Czytaj książkę: «Последний бой подполковника Биронта»

Czcionka:

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Книга написана на основе реальных событий

Жизнь временами подбрасывает такие сюжеты, что перед ними меркнут созданные авторами детективы и романы-боевики. Реальность может оказаться куда страшнее и печальнее любой выдумки.

Почему человек, совершивший подвиг, становится «стрелочником», хотя должен быть назван героем? Можно ли противостоять в одиночку государственной бюрократической машине?

Обо всем этом, а главное, о том, что честь для офицера – не пустое слово, и рассказывает эта документальная повесть.

Господа офицеры, как сберечь вашу веру?
На разрытых могилах ваши души хрипят…
Что ж мы, братцы, наделали – не смогли уберечь их,
И теперь они вечно в глаза нам глядят…
Олег Газманов, «Офицеры»

Пролог

События тех дней навсегда запечатлелись в его памяти. С годами произошедшее обрастало все новыми и новыми подробностями и фактами, возникавшими неожиданно, словно оружейный залп, но вместо точки по-прежнему оставалось досадное многоточие. Эта история камнем лежала на душе, тянулась за ним по жизни, словно нитка за иголкой, закрывая на замок спешащее куда-то время.

Пришлось признать: заколдованный круг замкнулся в бесконечность. Разорвать его и выйти на свободу было можно лишь одним способом: не молчать, а рассказать правду, которая жгла изнутри; поведать миру о том, что произошло в те дни.

Он сел и начал писать.

Глава 1

Такого изнуряющего пекла в конце июля Москва не помнила многие годы. К полудню температура воздуха в тени достигала почти сорока градусов по Цельсию. Дорожные покрытия буквально плавились на глазах. Поэтому московские модницы срочно переобулись в босоножки на плоской подошве: шпильки безнадежно увязали в растекающемся асфальте.

Аномальная продолжительная жара со штормовыми порывами ветра вызвала во всей области сильные пожары, ядовитый смог от которых добрался и до столицы. Видимость на некоторых улицах города, особенно на юго-востоке, из-за дыма упала до критической отметки; размытые силуэты многоэтажных домов напоминали картины французских импрессионистов с нечетко прорисованными деталями. Те жители столицы, кто не имел возможности выехать из города, старались как можно реже выходить из жилищ, плотно закупорив окна и двери квартир. Марлевые повязки стали чуть ли не самым дефицитным товаром в аптеках. Количество обращений москвичей за медицинской помощью в эти дни побило все статистические показатели. Даже неугомонные и суетливые воробьи, затаившись, сникли и притихли: не было слышно их шумной возни и щебета. Листья на деревьях состарились и пожухли прежде времени.

Старший партнер адвокатского бюро «Вердикт» Андрей Денисов все эти жаркие дни находился на рабочем месте в офисе. Кондиционер в кабинете работал на пределе возможностей. Из-за опасности простудиться его приходилось периодически выключать – в результате температура воздуха, не успев снизиться, тут же подскакивала снова.

Уже третий день подряд Андрей беспрерывно встречался с клиентами, давал указания помощнику, по телефону договаривался со следователями и судьями о переносе следственных действий и судебных слушаний с участием своих доверителей на более поздние сроки – нужно было «раскидать» накопившиеся дела.

Андрей только собрался выслушать отчет помощника, как зазвонил мобильник.

– Володь, извини, – обратился Денисов к коллеге. – Здравствуйте, Валерий Иванович! Да, я звонил вам. С понедельника меня не будет в Москве: решил отъехать на неделю в Пятигорск в отпуск, поэтому прошу следственные действия с участием моего подзащитного не проводить. Конечно, как можно сомневаться. Я же обещал. Разумеется, ну, будьте здоровы…

– Ну, что там у тебя, докладывай, – обернулся Андрей к Владимиру.

Владимир начал долго и нудно рассказывать о новом деле, связанном с вступлением в наследство. То и дело он останавливался на мелких деталях и на характеристике наследников, которые, как это нередко бывает в подобных случаях, крепко переругались между собой. Андрей слушал его вполуха, периодически посматривая на часы. Засиживаться на работе в пятницу не хотелось: надо было успеть выехать из города до того, как на дорогах начнутся пробки.

– Володь, ну все, я понял твою позицию по этому делу, – остановил Андрей пустившегося в рассуждения помощника. – Давай, дерзай! Одобряю! Но дело серьезное, так что никакой самодеятельности. Еще раз посмотри судебную практику по данной категории дел, особенно Верховного суда. Если что, обязательно звони, советуйся.

Закончив дела в офисе и попрощавшись с коллегами, Денисов заехал в супермаркет, закупил продуктов, забросил их в багажник новенького «Вольво», который про себя ласково называл «пацаном», и по Симферопольскому шоссе направился за город на дачу, мечтая спастись от смрада. Машин на трассе было необычно много: утомленные жарой и дымом, такие же, как он, горожане стремились из удушливого города подальше. Двигаясь в плотном потоке, Андрей, периодически переключая каналы, слушал радио. Он давно не доверял средствам массовой информации, которые в погоне за сенсацией и в угоду политической конъюнктуре нередко выдавали препарированные новости за истину в последней инстанции. Поэтому он приучил себя сопоставлять факты из разных информационных источников, в том числе и независимых, количество которых стремительно уменьшалось, и выстраивать собственное представление об окружающем мире и о том, что в нем происходит. Возможно, сказывались профессиональные качества: не доверять никому, верить только проверенным и доказанным фактам. Однако новостные сообщения о крупных пожарах и их трагических последствиях не только в Московской области, но и в других регионах страны не требовали особого критического подхода.

Факты были просты, как валенки: все вокруг горело, МЧС работало на пределе возможностей. Приглашенный в прямой эфир врач давал советы, как себя вести в случае отравления угарным газом и оказывать первую медицинскую помощь при ожогах. Ведущий с каким-то придыханием сообщил, что в некоторых церквях совершались молебны за усмирение природной стихии, а один архиерей даже совершил на самолете облет епархии с чудотворной иконой, рассчитывая на защиту небесных покровителей. Известный блогер высказал в эфире конспирологическую теорию, что причиной природного катаклизма может быть заговор американских спецслужб, которые в секретных лабораториях разработали климатическое оружие против россиян и теперь его испытывают.

«А вот это уже заказная новость, если только не откровенная глупость. Нужно же найти козла отпущения, так вот он вам, прямо на блюдечке, – подумал Андрей и переключился на другой канал. – Да, дело серьезное. Если в ближайшие дни не будет дождя, то последствия могу оказаться еще более трагическими».

Глава 2

В эти июльские знойные дни военно-морская база, расположенная на окраине старинного подмосковного города Коломны, жила как на войне.

Вокруг базы полыхали пожары, в некоторых местах огонь вплотную подобрался к части и готов был в любую минуту наброситься на склады с военной техникой и имуществом. От ядовитого дыма люди задыхались, видимость была ограничена двадцатью шагами. Офицеры и мичманы срочно эвакуировали жен и детей к родственникам, подальше от опасного места.

Командир базы подполковник Виктор Иванович Биронт не спал третьи сутки. Голова, словно наполненная свинцом, тяжело падала на грудь, ноги от переутомления и усталости заплетались, от чего походка подполковника со стороны напоминала «вензеля», выделываемые пьянчужкой. «Если сейчас не дам себе отдыха – отключусь на ходу», – подумал Виктор.

Добравшись до штаба базы, он отдал команду дежурному офицеру, чтобы тот разбудил его через полчаса. Зашел в кабинет, положил перед собой на столе мобильный телефон и, словно полумертвый, рухнул в кресло.

Сколько Виктор себя помнил, он всегда хотел быть военным. Отец всегда поддерживал стремление сына. Мальчишкой Витя с друзьями – соседскими пацанами все свободное время проводил в шалашах и на грядках за домом в огороде, которые ребята превращали в импровизированные окопы.

– Витек, смотри, фрицы засели в траве! – кричал семилетний друг Ванька. – Кидай в них гранату, пока они нас не поубивали!

За невысоким холмиком, в высокой траве с палками в руках, изображавшими автоматы, затаились Митька и Сенька.

Им опять не повезло, они позже прокричали: «Чур, не я!» – и вновь, уже в который раз, вынуждены были играть немцев.

– Неа, Вань, граната не долетит.

Из-за холма послышалась автоматная очередь (Митька, надув щеки, что есть мочи кричал «Тра-та-та!»).

– Ты куда? – ахнул Ванька, видя, что друг вылез из укрытия и двигается в сторону «фрицев».

– Не ори! Я подползу поближе и кину в них гранату. – Витька, прижавшись к земле и держа в руке помидор, извиваясь по-пластунски пополз в сторону «немцев».

– Ой, больно! – раздался детский крик.

Из травы высунулся Сенька. С его плеча стекала красная струйка помидорного сока.

– Ура!!! – закричал Витька. – Мы победили!

Сенька с Митькой тоже что было мочи закричали «ура». Хоть они лично и проиграли, но победили-то не их, а проклятых фашистов. А за это можно было и пострадать, и сделать вид, что не видишь ползущего в твою сторону друга – советского солдата.

Раздался стук в дверь.

– Виктор Иванович, разрешите?

На пороге стоял майор Алексей Ермолов.

– Заходи, Алексей. Как обстановка?

– Сложная обстановка. Огонь продолжает подступать все ближе. Уже ушел за отметку, которую я сделал вчера. Опасно, Виктор Иванович. Как бы беды не случилось. Что будем делать?

Подполковник напряженно смотрел в сторону леса, который с трудом просматривался сквозь пелену сизого дыма. На душе было неспокойно. Последнюю пару недель Биронт не мог найти себе место. Лес на подходе к части горел уже десять дней. Тревожное щемящее чувство все сильнее нарастало в груди, будто сердце подсказывало: беды не миновать. Матросы несколько суток стояли по периметру, не допуская распространения огня.

Завтра 29 июля. Вот уже которую неделю командир базы бил в набат, информировал об опасной ситуации всех, кого только мог, начиная с вышестоящего военного командования. Но помощи не было. Направлял в администрацию Коломны факсограммы. Пару раз приезжали местные чиновники: Шумеев – заместитель по безопасности, некоторые другие. Эколог приезжал. Проводили совещания. А толку-то?! Разве сберегут совещания от пожара?! Да еще и присутствовавшая там начальник экологического отдела администрации города Валентина Слободенюк категорически запретила вырубать лес в местах, прилегающих к войсковой части. Сказать, что она была не права? Да нет, формально, по закону права. Но от этого не легче!

«Что же делать?» – не переставал спрашивать себя командир. Ответом ему была лишь тишина, нарушаемая сильными порывами ветра да треском деревьев.

– Нам обещают помощь? – с надеждой в голосе поинтересовался Алексей.

– Нет, Алексей, помощи ждать неоткуда.

– Виктор Иванович, мы для города как будто не существуем. Такое впечатление, что всем плевать, что лес на подходе к части горит уже десятый день. Вот дачи по полтора миллиона долларов они охраняют. Там и заслоны, и милиция. Хотя нет, о чем это я? Никак вчера администрация нам четырнадцать заплечных огнетушителей пожертвовала! Больше похожи на детские игрушки типа водяных пистолетов, вот с ними и будем тушить лесной пожар.

– Да, ладно тебе, Алексей, все равно словами делу не поможешь, что толку сотрясать воздух, – тяжело вздохнул командир базы. – У нас нет выхода, кроме как справляться своими силами. В Главный штаб флота я докладывал: и по телефону, и при утренних докладах, и факсограммами всех засыпал. Безрезультатно. Все попытки достучаться до руководства ничего не дают. В такой ситуации все, что нам остается, – не паниковать, действовать слаженно и надеяться только на себя. С небольшим пожаром мы справимся.

– Да, с небольшим-то, командир, справимся, – с тревогой в голосе отозвался майор. – Вот только пожар уже давно вышел за рамки небольшого.

Не согласиться с Ермоловым было сложно. Действительно, подступавший все ближе лесной пожар грозил стать настоящим бедствием. Но хотя каждый из находившихся на базе понимал, что ситуация становилась опаснее с каждым днем, о самом страшном говорить и даже думать не хотелось.

– Будем надеяться на лучшее и делать свое дело. А ты пойди отдохни немного. Уже которые сутки на ногах. Скажи Василию, чтобы тебя сменил. И не кликай беду.

– Да я разве кликаю? Это я так, поворчал немного для приличия, – улыбнулся офицер. – Вы бы, Виктор Иванович, тоже прилегли маленько. Вы-то побольше моего не отдыхали.

– Да, я немного отдохнул, сейчас пойду обход по периметру сделаю. Особенно надо посмотреть со стороны газовой котельной и склада ГСМ. Если там рванет, то мало не покажется.

В кармане зазвонил мобильник. На экране высветилось имя дочки. Его единственная любимая дочурка. Добрая, ласковая и на удивление послушная. Слава Богу, она сейчас не здесь. Большая часть жен и детей была вынуждена покинуть базу. Хотя были и такие, кто категорически отказался оставлять мужей и отцов.

– Яночка, рад тебя слышать. Как ты, милая? Вот и замечательно. Да, у меня тоже все хорошо. Да не переживай ты так, что может случиться со старым солдатом? Не старый совсем? Да ну? Как я рад это слышать! Спасибо, солнце, на добром слове. Ладно-ладно, с твоим молодым отцом тоже ничего не случится. Ну конечно, я уважаю женскую интуицию, куда же без нее! – рассмеялся Биронт. – Слушаюсь, товарищ командир! Обязательно приму к сведению и буду осторожен. Пока, доченька! Целую!

Положив трубку, он на мгновение прикрыл глаза. Виктор не был суеверен. Да, он верил в Бога. Верил искренне. Но был слишком далек от всяких духовных переживаний.

Но сегодня что-то было не так. Сильнее, чем раньше, Виктор ощущал тяжелый ком, что поселился у него в груди и давил, давил. Этот ком не давал дышать, заставлял сердце биться быстрее. В голову лезли тревожные мысли, от которых было невозможно избавиться. Эти непривычные ощущения вкупе с бессонными ночами вконец изматывали.

Виктор несколько раз пробовал молиться, но стоило ему закрыть глаза, веки помимо его воли наливались свинцом, и подполковник проваливался в небытие. Пробовал он молиться и с открытыми глазами, но, видимо, и тут сказывалось, что организм работал на пределе своих возможностей, – Виктор умудрялся засыпать, не закрывая глаз. Молитва облегчения не приносила. В конце концов, он бросил эти попытки. И весь день спасался крепким кофе.

Придя домой и, посмотрев вечерние новости, Виктор незаметно для себя уснул перед телевизором и очнулся в жутковатом месте. Там было другое солнце. Не ласковое, не доброе, согревающее землю своими теплыми лучами, а раскаленное огненное светило, испепеляющее все безжалостными лучами-убийцами, стоило им слегка коснуться всего живого. Земля тоже была иной: чужой и незнакомой, поглощенной адским пламенем. С каждой секундой ужас все сильнее охватывал душу Виктора, поглощал частичку за частичкой, лишая сил и воли. Внезапно в воздухе, словно разрезая его на части, раздался пронзительный, нечеловеческий крик. Со всех сторон послышались стоны людей, заглушаемые треском падающих деревьев. Виктор очутился в объятом жарким пламенем лесу, который еще секунду назад виднелся далеко на горизонте. На пылающей земле в предсмертных судорогах корчились люди. Их тела и лица были в страшных ожогах. Те, кто еще был в сознании, молил о помощи. Но огонь не щадил никого. Да и спасти несчастных было некому. Виктор метался между людьми, пытаясь помочь хоть кому-нибудь, но огненный шквал не выпускал жертв из своих мерзких лап. Внезапно и сам Виктор почувствовал обжигающую боль в ногах. Языки пламени, словно щупальца осьминога, все ближе подбирались к нему со всех сторон. Еще немного, и он сгорит заживо.

– Господи, если ты есть, помоги! – закричал Биронт, и в ту же минуту кто-то или что-то вырвало его из лап огненного зверя.

Подполковник резко открыл глаза и сел, с ужасом озираясь по сторонам. «О Боже! Это был просто страшный сон!» – пронеслось в голове. Дыхание все никак не восстанавливалось, сердце колотилось как сумасшедшее.

«Надо будет с утра попытаться еще раз как-то повлиять на командование и местных чиновников. Нельзя все так оставлять: если ветер усилится, у нас не хватит сил справиться со стихией. Надеяться, что пронесет, слишком глупо».

Виктор вспомнил слова дочери. Что ни говори, а женская интуиция – штука необъяснимая, он уже много раз убеждался в этом. Видимо, стоит прислушаться и задуматься, добром может не кончиться. Надо еще раз попытаться убедить прислать подмогу. Вода камень точит.

Как следует уснуть в ту ночь Виктор так и не смог.

Подполковник не спал уже четвертые сутки.

***

Яна не находила себе места. Несмотря на позднее время, девушка не спала.

«Что же делать?» – вновь и вновь спрашивала она себя. Тревога за отца все возрастала. Несмотря на шутливый тон она чувствовала усталость и отзвуки отчаянья в голосе папы. Все-таки напрасно они с мамой позволили уговорить себя и уехали с базы. Сейчас они могли бы быть вместе, заботиться об отце, помогать ему. Девушка прекрасно понимала, что в такой тяжелой обстановке он меньше всего думает о себе и о своем здоровье. А присмотреть за ним некому.

– Как-то все неправильно. Не нужно было его оставлять, – говорил внутренний голос.

Разум спорил, доказывая, что отцу так спокойнее и, переехав в безопасное место, Яна с матерью поступили правильно, избавив папу от лишних волнений.

Яна очень любила отца. И это чувство было взаимно: девочка всегда была для папы маленькой принцессой.

Сейчас память возвращала ее в далекие годы, когда отец возвращался домой со службы после тяжелого дня. И для дочки у него всегда был припрятан в кармане подарок: конфета или печенье. Несмотря на то что жили они всегда в скромном достатке, особенно в лихие девяностые, когда денежное содержание офицерам нередко задерживали по два, а то и по три месяца, девушка об этом особо не задумывалась: в семье царила атмосфера любви и взаимопонимания, которая была куда важнее преходящих трудностей. Да и в силу юных лет Яна просто не обращала внимания на такие вещи. Даже «вредный» подростковый возраст не внес разлада в семью. Конечно, позже Яну, как и остальных девочек, интересовали наряды, дискотеки, отношения со сверстниками, романтические прогулки. Но семья для нее была важнее всего внешнего. Девочка была уверена, что со временем получит все, что захочет. Но только в том случае, если все будет хорошо в доме. И поэтому она, как могла, оберегала царивший в семье мир и лад.

Яна обожала родителей. Отец не баловал ее, учил свою любимицу не опускать руки, не падать духом, как бы ни было трудно. Мама никогда не давала девочку в обиду. Как бы банально это ни звучало, жили они втроем дружно, душа в душу. Иногда по вечерам вместе даже пели песни. Семья была творческая: мама преподавала в музыкальной школе по классу фортепьяно, папа неплохо играл на баяне, а у Яны обнаружился тонкий музыкальный слух и редкий по красоте голос. Поэтому на семейном совете решили, что после окончания школы она будет поступать в Институт культуры. Экзамены она сдала блестяще и стала студенткой. Однажды, уже, будучи студенткой первого курса, Яна написала папе в его день рождения поздравительную открытку, которую он бережно хранил. «Папа, в детстве мне всегда казалось, что ты самый большой и сильный в мире! Что ты совсем ничего не боишься, что ты можешь переплыть море, можешь перепрыгнуть самую высокую гору! И что даже если тебя долго нет, ты точно помнишь про меня и что-нибудь обязательно мне привезешь! Спасибо тебе за то, что я и сейчас так думаю! И если меня спросят, чей папа лучший в мире, я отвечу: мой! С днем рождения!» Казалось, Бог, видя их любовь друг к другу, тоже защищает каждого из них. Девушка мечтала, чтобы так было и впредь, чтобы Ангел-хранитель позаботился об ее отце, не дал случиться беде в эти тревожные дни. Тем не менее, Яна твердо решила вернуться обратно в часть, чтобы быть рядом с папой.

***

В шесть утра зазвонил телефон. Звонили с пожарного поста – ребята, несшие дежурство у южной стороны технической территории. Сердце Виктора заколотилось как сумасшедшее.

– Товарищ подполковник, тревога! Загорелся лесной массив на границе с территорией части.

– Срочно направить туда бригаду для тушения пожара.

– Есть, – отчеканил дежурный по пожарному посту.

Алгоритм действий на случай опасности был отработан в части до мелочей. Все знали, что делать в экстренной ситуации. Это было то немногое, что не зависело от чиновников и бюрократических проволочек и что командир мог сделать сам. Биронт, не теряя ни минуты, начал звонить в городскую пожарную команду, надеясь, что его статус сможет как-то повлиять на гражданских чиновников. Однако ему совершенно хладнокровно ответили, что все машины находятся на тушении пожаров в районе, где горят жилые дома, и воинская часть должна обходиться своими силами, а не просить помощи.

Вышестоящее военное руководство и вовсе хранило молчание и вяло реагировало на происходящее.

Командир, быстро одевшись, выбежал из дома. Тратить драгоценное время на уговоры военных и гражданских начальников в создавшейся критической ситуации было абсолютно бессмысленно. Требовалось принимать экстренные меры. На базе была объявлена повышенная готовность. Все проживающие на территории части – и гражданские, и военные – во главе с Биронтом, вооружившись кто чем мог (в ход пошли и лопаты с вениками, и четырнадцать огнетушителей, пожертвованных городом), вышли на тушение пожара. Лично участвуя в тушении огня, Биронт находил время и упорно продолжал дозваниваться до командования, до города, до пожарных, до администрации. Тщетно… Ответ был один: справляйтесь своими силами.

«Как бы сейчас к месту были два штатных пожарных автомобиля с расчетами! Так нет, в рамках оптимизации военного управления директивой Генштаба их сократили. Вот тебе и военная реформа. Теперь что хочешь, то и делай, вечное русское авось», – подумал командир базы.

Тридцать матросов, одиннадцать сержантов, четыре офицера, командир базы и сто пятнадцать гектаров земли с вековыми деревьями, охваченными чудовищным пламенем, – друг против друга, люди против огненной стихии. Спустя какое-то время на помощь прибыли еще два неполных взвода: офицеры и солдаты из соседней воинской части. Но все было тщетно. А к четырем часам дня температура воздуха достигла рекордной отметки в тридцати девяти с половиной градусов. Поверхность земли раскалилась до безумных плюс пятидесяти градусов. Порывы ветра, по данным местной метеослужбы, достигали восемнадцати метров в секунду. Уже было почти потушенный пожар вспыхнул с новой силой.

– Смотрите! – внезапно раздался срывающийся голос молодого матросика.

Парень с перекошенным от страха лицом указывал в сторону части. Все обернулись. Глаза присутствующих расширились от ужаса, на губах замер так и не прозвучавший крик.

Порывистый ветер с огромной скоростью (как позднее будет указано в справке МЧС – до шестидесяти метров в секунду), словно безумный жонглер, раскидывал огонь по верхушкам деревьев. На глазах у онемевших людей пламя пожирало все на своем пути. В считанные секунды огненная волна пронеслась по территории части.

– Всем на тушение пожара! – закричал командир, первым пришедший в себя. – Разделиться на две группы! Руслан, ты со своими ребятами – быстро к складу ГСМ и газовой котельной. Я с остальными займусь эвакуацией техники, оружия и документации из горящих зданий.

– Виктор Иванович, какая эвакуация! Это же форменное самоубийство! – попробовал остановить майор командира, но тот лишь махнул рукой и побежал в сторону пылающих построек.

Крики людей смешивались с шумом трескающихся от огня деревьев. Огонь захватывал все большую территорию, все быстрее пожирал складские помещения и хозяйственные постройки. Люди словно очутились в огненном мешке: еще немного – и последний путь к спасению будет отрезан. Зрелище было ужасным: на беззащитных людей несся огненный девятый вал.

– Всем эвакуироваться! – скомандовал выскочивший из объятого пламенем здания командир базы.

Но в стоявшем шуме и грохоте голос его терялся. Биронт кричал, жестами указывая единственно возможный путь к спасению. «Только бы люди не погибли! – звенело у него в голове. – Только бы не погибли!» Матросы видели, что командир, не щадя себя, бросается в огонь, и пытались последовать его примеру. Но подполковник приказал заняться эвакуацией оставшихся на базе женщин и детей.

Борьба со стихией продолжалась еще несколько часов. Биронт, надев спасавшие от жалящего огня армейский полушубок и ватные брюки, то и дело опрокидывал на себя ведра с водой и, прикрывая лицо от языков пламени, бросался в горевшие складские помещения. С каждым разом делать это становилось все труднее. Все тело скручивала обжигающая боль. Дышать Виктор старался как можно реже: едкий дым и горячий воздух обжигали трахеи. В очередной раз проскочив в пылающее здание и добравшись до сейфа, подполковник поспешно открыл его ключом, вытащил папки с документами и, набрав воздуха в легкие, нагнулся и сквозь пламя кинулся к выходу. На улице он упал на землю и начал хватать воздух широко открытым ртом, сам еще не до конца поверив, что ему удалось выбраться наружу. Его бил зверский кашель, от которого сотрясалось все тело. Горло драло, словно подполковник глотнул жидкого металла. От нагревшейся телогрейки шел горячий пар. Ватные брюки тлели, в ногах была острая боль. Виктор на какое-то время потерял сознание. Но придя в себя, тут же поднялся и, пошатываясь, облив себя в очередной раз водой, нетвердыми шагами двинулся к открытой стоянке расположенных на консервации грузовых автомобилей. Крайние машины уже полыхали. Кто-то принес связку ключей зажигания, и вместе с контрактниками спасатели начали отгонять их в безопасное место подальше от горящего ада.

– Твою мать! Дом сейчас загорится, срочно выносите вещи! – закричал кто-то из жителей военного городка.

Сержант-контрактник Копылов, въехавший в старую развалюху всего пару месяцев назад, начал спешно таскать с друзьями вещи на улицу.

– Берите самое ценное, сейчас полыхнет!

Сержант подогнал «десятку» поближе к входу в дом и стал запихивать в салон и багажник телевизор, магнитолу, одеяло, утюг и посуду. Разбогатеть парень еще не успел: вещей было немного. Документы и купленные к свадьбе обручальные кольца (свадьба должна была состояться завтра), он на бегу сунул во внутренний карман свадебного костюма, который бросил на заднее сидение автомобиля. Конечно, машину надо было бы поставить с подветренной стороны, да в суматохе никто не догадался. Очередной боковой порыв ветра сорвал с шедшего по верхам деревьев огня волну, и пламя по воздуху перекинулось на машину. «Десятка» вспыхнула так, словно ее заранее окатили бензином. Копылов с криком бросился к машине, но пламя разгорелось так стремительно, что подойти уже было невозможно.

– Роман, отойди, сгоришь! – крикнул кто-то из сослуживцев.

Сержант замер в странной позе с широко расставленными руками, беспомощно уставившись на огонь, который стремительно пожирал и машину, и вещи. В глазах Романа стояли слезы.

Не соображая, что говорит, парень шептал:

– Прости, милая! Не будет пока свадьбы.

Прибежавшие на крики матросы и соседи начали обливать машину водой из ведер. Но было уже поздно, через двадцать минут все было кончено: на месте серебристой «Лады» стоял серый металлический остов с дымившимися шинами. Дом же остался цел и невредим. Если бы знать…

До самого вечера измученные люди в обгоревшей и черной от копоти одежде из последних сил пытались противостоять стихии. Помощь прибыла лишь в 19:20, когда огнем была охвачена большая часть территории. И то это был всего один вертолет, который уже не способен был ничего сделать в огненном аду. Крупные очаги пожара смогли ликвидировать лишь около полуночи.

Именно тогда на базу пришло сообщение из Главного штаба ВМФ, что высокие гости уже в пути. Пожалует не кто иной, как заместитель министра обороны по тылу генерал-полковник Булгаков собственной персоной, вместе со свитой. Командир базы и весь личный состав, едва держась на ногах, ждали заместителя министра на улице около штаба части. Через полчаса из-за поворота показался черный новенький «БМВ», сверкающий синими огнями включенной мигалки, в сопровождении еще двух легковых иномарок. Дежурный по КПП привычно и проворно поднял шлагбаум и, вытянувшись в струнку и приложив руку к пилотке, пропустил машины на территорию базы.

Кавалькада подъехала к штабу, из задней двери первого автомобиля вышел среднего роста мужчина с погонами генерала армии. Таких высоких начальников за всю историю базы там никто никогда и не видывал. Командир части громко скомандовал «Смирно!», хромая, подошел к генералу и начал докладывать. От генерала веяло ледяным холодом презрения.

– Лучше бы ты сгорел, подполковник, – отерев потный лоб кипенно-белым носовым платком, злым голосом процедил сквозь зубы генерал вместо приветствия. Его тусклые глаза, провалившиеся меж щек бледно-серого заплывшего рыхлого лица, готовы были пробуравить Биронта насквозь.

– Что я доложу министру? Что головотяпы безопасность базы не обеспечили?! Так это подсудное дело, за это придется ответить.

– Если виноват, отвечу, – устало ответил командир.

– Что?! – наливаясь кровью, прорычал генерал. – Так ты, подполковник, еще и сомневаешься в своей вине?! Да я тебя…

– Я не боюсь ответственности. Я и смерти-то уже не боюсь, товарищ генерал-полковник, – поморщившись от боли, прохрипел обожженными бронхами Биронт.

– А, вон ты как заговорил! Ответишь – и ты, и все твои офицеры! – обведя злобным взглядом присутствующих, прошипел генерал. – Разболтались, жизни сладкой захотели. Москва рядом, Ока и лес под боком: ягодки, грибочки, рыбалка и все тебе удовольствия. Служи не хочу.

То, что изможденные бессонными ночами и борьбой со стихией офицеры еле держались на ногах, а лицо командира периодически подергивалось от боли, генерал предпочел не замечать. Резко развернувшись, он направился в сторону штаба. Свита двинулась за ним. Биронт на секунду прикрыл глаза – резанула боль, но, взяв себя в руки, пошел следом.

Все собрались в кабинете командира. Сопровождавший генерала полковник смотрел на Биронта отсутствующим взглядом, словно давая понять, что с этого момента судьба его окончательно решена и отныне он никто и ничто. Оскорбления в адрес подполковника сыпались сплошным потоком. Устав выслушивать ругань в свой адрес и в адрес сослуживцев, Биронт, дождавшись случайной паузы, обратился к генералу:

Darmowy fragment się skończył.