Czytaj książkę: «Безмолвная ничья»

Пролог

Снег мягкими пушистыми хлопьями опускался наземь и приятно поскрипывал под ногами. Яркие витрины магазинов и ресторанов светились от светодиодных лампочек и искусственных ёлок. Но девушка не замечала этого праздника жизни.

Щёки горели от мороза и побоев, а длинные грязные волосы сбились в колтун. Медвежья шкура едва ли защищала от лютого холода. Босые ноги окоченели от холода и задеревенели. Ещё один шажочек… Запах собственной крови неприятно ударяет в нос, но она уже привыкла. Сколько себя помнит, у неё всё время что-то разбито. Нос, губы, коленки. Старые раны покрыты коркой, а свежие ещё кровоточат.

Куда она идёт? И главное, зачем? Она не знает, где её дом и есть ли он вообще. Одно ей известно наверняка – она сбежала от страшного человека и больше он не будет её истязать. Но что теперь? Ищет ли её кто-нибудь? Или, может, страшный человек был единственным, кому она нужна? Даже если бы её посетила такая безумная мысль, как вернуться к нему, она не помнила откуда пришла сюда и где, собственно, сейчас находится – тоже не соображала.

– Эй, смотри куда прёшь, овца! – какой-то нетрезвый мужчина оттолкнул её от себя, когда она случайно попалась ему на пути и двинулся дальше, даже не обратив внимание на то, что девушка упала на снег. Не в силах подняться, она просто расслабилась. Если закроет глаза – станет легче. И, возможно, она даже попадёт в Рай. Наверное, там очень тепло и хорошо. Там нет плохих людей и боли.

– Целуй ноги! Давай! – он пнул её ногой и ткнул носком ботинка в лицо. – Кому сказал, целуй!

Она прижимается сухими потрескавшимися губами к крокодильей коже.

– А теперь лижи, сука!

Языком проводит по ботинку, пытаясь подавить тошноту, стремительно подступающую к горлу.

– Хорошая дворняжка! – он склоняется над ней и чешет за ушком, словно настоящую собаку. – Так и быть, сегодня погуляю с тобой, – у него замечательное настроение, что в последнее время случается очень редко. Сегодня ей повезло.

Бросает шкуру с прорезями для рук, которая перешла ей по наследству от прежней «собачки». Не вставая с колен, она с радостью натягивает "одеяние" на голое тело. В доме ей запрещено носить одежду, да и нет её у неё. А вот, когда страшный человек в настроении, как сейчас, она может накинуть на себя этот мех и выйти на улицу. Разумеется, на поводке…

Мужчина широкими шагами выходит из дома, а за ним, сбивая коленки в кровь семенит на четвереньках она. Девушка даже не замечает, что ледяной снег обжигает кожу. Она счастлива! Ведь ей удаётся выйти из дома лишь раз в месяц, а может, в два…

– Быстрее ползи! – он натягивает поводок и тонкий ошейник врезается в шею.

Страшный человек останавливается и вглядывается куда-то вдаль. На горизонте появляется автомобиль, освещая всё вокруг ярким светом фар.

– Кого там чёрт несёт?! Быстро в дом! – топает ногой, поторапливая «собачку», пока машина подъезжает к массивным воротам.

Она опускает голову и всё так же на четвереньках понуро возвращается в проклятую «конуру».

– Быстрее, сука! – он изо всей силы пинает её в бок и бедняжка скулит от адской боли. Она скручивается в клубочек прямо на снегу и жалобно всхлипывает.

– Чёртова мразь! Чтоб ты окочурилась, блядина грёбаная! – смачно потчует её отборной руганью и ещё раз пинает, на этот раз в другой бок. Хватает её за волосы и тащит к дому. Открывает дверь и ногами заталкивает её вовнутрь.

– Место, сука!

Ворота открываются и мужчина с радостной улыбкой и раскинутыми в стороны руками идёт встречать позднего гостя.

Она не бежит, как обычно, в свою каморку, а заинтересованно выглядывает из-за двери, которую страшный человек в спешке забыл закрыть на ключ.

В голову приходит сумасшедшая мысль, снова выбраться на улицу, но она ещё помнит свою предыдущую попытку сбежать. Тогда страшный человек подвесил её за руки высоко под потолком и она так проболталась несколько часов, пока не потеряла сознание от боли.

На улице слышатся мужские голоса и, похоже, они отдаляются. Наверное, пошли в охотничий домик, что в сотне метров отсюда. В дом, где страшный человек живёт со своей «собачкой» никогда никто не входит. Он не позволяет. Опасается того, что её могут увидеть. А она и не спешит обратить на себя внимание. Зачастую, это заканчивается для неё очень плохо.

Дверь так и осталась приоткрытой, что очень странно. Это случилось впервые за всё время, что она здесь. Неужели и правда он забыл её закрыть на ключ? Или это проверка? Побежит она, или нет? Девушка колеблется и дрожит. Если он поймает её, то в этот раз точно лишит жизни. Но, если она не побежит, сколько ей осталось? Месяц, год, пять? Нет, пять она не выдержит. Пусть лучше убьёт.

Кто знает, может это сработал какой-то звериный инстинкт, или просто попытка самоубийства… Она встала на ноги, что ей категорически воспрещалось делать, и, распахнув дверь, побежала, что было сил. Правда, она заметно прихрамывала, но сейчас не ощущала ни боли в ноге, ни в боку, куда он только-что ей приложил своим дорогим ботинком. Где-то вдалеке мерцали огни города и она, гонимая страхом и желанием освободиться, мчалась навстречу этим огонькам.

Глава 1

Кирилл

Не спеша иду в направлении дома, минуя кабаки и прочую нечисть, что своей вонью пропитала ночную жизнь родного города. Да я, собственно, и сам не отношусь к интеллигенции…

Заворачиваю за угол старой трёхэтажки. Подальше от людей. Ненавижу человечество. Социопат? Да, однозначно. Впрочем, иногда хочется почесать об кого-нибудь свои кулаки, но на улице делать этого не люблю, не тот век. В конце-концов, мы ведь живём в цивилизованном обществе, как нам каждый день усердно вбивают в голову СМИ.

В темноте натыкаюсь на какого-то алкаша, но уже через мгновение понимаю, что это труп. Чёрт! А я ведь собирался ещё поужинать. Переступаю и иду дальше, но тело вдруг начинает стонать. Мне послышалось? Возвращаюсь, приседаю рядом. Твою мать… Молодая девчонка. Вся избитая и, кажется абсолютно голая под этой хренью, в которую она пытается укутаться. Нет, милая, так ты вряд ли согреешься.

Несколько секунд наблюдаю за замерзающей малышкой и как-то гадко становится. Нет, не от вида её распухшего, окровавленного лица, а от того, каким дерьмом мы стали. Это же какой мразью нужно быть, чтобы так отделать бабёнку да ещё и голую на мороз выкинуть. Попался бы мне этот гондон…

Укутываю мелкую в своё пальто, поднимаю её на руки и иду дальше. Не знаю зачем это делаю. Вроде как и не моя проблема, но жалко. Замёрзнет ведь. А могла бы кого-нибудь радовать своим стройным телом. Девчонка почти невесомая. Такое ощущение, что несу ребёнка.

– Ну? И что мне с тобой делать? – спрашиваю бессознательное тело, положив его на диван. – Молчишь? Вот и я не знаю…

Стаскиваю с неё пальто, что уже порядком перепачкалось в её крови, а затем и то, чем она была прикрыта. Это шкура что ли?

Откуда же ты свалилась на мою голову?

Девчонка грязная, в кровоподтёках и ссадинах, а на рёбрах гематомы размером с мою ладонь. Кто же тебя так мучил, малышка?

Странно, на бомжиху не похожа. Ногти аккуратно сострижены, а на шее какое-то украшение. Не то, чтобы я так близко общался с бездомными, но что-то мне подсказывает, что они не носят украшения, пусть даже бижутерию.

Взглядом задержался на начисто выбритом лобке. Аккуратная такая киска. Да и грудь ничего, твёрдая двоечка. Нет, ну а что? Всё таки я мужчина. Хотя, надо признать, видок у неё сейчас не тот, чтобы иметь.

Волосы чёрные то ли от грязи, то ли сами по себе… А вот с лицом беда. Никак не разглядеть из-за этих синяков и ссадин.

Отмыть бы тебя для начала и отогреть, а там посмотрим.

Спустя пару часов, я собрал в своём доме целый консилиум врачей, что в Омске пользуются хорошей репутацией и умеют держать язык за зубами. Конечно, можно было бы отправить девчонку в больничку и со спокойной совестью забыть об этом происшествии, но что-то мне подсказывает, что её ещё будет искать тот гандон, который так поизмывался над бедняжкой. Я бы не сказал, что во мне вдруг проснулась любовь к ближнему, но было бы глупо сначала спасти малышку, а потом отдать её в руки садиста. С таким успехом, было бы проще оставить её на снегу, быстрее отмучилась бы.

Интересно, кто этот мудозвон? Муж? Парень? Сутенёр? Чёрт его знает… Но искать беглянку в первую очередь будут в больницах, после чего, не исключено, что отправят в морг. Если, конечно, она сбежала. Вполне возможно, что девочку попользовали от души и выбросили на улицу за ненадобностью.

Как бы там ни было, я ждал рассказа из первых уст.

Девочку полностью обследовали, обработали раны и растяжения и она пришла в себя. Но, честное слово, я сразу же об этом пожалел.

Малышка свалилась с моей кровати, на четвереньках отползла в угол и там, обняв свои коленки худыми ручонками, затаилась, словно маленький котёнок в окружении диких псов.

Один из светил медицины покрутил пальцем у виска. Абсолютно непрофессионально, мать его. Но мелкая действительно не в адеквате. Что, в принципе, вполне объяснимо.

Я медленно подошёл к ней, вытянул вперёд ладони, показывая тем самым, что не собираюсь её обижать. Но, судя по её попыткам слиться со стеной, малышка мне не верит. Словно нож в груди провернули. Хочу поймать того грёбаного педика, что сделал это с ней и размазать его мозги по этой же стене.

– Не бойся меня, – шепчу, чтобы не напугать ещё сильнее своим басом. – Тебя больше никто не обидит. Я защищу тебя.

Зачем обещаю ей то, что, возможно, завтра уже не стану делать? Зачем даю малышке надежду? Не знаю. Просто хочу, чтобы она перестала так дрожать.

– Меня зовут Кирилл. Ты у меня дома, – наверное, это лишнее. – Но не бойся. Ты здесь в полной безопасности, – протягиваю руку для знакомства, но она не реагирует, всё так же с ужасом глядя на меня своими зелёными глазками.

Теперь, когда она отмыта от крови и грязи, можно с уверенностью сказать, что девочка – красотка. И что самое досадное, как раз в моём вкусе, во всех смыслах и ракурсах. Отмыть её волосы мне не удалось, поэтому большую часть пришлось отрезать, а ту паклю – выкинуть. Было очень жаль брюнеточку, но она сама этого даже не заметила. Да куда там.

Кивком головы указываю врачишкам на дверь, а они и рады. За те деньги, что поимели за час работы им бы ещё и «Лебединое озеро» станцевать на пуантах.

Она заметно расслабляется, когда мы остаёмся наедине, но паника в глазах всё ещё заметна.

Сажусь рядом с ней на пол, принимая непринуждённую позу, чтобы хоть как-то показать отсутствие злых намерений.

– Тебя как зовут?

Молчит.

– Хорошо, имя можешь не говорить. Тогда я буду называть тебя «котёнок», идёт?

И – о чудо! – она улыбнулась.

С радостью отмечаю, что зубы у малышки целые. Хоть тут её пронесло.

– Ты голодна? – дурацкий вопрос. – Поедим чего-нибудь?

Неуверенно кивает. Так, вроде приходит в себя.

– Я повар никудышный. Могу заказать пиццу, или что-нибудь более…

Я ещё не успел договорить, как её живот буквально зарычал от голода. Твою же мать, чего мне так паршиво?

Больше ни о чём её не спрашиваю, просто заказываю еду. Много, без разбора. Но потом вспоминаю, что вроде как нельзя изголодавшегося человека слишком перекармливать. Ладно. Разберёмся. Надо бы её приодеть.

Подхожу к шкафу и достаю свою футболку. Судя по тому, что она мне по грудь, футболка будет ей вместо платья.

– Вот, надень это, – удивляюсь, что девочка почти не стесняется своей наготы, хотя большая часть её тела скрыта от моих глаз за тугими повязками.

Робко принимает футболку и быстро, не вставая, натягивает на себя. Только сейчас малышка замечает, что волосы стали намного короче и, оттянув прядь, удивлённо её рассматривает.

– Извини, котёнок, мне пришлось, – протягиваю к ней руку и глажу по припухшей щеке. Она немного дёргается, но потом замирает, напряжённо наблюдая за моими движениями.

– Ты сможешь дойти на кухни? – почему-то хочется подхватить её на руки и больше не отпускать.

Кивает.

Я разворачиваюсь и направляюсь к пункту назначения, но что-то меня настораживает. Странный звук. Как будто…

– Блядь! – не выдерживаю и отпускаю матерное словечко, при чём громче, чем хотелось бы. Она не идёт за мной, а ползёт на четвереньках.

– Ты чего это, котёнок? – удивлённо пялюсь на неё. Она поднимает голову и испуганно взирает на меня своими блестящими изумрудами.

– Эй, ты что творишь? Ты же не животное!

Странно, врачи ведь обследовали её позвоночник. Или… В который раз останавливаюсь взглядом на странном украшении, что на её тоненькой шее. Этот значок… Страшные догадки взрывают мозг.

Это не значок. Это маленький карабин!

Блядь… Как хочется искупаться в его крови.

Она поглощает пищу, не прожёвывая, проглатывая куски мяса, как животное, жадно и быстро. А я хочу её остановить, погладить по голове и сказать, чтобы не торопилась, что никто не лишит её больше еды. Но не могу. Совесть, мать её, не позволяет. Складывается такое впечатление, что её не кормили несколько дней, а может, и недель.

Наливаю ей яблочный сок и ставлю стакан рядом. Она искоса наблюдает за моими движениями, как будто опасаясь, что я что-нибудь сделаю с ней, пока она ест.

Сажусь напротив неё и принимаюсь за ужин. Смотрю на её изувеченное личико и отмечаю, что несмотря на все синяки и припухлости, она всё равно симпатяжка.

На шее остался синяк от грёбанного ошейника, который мне пришлось разрезать ножом, так как, застёжка заржавела, а мне хотелось побыстрее освободить её от этого дерьма. Она дрожала, но не шелохнулась, пока я избавлял её от «аксессуара». А когда ошейник полетел в камин, мелкая впервые за время нашего знакомства засмеялась. Беззвучно, но радостно.

Её острые плечики подрагивали в такт, а груди под футболкой колыхались, от чего в моих штанах стало тесно. И я обязательно взял бы её, будь она моей гостьей, а не спасённой из плена маньяка, потерянной жертвой. Я бы разложил её прямо на столе и вдалбливался в неё, пока она не взмолилась бы о пощаде. Одно радовало. Врач, осмотревший её гениталии, выдал мне, что девочку никто не насиловал и, более того, она ещё невинна.

Как будто камень с души свалился. Теперь я вообще не понимаю ублюдка. Он просто избивал её, мучил, калечил, но до самого сокровенного не добрался? Вряд ли он отказался от идеи трахнуть её потому, что она не захотела. Вывод – он не мог, по тем или иным причинам.

Импотент? В таком случае, это объясняет его садистскую жалость к себе. Ебучий кастрат отрывается на маленькой девчушке за свою неполноценность. Не по-мужски, не по-человечески, но понятно.

Или же, второй вариант… Девочка не такая уж и безвинная ляля. Что-то натворила, за что и отхватила сполна. Но опять же, поведение этого мудака, как и в предыдущем случае непростительно. Ни один, уважающий себя мужик не позволит себе поднять руку на бабёнку. Пощёчина? Ладно. Но не так же…

И что самое хреновое, она не хочет говорить. Никак не идёт на контакт. Боится.

Кажется, наелась. Сонно хлопает своими пушистыми ресничками, но встать из-за стола не решается.

Бедная моя малышка. Моя? Хм. Это очень интересная мысль, учитывая, что я вообще по жизни одиночка. Не люблю людей. Просто на дух не выношу, поэтому и выбрал себе такую… Профессию.