Czytaj książkę: «Важен каждый»
Эта книга посвящается всем,
кто желал мне добра и свободы – моей семье, друзьям и коллегам,
знакомым и незнакомым людям.
Именно вы дали мне силы.
Спасибо.
Большинство имен изменены.
Международный аэропорт Астаны. 5 часов утра, 4 октября 2009 года.
Паспортный контроль.
Я с дочкой подхожу к свободному окошку, кладу на стойку два паспорта и два посадочных билета. Пограничник – молодая девушка в форме – смотрит в компьютер, затем кому-то звонит по внутреннему телефону. Через несколько минут подходит другая женщина-пограничник, постарше возрастом и званием.
– Проходи, – говорит она моей дочери, и дочь послушно проходит за пограничную ленту. Я направляюсь за ней, но меня останавливают:
– Вы отойдите в сторону и ждите.
– В чем дело? – спрашиваю я.
Мне отвечают коротко:
– Ждите.
– Верните мне дочку, – прошу я.
– Она прошла паспортный контроль, – отвечает мне старшая по званию, видимо, дежурный офицер аэропорта.
– Но она не может лететь без меня! – возражаю я.
Молчание в ответ.
Я начинаю нервничать:
– Пожалуйста, позвоните руководству.
Ответ:
– Мы сами знаем, что делать.
Ребенок стоит и ничего не может понять. Ей всего 14 лет.
Наконец ей разрешают вернуться ко мне. Теперь мы стоим вместе в двух метрах от пограничной линии.
Время идет. Начинается посадка на рейс.
Я подхожу к окошку:
– Уже идет посадка. Мы опоздаем.
– Это в Москву, – отвечает работница за стойкой.
Наш рейс следующий – последний чартер в октябре. В Турцию. В начале учебного года. В чемодане дочки купленные учебники по основным предметам – математика, физика, химия, английский язык.
После рождения дочери мы каждое лето ездили в отпуск на неделю на море или озеро, чтобы набраться сил на следующий год. Отпуск почему-то всегда длился десять дней, и вопрос этот не обсуждался. Поездки летом всегда были праздником после холодных сорокоградусных зим Астаны. Но не в это лето. С середины весны у меня на работе начались проблемы, обстановка была напряженная и мой выезд в отпуск за границу – это фактически указание сверху.
Несколько дней назад меня вызывали в финансовую полицию, подчеркнули, что я могу свободно выезжать из страны. На мое возражение, что уже холодно ехать в отпуск, директор Следственного департамента рассмеялся:
– Есть же теплые дальние страны!..
И что это значит, если теперь нас не выпустят?
Часть 1. Государственная служба
Перед тем как срочно вылетать из страны по команде президента Казахстана, я десять лет проработала на государственной службе.
Я всегда была убеждена в том, что жизнь людей в стране с такой большой территорией – девятое место в мире! – с несметными природными богатствами и таким небольшим количеством населения – 16 миллионов человек (по состоянию на 2009 год) – можно сделать благополучной и счастливой.
Я получила образование в Московском государственном университете и защитила кандидатскую диссертацию на экономическом факультете в 1998 году. И я бы хотела остаться в Москве, если бы не желание папы видеть меня – и еще больше внучку – чаще, чем раз в год. Главный его аргумент был: «У тебя такое хорошее образование. Надо использовать полученные знания для развития своей страны».
Меня никто не продвигал, никто не спонсировал. С 1999 по 2009 год – Агентство стратегического планирования, Министерство экономики и бюджетного планирования, Институт экономических исследований, Администрация Президента, Агентство по статистике. «Взлетная карьера» – говорили про меня. Но карьера, как таковая, не была моим интересом. Люди, эффективность процессов, результат работы были всегда для меня приоритетом.
Придя на госслужбу в 1999 году, через три дня я сказала руководству, что я не смогу работать на государственной службе, потому что здесь нудно и много совещаний. Руководитель посмеялся и сказал: «Привыкнешь». Я так и не привыкла, и пыталась везде, куда меня назначали, поменять и содержание, и стиль работы.
Агентство по стратегическому планированию
В Агентстве стратегического планирования (АСП) разрабатывались долгосрочные стратегии развития страны. Сначала «Казахстан-2030», потом – «Казахстан-2015». Составлялись аналитические доклады президенту. Работа была ненормированная. В том числе, ночью – обычное дело. Когда люди верят в идею, они готовы работать сутками.
Первая моя ночная работа была в марте 1999 года. В семь часов вечера к нам в кабинет пришел заместитель председателя и заговорщическим голосом сказал: «Сегодня работаем до утра. Будем считать девальвацию тенге».
Уже через год мы сутками разрабатывали «Стратегию-2015», а еще через год – Программу электронного Правительства.
Работа в АСП была устроена так: набираются специалисты из разных сфер и отраслей, которые могут анализировать и вырабатывать рекомендации. Задачи АСП – анализировать экономику и социальную сферу Казахстана, опыт развитых стран и писать аналитические записки президенту, разрабатывать долгосрочные документы и стратегии. То, что предлагалось в 1999-2001-2003 годах, либо было начато десятилетиями позже, либо вообще осталось на бумаге.
Например, в 2001 году я писала о том, что крестьянин не может свой мешок картошки везти из дальней деревни на городской рынок, поэтому нужно создавать крупные фермерские хозяйства, налаживать переработку и хранение сельскохозяйственной продукции, ведь больше половины населения страны живет в сельской местности, и им тоже нужна работа. Мы также отмечали, что у страны есть уникальная эксклюзивная экологически чистая продукция: казы (продукт из мяса конины), кумыс (молоко кобылицы), шубат (молоко верблюдицы), курт (кисломолочный продукт долгого хранения без консервантов), жент, коспа (продукты зерновых долгого хранения без консервантов), и что все это можно упаковать, рекламировать и вывозить на экспорт – эксклюзив с чистой экологией всегда найдет себе покупателя, а теплый солнечный юг Казахстана при господдержке может вырастить фрукты и овощи без нитратов и обеспечить все регионы страны.
В 2000 году нам дали поручение написать среднесрочную стратегию «Казахстан-2010». В это время я была начальником отдела отраслевого развития. Я сказала директору департамента, что нет смысла писать стратегию отраслевого развития на основании цифр статистики и информации из интернета; нужно составить список известных профессионалов в каждой отрасли, встречаться и с каждым подробно беседовать. Директор департамента – в прошлом профессиональный энергетик – отреагировал быстро, как всегда: «Оставь всё. Напиши служебную записку председателю».
Такие люди из реального сектора экономики вносят в государственную политику практику, и, видимо, их наличие в коллективе убедило меня остаться работать на госслужбе. В периоды усталости и разочарований мне говорили: «Наберется критическая масса профессионалов-реформаторов, и мы сможем изменить страну».
Список профессионалов набирался так: я звонила тем, про кого лично знала, что человек профессионал в своей отрасли и «болеет душой» за дело или звонила тому, кто знал такого человека. Потом шла на встречу и беседовала о состоянии отрасли, проблемах, видении развития.
На одну из встреч пришел мужчина пожилого возраста, которого до этого я не знала. После нескольких минут разговора он посмотрел на меня и неожиданно сказал: «Девочка, зачем тебе все это? Тебе надо семьей заниматься». Но, поняв, что настрой серьезный, стал со мной беседовать по теме отрасли.
В 2001 году уже с новым, третьим председателем АСП мы делали модель электронного правительства. Я настояла на том, что главное для развития страны – инвестиции по отраслям. Снова подняла анализ, сделанный с профессионалами-практиками. Анализ перевели в графики для демонстрации Электронного правительства президенту. На демонстрации мой блок не показали. Но я не переживала, думала, главное – реализовать.
Однако снова случилась реорганизация.
Министерство экономики и бюджетного планирования
В нашей стране реформа государственных органов идет постоянно. Государственные органы создаются и распускаются. Так, осенью 2001 года провели очередную реформу и ликвидировали Агентство стратегического планирования. Видимо, посчитали, что стратегий для страны составлено достаточно.
Объединили экономическое планирование и планирование бюджета – создали Министерство экономики и бюджетного планирования. Год ушел на адаптацию министерств после слияний.
Пытались соединить функции экономического планирования и государственного финансирования, перевести планирование бюджета на трехлетний скользящий график. Вроде как логично планировать экономический план и бюджет в одном министерстве. Но как быть с отраслевыми министерствами – промышленности, энергетики, сельского хозяйства, труда и остальных?
В министерстве я работала заместителем директора департамента региональной политики и межбюджетных отношений. Одной из задач этого года была подготовка подписания соглашения в социальной сфере с Азиатским банком развития. В нашем департаменте вместе со мной занималась этим соглашением молодая сотрудница, очень образованная, живая девушка, которая тоже, как и я когда-то, страдала от нудности работы на госслужбе. Через год работы она сказала: «Единственное интересное в работе было только это Соглашение».
Институт экономических исследований
Через год работы в министерстве меня перевели в Алматы – бывшую столицу, в Институт экономических исследований. В советское время это был институт Госплана – главный экономический институт Казахской СССР.
Ко времени моего прихода это большое серое здание в Алматы наполовину пустовало. Институт выполнял аналитические заказы Министерства экономики и бюджетного планирования (как когда-то заказы Госплана).
Подошел конец года, и собеседование со 120 сотрудниками мне нужно было провести за три дня. С каждым обговорить его роль в работе следующего года и его должность. Это были самые трудные три дня за всю мою работу на госслужбе. Надо было поговорить с каждым, с кем-то нужно было не заключать договор на следующий год, поскольку человек не приносил пользу работе института, а просто ходил, а временами и не ходил в институт. Количество сотрудников было сокращено в два раза.
К концу года у всех сотрудников заканчивались годовые контракты. Для более динамичной работы я сделала структуру по отраслевым центрам и хотела назначить руководителями центров специалистов со знанием отраслей и сфер, но при этом хороших аналитиков. Начальниками отделов (в прежней структуре) были в основном сотрудники пенсионного возраста. Учитывая их опыт и знания, я предложила каждому из них остаться в институте по своей специализации на должности эксперта. Какая же разная была реакция у начальников отделов на мое предложение:
Одна начальница отдела сказала: «Нет. Спасибо. Я уйду».
Вторая начальница отдела, жизнерадостная, добрая женщина, которая всегда с радостью ходила на работу и делилась своим опытом с нашей боевой молодежью, горящей желанием работать, но еще не владеющей всеми тонкостями экономического анализа, с радостью мне ответила: «Конечно, я буду работать экспертом, Анар Ертулевна. Я вас люблю, и молодежь нашу люблю». Это было прямо как бальзам на душу после потока тяжелых собеседований.
Реакция одного из начальников была сверх эмоциональная – он вскочил и начал кричать: «Я всю жизнь здесь работаю…». И дальше длинная тирада… Ушел, хлопнув дверью. По длинному коридору до своего кабинета он шел, ругая меня на весь институт так, что прибежал наш хозяйственник и сказал, что меня надо охранять от этого начальника отдела. И действительно, несмотря на мои возражения, три дня он каждый вечер провожал меня до машины. Не думаю, что была реальная угроза, но сам поступок говорит о сплоченности коллектива.
Сколько я работала в разных организациях, каждый раз убеждаюсь: результата можно достичь только тогда, когда работает команда единомышленников, быстро думающих, анализирующих, действующих.
Главным итогом моей работы в институте была Программа территориального развития Казахстана – в каких регионах какие отрасли экономики развивать, как планировать внутреннее перемещение населения, на каких экологически опасных территориях нельзя проживать людям.
«Проживать нельзя!» – карта, где по всей территории страны есть красные зоны, опасные для жизни и здоровья – была разработана Министерством экологии еще до нас, но почему-то нигде не использовалась. Мы ее каким-то образом нашли и вставили в Программу территориального развития, а на презентации еще раз отдельно подчеркнули, что на этих территориях жить нельзя.
Программа была принята правительством, но реализована не полностью, поэтому заложенного в ней эффекта не имела, как и множество других программ, принятых правительством и одобренных парламентом.
С программами в нашей стране явная неэффективность. Они принимались одна за другой, без бюджета, с частичным бюджетом, не доделывались и принимались другие.
Программа должна быть четкой и понятной, размещаться на сайте правительства. Цель – задачи – мероприятия (где и что) – ответственный (персонально) – срок. И регулярный отчет. Если срок сдвигается или меняется бюджет – это тоже должно отражаться на сайте с объяснением причин, чтобы потом не было судебных дел.
Центр системных исследований Администрации Президента
В 2005 году меня назначили заведующей Центром системных исследований Администрации Президента РК.
Февраль 2005 года. Я прилетала на собеседование к президенту. Возле Акорды – резиденции президента – ветер такой силы, что может приподнять человека над землей. Я всегда мечтала лететь, как птица, но перспектива быть сдутой ветром и опоздать на встречу была не очень привлекательной…
Перед входом к президенту заместитель руководителя Администрации предупредил меня, что руководитель волнуется, не скажу ли я президенту чего-то лишнего. Я в принципе не поняла, что является лишним, и беседовала с президентом, отвечая на его вопросы так, как на самом деле думала.
Когда я зашла в кабинет, президент сидел во главе стола, уставший и очень серьезный. Поздоровавшись, пригласил сесть, спросил, откуда родом, про образование. Затем перешли к обсуждению дел в стране и к тому какие задачи у Центра системных исследований. Встреча длилась сорок минут. К концу встречи он уже был в бодром настроении, улыбался и пожелал успехов.
Центр системных исследований состоит всего из десяти человек, каждый – специалист в своем направлении. Задачи центра – изучать опыт других стран, анализировать ситуацию внутри страны, вырабатывать рекомендации.
Одной из рекомендаций было предложение строить арендное жилье для малообеспеченных и молодых семьей с невысокой арендной платой, с переходом в собственность через 10 лет, с расчетами для всех регионов страны.
В стране достаточно структур, в обязанности которых входит генерировать предложения по развитию страны, только до практической реализации это доходит далеко не всегда и не полностью.
Когда идет анализ экономической политики внутри страны по сравнению с развитыми странами, практически всегда возникает конфликт интересов. Происходит это потому, что часть членов правительства болезненно воспринимают сравнительный анализ, когда он не в их пользу. Анализ воспринимается как упрек в их неправильной деятельности. И как гонцу, приносящему плохую весть, в древности отрубали голову, так и руководитель правительства искал, кому «отрубить голову». Руководителем правительства в 2005 году был Ахметов Даниял Кенжетаевич – человек очень энергичный, но резкий. Так что, после каждой нашей аналитической записки президенту он собирал министров и устраивал им «разбор полетов» и «всыпал по первое число».
Однажды случилась прямо-таки катастрофа местного масштаба. В 2005 году были образованы холдинги, объединившие в себя все национальные компании – сырьевые, коммуникационные и все остальные, которые, собственно, и формируют экономику Казахстана. Руководство одного из холдингов обнаружило чрезмерно высокую заработную плату у руководителя одной из государственных компаний и сообщило об этом в Администрацию Президента. Тут же от руководителя Администрации, Адильбека Рыскельдиновича Джаксыбекова, идет команда собрать показатели зарплат всех первых руководителей национальных компаний. В это время я была заведующей Отделом социально-экономического анализа. Мы разослали запрос по всем компаниям, свели все в одну таблицу и отправили в Акорду. Через неделю было назначено заседание Совета Безопасности страны. Все, кто стоял выше меня и должен был делать доклад по зарплатам нацкомпаний, куда-то уехали – не знаю, специально или так случайно совпало. Накануне заседания мне позвонил сотрудник Совбеза и сообщил, что выступать некому, поэтому доклад буду делать я. По рангу я не должна была выступать на Совбезе, но деваться было некуда. Представляя, какой будет шум, я взяла с собой таблицу зарплат и одну страницу международного опыта, как формируются заработные платы в государственных компаниях за рубежом.
Наш вопрос был вторым, и я ждала за дверями. Через час из зала заседаний Совбеза вышли работники Министерства здравоохранения. За вспышку СПИДа в Южно-Казахстанской области с должности сняли министра и тут же назначили нового.
Наш вопрос начался с моего доклада. Я вообще никогда не делаю больших докладов, а этот вопрос был понятен и без него. Я прочитала список нацкомпаний с месячной зарплатой руководителей. Решила не называть фамилии, чтобы не нервировать и без того напряженных участников заседания.
Что сказать в аналитике? Зарплаты высокие. Норм, регулирующих зарплату национальных компаний, нет. В развитых странах зарплаты регулируются законодательством и назначаются советами директоров.
В зале было сорок человек – члены Совбеза и все первые руководители национальных компаний. Но когда в конце доклада у меня упала канцелярская скрепка, скреплявшая две страницы доклада, стало понятно, что в зале стоит гробовая тишина. Не помню, как я дошла до своего места в конце зала. Но пока я шла, уже начался «разбор полетов». Президент поднимал каждого по очереди. Кого-то сразу сняли с должности. Мы все вышли оттуда, как из парилки. Не успела я пройти несколько метров от зала заседаний, мне сообщили, что на брифинг к журналистам тоже должна идти я. Журналисты длинным полукругом стояли наготове в холле с камерами и вытянутыми микрофонами. Когда я вернулась вечером домой, мне казалось, что гору камней легче перенести, чем пережить такое совещание.
Таких совещаний, как это заседание Совбеза, было много. Президент призывал работать, думать о вверенных министерствах, и так далее. Такие же «разборки» после него устраивали премьер-министры.
Почему же тогда не сложилось эффективного государственного управления в стране? Потому что все зависело от одного человека. Все знали, что только при его поддержке, или через его доверенных лиц можно получить доступ к ресурсам.
Показательна его фраза на одном из совещаний, когда, обращаясь к членам правительства и крупным бизнесменам, президент страны сказал: «Я могу каждого из вас посадить». Получается, государство само толкает людей на нарушение законов, потом берет этих людей на крючок и манипулирует ими.
Курировал мою работу в Администрации Президента помощник президента Карим Кажимканович Масимов. Он мне полностью доверял, ему нравилось, что я могу анализировать, писать и говорить коротко и ясно по сути вопроса. Но при этом, конечно, все мои служебные и аналитические записки президенту он читал внимательно. Записки и аналитика делилась на те, что по поручению и на инициативные. К.К.Масимов очень внимательный и аккуратный по документам, разговаривал всегда спокойно и вежливо.
Никогда я не слышала от него замечаний. Хотя однажды, когда мы с дочкой гуляли в выходной в парке, неожиданно раздался звонок от него, и голосом, явно перевозбужденным, он сказал: «Анара, ты что! Что ты написала! Это нужно убрать!». Это была инициативная записка президенту о том, что работа аппаратов президента и премьер-министра дублируется, все поручения спускаются в правительство от президента, поэтому нужно объединить два аппарата и ввести должность вице-президента страны. В принципе, о том, что записку посылать нельзя, он мог сказать мне в понедельник, и вообще это зависело от него, пройдет записка или нет, но видимо, содержание было настолько опасно, что он позвонил сразу.
В 2006 году его назначили вице-премьером. Вечером я уже ехала домой, когда он позвонил и попросил вернуться. Я зашла в кабинет. «Пойдешь ко мне советником?», – с порога спросил он. Я согласилась. Мне совсем не хотелось оставаться работать в АП. На следующий день я пришла на работу и стала готовить дела для передачи. Но после обеда он снова меня вызвал и сказал: «Было совещание у президента. Я попросил взять тебя советником, но он сказал, что ты останешься в Администрации».
В 2007 году он стал премьер-министром. В конце февраля он меня вызвал и полу-торжественно сообщил: «Назначаю тебя председателем Агентства по статистике. Не против?»
Возвращаюсь в кабинет. Звонит телефон. Президент:
– Анара, ты хочешь идти в Агентство по статистике?
– Премьер сказал: «Надо».
– Я знаю, что сказал премьер. Реформировать статистику надо. Но, если не хочешь идти, оставайся работать в Администрации.
После этого меня еще вызвал руководитель Администрации Президента с таким же вопросом. Видимо, ему это поручил президент. Потому что я точно знала, что руководитель АП будет очень рад моему уходу, так как он совсем не был любителем выяснять, «кто виноват», с предыдущим премьер-министром, когда после моих записок президент устраивал взбучку правительству.
Так я пришла на мою последнюю государственную службу.
В Москве во время учебы я работала в Центре макроэкономической стратегии Института экономики Российской академии наук. Руководитель Центра поощрял свободу мышления. Он мог остановить кого-нибудь по ходу движения в коридоре, если у него появилась новая идея, позвать к себе в кабинет, двери которого были всегда открыты, и свободно обсуждать интересную тему, совершенно не беспокоясь, что ты только еще студент, а он давно уже доктор наук, а потом и академик.
Честно говоря, я не помню случая, чтобы я прошла мимо открытого кабинета, а у Владимира Ивановича Маевского не было новой идеи на классическую русскую тему: «Как нам обустроить Россию». Только в 1990-е это звучало так: «Анара, что делать с инвестициями? Падают. Надо развивать инвестиционные банки». В следующий раз: «Анара, будем разрабатывать Топливно-энергетическую стратегию. Переходим на газ? Или это только газовая пауза?» И так – каждый раз, пока я не окончила Университет, а потом аспирантуру, и не уехала в Астану. Он умел мыслить креативно и качественно и учил этому нас.
Экономический факультет МГУ – тоже царство свободного творчества. Когда на втором курсе студентам дают задание разработать Стратегию развития России – это определенно не только развивает мозги, но и учит мыслить свободно на всю жизнь.
На первом курсе мы были еще в СССР и изучали историю КПСС – Коммунистической Партии Советского Союза. Я была на втором курсе, когда КПСС потеряла свое доминирующее положение, рухнул советский строй, а потом в результате распался и Советский Союз.
В библиотеке экономического факультета была очередь на единственный экземпляр «Экономикс» Пола Самуэльсона. Рыночная экономика предприятий изучалась по газетам. И все парни нашего факультета из бывших республик были уверены, что в будущем они могут стать президентами своих новых стран. Время свободы и надежд. Президентом страны пока никто не стал. Но часть из них – президенты компаний.
Я поняла это именно тогда: надо ставить большие задачи, надо доверять сотрудникам и ученикам. Именно тогда они «свернут горы» и сделают невозможное.
Именно по таким принципам я строила работу, когда стала руководителем – четкие большие задачи и полное доверие.
Каждые два года меня переводили на новую работу – каждый раз выше и на более ответственную. Каждый раз был новый руководитель, который сам составлял мнение обо мне по моей работе. Агентство стратегического планирования, Министерство экономики и бюджетного планирования, Институт экономических исследований, Администрация Президента, Агентство по статистике. Каждое назначение со словом «надо». Надо – модернизировать, реформировать, обновить.
Десять лет на государственной службе. У меня было абсолютное доверие. Руководство страны было уверено, что я все сделаю правильно, со всем справлюсь. За десять лет ни президент, ни премьер-министр ни разу не повысили на меня голос, ни разу не сделали замечания. Как я могла подумать через 10 лет службы, что Финансовая полиция и КНБ могут прийти за нами? Я не стала искать защиты, не забила тревогу. Я была уверена, что мы все сделали правильно, и что это просто очередная плановая проверка.
КНБ и Финпол
За полгода до того, как нас остановили на границе, в апреле 2009-го, ко мне зашла Бинур, директор Департамента бюджета, и сказала, что в наше Агентство по статистике пришли сотрудники Агентства финансовой полиции и просят показать все финансовые документы по Переписи населения. У меня не возникло никаких сомнений: «Покажите им все, что просят. Это нормально. Прошло большое мероприятие. Хорошо, что проверяют».
Еще через две недели она зашла ко мне и сказала, что пришли сотрудники Комитета национальной безопасности (КНБ) и просят эти же документы, а документов нет, потому что почти все финансовые документы унесла Финансовая полиция. Никакой тревоги я не испытала и на этот раз: «Дайте им, что осталось. Остальное пусть возьмут в финансовой полиции».
Агентство финансовой полиции существовало в стране с 1994 года. Но активная работа этого органа началась примерно в 2005-м. А к весне 2009 года в стране полным ходом шли громкие аресты руководителей разных уровней, государственных органов, крупных компаний.
Коррупция в том или ином виде существует почти везде в мире, но в странах со слабым разделением ветвей власти и непрозрачной структурой принятия решений это особенно большая проблема, системная. Это касается и Республики Казахстан.
В систему бытовой, профессиональной, политической коррупции втянута вся страна. Не потому, что люди плохие – потому что правила игры таковы.
Потенциально взятки могут брать все, у кого есть разрешительные, распределительные, правоохранительные и карательные функции. В Казахстане семьи, охватывающие ближних и дальних родственников, очень большие. Поэтому практически в каждой семье есть работники всех сфер, включая государственных служащих, полицейских, врачей, учителей, и так далее.
В странах, где все прозрачно, все жители довольны жизнью и правительством, нет взяток и коррупции. В Казахстане, где распределение доходов неравномерно, качественное недорогое образование и здравоохранение доступно не всем, где кричащее богатство и кричащая бедность всюду – дошло даже до продажи должности учителей в школах.
Коррупция в самих правоохранительных органах и судах такая же, как и в тех структурах, которые они преследуют и осуждают.
Борьба с коррупцией в государстве силами этого же самого государства бессмысленна, если и когда госорганы по борьбе с коррупцией зависимы от чиновников, а не от общества и парламента, парламент избирается в отсутствии политической конкуренции, а независимые СМИ не играют существенной роли. Когда, и это самое главное, нет независимого суда, то есть суда как такового.
Все это приводит к тому, что репрессии массово захватывают невиновных людей – ради отчетности или, чтобы «повесив вину» на жертву, вывести настоящего преступника из-под ответственности. И тогда государственная машина совершает в отношении невиновных граждан преступления, лишая их свободы и имущества, а иногда и семьи, и даже жизни.
На постсоветском пространстве независимого суда нет почти нигде, исключение составляют страны Балтии. Относительно независимы суды в Грузии, Молдове и Украине. Во всех остальных странах бывшего СССР правоохранительная система мало изменилась со времен ГУЛАГа, и суд в этой системе просто оформляет приговоры, подготовленные следствием или прокуратурой.
Это хорошо знакомая многим советская система, о ней не пишут в учебниках и не принято говорить – у взрослых людей это считается азбучной истиной, а детей традиционно стараются оберегать от лишней негативной информации. Но, к сожалению, запоздалое знакомство с азбучными истинами часто обходится человеку дорого. И лично мне за мое теперешнее понимание этих простых вещей пришлось заплатить очень высокую цену.
Существовать в такой системе и не быть коррумпированным самому – возможно, и тому есть масса примеров. В конкретном случае все зависит от личной позиции руководителей. В нашем Агентстве под моим руководством коррупции не было, и ни в каких коррупционных схемах никто в Агентстве не состоял. Усиление борьбы с коррупцией можно было только приветствовать.
Тогда в 2009-м, будучи сама государственным чиновником, профессионалом своего дела, нацеленным на эффективную работу ради людей, я наивно полагала, что и следственные органы, и суды, как часть государственной машины, действуют в интересах людей и страны, работают профессионально. Поэтому, когда арестовывали тех, кого я лично знала и была уверена в их честности, я думала, что в любом деле бывают ошибки. Компетентные органы разберутся и их освободят. Но время шло, и все, кто был арестован, был неминуемо осужден.
Агентство по статистике
Мне 38 лет. Я руковожу Агентством по статистике 2,5 года. Два с половиной года передислокации Агентства из Алматы в Астану (только два государственных органа оставались в Алматы после переноса столицы Казахстана из Алматы в Астану – Агентство по статистике и Национальный банк), модернизации, всеобщего обучения. Мы тогда так много сделали с моей отличной командой, с моим родным Агентством.
Стараться все оптимизировать – черта моего характера, и этот подход переносится на работу тоже. В Агентстве мы первым делом взялись за пересмотр всех форм статистической отчётности: сократили количество форм отчётности; в оставшихся формах минимизировали количество пунктов и конкретизировали их, параллельно начали переводить формы в электронный формат.
В нашем Агентстве было оптимизировано все, что можно, начиная с меня.
У меня не было помощника, я считала, что он мне не нужен, свою папку я благополучно на заседания правительства носила сама. Секретарь в приемной принимала документы из канцелярии, звонила, кому было нужно, отвечала на звонки и направляла по департаментам посетителей.
