Czytaj książkę: «Неотвратимость», strona 2

Глава 5. Мэри

Кровать ранее всегда была моим безопасным местом, моим убежищем. Я бывало уютно устраивалась в одеяле, счастливая, как кошка на солнце, готовая к своим звездным мечтам. Я засыпала вовремя, медленно или быстро, в любом случае я наслаждалась этим чувством расслабления.

За последние две недели всё поменялось.

Теперь мне кажется, что даже воспоминание о безмятежности – это что-то далекое и сюрреалистичное. Я лежу на спине и невольно задумываюсь, что и в гроб кладут так же. Я стараюсь лежать на боку или не складывать руки на груди, часами вслушиваясь внутрь себя, ожидая, что тело как-то подведёт, с ужасом отгоняя мысли, что это может случиться во сне и рядом нет никого, чтобы помочь.

Я стараюсь быть спокойной и не нервничать, заставляю себя думать позитивно и не сдаваться, пока ещё дышу и двигаюсь.

Даже когда мне сказали в клинике в Ванкувере, что у них нет специалиста, чтобы взяться за меня, да что там, они даже осматривать не стали, только глянули в результаты исследования, что выслали им из моей клиники.

Я совершенно невозмутимо выставила дом на торги и так же безразлично перевела полученные от продаже средства Мэтью, чтобы он присмотрел нам дом в Торонто.

Я вышагивала каждый день, заведенный ритуал, по часам и медленно моргала, когда кто-нибудь спрашивал, как у меня дела. Иногда я даже улыбалась. В окружающем мире радовало два момента: у Мэтью всё хорошо на новом месте работы и мой босс сейчас в командировке.

Второе, к сожалению, прекратиться сегодня, ибо начальник возвращается в офис.

Я жевала овсянку сидя на кухне, глупо пялясь на пустой стол и размышляя, сколько раз ещё я успею так позавтракать, когда пришел звонок от Элейн.

Нажав мизинцем ответ и переведя на громкую связь, я проглотила кашу и вяло промямлила: – Доброе утро.

– Мэри, собирайся! Ты едешь в Бостон! – Голос подруги звенел от возбуждения.

– Что?

– Я нашла клинику. Сейчас скину ссылку. – Она тараторила, слегка запыхавшись. – Я уже почти у тебя, давай почитай пока про них. Сейчас буду.

Она чмокнула в трубку и я услышала гудки.

Печальный вздох. Правильно ли я поступила, сказав ей? Элейн восприняла диагноз как вызов и принялась выискивать пути решения с завидным упорством, в то время как я сама была в каком-то оцепенении, получая один отказ за другим. Конечно, это было эгоистично с моей стороны, потому что подруга очень волновалась. Но боже, почему я не могу побыть эгоисткой в это оставшееся мне время? Наверно, я даже стала злой, но именно сейчас мне казалось, что моральные условности – это какая-то чушь.

Телефон пикнул, оповестив о сообщении. Я перешла по высланной подругой ссылке.

«Бостон Централ Клиник считается одной из лучших клиник в мире по нейро- и кардиоторакальной хирургии». – гласила открывшаяся страница. Лучшее оборудование, лучшие хирурги, восторженные в розовых сердцах отзывы пациентов. Я полистала информацию о сложности проводимых операций и о докторах. Собственно говоря, это всё, что я успела, потому что Элейн действительно уже была рядом и вломилась ко мне, открыв дверь запасным ключом, что я ей отдала на случай если мне станет плохо ночью и я не смогу ей открыть.

С переносной картонной подставкой в которой дымились два стаканчика с логотипом Старбакса, она, скинув ботинки, промаршировала прямиком ко мне на кухню.

– Я купила билеты. – Сообщила она, поставив напитки на стол передо мной.

– Ты с ума сошла? – Я шокировано качала головой. – Я бы сама купила.

Она остановила мои возражения жестом: – Тебе есть на что раскошелится, операция дорогая, но зато я нашла лучшего хирурга. На него только что не молятся.

Элейн аккуратно доставала стаканчики из держателя по одному, кратко прокомментировав: – Тебе японский чай.

– К нему, наверно, не попасть. – Я с любопытством прокрутила страницу сайта клиники с фото и именами докторов.

– Попасть! – подруга склонилась к экрану моего телефона. – Вот, доктор Марк Голберг. Кардиоторакальный хирург, стаж двадцать три года, заслуженный и так далее. – Она постучала пальцем по описанию, где, и правда, очень красиво было написано.

– Думаешь, это хороший стаж? Отзывы можно и сфабриковать, частная же клиника. – Я с сомнением закусила губу.

– Ну, тут написано, он оперирует по квотам тоже, значит не жмот. – Подытожила Элейн. —И, заметь, единственная карточка без фотки, значит красоваться не любит.

– Думаешь?

– Уверена! – Подруга кивнул и достала из сумки конверт. – Вот билеты и код для номера гостиницы. Я записала тебя на приём онлайн, там выдали талончик с датой и временем, я тебе на телефон скину штрих код.

– Господи, как мне тебя благодарить-то? – В глазах защипало, но я практически заставила себя дышать равномерно и глубоко. – Я тебе всё верну.

– Боже, Мэри, поправляйся просто! – Элейн всхлипнула и заключила меня в крепкие объятья.

На работу я явилась в приподнятом настроении и, пока не пришел босс, подготовила заявление на отпуск за свой счёт. Надо же, не думала, что меня ещё может что-то радовать.

Тик-так.

Первые два часа я потратила на то, чтобы наладить работу над моими проектами в моё отсутствие. Задач немного, я договорилась с коллегами, что же касается загонов с кофе и ланчами, уверена, девочки с ресепшена прикроют, пока не найдут замену на время моего отпуска.

Тик-так.

Мистер Квиррик пришел к полудню и, не взглянув на меня, направился к себе, кинув свой портфель в сторону моего стола. Я поймала. Не только потому, что уже натренировалась, а потому, что мне нельзя волноваться. Сегодня я всё сделаю безупречно, чтобы не усугублять своё состояние.

– Джонсон, ко мне! – Проорал он в закрывающуюся за ним дверь.

– Да! – Я положила портфель на свой стул и направилась к нему в кабинет, сжав в руке заявление.

– Джонсон, что это за помои? – В моём направлении полетела кружка. Шаг назад. Сегодня он замахнулся сильнее и, несмотря на то, что я была на расстоянии от кромки ковра, пара горячих капель обожгло кожу ног через чулки. Я сжала зубы, уговаривая себя дышать ровно.

– Ваш кофе, сэр.

– Сегодня я хочу чай!

– Я сейчас же принесу! – Уйти не успела.

– Что это за бумаги? – он разглядел заявление в моей руке.

– Прошу двухнедельный отпуск. – Я шагнула на ковёр, чтобы передать заявление боссу.

– Отпуск? – Лицо мистера Квиррика начало наливаться кровью. – Отпуск? Ты, лентяйка криворукая, устала?

– Да, сэр. – Вдох-выдох. Вдох-выдох.

– Нет, Джонсон. Никакого отпуска. – Он начал выходить из-за стола, сердце ускорило ритм. Чёрт. Вдох-выдох. Это просто очередная пощёчина, я смогу.

– Я прошу вас.

– На колени!

Я опустилась на ковёр. Мокрые капли кофе едва тёплые, быстро остыли, слава богу. Вдох-выдох.

– Ты умолять меня должна, за то, что тебя тут вообще терплю. – он приблизился, расположившись напротив меня. – Какой отпуск? Ты охренела совсем? – пощёчину я уже ждала, но всё равно боль обожгла, сбив дыхание. Какого чёрта, мне нельзя волноваться. Да я вообще его может больше никогда не увижу.

Внезапно, мне показалось у меня в голове что-то щёлкнуло. Будто, раз, и все предрассудки, моральные принципы, законы субординации и страх потери работы, поблекли и растаяли в сознании. Протянув руку, я схватила его за карман брюк и умудрилась подняться на ноги до того, как мистер Квиррик пришел себя от шока. Его ошарашенный взгляд уставился на меня. Выражение лица с открытым ртом и красными ноздрями невозможно было передать. Он не ожидал, что я посмею.

– Да! – я выкрикнула ему в лицо и, наверно, даже слюни долетели до босса, с таким остервенением я выплюнула злобные слова. – Да, я охренела!

Кажется, я даже крикнула. Подняв руку с заявлением, я со всей дури наотмашь хлестнула его по щеке бумагой. – Охренела и увольняюсь! Не смей на меня орать, урод!

Кинув в босса документами, я вылетела из кабинета, схватила свою сумку и направилась из здания офиса.

Глава 6. Марк

– Время операции шестнадцать часов сорок восемь минут, время наркоза семнадцать часов двадцать минут. – Сообщил данные анестезиолог.

– Трубка в правое предсердие. – попросил Оливера, который работал сегодня со мной на операции. – Левый желудочек, насос пятьдесят пять. – Скомандовал Кэтлин, ассистировавшей с Энн, ввиду того, что от участия Лорен в команде, я отказался. Это было логичное решение, поскольку девушка повела себя очень непрофессионально. После нашего диалога несколько дней назад, который она считала расставанием, зараза занялась мелким вредительством, прорезав мне карманы рубахи костюма. Я рапортовал Паксону и потребовал запретить ей работу в операционной. Уверен, Лорен долго не успокоится, а это значит, что хорошим доктором ей никогда не стать. Необдуманные поступки под действием эмоций ведут к фатальным ошибкам. На этой ошибке она, как мало-мальски подготовленный интерн, выучит урок.

– Насос на пятьдесят пять. Уровень кислорода пятьдесят четыре. Давление семьдесят на сорок. – комментировала Кэтлин. – Давление падает.

– Вводим ипенефрин 500. – попросил сестру, затем обратился к Оливеру. – Зажим аорты.

– Давление восемьдесят три на шестьдесят четыре. – сообщила Кэтлин, у экрана показателей состояния пациента. – Давление стабильно.

– Достаем трубку. Приготовиться. В случае кровотечения вставляем катетер. – Я выдохнул и покрутил кистями, чтобы снять напряжений, готовясь к манипуляции. – Три, два, трубка вышла.

– Кровотечение. – Оливер повернулся к Энн. – Катетер. Отсос.

– Приступаем к наложению швов. – Передал указания Кэтлин. – Приготовиться к уменьшению работы насоса до полной остановки по команде.

Ещё минут двадцать ушло на наложение швов, прежде чем я скомандовал: – Насос.

– Уменьшаю работу насоса на три, два, один. – комментировала она. – Насос выключен.

Мучительные три минуты. Я несколько раз моргнул с задержкой, чтобы простимулировать мышцы глаз. Долгая операция, труднее всего глазам и кистям.

– Сердце сокращается самостоятельно. – Комментировал Оливер.

– Зашиваем.

Нам аплодировали. Это была трудная работа, более того, наша первая комплексная по квоте. Я вышел за Оливером и похлопал его по плечу. Парень отработал отлично. Похвала и овации заслуженные. Не все опытные хирурги справляются ассистировать, он уверенно вызвался мне помочь в отличие от Тима. Очередной раз убедился, что мой ученик – талантливый специалист.

Усталость почти не чувствовалась, скорее зверский голод и немного мутнело в глазах от перенапряжения.

В первую очередь я вернулся к себе принять душ и только потом направился в столовую.

– Идешь спать? – Тим встречал меня в столовой.

– Да. – Я попросил овощи и пареную телятину. – Как приемы?

– Нормально, не волнуйся. – Он кивнул в подтверждение свои слов. – Я твоих со всей бережностью принял, всё пояснил, объяснил.

– Есть операции?

– Да, одна. – Он тоже взял телятину, но с рисом и мы направились к столу. – Платная.

– Какая разница, лучше скажи, что за операция? – Если честно, было невыносимо противно, что из-за задержки операции, я пропустил первичные приемы, но, что поделаешь, такое бывает. Некоторые пациенты едут с отдаленных уголков страны, а то и вовсе из-за рубежа, не перенести оперативно.

– Саркома.

– Стадия? – Опухоль сердца. В зависимости от расположения и степени запущенности расклад может быть от простого дежурного до вызывающе тяжелого.

– IIIA. – Ответил Тим.

Это хорошо. Несмотря на высокую степень злокачественности, опухоль меньше 5 см и нет поражения лимфоузлов и нет отдаленных метастаз.

– Нормально, на когда назначили?

– Завтра в обед. – Тим ухмыльнулся. – Миленькая молоденькая девушка. Смотрела такими огромными напуганными глазищами. – Он сомкнул указательный и большой палец в кольцо, намекая на размер глаз.

– Главное, чтоб опухоль была меньше. – Я неодобрительно цокнул. – Утром посмотрю результаты анализов и исследования. Начинайте готовить пациента.

Мы спокойно поели в почти пустой столовой, изредка обмениваясь дежурными фразами, присущими пустой болтовне приятелей. Мне не нравилось то, что Тим спасовал ассистировать сегодня и раздражало, что он вызвался консультировать тех, кто пришел на операцию ко мне. Я не считал правильным, если пациента ведут разные доктора, однако форс-мажор ввиду задержки операции никто не мог предугадать.

Наверно, я должен был быть благодарен, что он озаботился и взял на себя первичные консультации, но «спасибо» говорить все равно не считал нужным. Да, если что-то, я имею ввиду не во время операций, шло вопреки моим принципам или планам, я не умел спокойно воспринимать необходимость адаптироваться. Вызовов и стресса хватало в операционной, поэтому во всех других аспектах моей деятельности я предпочитал слаженность и полный контроль над ситуацией.

Перекусив, я направился отдохнуть, однако судьба распорядилась по-другому. Выспаться мне не удалось.

У прооперированного дважды за ночь наступала критическая ситуация и вызовы прилетали в мой едва успевавший засыпать мозг противным дребезжанием пейджера. В восемь тридцать утра состояние пациента удалось стабилизировать и я, наконец лёг, решив перенести обход на вечер после операции.

В десять я встал, что, конечно, непростительно поздно, учитывая, что скоро операция. Плотно позавтракав, направился в холл клиники, где располагались вендинговые автоматы со всякой вредной всячиной и небольшое кафе. Не могу сказать, что кофе был какой-то особенный, но мне нравился и почему-то именно сегодня хотелось взбодриться. Пока готовился мой лате, я читал данные пациента.

Девушка тридцати двух лет из Канады. Опухоль впервые диагностирована две недели назад. Согласно анализам и результатам узи и КТ, проведенным ещё в её клинике, образование располагается в левом предсердии и по размерам три и четыре сантиметра на четыре и два. Я достал телефон и набрал станцию крови: – Добрый день, Голберг, – послушав приветствие, поинтересовался. – У нас есть три литра второй положительной?

– Да. – Подтвердила сестра. – Подготовить?

– В седьмую операционную по звонку. Операция в двенадцать.

– Хорошо, доктор.

Я положил трубку ровно за секунду до того, бариста сообщила: – Доктор, ваш кофе готов.

– Спасибо.

Я взял бумажный стакан и шагнул в направлении лифта, когда моё внимание привлекла девушка у стойки ресепшена.

– Как такое может быть? – возмущалась она, повысив голос. – Сначала назначаете, а, получив оплату, отменяете в день операции? Это подсудное дело!

– Мне очень жаль, но доктор занят, у него график. – секретари ресепшена горой стояли за клинику. На самом деле, странно как-то с оплатой и переносами. Мы славимся своей обязательностью, представить не могу, кто мог отменить операцию. Может, перенести или предложить другого хирурга, но так, чтобы отменить?

– Мы можем предложить вам седьмое мая. – Продолжала дама на ресепшене. – Вас устроит?

– Через полтора месяца? – Пациентка была в шоке. Я приблизился, надеясь услышать, кто из докторов мог так поступить. Уж я поговорю с ними насчет недобросовестности. – Вы понимаете…это долго… – Она резко втянула воздух, я понял, что дыхание сбито из-за тахикардии на фоне стресса. – Я не могу ждать… Я… – Девушка схватилась за стойку информации и обе дамы вскочили со своих кресел. Я оказался быстрее. Кинулся вперёд. Поставив стакан и бросив планшет на стойку, успел подхватить за секунду до того, как пациентка потеряла сознание.

Держа девушку на руках, я крикнул: – Отделение неотложки! Немедленно. Затруднено дыхание.

Каталку подали через мгновение и девушку забрала команда Дианы, а значит, пациентка в надежных руках. Я взял кофе и планшет со стойки и направился наверх готовиться к операции.

Времени было достаточно, поскольку операция плановая, поэтому все процедуры выполнял неторопливо, размышляя, удастся ли завершить с обходом моих пациентов после операции до полуночи. То и дело, мои мысли возвращались к сцене в холле, свидетелем которой я стал. Нужно будет потом поговорить с этой девушкой и разобраться в чём дело.

– Добрый день, доктор Голдбер. – В предоперационную вошел Питер, вчерашний интерн, который, как и Оливер стал доктором совсем недавно.

– Добрый. – Я удивился, поскольку ожидал увидеть Тима. – Ты ассистируешь?

– Да, доктора Тимоти Слейтона вызвал директор.

Чёртов Паксон никак не успокоится со своими беседами. Он вообще что ли не понимает, что у нас расписание! Я сжал челюсть, натягивая шапочку.

Питер вымыл руки и подошел к шкафчику, чтобы переодеться.

Я заканчивал у стола дезинфекции, когда в предоперационной загорелась красная лампа, оповещающая о готовности операционной и завершении подготовки пациента в наркозной. Я вышел первым и сестра аккуратно надела на меня передник, не задевая моих стерильных рук в перчатках.

Я подошел к столу, где анестезиолог сразу сообщил: – Время наркоза пять минут. Температура тела тридцать два.

– Продолжаем снижать температуру тела до двадцати девяти. – кивнул ему в ответ.

– Температура помещения двадцать два, цветовая температура освещения 4500 кельвинов. – распорядился, ожидая пока техник за стеклом проведёт настройки помещения.

Я смотрел как Питер обходит стол, Кэтлин и Энн, стоящих наготове, и занимает место слева от пациента.

– Начинаем. – скомандовал я и отчёт включился автоматически. – Скальпель.

Я произвел разрез, а Питер руководил отсосом крови.

– Стернотом пять. – Разъём и закрепление грудины прошли очень быстро, – Экран три.

Техник моментально вывел изображение свежайшего КТ. Я мельком взглянул на экран, поскольку уже видел данные, но замер, когда взгляд остановился на правом желудочке.

– Опухоль в правом желудочке? – Я поднял взгляд на Питера. – Это точные данные? В результатах, что я читал перед операцией, было левое предсердие.

– Я видел карту за час до операции, правый желудочек, подтверждаю.

Ощущение чего-то неправильного начало формироваться в сознании и облаком нависло над столом. Неужели Лорен обалдела настолько, что подсунула мне чужую карту?

– Продолжаем. Скальпель 3 и изогнутые ножницы. – Едва распорядился, Кэтлин подала инструмент. – Готовимся к остановки сердца и подключения к аппарату искусственного кровообращения.

Следующие шесть часов, оксигенатор, будет выполнять роль «искусственных «легких», а артериальный насос, берущий на себя задачу «искусственного сердца». В нашей клинике это – стерильное, одноразовое устройство, индивидуальное для каждого пациента. Механический блок представляет собой набор насосов, а также оборудование для электронного управления и постоянного контроля за параметрами искусственного кровообращения, во многих клиниках попроще, аппарат многоразовый и менее гибкий к потребностям каждого конкретного пациента.

– Аппарат готов. – сообщит Питер. – Готовы к остановке сердца по команде.

– Вводим Гипарин. – сообщил анестезиологу.

– Готовимся к параллельному кровообращению. Трубки физиологического блока АИК в сосуды. – Едва я распорядился, Питер приступил к выполнению задачи.

– Зажимы на сосуды. – Продолжал я.

– Зажимы установлены, кровообращение осуществляется через аппарат на сто процентов.

Операция заняла восемь часов, но я с удовлетворением отметил, что прошла удачно, без осложнений. Не смотря на то, что мы отлично справились, я не мог отделаться от ощущения незавершенности. Вернувшись к себе, приняв душ и переодевшись, я принялся составлять отчёт о манипуляции и открыл карту пациента.

«Женщина, пятьдесят семь лет из Вашингтона. Опухоль впервые диагностирована месяц назад, но ввиду занятости она не могла прилететь ранее, наблюдалась в клинике у себя в городе. Согласно анализам и результатам КТ, образование располагается в левом желудочке и по размерам четыре и семь сантиметров на пять и три. Группа крови первая положительная».

Лорен подсунула чужую карту? Больше никому не могло прийти в голову такое. Откинувшись на кресло я потёр лицо руками, затем вновь поднял взгляд на монитор и свернул вкладку с формой отчёта.

Перелопатив всю картотеку моих пациентов, я не нашел карты девушки из Канады, которую читал перед операцией. Я позвонил на станцию крови и мне подтвердили, что я просил подготовить вторую положительную, а потом через какое-то время Питер по внутреннему каналу попросил первую положительную. Я не мог ошибиться, я правда, видел данные другого человека.

Я встал и направился к Тиму. Коллега был на обходе, но я не поленился, прошёл за ним прямо в палату, любезно указанную его медсестрой.

– Привет! – Я перешагнул порог, стараясь придать лицу выражение беспечности. Наверно, не вышло, Тим удивлённо повернулся ко мне.

– Ты не спишь?

– Да, иногда работаю. Хватит, думаю дрыхнуть.

– Марк, случилось что?

– Ты мне скажи.

– Минутку. – Тим кивнул пациенту, рассматривающему нас с любопытством. – Я сейчас закончу и выйду в коридор.

Я развернулся на каблуках и вышел из палаты. Вечер только начался, я планировал обход, который и так пришлось перенести, вместо этого стою, выясняю, не было ли у меня когнитивного расстройства.

– В чём дело? – Приятель вышел быстро.

– Вчера мои первичные проводил, помнишь?

– Да, конечно. – Кивает с готовностью.

– Саркома была. – Помогал вспомнить.

– Да. – Он непонимающе склонил голову. – В столовой же обсудили.

– Как она выглядит?

– Саркома? – Брови Тима взлетели вверх. – Это что за тест такой?

– Пациентка. Давай, вспоминай. – Я процитировал: – Напуганные огромные глаза. – Я сложил указательный и большой пальцы в кольцо, повторяя жест друга.

Он хмыкнул: – Ну да, напуганная дама.

– Возраст? – Меня раздражало, что он медлит.

– В карте нет что ли?

– Не помнишь? – Я выгнул бровь: – Можешь примерно сказать.

– Около пятидесяти. – Тим будто действительно медленно вспоминал.

Я моргнул. Какого чёрта? Он же вчера сказал, что миленькая молоденькая. Карта была. Я же видел своими глазами. Глядя Тиму в глаза я больше ничего не спросил, но мне показалось, что я смотрю на чужого мне человека. Незнакомца, которого встретил впервые. Что это за игра? Он помогает Лорен? Они сошли с ума шутить на тему пациентов? Я могу поверить, что Лорен желает отомстить, но почему Тим? Помогает ей? Хочет меня подставить? Хотят, чтобы я стал сомневаться в своём здравомыслии? Что происходит?

Миллионы вопросов встали между нами, переплетаясь, будто ветви плюща. Плотно и крепко формируя стену. Ни на один у меня не было ответа.

Внезапно мне вспомнилась сцена в холле, которую я наблюдал как раз читая злосчастную карту. Девушка, та девушка говорила, что операцию отменили. Молодая девушка с лёгким акцентом.

Противное липкое чувство подозрения начало формироваться где-то в желудке. Я резко развернулся и пошёл к себе, оставляя Тима стоять в коридоре.