Czytaj książkę: «СемьЯ»

Пролог.

«Ноль внимания, фунт презрения».

«– вайб и 100% осуждения с 0% понимания-принятия».

– Ой, товарисчи, чует уже и не только мой зад – лучше нам не возвращаться и к моему же дяде! – «Может, прям отсюда и… билеты-то всё заказать, коль уж и не улететь? Прибьёт же! Прибьё-ё-ёт… А за и ещё один пропущенный, вот, уже – и закопает, а там и сожжёт.., не поскупится. Но и попробовал бы он; и тут без сексизма, фак-ты; держать среднего ребёнка, девочку, за одну руку, нести младшую на второй и… отвечать, блин, на звонок. Часы уже скоро насквозь мне руку выжужжат, а гарнитура… А гарнитуры – нет! Я ж и так ещё, и без того глухая, куда мне и ещё что-то… помимо же всё и наушников… в уши пихать. И то, не пихать, а… большие и на голове всё носить. Впрочем, сейчас уже на шее и… по такой жаре, с солнцем в зените, так ещё и почти во всём чёрном, включая их же, футболку и комбез с кедами, это и прям – удавиться да и только… дети всё ещё здесь. И пусть и одеты куда легче, хоть всё и по цветовой нюдовой и пастельной гамме, семейный лук… Всё же! Одна ж, мадама, ещё и от панамы отказалась. И теперь – только мычит и фырчит в шею. Когда же и вторая – вполне себя комфортно чувствует в бандане, но и не среди народа. Понимаю! Сама его не очень-то и люблю, а сосуществовать как-то надо. Поэтому… Четырнадцать пропущенных! Дамы, нам – хана». – Может, домой, а?..

– А дорогу и сами – найдём? – «Справедливо, Дарина! Не зря я сама тебя ещё и в своей голове – разумом-то всё тринадцатилетним и прописала-нарекла. И пусть топографический кретинизм у нас – не семейное, но и… Пока я ещё тут взрослая, более-менее, ведь и под тридцать – дела у нас… хуже некуда и без того, а и тем более с ним». – Не подумай. Ничего личного! Просто… и его жена со старшим сыном – нас найти не могут, так что… Хотя, казалось бы, уже давно живут здесь, а так… ничего и не узнали!..

– Мы наш город тоже – не до конца знаем! – «Мой верный маленький пятилетний защитник-страж, сердечко, себя бы так защищала и не противилась головным уборам вначале! Теперь-то – что? Солнечный удар – получен. Решила догнаться и тепловым? Не говоря уж и о том, что… никто из нас и Москву-то, а там и по-настоящему своим городом назвать не может – я приезжая-переезжая, вы – и подавно…». – Дядя – злой, да?..

– Был, да! А теперь – просто в ярости, если уже и не гневе. – «Куда уж мне, так ещё и ребёнку врать? Сама ж ещё… увидит. Если, конечно, и увидит. И дело не в глазах, а… какие, порой, происходят вещи и за спиной, тем более за глаза, так ещё и не при детях – диаметрально противоположные». – Но и чего придумывать – пойдём уж да и… увидим!..

«Благо и обратный путь – ноги точно помнили! Хотя лучше бы: заплутали и…».

*

– Посол!.. Доброй, тоже мне, воли. Посол – в зопу… посол! – Бубнил себе под нос мужчина, в который раз набирая номер и, спустя тучу гудков без ответа, так же сбрасывая.

– Это он так – про свою племяшку? – Усмехнулся парнишка, шатен барабанщик, пока и все остальные молчали, но и так же всё следили за тем. – Ну, даёт… Кирьяныч!

– Я бы так к нему – не обращался! – Осадил его сразу же брюнет и ритм-гитарист.

– Если и вообще бы… хоть как-то… обратился. – Кивнула темноволосая девушка-менеджер, с соответствующей же ещё белой карточкой-пропуском на синим шнурке-верёвке и на шее. – Лучше и совсем его сейчас – не трогать! Здоровее – будите… все.

– А как же эта ваша всё: женская солидарность? – «Подпел» блондин, зависнув и уйдя в свой телефон, отсматривая их новый чёрно-розовый спортивный мерч, который почти и весь уже был на них, но и только всё сейчас появился на виртуальной площадке.

– Не уступает – вашей! – «Отбили» блондинки девчонки из подтанцовки, параллельно ещё отбивая ритм на своих барабанах. – Да и… шутите, что ли? Не был бы тот здесь боссом уже и нашего босса – точно бы по шее получил: за осквернение личности посла доброй воли, хедлайнера и амбассадора кучи фондов, как и детдомов, приютов… Девчонке лишь двадцать восемь, а она уже с Фондом и самим Хабенским… «братается»!

– Не хи-и-ило… – Присвистнул мужчина за синтезатором и только хотел добавить, как и в почти считай, что и подвальное помещение, но и при этом же всём вечерне-ночной бар, на манер… да и всё того же «Белого змея», так ещё и «под фешенебельным дневным рестораном», буквально ворвалась брюнетка и с… детьми же наперевес: – А вот и… мы!

– Оля!?

– Егор?!

– Кирилл! – Встал ещё и телом между ними мужчина, таким ещё образом загораживая троицу и отгораживая их от остальных… прямо и охиревших в моменте.

– «Если видишь в стенке люки»?.. – Хохотнул, как-то всё и истерично, барабанщик.

– Одной галлюцинации и на всех – не бывает! – Отдёрнула его менеджер и так же почти, но и уже именно дёрнулась за блондином, да и тот уже спрыгнул с импровизированной сцены и направился к двоим, а там и четверым: за разъяснениями.

– А можно немного – пояснительной бригады? – Подошла чуть ближе и к тем ещё шатенка с соло-гитарой, когда уже и почти все стянулись-подтянулись в одну точку.

– Ты же – позже пришла, точно! – Покивал почти и самый из них молодой, затем тише продолжил. – Дружили они, пока не потеряли связь и… Мутная история, короче! Поговаривали, что и встречались они… какое-то время… да и разошлись. Что там, что и э-там… В принципе! Ну и занялись – каждый своим… делом: до поры, вот, до времени.

– «Сегодняшнего момента»? – Хмыкнул рыжий бас-гитарист. – Не теряли они связь. Просто… перестали общаться. На время! Глядишь, счас всё перетрут – и вернут-ся.

– …Не кричи на меня! – Шикнула таким же «громким шёпотом» и тому девушка, чуть покачивая малышку и держа среднюю чуть уже и крепче, чтобы та не убежала, а там и через него самого не перебежала: она могла. – Я тебе уже говорила, что мне проще писать, чем звонить, тем более: когда ЧП и тебе самому надо отъехать к семье. Написал бы – я бы быстрее и с часов ещё прочитала, чем телефон достала из кармана… и ответила!

– А я и не поэтому ещё кричу – почему они как… неживые? Да и ты! Нагулялись?!

– Кхм-кхм, простите, что помешал и уже прямо отвлекаю вас и друг от друга, но…

– Это ты нас извини, Егор! Сейчас тут закончим – и… – И его прервал звонок. – Ну и хоть кто-то ещё – умеет телефоном нормально пользоваться. Минуту… Да, Оль!..

– Да лети уже – к ней и ним, Финист… Ясный сокол! Справимся тут… и без тебя.

– Сказала та, что и на звонок ответить не может. – Бросил он ей, между делом. «Подумаешь! Ложкой-то есть – умею». – И вот как я вас одних… всех… и тут оставлю?

– Ну, спасибо и на том, что хоть и никак не комментируешь мое недоматеринство и перебезответственность – в не ответе, опять же, и на твои звонки: право, трудно было бы сделать это – с двумя и занятыми руками! – Затем глянула на Егора и закатила глаза, грузно выдохнув. – Пока ещё не подходили, а там и после – всю же трубку нам оборвал.

– Ладно уж! Ей со старшим – тоже по делам надо. Младшего – не с кем оставить… Маш – за старшую, окей? Мог бы – и Егора, но и коль уж и ты есть… Наши же ребята – своё дело знают! К ним чисто – по просьбам: что убавить, прибавить.., а там и до-бавить.

– Поняла. – И вмиг на неё обратили внимание все. Буквально: все! И разом же обернувшись – в одном направлении. – Вот это меня сейчас мемом и ка-а-ак жмыхнуло!..

– Всё, полетел тогда… – И напоследок, поцеловав в макушки девчонок, глянул и на брюнетку. «Что?.. Меня – не надо!». – Следите – за ней, девчонки, договорились?

– Тоже мне… Будто я у неё – и эту самую панаму отбирала. Сама отказалась! И вот – солнечный и тепловой удары: на лицо. Точнее – в и голову! Честное… слово. – «И шуткануть бы на тему ещё и той отца, что и, видимо уже, так же не любил средства защиты, но и… Нет же? Нет! Морально больная я, а и не они». – Знакомьтесь и все – Дарина и София, от средней к младшей, сёстры. Из разных групп, но и одного детдома! И… Моё ещё такое-этакое – дело и новый проект, как бы ни звучало и что бы ни значило.

– Да. Мама нам – не родная! Но и мы – родные. И… Всё равно счастливы! – «Надо же, даже и не заикнулась. Буквально! Хотя и всё как-то недоверчиво, со скепсисом реагирует на них, чуть ещё и за меня зайдя, может, позже будет легче, когда акклиматизируются, расслабятся и… сама я как-нибудь и тем же всё им помогу, расположу-подстрою, не боясь и… спокойно реагируя на всех». – И да, доверяем друг другу. И не лжём!.. Что ещё и обе – с патологиями, так нам ещё сказали и сами врачи. София – с ПТСР и нежеланием чужих касаний: после травм от прошлых семей и… с буквальным ещё переходом из рук в руки, от одних родителей к другим, последние уже из которых держали её ещё как собаку в подвале и на привязи, с грязными плошками и талой водой, остатками от своей еды, вроде и тех же всё костей. С хроническим гастритом! Ну а я – с пороком сердца, СДВГ и лёгким РАС, в результате чего ещё небольшим заиканием: при прям и излишнем уже к себе внимании; впрочем, как и у «мамы», только при желании угнаться за мыслью. – «А малышка – всё подмыкивает и хлюпает, сипя в шею. Лучше и легче ей будет, ну да. Как бы и… правда! Ну а средняя, о, так и шпарит, так и… не скажешь, что проходили-прогуляли под палящим солнцем, днём… болтает ж, вон, без продыху. Внедряется! Впрочем, старшей из детей «Мамы» – тоже было проще, чем и… С половинчатой, а и не почти полностью отсутствующей социализацией! Средняя – скорее аутист, со скрипом, но идущая на контакт, чем и младшая, что ещё и социопат. Маугли. Но хоть и не Тарзан. Хотя и… Какая уж разница! Как и в разрезе – кто и у кого вновь спёр».

– Вот это я понимаю: полная… биография! – Крикнул барабанщик, а и всё же заменивший последнее слово… «синонимом» – под и строгим ещё всё взглядом Марии.

– Записывал? Нет?.. Ну и правильно – оно и тебе тоже не надо. А дети больны ровно настолько – насколько и сами себе ещё это позволяют. – И глянула в сторону бара, где и как раз ещё орудовал мелированный бармен, протирая стойку. – Тим, не в службу, а в дружбу – дашь, пожалуйста, пару-тройку кубиков льда: чуть-чуть малышню охлодить?

– Под кондеем – не простынет? – Сразу же нашёлся и Егор.

– Поэтому: и чуть-чуть. На пару же всё и тройку кубиков… – И переняла их затем и к себе – с помощью Дарины, снявшей ещё до с себя бандану, без слов-прошений, и завернувшей их в неё. – А и не весь пакет! Плюс – она ещё любит почти такое мороженое.

Ну а мелкая уже – почти что и прям замурчала, промакивая меж делом своё лицо и… полизывая кубики, как и капельки влаги: обещаясь – греть их и во рту какое-то время.

– Так я тебе и поверила! Заболеешь – клин клином не вышибет: мигом уйдёшь на карантин – не только без сладкого, но и раздражения, а и мороженого охлаждения… Напомню – сейчас ещё и лето! Чисто: дополнительный стимул – не делать лишних глупостей. – И пощекотала девчушку, уж и не будучи слишком настырной, как и строгой: но и всё же. – Ну а теперь – можно и нам перекусить, что ли, как и всё считаешь, Дарик?

– Стол на втором этаже готов. – Подошла к ним уже и официантка, в том же светлом верхе и чёрном, как и фартук, низе, но и бритая налысо, так ещё и с тёмными татуировками на голове, уходящими на шею и переходящими в цвет затем на спину, как и с пирсингами на лице, что и зависть прошибает: ко всему. – Только вас – и ждали-ждём!

– Спасибо большое! – И только когда она от них отошла, совсем уже затем и уйдя-поднявшись на второй этаж, всё-таки залипла, взглянула на блондина, что и, походу, ещё и сам не отлипал, только уже и от неё самой. – Дыру просверлишь. Что?.. Так изменилась?

– Не припомню, чтобы и у тебя была – эта самая мечта, которая… ещё и сбылась!

– Зато, и наверняка же ещё-уже помнишь, почему мы расстались. – «Впрочем, так нормально и не повстречавшись, так что… И это – спорно!». – Забавно, да? Сбылась мечта… идиота. Идиотки! Шут-ка. Да и не так уж прям карьерой мнила, чтобы и теперь…

– …я ещё и сам тебе что-то такое-этакое предъявлял, да? Что ж, согласен! Но и… всё же. Я ведь тоже не был, как и сейчас не против – приютов и… детдомов.

– Как и не был против: родных. Я… помню! Всё и прекрасно ещё помню, Егор. – «Не уверена, правда, что и это – дети тоже должны слышать. Не столько и из-за секретов, тайн, сколько и в принципе, но и они… как-то всё и от меня ещё, видимо, научились-переняли выключение, по крайней мере, и до того момента, пока не будет названо и озвучено их имя, так что… А чего они и ещё не знают? Дарина – так уж и точно! А София – по прошествии времени и своих ещё лет… до-знает». – Только и я уже – была против!

– Как и «есть»?

– Как и… есть. – «К сожалению ли, счастью – но и это уже не от меня зависит. То есть, выбор, да, ещё и от меня! Но и не ДНК. Как и тот ещё… Такой же генофонд!».

– Кто «отец»?

– Папы – тоже: нет. Им выступил, пусть и ещё временно, но и мой… новый менеджер. Так и с позволения уже – его девушки, конечно! – «Как не била семьи, так и не собираюсь… ещё и своё счастье на их горе строить, точнее, херить: спой-лер!». – Ну а ты?.. Как твои дела и за то ещё время, когда мы и вовсе-то ещё никак не контактировали?

– Как и за это – где мы и уже контактируем, хоть и так же всё почти, никак, время от времени. – «Сильно же ты обижен, да? А я ещё – и соли на раны…». – Дела… пошли в гору! И после того ещё… небольшого творческого кризиса – всё вроде бы и наладилось.

– Рада… за тебя. – «И прости! Помимо же и имеющихся проблем – я ещё, походу, стала той, кем становиться не хотела – вечно настороженной и осторожной… матерью».

– Хотя бы одну причину – назвать можешь? Тогда – ты и этого… не смогла!

– Ты знаешь: какие у меня траблы с доверием и… избегающим типом привязанности. – «Было. Слы-шал. Ну, конечно! Но и надо же мне было – с чего-то хоть и начать, как и… к чему-то всё такому ж подвести». – Семья? Дерьмовая наследственность?

– С «вопросами»? Так ещё – и прям при детях. – «Ну, хотя бы и улыбнулся – и на том, знаешь, спасибо». – Ни черта ты не изменилась! Поменялась? Да. Но и… если хочешь позже – давай позже. Просто… Ты ведь и тогда, да всегда ещё и прямо всех науськивала на то, что и надо, прям обязательно и должно, нужно говорить, разговаривать, а сама?..

– «Сапожник без сапог»? В этом я – уж точно не поменялась и не изменилась…

– Я скучал.

– И я! – «И даже не столько по внешнему нашему теплу, сколько по твоему и…».

– Что ж… – «И прям вернулись в прошлое, где я ещё не стесняюсь, а ты – уже…».

– Перекусим… вместе? – И глянула за его спину. – Все вместе!..

И получив одобрение – глянула уже и на своих девчат.

– Только и перед этим – надо помыть руки… Софи? Дар?

– Мне – не надо. Я уже помыла! Так ещё – и попила. – И под ещё и смех, как и улыбки окружающих – показала всем свои чистые руки, как и уже «отошедшее» лицо: не бледное, но и не красное, что аж пар и от него ещё почти шёл!.. После – и «спрятавшись».

– Ла-а-адно. Малина за «Худшую мать года»: в количестве одна. Вторая – будет?

– Давай, как всегда, по очереди?.. Сначала сходишь ты, я подержу Софу, а потом пойду я – и ты уже её подержишь…

– Зачем так сложно? Могу и я… – И тут же попал под сощуренный серо-зелёный взгляд старшей русоволосой девчонки с длинной шевелюрой и задумчивый карий брюнетки с каре. – Тихо-тихо. Я то-же помню! Но мы познакомились, значит, не чужой?

– Дрожит? – Глянула на девушку сестра младшей.

– Да. Но и это же уже скорее не из-за смены температур, как и акклиматизации, а и ей ещё тяжело пока коммуницировать долго и социализироваться, тем более – по щелчку.

– Если она сама согласится, то да. – Решила всё же дать ему и ей, им, шанс Дарина.

– Софи? – Обратился уже и к самой малышке блондин. – Тебя же ещё и так сокращённо – можно называть?.. Как и обращаться: на ты? Пойдёшь ко мне на ручки?..

И девочка сначала молчала, какое-то время ещё и это всё обдумывая, но и затем всё же повернулась и, будто уже и прям «просканировав» его чистые и буквально, ещё чище и её же самой, глаза напротив, коротко кивнула, протянув ещё и навстречу ему свои ручки.

Пока и остальные, в том числе и девушка со старшей сестрой, пребывали прямо в шоке и осмыслении всей этой ситуации: и не в том плане, что та разрешила и позволила ему, а и в том, что хоть и кому-то, за ещё ж и то время, когда она и уже была у и с Олей!

Но и тут же, дабы ещё и не испугать, как и не заставить вдруг передумать, только и из-за своей какой-то паранойи, как и такого же недоверия, те скрылись в дамской комнате.

–

– И ведь – прям очаровал! – Вышла из светлой кабинки Дарина, направляясь затем к тёмной раковине и такому же крану: туалет здесь хоть и не отставал от ещё и той тематики, но и пошёл скорее уже в сторону «шахмат», не рябящую, скорее и иллюзорно-завлекающую, как и правила: если уж и вдохновляться, тырить, то и не прям всё. – Так и ладно ещё ты – у тебя ж ещё и всегда была проблема выбора между светлоокими светловолосыми и темноглазыми темноволосыми… Хотя и какая «проблема»? Любить только одно и влюбляться лишь в остальных – это же не зазорно! А она? Дурной пример?

– Ты всегда была – прямолинейна до одури. – Вышла к ней уже и сама девушка, чтобы обмыть руки, сразу же, впрочем, решив сделать с ней и к ним и все остальные дела, да и пока та ещё сушила свои. – Ну а… почему нет? Тем более!.. Маленькие дети – куда восприимчивее к миру, как в общем, так и в частности, нас уже самих: тонко чувствуют и осознают, ощущают и… не так бояться, как и те же всё уже да и прям взрослые-взрослые.

– «Знающие», как и им ещё всё кажется, обо всём и всех, вся. Но и…

– Больше же – о смерти. Помнишь же, ещё и сам Константин говорил! Циклят все свои страхи – на ней. Но и именно же: зна-я. Не чувствуя и не ощущая… Не эмоционируя!

Глава 1.

«Один в поле не воин».

– Смотря: какой воин и поле… Да и есть ли «оно» вообще!

– Как… люди и?..

– Человеки. «Как» и лес же… за спиной!

Но, а стоило Оле и Дарине выйти вновь и ко всем, как и они уже обомлели – от взаимосвязи и прямо-таки симбиоза двух только что и познакомившихся, да и то, считай, ещё и не совсем, но и обредших «себя» и друг друга так, как будто уже и давно знакомы.

– Не хотели бы вам мешать… – Усмехнулась Дарина, смотря ещё и на то, как сестра прямо-таки и лупит данными ей ещё Егором розовыми палочками по барабанам и тарелкам, буквально ещё и всему тому, что видит и, по-хорошему, «бьётся», до чего и может дотянуться, на радость же всё и тому же барабанщику, что и только-только их настроил: но и ведь ничего страшного, донастроишь по новой и сделаешь ещё лучше, это же ребёнок, ну а это – уже и цитата самого блондина. И смех, и грех, как говорится! – Но и давайте нам уже Софию – и сами ещё идите руки мыть… Встретимся – на втором этаже!

И можно было бы, конечно, посчитать это ещё и за пакт, как и факт её ревности, а там и зависти к Егору, как ещё и только лишь всё возможному отцу, опять же, но и всё же, и сестре, как и сестре же всё своей младшей, что она и одна ещё веселится, так ещё и с ним, соответственно, как и сказать, что и из-за расстройства она ещё не всё понимает, как и не всей терминологии и понятийному аппарату обучена, но и ведь – неправда: этой и конкретной части – она была обучена ещё и сама в совершенстве, понимая и принимая, признавая и за собой, что не хозяин и в собственность её эти личности, лю-ди, не входят.

–

А перекочевав к столу, меж делом, и сами – они таки дожидаются остальных и… во вполне себе комфортной и уютной атмосфере отобедали: стараясь касаться лишь и почти ничего не значащих тем, не и прям уж «о погоде», конечно, но и не о… былом-не-былом.

После же – вновь отправились вниз, благо и помещение ещё заранее было за-крыто на подготовку и до вечера, так что ещё и отправив весь персонал на обед, сами частью устроились на барной стойке, а где б и ещё посидеть, как и не на ней, действительно, а частью – продолжили чек инструментов, время от времени ещё и переговариваясь, но и так же всё тихо, чтобы не разбудить маленькую, решившую самостоятельно, всё же, а и вздремнуть, перенеся слишком много счастья на аттракционах до и несчастья от солнца после, а потом снова счастья и радости.., в общем, напитавшись на год вперёд, а там и больше: но и не до конца выдержав-додержав этот аттракцион невиданной щедрости. Впрочем, её тоже можно было понять! И разве что ещё немного и тех, кто и на большие наушники ей расщедрились: не факт, конечно, что она ещё и в них будет спать, но и хотя бы попытались – обезопасили, и таким ещё образом, её саму и её же слух. Почему нет?..

– Там… что-то серьёзное?.. – Глянул на брюнетку, а после и на телефон в её руках со светящимся экраном Егор, в котором она ещё что-то набирала, а он и изо всех сил старался не лезть дальше и уже данного, как и не читать… Интерес! Уж и что-то, а он – не убиваем: ни у кого и ни у чего. – У Кирилла, дяди ещё твоего, и его семьи… дома.

– Земля – всё же «плоская», да? Не и «когда-нибудь», если круглая, не и «за углом», коль и квадратная… В принципе! Всегда – встречаемся и встретимся, так или иначе… – Проговорила, будто бы и ещё и так, под нос себе же и между прочим, но ещё и ему она и, ещё раз прочитав собою же набранное и в ответ, редактор, хоть и какой-то, но и тоже в ней не умрёт никогда, впрочем, как и ярый прям ненавистник звонков и ответов на них, убрала телефон в сторону. – Ветрянка у мелкого его. Все – переболели ещё и ранее, вроде бы, но и разъехались; имею в виду «мать и старшего брата»; как ещё и тот сам нам сказал, так что… Нужно посидеть с ним, хотя бы уж и до вечера – а на концерт успеет.., будет!

– Никто и не против… – Улыбнулась Маша, покачивая ногами рядом. – В смысле, все как входили, так входят и ещё раз войдут в положение друг друга, тем более… и ещё одного, вот, «друга», не говоря уж и о том, что и весь персонал здесь наученный и выученный, прямо и «вышколенный»: так или иначе, а и помогут, если вдруг что…

– Эт-то да… – И глянула на Егора, вспомнив, что и так не договорила. – Занятно, да, как… ещё и быстро к тому – может раствориться, а там и вовсе потеряться человек, стоит его лишь из друзей убрать и максимально рекомендации о нём почистить, не говоря уж о друзьях и… друзьях друзей? А там и – о живущих, живших рядом, а тут прям бац и… всё. Будто бы: и нету. Чёрное зеркало прям и на наши всё дни! Я ведь даже о приезде твоём… и вашем сюда не знала. Плакаты – не видела. А может, и пропустила: опять-таки, не зная. Впрочем, как и ты не догадывался о нём – нашем с ним родстве. Да и вообще!..

– Ну, никто из нас не был знаком с родственниками другого, так что… Кви-ты!

– Ну… да. – И опять она проиграла в «Сапёра» – и ведь прёт прям и буквально по ещё болевым и больным, не жалея. А кто и… знал? «Может, оно и правильно, что люди мыслей читать не умеют и больных мест не знают – единицы бы, всё же, но и помогли».

– И как ещё сподобилась – на это всё? – Решила взять на себя продолжение беседы Мария, глянув теперь ещё и на вновь притихшую рядом с Олей Дарину. Мельком затем ещё и бросив взгляд на второй этаж – с которого и всё так же не доносилось ни звука. Когда же и туда… Лилось прям рекой! Но и у малой был ещё достаточно крепкий сон, так что… – Такой… поступок! Прям: мать героиня. Героический же, а! Ну, по меркам ещё и… общественности. Так и не одного, не одну, а двоих, две и… сразу. Да и таких ещё… разных, не только по возрасту, но и… в принципе. Хоть и сестёр. Но и… Опять же!..

– Соглашусь, было… непросто. – «А и ещё не проще обсуждать их – в разрезе же всё меня! Ты, конечно, умеешь помогать и темы менять, но и не я же ещё одна понимаю, что и тема детей у и для него ещё открыта – в принципе, как отдельных и личностей, коль уж и не со мной в комплекте. Ох уж мне эти всё… нереализованные желания и мечты… сбывающиеся у других!». – Но и я же ещё сама не делю их, как и не властвую, различая, отличаю(?), да, но и не чтобы именно отталкивать ещё и друг от друга. Они ведь и сами по себе уже семья. И… Я только лишь улучшаю – их уже имеющийся быт. И всё!

– Даришь?.. Может, и от себя что-то ещё добавишь?

– Ха, да, наша мама – просто любит БУ-игрушки, вот и всё! Поношенные и испробованные… Сломанные и… бывалые, банально! Ненужные другим, но и от чего-то всё нужные ей. И не потому что ещё и сама никому не нужна! Просто и она – почти такая же. Вот мы и тянемся… Притянулись уже, считай, и друг к другу – держимся… болями.

– Дарин! – Вмешался уже и Егор, не привыкший ещё пока да и к такой прямоте, как и… прямо простоте, но и не та, что уже не сильно-то и обижается, хоть и всё ещё расстраивается: ведь и если сама уже так не думает, как «не думала», то она, а там и они…

– Всё… нормально, Егор. – Кивнула ему Оля, не стараясь уже заверить его, как и ещё себя, просто: стараясь объяснить и пояснить ещё – в этом самом моменте. – Ведь и уже были подобные и не речи, как и разговоры, но и, видимо, до сих пор всё не уложенные в голову и головы девочек. Ничего… Мне и самой несложно – повторить это ещё столько раз, сколько и им же всё будет нужно, чтобы сначала понять, а там и принять, что… Они, вы, не «игрушки», это: во-первых! И даже: не дети. Лю-ди! Во-вторых, не БУ и… не всё то, что ты сама и ещё выше, ранее описала-сказала. Со своими и каждая «особенностями»? Да. Но и с ними, как и со всем, всеми и вся – жить можно и нужно. А ещё – они, вы, не одни в этом, как и мире. И это ещё и не к тому, что есть и хуже. Есть ведь и лучше! И это бесспорно – так и… фак-т. К тому, что не им, вам и нам с вами же, забиваться в Жертвы и… жалость, как и сострадание со скорбью. Как и не мне же ещё самой! Рано потерявшей да и не видевшей вовсе отца… Жившей с матерью одиночкой, ещё той физической абьюзершей и с бабкой, чисто – по менталке и моралке. Потерявшей затем дедушку в аварии, единственного ещё и мужчину, второго и отца ещё считай, в семье. Члена и главу, не побоюсь же даже уже и этого слова, её. Как и почти потерявшей ту же, но и мать… с раком и от него, вычеркнув и сим ещё – почти десяток лет за раз. Не говоря уж за прадеда и крёстного… с одноклассником. Долбанная смерть и… такие же войны! И прочие… все всадники Апокалипсиса. Но и… да! И нет, как и этим ещё всем, я сейчас не напрашиваюсь ни на что. Разве что и к кому, но и это уже – лирика только лишь ещё и будущей аудиенции. Просто говорю и здесь о том, что… есть такое и не такое, но и все же всё как-то живут. Да, где-то ещё и выживая… Существуя! Но и они – проживут. И твоя же ещё малышка, научившись таки воспринимать мир, не сразу, но и да… С его, их же ещё и помощью. Не без добрых людей ещё и сам, чай! Как и твоей. И ты же сама! И я же ещё сама… сделаю для этого всё. Наполню и заполню, переполню просто ваши сердца эмоциями настолько и до краёв, насколько это и вообще ещё возможно! А затем, как придёт время и на твоё, с твоим – поменяю на следующее… и сделаю ещё раз то же самое. И снова! И снова… Пока ни захочется сказать «хватит»! А этого и не захочется… Потому что только так, а не иначе, и ты в этом ещё и сама была права, я и сама ещё – хочу и именно за-хочу и буду жить. Проживая. Не существуя и… выживая. Уж и простите, да, наше уже и счастье – все те, кто и… да. До сих пор! Да и в этом – нет ещё ничего такого, чтобы прям и менять уже органы, как перчатки. Тем более, как и деньги – бумага, это просто орган. Как бы это ещё всё ни звучало и ни выглядело, слышалось. Жестоко? Да. Меркантильно! Но и… Душа с ним – не уходит, хоть и хранится в нём. Но при пересадке – переходит в новый. И снова. И опять! До победного и… последнего. Не с ним. В принципе! И, конечно, это ещё всё не потому, что и я дам уже то, чего не было с и у меня. Как и не дам того, дурного, что было. Чего не было и с вами ещё обеими! Ну а проживать это – мы будем ещё и вместе. Так что… Никто это всё не остановит и нам не запретит. Даже если придётся ходить с аккумулятором, не хуже «Перевозчика». Вы просто – достойны этого, как и любой… Как любая и любые другие! Потому что разницы между ними – особой-то и нет. И да! Все похожи и одновременно различны. У всех особенности. Свои. Душевные, физические… Но и все – живы, при этом, живут. По большей части. Стараются. Пытаются… Но и главное – имеют полное право на это. И получат, как и его!

И уже даже и не замечает, как плачет сама… Так ещё – и со всеми!..

Только лишь и тогда, когда сама уже Дарина бросается ей на шею, шёпотом прося прощения и за такие ещё свои слова, смешивая и их соль воедино, где-то в области той и шеи, утирает мельком глаза. Но и не потому, что и вновь же всё при всех. Опять же, вновь! Она же уже почти и сама переборола это – запрет плакать, и вообще, при всех: ещё от матери и когда та болела, не желая ещё и показывать слабость сама. В чём, к слову, брюнетка ещё и тогда была в корне не согласна, а теперь – и совсем. Да и никто не обижался! Но и это нужно было ещё раз произнести, просто… и подведя черту. Пусть: и очередную. Пускай, тем более, с продресью – курсивом. Всё же! Чем больше – тем лучше. Как, впрочем, и со слезами! Хоть и с чем уже были пока ещё не согласна сильная часть, но и ведь – пока. Да и как вовремя, для них, затем ещё пробудилась малышка, зовя маму!..

И старшая тут же почти подорвалась снять её с верха, но София и ей уже крикнула-ответила, что вновь сама! Заставляя уже – заулыбаться и даже посмеяться, утирая слёзы.

– Донор уже есть? – Наклонился чуть к Оле Егор, чтобы быть слышимым, но и не начинать это висящее ещё на колу мочало, да, но и сначала: ещё и мелкую – расстраивать.

– На крайний случай – уже подхожу я. – Так же тихо ответила ему девушка, не видя, впрочем, и в этом – никакой проблемы, как и в том, что… – Чёрные рынки – не наша тема. Да и кто мы ещё такие, опять же, чтоб ещё и по головам идти: тем более – в этом самом вопросе? Такие же, как и все! И… Как и все – не дождёмся своей очереди, так и…

– С ума сошла?! – Подлезла к ним уже и Маша, но и ту уже было не остановить.

– Уже давно и правда, да! Но и надо ещё признать – долго сопротивлялась относительно генетики же и наследственности, передачи ещё, так сказать, и по наследству, но и… Уж и в чём-чём, а и в разрезе жизни: лучше и с таким сердцем, чем…

– Ненормальная! – И дёрнул её на себя, затыкая… по-своему, опять же. – Нашла новый способ самоубийства? Пятёрка, от вен, через ствол, повешенье, прыжки и до таблеток, уже не катит? Сама ж ещё ранжирование делала! А девок – на кого оставишь?..

– Это жертва, а не «суицид», Егор. Во имя всё той же любви и… Да, как бы всё пошло и чопорно ни звучало! И они это тоже – когда-нибудь поймут, как и я уже сама поняла, что такое суицид, увидев его ещё и несколько ранее: с помощью силуэта матери и в фарах же машины на дороге. Только и я их сама уже не оставлю… на кого-то там, коль уж и не на себя и с собой, заранее позаботившись – хотя бы уж и о крёстных, не говоря уж и за их ещё отца с… мачехой(?). Ну а ты сам – так ничего и не понял… и об этом тоже!