Czytaj książkę: «Метка смерти»

Андреас Грубер

Czcionka:

Андреас Грубер
Метка смерти

Random House GmbH

«Метка смерти»

* * *

Для Трауде и Франца,
Вольфганга, Ули, Софи, Якоба и Терезы,
а также для Мартина, Катарины, Феликса и Беньямина

Нет врага хуже, чем враг по рождению.
Поговорка

Пролог

– Помофите! – промычал мужчина с кляпом во рту. Несмотря на жару, в старом фабричном цехе было еще прохладно в эти утренние часы. Спина и руки мужчины покрылись мурашками.

Он балансировал на цыпочках на двух стоящих друг на друге пустых металлических баках, пытаясь избежать судорог в икрах. Рот его заполняла пропахшая машинным маслом скрученная тряпка, туго зафиксированная застегнутым на затылке кожаным ремешком. Руки были скованы над головой, а оба наручника крепились к подвесам трубы, протянутой под потолком.

Какого черта со мной это делают? Он – пожилой полуслепой мужчина, у которого от подагры ноют суставы, во рту шатаются почти все зубы, а в заднице кровоточит геморрой.

Зачем меня так мучить?

Проклятая сука!

Без сомнения, все это устроила женщина. Та самая, которая заманила его на эту заброшенную фабрику. Оглушила и усыпила хлороформом. Затем натянула ему поверх рубашки какой-то дурацкий свитер, втащила его на баки и приковала под красной полимерной трубой.

Почему именно старый скатавшийся свитер? В такую жару? У бабы точно не все в порядке с головой.

Он пришел в себя с мерзким вкусом во рту, повиснув всем весом на наручниках, которые, судя по ощущениям, едва не перерезали ему запястья. В полузабытьи он еще уловил, как женщина откатила от него металлическую конструкцию. Баба должна быть чертовски сильной. Кроме нее, он никого не видел.

И все равно он пытался звать на помощь сквозь тряпку. Но кляп был забит так глубоко, что ему то и дело приходилось глотать все, что поднималось к горлу.

Бесполезно! Здесь тебя никто не услышит.

Окна были покрыты темными, уже потускневшими граффити, поэтому в помещение проникало мало дневного света. Он мог разглядеть ряд металлических баков, старый вилочный автопогрузчик, деревянные поддоны и несколько бочек. И еще широкие и узкие трубы, которые, многократно изгибаясь, проходили по всему цеху.

Сам он висел в центре цеха, где уровень пола заметно понижался – видимо, в прошлом здесь был своего рода сток. Теперь же собрался толстый слой пыли и грязи. На внешнем крае углубления еще можно было разглядеть желтую разметку для автопогрузчиков, а также свежие следы ног и волочения. Волочения его тела!

– Помофите! – попытался он еще раз.

– Не старайтесь.

Он замолчал. Его сердце бешено колотилось, и он прислушался. Черт, незнаком ли ему голос этой женщины? Мягкий и немного надтреснутый? Наверняка старуха за шестьдесят или уже под семьдесят. Может, бывшая возлюбленная, которая решила за что-то отомстить?

Или речь о том старом деле?

Но я к тем бабам даже не прикасался!

И как старуха затащила его сюда в одиночку?

– Фто эфо фнафит? – выдавил он.

Его руки и плечевые суставы ныли. Он посмотрел наверх, на железную штангу, к которой крепились наручники. Какого черта она подвесила меня именно здесь? Он накренился и едва не сорвался с баков. Тогда бы он повис как говяжья полутуша на крюке.

Он попытался успокоиться и опять уставился наверх. Приглядевшись, заметил, что полимерная труба толщиной с руку изгибалась вниз над его головой. Прямо над ним находилось отверстие.

Медленно его начала охватывать паника. Все это было не просто злой шуткой.

Шаги приблизились к нему сзади, и как он ни старался повернуть голову, все равно не сумел разглядеть, кто там стоял.

– Только один человек может тебя спасти, – произнесла женщина мягким голосом.

– Сфасфи? – подал он голос.

Шаги стали удаляться, гулкий стук башмаков разлетался по всему помещению.

– Да, Мартен Снейдер, – сказала женщина. – И на это у него меньше тринадцати часов.

Железная дверь с лязгом открылась и тяжело захлопнулась. Дважды щелкнул замок.

В тишине, которая воцарилась в старом фабричном цехе, он снова поднял глаза. Широкое отверстие трубы выглядело как черная пасть ада.

Кто такой, черт возьми, Мартен Снейдер?

День первый
Висбаден, федеральная земля Гессен
Пятница, 12 мая

Глава 1

Дирк ван Нистельрой стоял у окна в своем кабинете и сквозь жалюзи смотрел на внутренний дворик здания. Пока что май был чертовски жарким и душным. Не таким жарким, как в прошлом году, но лето уже отчетливо ощущалось, а вместе с ним и предстоящие грозы.

Почти год ван Нистельрой был президентом БКА Висбадена и прямым преемником Дитриха Хесса. Поэтому у него вообще-то была уйма дел. И как назло, именно сейчас Снейдер попросил уделить ему время для разговора.

Ван Нистельрой взглянул на часы. Без пяти восемь. Насколько он знал Снейдера, тот наверняка будет сверх-пунктуальным. И конечно, почти сразу же уйдет. Он еще никогда долго не выдерживал в его кабинете, и сегодня точно не будет по-другому, когда речь пойдет об условиях его восстановления в БКА. А их нужно прояснить, потому что Снейдер уже несколько месяцев как был на службе. Тут ван Нистельрой услышал стук двери и быстрые шаги в кабинете своей секретарши.

Он отошел от окна, подхватил пиджак со спинки рабочего кресла и быстро надел. В следующий момент дверь распахнулась.

Снейдер, как всегда в дизайнерском костюме, буркнул «Goedemorgen»¹, захлопнул за собой дверь и подошел к письменному столу, перед которым остановился.

Ван Нистельрой тоже остался стоять. Беседовать со Снейдером сидя было вряд ли возможно. Разговор с ним либо проходил в рекордное время и безо всякого смолтока, либо был таким эмоциональным, что клочья летели. Среднего не дано.

Ван Нистельрой ослабил узел галстука.

– Доброе.

– Ты обдумал мои требования?

– Да, и мой ответ: нет!

Брови Снейдера сошлись на переносице. Господи, его полированная лысина и лицо казались еще бледнее, чем обычно, а вместе с узкими черными бакенбардами, которые шли от висков к подбородку, представлялись кадром из какого-то контрастного драматического черно-белого фильма. Мужчина срочно нуждался в отпуске и отдыхе. Но ван Нистельрой знал – единственное, что могло вернуть лицу Снейдера здоровый цвет, были охота на убийц и преподавание молодым зеленым коллегам в Академии БКА. При любой иной деятельности он погибнет самым жалким образом.

– Нет? – повторил Снейдер. Его веко дернулось.

– Я обсудил твое предложение с обоими вице-президентами, мы одного мнения.

– Vervloekt², это не было предложением, – пробурчал Снейдер.

Ван Нистельрой сделал глубокий вдох и выдох. Он был уже готов вышвырнуть Снейдера из своего кабинета, но ввиду их старой дружбы – хотя, дружбой это нельзя было назвать, скорее многолетним перемирием – решил сначала попробовать дипломатический путь. Кроме того, многие опытные коллеги со стажем были мертвы, почти год назад стерты с лица земли в течение нескольких дней, и он нуждался в Снейдере. Но не любой ценой, и уж точно не на условиях Снейдера. Работа в БКА не концерт по заявкам.

– Ты получишь свой прежний кабинет, – сказал Нистельрой и на пальцах перечислил следующие пункты: – Две комнаты. Твое массажное кресло уже стоит там, а твоя массажистка – как ее зовут, Акико? – снова может приходить. Сними детектор дыма и кури свои самокрутки с марихуаной, без которой ты, очевидно, не в состоянии работать, выкини все растения из кабинета, если они лишают тебя кислорода, необходимого для мыслительного процесса, и пей сколько угодно ванильного чая, пока весь этаж не будет пахнуть как тропический остров, но на этом мое терпение заканчивается.

– Насрать на массажное кресло и чай! – резко отреагировал Снейдер. – Не об этом речь.

– А о чем тогда?

– Нам нужна команда, которая…

– С каких пор ты работаешь в команде?

– Я не работаю в команде, мне нужна команда!

– С чего это вдруг? И кому эти люди должны подчиняться? Руководству БКА, как и все остальные пять тысяч сотрудников? Или они будут работать во вселенной Снейдера?

Снейдер смерил его взглядом, словно это он, президент, вдруг обкурился.

– Мартен, ты не можешь просто так игнорировать все существующие правила! – продолжил ван Нистельрой.

– Verdomme!³– Снейдер уперся руками в стол и наклонился вперед. Тыльные стороны его ладоней были исколоты иглами, которые он во время приступа кластерной головной боли вводил в акупунктурные точки, пытаясь облегчить состояние. Очевидно, в последнее время эти приступы участились. – Ты отправляешь меня в мой кабинет, ежедневно заваливаешь новыми бюрократическими заданиями и думаешь, все в порядке?

– Такова жизнь. Правила придумал не я.

– Да, все время новые заявки, протоколы, сертификации и все более строгие положения о защите персональных данных – меня уже тошнит! – презрительно выкрикнул Снейдер и смахнул пачку бумаг со стола. – Из-за всех этих онлайн-формуляров, новых компьютерных программ и прочего офисного дерьма я больше из четырех стен не выбираюсь!

– Времена меняются. Так всегда было. Это офисное дерьмо, как ты его называешь, часть действующей демократии – а после событий прошлого года за нами следят пристальнее, чем когда бы то ни было. И мне очень жаль, если из-за этого ты чувствуешь себя ограниченным в твоей… – он нарисовал пальцами в воздухе кавычки, – креативной свободе творчества.

Глаза Снейдера сверкнули.

– Считаешь, что это смешно?

– Нет, не считаю! – повысил голос ван Нистельрой. – Но я не могу иначе.

– Пока преступники организуются все лучше, наши бюрократические барьеры становятся все выше. Взгляни на отчеты о последних операциях.

Ван Нистельрой кивком указал на экран монитора:

– Спасибо, у меня их десятки.

– Мы отставали, потому что нас тормозил регламент. Наши методы уже давно не оптимальны. Наемные убийцы, тягачи⁴, наркоторговцы, сутенеры, торговцы оружием работают все быстрее и изощреннее, в то время как наши операции становятся все медленнее. Мы даже не можем организовать прослушку офиса без вмешательства судей, прокуратуры и служебного надзора. Нам пора научиться бегать быстрее.

– И как ты себе это представляешь?

– Начнем с маленькой действенной команды, у которой будет возможность не считаться с запретами, чтобы реагировать быстрее.

– И эту команду соберешь ты?

– А кто еще?

– И ты будешь держать ее под контролем, чтобы проект не коллапсировал?

– И не сомневайся.

Ван Нистельрой помотал головой:

– Я не могу тебе этого разрешить.

– Почему?

– Господи, потому что это нелегально! – воскликнул ван Нистельрой. – Да кто утвердит такое? Даже у Службы внешней разведки, Военной контрразведки и Федерального ведомства по охране конституции нет такой свободы. Но великий Мартен Снейдер, разумеется, ее требует.

– Мартен С. Снейдер, – холодно уточнил его собеседник.

– Да плевать! – Ван Нистельрой вздохнул. – Мой ответ: нет! С волками вой по-волчьи или ищи другую работу. На мой взгляд, у тебя и так слишком много привилегий.

– Ты не оставляешь мне выбора.

Ван Нистельрой молчал. Он уставился на Снейдера и пытался понять, что происходит в его голове. Он наверняка просто блефует.

Снейдер сунул руку под пиджак, вытащил служебное оружие, «Глок-17», извлек магазин, вытряхнул патрон из ствола и с грохотом положил все это на стол ван Нистельроя.

– Как насчет повышения до первого главного комиссара уголовной полиции? – предложил ван Нистельрой, не взглянув на пистолет.

Снейдер сморщил лоб, будто ослышался.

– Ты отлично знаешь, что мне плевать на дополнительные пятьсот евро или два ранга, личный автомобиль или несколько дней к отпуску. – Он положил на стол служебный телефон, за которым последовали связка ключей, электронная карта доступа, магнитный ключ от его кабинета и заламинированное удостоверение БКА с интегрированным чипом.

– Значит, ты не шутишь? – спросил ван Нистельрой.

Снейдер молчал.

– И чем же ты собираешься заниматься?

– У нас достаточно людей и организаций, которые наймут меня, – ответил Снейдер. – Мое массажное кресло можешь оставить себе. Считай, что это подарок. Так как ты больше заботишься о регламентах и бумажках, чем о том, чтобы поймать преступников и предотвратить убийства, то наверняка найдешь пару часов, чтобы расслабиться.

Это не может быть всерьез, старик!

Снейдер застыл на мгновение.

Ну вот, пожалуйста, – подумал ван Нистельрой. Он уже хотел улыбнуться.

Но тут Снейдер молча развернулся и покинул кабинет.

Глава 2

Сабина Немез прошагала через дверь-вертушку в фойе здания БКА, кивнула Фальконе, вахтеру, и прошла через сканер тела. Ее служебное оружие лежало в шкафчике, поэтому металлодетектор среагировал только на связку ключей и монеты в карманах брюк.

На настенном мониторе над ней крутили информационно-рекламный ролик. «Мы вносим достойный вклад в поддержание внутренней безопасности». Рядом висели камера и табличка: «Эта зона находится под видеонаблюдением». Фойе выглядело так же душевно, как зона досмотра пассажиров в аэропорту, куда только что поступило предупреждение о планируемом теракте.

Хотя Сабину здесь все знали, она показала свое удостоверение. Она не могла вещать молодым комиссарам-стажерам в академии о регламенте и потом сама же его нарушать. Занятия ее модуля начнутся полдевятого, но ей еще нужно было заскочить в свой кабинет, чтобы взять документацию. После занятий у нее оставалось немного времени на давно просроченную бумажную писанину. Без нового уголовного дела пока что было спокойно, но стресс и суматоха не за горами, на этот счет она не питала иллюзий.

Ожидая лифт, Сабина услышала громкие голоса на входе и взглянула в сторону сканера. Несколько коллег из внутренней службы безопасности стояли с автоматами у контрольно-пропускной системы и громко разговаривали. Звучал приглушенный смех. Вскоре она поняла причину.

Да это шутка какая-то!

Женщина в черной монашеской одежде только что прошла через систему персонального досмотра. На монахине было длинное, в пол, платье с широкими рукавами и белым воротником, туфли на плоской подошве и черное головное покрывало, ниспадающее на плечи. Лицо пока находилось в тени от потолочного светильника, но женщина в сопровождении двух сотрудников БКА уже направлялась в сторону лифтов к Сабине. На плоской груди худой высокой монахини висел тяжелый серебряный крест на цепочке, к поясу крепились четки.

Двери кабины, звякнув, открылись, но Сабина осталась стоять перед лифтом и наблюдала за женщиной. Такие посетители приходили сюда не каждый день. Наконец Сабине удалось бросить взгляд под головной убор монахини. Это оказалась пожилая женщина, лет шестидесяти пяти или даже старше. Несмотря на суровое сухощавое лицо, изрезанное морщинами, взгляд ее был добрым и мягким.

Двери лифта закрылись, и кабина уехала без Сабины.

– Я пройду здесь в комнату для приемов? – спросила монахиня сопровождающих. Ее голос звучал с легким австрийским акцентом. Она повторила вопрос, но оба мужчины молчали. Люди из внутренней службы безопасности не отличались разговорчивостью, к тому же обычно у них были дела поважнее, чем сопровождать какую-то монахиню на встречу.

– А к кому вы хотите попасть? – решила помочь Сабина. Здание БКА такое огромное, что и с Божьей помощью в нем можно блуждать несколько дней.

– К… – монахиня опустила взгляд и посмотрела на пожелтевшую и сильно помятую визитку, – комиссару уголовной полиции Мартену Снейдеру. – От женщины исходил нежный аромат мятного масла.

– Мартену С. Снейдеру, – поправила Сабина женщину. – Он уже главный комиссар уголовной полиции, но это можно опустить. Снейдеру все равно. Только не забудьте в его присутствии про С.

Оба мужчины переглянулись, но и бровью не повели.

– Ему это важно? – спросила женщина.

– Да, – вздохнула Сабина. Скоро монахиня сама это выяснит, и Сабина ей не завидовала. Она знала, что Снейдер был убежденным атеистом и в общении со священниками и монашками имел опыта не больше, чем папа с миссионерской позой.

Тут открылась дверь лестничной клетки, оттуда, сопя, вышел мужчина в темном дизайнерском костюме и широким шагом направился в сторону выхода. Снейдер!

Сабина указала на него.

– Между прочим, это он. – Она заметила, что монахиня с интересом разглядывает Снейдера, а в ее серых глазах появился странный блеск.

– Похоже, он в плохом расположении духа, – заметила монахиня.

– В хорошем не бывает. – Сабина невольно поморщилась. Одна лишь мысль о Снейдере в хорошем настроении раздражала.

Тут Снейдер поравнялся с ними.

– С каких это пор вы ходите по лестнице? – спросила Сабина.

Снейдер ненадолго остановился.

– Я надеюсь, вы не собираетесь навязать мне разговор, Немез. Я не расположен к пустой болтовне.

А когда такое вообще было?

Сабина кивком указала на монахиню:

– Эта дама хотела бы с вами поговорить.

Взгляд Снейдера скользнул по черному монашескому одеянию. Немез, позвоните в зоопарк, мы нашли сбежавшего пингвина, – казалось, говорил его взгляд.

– Слишком поздно, с этого момента я больше не на службе.

Сабина удивленно подняла брови.

– Неужели собрались в отпуск? У вас, наверное, недель пятьдесят или…

– Немез! Больше никогда не пытайтесь шутить в моем присутствии, – перебил ее Снейдер. Затем посмотрел на монахиню: – Обратитесь к кому-нибудь другому. Я уволился. – Без дальнейших комментариев он подошел к турникету, миновал его и покинул здание.

Сабина с открытым ртом смотрела ему вслед. Уволился? Снейдер? После всего дерьма, которое они вместе пережили в прошлом году, и после того, как Снейдер вернулся на старую работу, простив отстранение от должности?

Слова монахини вернули ее в реальность.

– Э… что? – переспросила Сабина.

– Я сказала, что он скоро вернется.

Сабина с сожалением посмотрела на монахиню.

– Если он принял решение, то не изменит его.

– Я совершенно уверена, что вы ошибаетесь.

– Вряд ли.

Монахиня улыбнулась.

– Поверьте мне.

Глава 3

Сабина непринужденно сидела на своем столе-кафедре в лекционном зале академии и болтала ногой. Рукава блузки она закатала до локтей, а длинным каштановым волосам позволила свободно падать ей на плечи.

– Во время моего последнего дела, которое мы с коллегой смогли закрыть несколько дней назад, нам пришлось съездить в Берлин.

– Ваша коллега Тина Мартинелли?

Сабина кивнула. Она заметила, как студенты подались вперед, перегнувшись через ноутбуки, и следили за ее губами. Она приучила себя начинать каждое занятие с забавного эпизода. Для разогрева. А так как комиссары-стажеры все равно подписывали соглашение о конфиденциальности и неразглашении информации, могла без колебаний говорить о текущих реальных делах. Так сказать, делиться личным опытом.

А вот метод Снейдера заключался в том, чтобы регулярно унижать студентов. С первой минуты. Все равно до конца дойдут только тридцать процентов, а по его мнению, оскорбления помогали лучше отсеивать материал. Сабина и Тина испытали это несколько лет назад на собственной шкуре – и да, все верно, его метод подготовил их к практике и, возможно, даже помог справиться с какими-то смертельно опасными ситуациями. Но Сабина хотела сформировать молодых коллег собственного принципа, который гласил: поддерживать коллегиальность и быть примером!

– Итак, мужчина был частный детектив и держал контору на Курфюрстендамм. Элитный район, богатая клиентура. Его подозревали в похищении, изнасиловании, а возможно, и убийстве молодой женщины. В берлинской квартире мы его не застали, поэтому попытали счастья в его детективном агентстве. Но, приехав на Курфюрстендамм, обнаружили там один только почтовый ящик.

Студенты еще сильнее наклонились вперед.

– Адрес его детективного агентства был всего лишь почтовым адресом. Как мы выяснили позже, он его намеренно выбрал, чтобы произвести впечатление на клиентов и, прежде всего, на собственных родителей, которые никогда не ценили его работу. А его реальная контора находилась в скверном районе на окраине Берлина. Будь у нас быстрый и простой доступ к земельно-кадастровой книге, договорам аренды и данным счетов, мы бы быстрее оказались в его конторе с ордером на обыск. Где и нашли улики, указывающие на похищенную женщину.

– И где она была?

– Улики привели нас в домик в Бранденбургском лесу. Там мы нашли женщину – к сожалению, опоздав на час.

В аудитории воцарилось молчание, пока один молодой человек наконец не задал вопрос:

– Почему этим случаем занималось БКА, а не берлинская уголовная полиция?

– Подозреваемый уже в течение нескольких месяцев убивал в Детмольде, Зулингене, Нидернхаузене, Дитценбахе, Швайг-Нюрнберге и у Брокена в Гарце. Все эти случаи были связаны. Завтра вы прочтете подробности в прессе. Я…

Звонок мобильного прервал ее. Сабина хотела было сбросить его, но увидела, что звонят из приемной Дирка ван Нистельроя.

Надеюсь, это не связано с увольнением Снейдера.

– Извините, – коротко сказала она и ответила на звонок.

Это был ван Нистельрой лично.

– Немез, немедленно в главное здание. Минус второй этаж, комната для допросов 2B.

– Но у меня занятие и…

– Вам показалось, что меня это интересует? Вы нужны нам здесь. Это срочно!

– А о чем речь? – спросила она, но ван Нистельрой уже положил трубку.

Спустя десять минут она покинула территорию академии, пересекла улицу и снова вошла в здание БКА. На втором подземном этаже не было окон и даже световых шахт, он освещался одними лишь люминесцентными лампами.

Войдя в смотровую комнаты для допросов 2B, Сабина наткнулась на группу людей: коллег, сотрудников внутренней службы безопасности и техников, которые в спешке настраивали приборы и пульт управления для звуко- и видеозаписи. И на Дирка ван Нистельроя.

Похоже, все и правда серьезно.

Ван Нистельрой тут же подозвал ее к себе.

– Вы дипломированный специалист по допросам и профайлингу, – коротко сказал он. – Я хочу, чтобы вы допросили одного человека.

– Я? – Вообще-то она работала в отделе по расследованию убийств, а специалистом по допросам был Снейдер. Хотя верно, он ведь сегодня утром уволился. – И о чем речь?

Свет потолочной лампы отражался в очках ван Нистельроя в тонкой стальной оправе, его угловатое обветренное лицо со следами постакне на щеках частично находилось в тени.

– Одна женщина добровольно явилась к нам и призналась в семи убийствах.

Семь убийств! Сабина пожала плечами.

– Ну тогда все и так ясно.

– Нет. – Ван Нистельрой отошел в сторону, техники, стоявшие вокруг, расселись по местам.

И Сабина смогла посмотреть через стеклянную стену, с другой стороны к которой крепилось зеркало-шпион.

Комната для допросов была ярко освещена, в центре стоял стол и два стула. На одном сидела уже знакомая Сабине монахиня в черном одеянии.

– Эта женщина призналась в семи убийствах? – вырвалось у Сабины. – Как ее зовут?

– Мы не знаем. Ее отпечатков пальцев нет в базе данных. Все, что нам пока известно: у нее шрамы на шее и кистях и баварский акцент.

– Австрийский, – поправила Сабина. – Я говорила с ней сегодня утром. – Уроженка Мюнхена, она умела различать диалекты.

– Как угодно, – буркнул ван Нистельрой, – тогда у вас уже есть хорошая база для разговора. Выясните, в чем дело.

Сабина разглядывала монахиню, которая неподвижно сидела на стуле, положив руки на стол, и отрешенно смотрела в угол. Хорошая база! Помимо Снейдера в БКА работало еще несколько отличных специалистов по допросам. Почему ван Нистельрой выбрал именно ее? Не важно, она еще выяснит причину.

– Мы готовы! – сказал один из техников.

Ван Нистельрой требовательно взглянул на нее. Но когда Сабина уже хотела открыть дверь и войти в комнату для допросов, он ее задержал.

– Вам следует знать еще одну маленькую деталь…

1.Доброе утро (нидерл.).

2.Проклятье (нидерл.).

3.Черт возьми»! (нидерл.)

4.Человек, ввозящий нелегальных мигрантов.