Czytaj książkę: «Баллада о северном Транссибе»

БАЛЛАДА О СЕВЕРНОМ ТРАНССИБЕ

«Российское могущество

прирастать будет Сибирью…»

М. В. Ломоносов

Пролог

Так верно сказано, что, право,

Точней и лучше не сказать:

– России мощь, богатство, слава

Сибирью станут прирастать…

   И было так!

В веках зачтется

Отважных предков каждый шаг.

Они звались – землепроходцы.

   Хабаров!.. Атласов!.. Ермак!..

Глухой неведомой тропою,

Где даль за близью не видна…

Пушниной,

                  золотом,

                                 рудою

Воздала им Сибирь сполна.

Но лишь теперь мы знаем клады,

Что раньше сталось не сыскать.

Однако, знать – не все…

                                 Их надо

Не просто «знать»,

                    Их надо – взять!

Из глубины, из дальней дали,

Такой, что космосу сродни.

С земли, которой не пахали,

С земли, которой не топтали

С той самой давней старины.

Сибири новый покоритель

Уже зажег костров огни.

Его зовут – Первостроитель.

Землепроходцам он сродни.

Он в век космической надежды

Вершить назначен чудеса.

   Но перед ним стоят, как прежде,

Все те же горы и леса.

Тайга

   Леса… Массивы исполины.

Рек необжитых берега.

Завалы… Заросли… Чистины…

Нет, это не леса – тайга!

То светлохвойная,

                             то черневая,

То смешанная,

                             то кедрачь…

Горелая и мшелая.

                              Без края.

Попробуй-ка ее переиначь.

Она до Лены и за Леной.

Она безмолвна и темна.

Она как будто суть Вселенной,

Куда ни кинь – везде она.

   А вертолет все ниже… ниже…

Под ним поляна.

– Значит, здесь?

– Затихли лопасти.

                              Ты вышел

В таежный мир, какой он есть.

Взглянул вокруг, сначала робко.

Тайга! А ты в ней первый раз.

Тебе бы хоть какую тропку.

Ну, пусть не тропку, пусть пролаз.

Хоть что-нибудь, чтоб было видно

Куда смотреть, куда идти?..

А то, как сослепу.

                         Обидно!

На счастье, ты здесь не один.

Вас много. Целая бригада.

В груди неведомый восторг.

На каждом форма стройотряда.

Прораб при вас и свой комсорг.

Палатки выстроились на ночь,

Один на всех большой костер.

Прораб в годах – Иван Иваныч —

Ведет степенно разговор.

– Здесь не «пролаз», ребята,

                                           нужен.

Задача: взять лесную ширь.

Транссиб на юге перегружен,

Он там один на всю Сибирь.

Руда и уголь,

                          нефть и рыба,

Сортовый лес: кругляк и брус,

Строительных конструкций глыбы

И воинский чехленный груз…

И земли, что уже под севом,

И земли, что служить могли б.

И пробуждающийся Север,

Все – грудью давят на Транссиб.

А он, сто лет без перемен,

Грозит закупоркою вен.

И только здесь, в таежной гуще

Решенье тех проблем насущных…

   На сосны опустились звезды,

К костру ребят прижала ночь.

В чужой тайге совсем не просто,

И от костра уйти не в мочь.

Огонь то сникнет, то взбодрится,

А то как будто в самый раз.

Он белкой прыгает по лицам

С внимательным прищуром глаз.

А угли тлеют, как рубины,

И сизым курятся дымком.

– …Впервые просеки рубили

Мы здесь еще в сороковом.

Навстречу солнцу! К океану!

Да! До войны! А то, когда?

Тогда, пожалуй, было рано.

То были трудные года…

Он руки над огнем простер.

– А ну, подбрось еще в костер!

   И тут же прутиком, достойно,

Огонь пошевелил слегка.

Взял в пальцы уголек – спокойно,

И прикурил от огонька.

– А как зовут тебя?

– Андрей.

– Ну, что ж, Андрей. Смотри бодрей.

Здесь в нашем деле весь вопрос,

Как в преферансе. Важен снос.

Пришел в тайгу, люби тайгу.

Не побеги…

– Не побегу.

– Не озоруй. Тайга твой дом,

Когда ты сам стоишь на том.

А если что, сомкнется крона

И ты тогда как под водой.

В стволах двустволки

                        два патрона.

Не жги их зря. Твое с тобой…

И кто ты есть, по крайней мере,

Тайга, как жизнь, тебя проверит…

Ну, ладно! Спать! Встают здесь

                                             рано,

А красным байкам нет конца.

   Уснул Андрей.

                                Во сне Ивана

Он видел точно, как отца.

Тот, как отец, сказать бы мог:

«Живи и счастлив будь, сынок!»

И вот уже крепка походка,

Не спотыкается нога.

И не «щетина», а бородка.

Таежный форс.

                         А что тайга?

Привычны и ночная сырость

И жгучей мошкары огонь.

Тайга пропустит, сделай милость.

Лишь только зря ее не тронь.

Не тронь ее, не будь беспечным.

И помни: ты здесь гость, пока.

А мать-тайга стояла вечно

И простоит еще века.

Байкал

   Прорвав тайги крутой затор,

Внезапно засверкал простор.

    Он словно чаша лазурита

В оправе черных берегов.

Вода и небо синью слиты.

– Байкал! Ты, значит, вот каков!

    Как будто сказка,

                        будто сон то:

Перед тобой морская гладь

Уходит вдаль, до горизонта.

А горизонта – не видать.

Играют блики на закате

Гигантской рыбьей чешуей

И на подводных крыльях катер

Бурун вздымает за кормой.

    Пускай не каждому известно,

Что глубина здесь просто страсть,

Что четверть всех запасов

                                   пресной

Воды в Байкале собралась;

Что омуль, знаменитый омуль,

Не где-нибудь, а только тут;

Что острова, бывает, тонут,

А горы сказочно растут;

Что Баргузин волной швыряет

Высокой, шквальной, штормовой;

Что триста рек в Байкал впадают,

Чтобы излиться Ангарой —

О Красоте, понятно, речь,

И надо красоту беречь!

    Понятно: люди нет, не могут

Порушить чудо-красоту.

Им надо отвести дорогу,

Как говорится – «за версту».

    Но, чу! По берегу Байкала

Бульдозером поломан лес.

Ему дороги, видно, мало,

Так прямо по лесу полез.

Рокочет он за поворотом

И треск, как будто ледоход

                                            там.

Андрей ему наперерез.

Раскинул руки, встал как крест.

Бульдозер мощный, сильный,

                                         новый.

Отвал стальной, тревожный блеск.

В кабине парень двухметровый.

А все-таки, поди, не съест.

– Ты что, сдурел? Смахну, как муху…

    И рычагом поднял отвал.

Андрей подумал: «Он под «мухой».

Такой способен наповал».

А сам стоит, хоть дрожь по телу.

И нет ему назад пути.

– Куда?!

– Пусти! Тебе какое дело?

Твой берег, что ли? Отойди!

– Да ты пойми. Ведь неспроста

Здесь заповедные места…

Заскрежетали гусеницы

И трактор двинулся…

– Ах, так!

Словами, значит, не годится.

Тебе один закон – кулак!

    Пошел не в драку, а в атаку.

Ведь на бульдозер не попрешь.

И парень… Он здоров, однако.

Не все так просто…

                             Ну, а все ж,

На склон…

                Потом напропалую —

В кабину, в дверцу, на прорыв.

Схватились за грудки вплотную,

А трактор ходом на обрыв.

Верзила! Лоб! Таких недаром

В народе кличут «волчья сыть»,

Дыхнул сивушным перегаром,

Ну, впору сразу закусить.

Такого и убить не жалко.

Нажрался, гадина! Стервец!

Но, ничего. С такой дыхалкой

Ты только «лоб», но не боец.

    Один другого не подвинет,

С сивухи воротит нутро.

В железной тесноте кабины

Ни в зубы дать, ни под ребро.

А трактор боком накренило,

Обрыв и берег – все впритык.

– Ты спятил! – заорал верзила,

И из кабины зайцем – прыг!

– Вот так давно бы…

                        Но не мешкай.

Вздохнул Андрей и рычаги

Без суеты, а все ж поспешно,

Уже свободно, в кулаки.

Машину выровнял как надо,

На месте разворот крутой

И на дорогу. Дело свято.

А тот бежит, кричит: – Постой!

    Андрей лишь оглянулся строго.

– Бежишь? Беги… Беги, давай…

Машину вывел на дорогу.

– Вот так. Теперь садись, езжай.

    Верзила явно запыхался,

Но глотку больше не дерет.

– Откуда ты здесь только взялся?

– Из тех ворот, что весь народ…

    Ушел бульдозер по дороге

Назначенной. А между тем,

Почувствовал Андрей, что ноги

В коленках ватные совсем.

Ведь надо же. Какая сила

И злость вселились вдруг в него.

Но если б не струхнул верзила,

Еще не ясно, кто кого?

И тот обрыв, такой коварный…

    Присел на камень, где стоял.

Признательный и благодарный

У ног его лежал Байкал.

Тоннель

    Как символ доблести и чести,

Первейшая из всех эмблем,

Стоит на самом первом месте

В Северомуйске буква «М».

«Метро» в тайге. Наказ суровый —

Сквозь толщу гор пробить тоннель.

– Пятнадцатикилометровый!

Вот это будет щель, так щель.

Таких тоннелей много ль в мире?

Все наизусть, наперечет.

Но этот строится в Сибири,

А «климат» здесь совсем не тот.

И все ж, Андрей, запахло домом?

Быть может встретят земляки?

    Из темной глубины проема

Мерцают лампы-светляки.

Мы все из одного истока.

Но  к а к  нас мама родила?

Одним – комфорт, другим – дорога,

А третьим – новые дела.

    Ты каску взял, вошел в забой,

Оставив за спиной покой.

Ты буришь.

                     Скверно!  Гниль-порода!

Тоннель пришелся на разлом.

Уходит бур в породу схода,

Не как сверло, а напролом.

Туда гнетут раствор цементный,

Морозят грунт…

                                       Вода по грудь.

Затраты сил беспрецедентны,

А продвижение – чуть-чуть.

И объяснять, конечно, мало

Тебе причину тех невзгод.

Семьсот – в районе перевала,

Семьсот землетрясений в год!

    А тут случись такое лихо:

Рвануло гулко, как фугас.

В одно мгновенье стало тихо.

И бур заглох, и свет погас.

Лишь луч фонарика над каской.

Он слаб.

                Он немощен.

                                        Он мал.

Глядят товарищи с опаской.

– Там не иначе, как завал?

    Мужская, трудная работа.

Обвалы, выбросы, вода.

Рубашка, мокрая от пота,

Еще не худшая беда.

И в темноте проходчик Федя,

Не молвил, выдохнул во мрак: