Одно лицо значительней, чем лица,
звезда посмертная не воскресит героя,
для петуха провинция – столица,
у статуи не будет геморроя.
Знак восклицательный без слова не воскликнет,
как знак вопроса в ухо не схлопочет,
у горизонта бесконечность линий,
как у дождя сентиментальных строчек.
Нам южный ветер денег не надует,
восточный тож детей нам не добавит.
Куда полезней в отрочестве думать
о доблестях, о подвигах, о славе.
***
Мой друг Анатолий Кравченко бывал в небе,
когда его освещали отнюдь не салюты,
и выли ветры смерти, а не ветры из лютни,
тот не слышит, кто там не был;
слова скупы, глаза не голубы у пилота,
слышу дрожь дюраля, где пропадала не наша,
и страшно, и пить охота.
Опускаемся во дворик,
где две лавки и столик,
за которым играют в домино или,
сегодня или – вино и селёдка,
не пьёт тот, кому не налили.
Небо не видно зарытой в окопы пехоте,
стреляющему в утку охотнику
или из подводной лодки.
Время Бони эм на счётчике,
пьём вино со сбитым лётчиком.
***
Сергею Мнацаканяну
Что молитвы, поздние стихи,
дни просты, желания убоги.
Все удачи – наши, все грехи
отсылаем Богу.
***
Я люблю красивоумных дам,
длинноногих, несколько раскосых,
в нимбе голубом от папиросы
в золотой кофейне "Амстердам".
Я люблю печальные глаза
на стекле летящего вагона,
как стекает время от перрона
до сверлящего пространство колеса.
Я люблю цветущий молочай
за селом на изначальной тверди,
трубы медные и день Победы,
древние слова односельчан.
***
Жизнь тормозит в день рожденья,
снег как смерть, деревья без парусов,
сквозь слезу снится лето, тени
от платана, женщины от Пикассо.
Наезжает жара, облака отъезжают
на юг, на спине унося птиц;
лето жалит, осень жалеет,
зима – зла, весна – вернисаж спиц.
С какой ни кусай стороны пространство
круга, не зацепишься, ибо нет угла,
ни трещины, сделано в неделю и радостно,
не отводи, что рука дала.
***
1.
Проснулся, мац-мац, рядом дышишь,
солнце слизывает всё, что попало
под язык: мысль, груды твои, тыщи
тысяч волос, одеяло,
руки, уставшие держать и гладить,
тело, рыбой уснувшее на песке,
и слова, не верующие и в тоске,
и слова, в зрачке умерщвлённые: "Ладно…"
2.
Тень в прихожей, на крюке пальто
коричневое, серенькое, из шагреневой кожи,
ужавшееся, как в семьдесят ужас, кто
повесил кого? На тебя похожа
тень от ласточки, из никогда
книгу мёртвых в обратном итожа,
явление мне одно и то же
каждое утро восклицает "да!"