ.

На что из-за дверей понеслись проклятия и угрозы в адрес администрации, электриков и смелого отказника.

Как только он затих, попытки выкурить его, возобновились.

– Старик, открой дверь! Мне руки надо помыть! – крикнул через дверь очередной смельчак.

– Помой на кухне – получил он невозмутимый ответ.

– На кухне раковина забилась! Ну давай открывай! – продолжал настаивать смертник.

Через некоторое время донеслись плеск воды, недовольное ворчание купальщика и дверь открылась.

Грязнуля вошел, а за ним ещё трое жаждущих.

– ЭЭЭ! А вы куда? – возмутился отдыхающий

– А мы тоже помыть руки, сазу, что бы тебе несколько раз не открывать! – максимально безобидными голосами оправдались незваные гости.

– Двери закрыли, там же девчонки! – нервно приказал наш Ихтиандр

Выйдя из ванной, смельчаки рассказали, что каждый войдя в ванную в темноте под предлогом пощупать водичку, высыпали в воду по очереди, один хмели сунели, второй театральную пудру, а третий ухитрился аж банку томатной пасты вывалить, только сокрушался, что не удалось растворить её.

И вдруг распахивается дверь и в ней весь в каких-то разноцветных ошмётках, вырос наш мастер спорта. Сверкая глазами и матерясь, он не взирая на свою наготу, бросился за убегающими шутниками в коридор.

А девочки продолжали зубрить. Правда учебников оставалось всё меньше и меньше.

У меня все сокурсники были удивительными людьми, но один был просто уникумом. Он играючи приучил всю общагу к шахматам. Например, приходит к кому-нибудь в комнату и говорит:

– У вас славный коврик у двери, а у нас нет. Но у нас есть лишний пюпитр. Сыграем на них?

Только беда была в том, что он очень плохо играл в шахматы и мы постоянно что-то теряли в комнате.

Но были у него две одарённости. Одной он зарабатывал себе на сигареты. Собирал несколько человек, взимал с них небольшую денежку, клал их на стул, а всем участником предлагал связать его чем угодно и к чему угодно. После удалиться из комнаты на 10 минут, а сам через 8-9 минут выходил к инвесторам с их купюрами. Как он это делал, он ни кому из нас так и не сознался.

Но главным его умением и основной статьёй дохода нашей комнаты, был его дар грызть книги. Точнее одну. Учебник по научному коммунизму. Как он объяснял, она идеально подходила ему по формату.

Кто-нибудь заманивал какого-нибудь азартного, состоятельного «Парамошу» к нам в комнату и с ним вступал в спор наш уникум.

– Спорим, я за две минуты перегрызу вдоль, вот эту книжку?

Надо сказать учебник по научному коммунизму был показательно толстый и любой нормальный человек, конечно не поверил бы в успех подобной затеи. Вот все спорящие и не верили, поэтому абсолютно уверенно делали свои ставки. А ставки были не маленькие.

А мой сокурсник играючи, невероятно быстро двигая своими челюстями, гарантированно зарабатывал нам эти лёгкие деньги.

И вот надо же, во время подготовки к экзамену по научному коммунизму, он нашёл человека, который не слышал о его талантах и показательно для него разгрыз один из двух оставшихся учебников.

Я же понимая, что в таких условиях не запомню вообще ничего, решил уединиться. Но где в общежитии можно уединиться? Только в лифте. Я притащил туда кресло, журнальный столик, а для уюта у девочек позаимствовал торшер. Лифт был с неподвижным полом и можно было спокойно, когда закрывалась дверь, поучить билеты одному. Правда, при закрытых дверях выключался свет, но для этого я запасся толстыми свечками. Идея, как мне казалось, была гениальной! Тихо, удобно, дерзко. Но я не учел одного. Что когда закрывается дверь и лифт ни куда не едит, у него не только гаснет свет в кабинке, но и отключается кнопка вызова. И хотя это была глубокая ночь, масса студентов всё-таки не спит по разным причинам. И у них может возникнуть желание куда-то переместится. И для этого они частенько используют лифт. Вот я и начал кататься по этажам. Сначала меня это раздражало, но потом я начал получать удовольствие. Человек, ничего не подозревая, вызывает лифт, дверь открывается, а там сижу я, в кресле, в вальяжной позе с сигаретой и спрашиваю:

– Вы ко мне?

– Нет! – всегда получал я растерянный ответ и нажав кнопку уезжал дальше, по своим важным делам.

Так я катался, пока меня не вызвала наша легендарная вахтерша баба Аня.

– Всё сынок, накатался, ректор с проверкой подъехал! – предупредила меня она

Поблагодарив её, я тут же отправился к себе на этаж и надо же было так повести, что на этаже перед дверью лифта, оказался давний враг моего курса. Он воровал то у одного из нас, то у другого, деньги в раздевалке и мы точно высчитав, что это он, ни как не могли поймать его с поличным.

И вот он стоял передо мной и был сильно удивлён увиденной картинкой.

– Что это? – невольно вырвалось у него

– Это зона удовольствия! – тут же я взял быка за рога: – Сидишь куришь, тебя вызывают, ты приезжаешь, дверь открывается, спрашиваешь «Вы ко мне?», все впадают в ступор, а ты нажимаешь кнопку и уезжаешь. Круто?

– Да! – С нескрываемым восторгом услышал я в ответ.

– Хочешь? – Щедро предложил ему я.

– Да! – ответил он мне, уже находясь в предчувствии удовольствия

– Дерзай! – пригласил я его, выходя из кабинки.

Он уселся в кресло и сразу же закурил. Дверь закрылась и как только кнопка погасла, его вызвали.

Прижав ухо к дверям лифта, я дождался, когда кабинка опустится вниз и оттуда донесётся ругань ректора. Удовлетворенный я вернулся в комнату к своим страдальцам и снова уселся за билеты.

К утру, народ стал либо, отключаться не справившись с собой, либо под благовидным предлогом ускользать к себе в комнаты. Я же решил не расслабляться и не терять разгона, а как только стукнет восемь утра, сразу пойти на экзамен.

Думаю, пока комиссия проснётся и прейдет в себя, пока я что-то помню, есть шанс проскочить.

А сдать этот экзамен, было настолько важно, что даже если ты имел отлично по специальности, но при этом завалил научный коммунизм, то диплома тебе не видать было, как собственных ушей!

И вот, придя первым в институт, я сразу понял, что день не мой! Оказывается, нужно было принести паспорт и зарегистрироваться. Вот это был сюрприз! Так как ехать за ним нужно было домой, а это минимум час в одну сторону. Значит, я не буду первым, да и комиссия к этому времени, не только проснётся, но и уже явно будет в боевом настрое. А знания мои, были не настолько хороши, что бы идти в лобовую на эту почтенную публику. Поэтому оставалось только надеяться на случай или удачу, которые никогда меня не подводили на экзаменах.

« Запавшие в душу учителя»

Часть вторая «Педагоги»

Я помню, как мне однажды фантастически повезло на экзамене по изобразительному искусству.

ИЗО у нас преподавал очень забавный персонаж.

Во первых он был меленького роста, не лилипут, но и не намного выше. И когда он заходил за кафедру, нам была видна только его голова. Но это ни чуть его не смущало.

Во вторых он говорил очень тонким голосом, как драматург Радзинский, только с непредсказуемыми ударными словами. Невозможно было предугадать, какое слово он выкрикнет, так как акцент этот никак не был связан с логикой повествования. От этого спать на его лекциях было практически не возможно.

В третьих его звали Владимир Ильич, как дедушку Ленина. Но каким-то непостижимым образом, ни кто его так не называл. Называли как угодно Василий Иванович, Иван Васильевич, Владимир Иванович, Пётр Ильич даже Леонид Ильич, но только не Владимир Ильич. И это получалось не специально, а как-то само собой. Что естественно его сильно раздражало.

Когда же его терпение иссякало, он выходил перед кафедрой и обращался к аудитории:

– Неужели так сложно запомнить? Меня зовут Владимиг Ильич! – при этом он очень старательно картавил. Но и это не помогало.

Зато предмет свой он знал блестяще и очень любил его. И лекции у него были очень интересные и изобретательные. Он часто таскал нас по выставкам и приучал иметь своё мнение. За что я очень благодарен ему и до сих пор вспоминаю его с теплом.

У нас вообще все педагоги по общеобразовательным предметам были яркими и необычными. Сейчас бы их назвали фриками, а в наше время их называли оригиналами.

Например историю музыки у нас преподавал бывший оперный певец, огромного роста с треугольным животом, и блестящий лысиной, которую он прикрывал жидкими волосиками зачёсанными с одной стороны на другую, плюс щедро залитыми лаком, чтобы как то держались в заданной им форме.

Он был мягким, добрым, очень смешливым и удивительно увлечённым человеком. Его обожали все!

А он обожал свой предмет и студентов. Его лекции были настолько увлекательны, интересны и эмоциональны, что их посещали даже студенты других вузов города.

Он взахлёб рассказывал нам о композиторах, музыкантах, исполнителях так, как будто знал их лично и дружил с ними.

. А когда он ставил нам пластинку с каким-то исполнителем, настолько погружался в музыку, что походил к окну и закрыв глаза, тёрся об него своим лицом. При этом волосы его откидывались в сторону, как крышка на чайнике.

Представьте себе картинку: пузатый гигант, с откинутыми крышкой волосами, трётся под музыку о стекло.

Ведь очень смешно, а нас это умиляло.

И Владимир Ильич тоже был человеком добродушным и очень азартным, только вот на экзаменах его как будто подменяли. Он становился суровым, несговорчивым и очень дотошным. И получить у него хорошую оценку было практически не возможно, а вот улететь на пересдачу легко. Изо всего этого предмет его все знали очень хорошо. И я тоже, но не всё. Несколько последних билетов, я оставил без внимания, и как позже выяснилось зря.

Именно последний билет я и вытащил на экзамене по ИЗО. И там был вопрос про древнеегипетскую живопись. А я её терпеть не мог, так как она была частью культа смерти. Я и сейчас не очень люблю эту тему, даже не смотрю фильмы про зомби и ужастики. А к архитектуре древнего Египта наоборот, относился с глубоким уважением. Там всё было просто и понятно: грандиозность, основательность и жёсткая симметрия. Есть о чём поговорить и порассуждать.

Но мне попала живопись!

Стою я с билетом и думаю:

– Вот какой смысл садиться и готовиться. Всё равно ничего, кроме того что они любили изображать людей и животных в профиль, я вспомнить не смогу. Не проще ли просто развернуться и без унижений уйти на пересдачу?

И тут мои размышления прервал Владимир Иванович:

– Что, думаете, не ответить ли без подготовки?

– Ага – проиронизировал я.

– Замечательно! – обрадовался он

Я было подумал, что он издевается, но его счастливое лицо и активность с которой он стал прибирать бумаги на столе, очищая его поверхность, ясно давали понять, что он не куражится, а действительно обрадован моим решением. Это меня немного успокоило, а вот то, что он для чего-то освобождал стол, меня пугало.

– Ну что молодой человек присаживайтесь и пожалуй начнём? – он показал мне на стул возле своего стола а сам встал возле доски.

– Давайте – обреченно согласился я.

– Но прежде чем мы начнём, ответьте мне на один вопрос! – продолжал он мучить меня. – Вам нравится живопись древнего Египта?

И его лицо очень близко приблизилось к моему, а в глазах у него прыгали бесенята. Менее поэтично мне сложно описать его состояние. Такое ощущение было, что он весь искрился. Хотя может у меня все эти картинки от страха рисовались, не знаю, но я в тот момент подумал:

– Если скажу, что нравится, то мне прийдётся рассказывать чем. А если скажу, что не нравится, огребусь конечно, но зато закончится эта пытка.

– Нет! – максимально смело заявил я. И для усиления эффекта добавил: – Я её вообще терпеть не могу!

– Как?!?! – выскочило у Владимира Васильевича.

И после этого сразу, возникла драматическая пауза. Я то молчал, потому что понятия не имел, что теперь делать. А почему он молчал, для меня было тайной.

Пауза эта длилась долго. Очень долго! И вдруг он ожил.

– Хорошо! – выпалил искуствовед и резко схватив мел, стал что–то рисовать на доске. А я лихорадочно пытался понять что?

– Эта живопись память о великой цивилизации, оставившей неизгладимый след в истории и продолжающей влиять на всю мировую культуру! – страстно вещал он, продолжая рисовать не пойми что на доске – И мы не видим ничего подобного у других народов.

И тут до меня дошло, что гадать, что он рисует, бессмыленно. Нужно запоминать, что он говорит, что бы, когда он остановится, можно было бы всё это рассказать ему в ответ, при ответе на билет.

Сначала я честно всё пытался запомнить, но информации было столько, что я просто в наглую стал её конспектировать.

Позже выяснилось, что он пытался воспроизвести на доске копию знаменитой фрески с садом и бассейном.

И уже апеллируя к ней, продолжал читать мне лекцию. Мне одному. И длилось это почти академический час. Закончив свою пламенную речь он снова приблизил своё лицо ко мне и прищурив глазки заговорщицки спросил:

– Ну что, убедил я вас, что древнеегипетская живопись одна из самых уникальных? И она сильнее других оказывает влияние на современную культуру. Мода, стиль, цветовая палитра, архитектура, дизайн интерьеров. Она даже на современные фильмы и литературу влияет.

Я понял, что тянуть с ответом больше нельзя и чуть не со слезами на глазах сознался ему:

– Да, меня всё это очень впечатлило и я однозначно поменяю своё отношение к ней!

– ВОТ! – обрадовано резюмировал он – Давайте свою зачётку. Отлично!

И он поставил мне пятёрку по ИЗО. Я был потрясён.

– Теперь вы запомните меня и древнеегипетскую живопись надолго – расхохотался он и вернул мне зачётку.

И я действительно до сих пор помню и его и ту импровизированную лекцию.

Вот и в этот раз я очень надеялся, что мне так же повезёт, как и с ИЗО. Но день и правда был не мой!