Czytaj książkę: «Тенлис Хилл. Возвращение в прошлое», strona 2

Глава 2

«Возвращаясь в мир своих фантазий

не забудьте оставить записку своему заблудшему разуму».

Ана Диер

Чемодан оказался полностью собран только к полудню. Брать с собой много вещей Агата не собиралась, лишь тёплую спортивную куртку и парочку шерстяных костюмов для холодного климата этого вечно промёрзшего городка, и ноутбук с определёнными предметами личной гигиены.

Задерживаться в Тенлис Хилл желания не было, но, несмотря на это, с каждой сложенной аккуратно вещью всё больше казалось, что это дорога в один конец.

Девушка в последний раз проверила свой почтовый ящик, медные задвижки на окнах, выключила все электроприборы и взяла в руки чёрную дублёнку, отороченную красным мехом, обводя безмолвным взглядом просторную гостиную.

На сердце с самого утра теплилось ужасающее чувство тревоги, что выворачивало душу наизнанку, как грязную тряпку. Агата уже несколько минут молча стояла в коридоре и не могла решиться взять в руки ключи с полки, пока кошка не юркнула в переноску, жалобно мяукнув, отвлекая хозяйку от тяжёлых мыслей.

– Иду, иду, Мэвис, – она бережно закрыла пластиковую переноску, вытянула длинную ручку чемодана и наконец решительно вышла на улицу.

Щелчок замка и казалась новая, выстроенная по кирпичикам безутешной боли и безнадёжных разочарований жизнь, захлопнулась навсегда.

Агата прекрасно помнила, как купила эту квартиру на деньги, подкинутые Арчи, как проходили её первые бессонные ночи на надувном матрасе, что, несомненно, был лучше твёрдой кровати в бесцветной комнатке психиатрической лечебницы, куда девушка приехала сама, в надежде спастись от чудовищных кошмаров.

Помнила и безумно боялась потерять.

Бостон сегодня казался на удивление солнечным. Затяжной дождь наконец-то прекратился, и небо из серо-грязного, превратилось в нежно-голубое, провожая свою незваную обитательницу в путь. Агата вдохнула пропитанный дымом и грязью воздух полной грудью, и буквально заставила себя отогнать навязчивые мысли о своём прошлом, сев за руль старенькой Chevrolet Impala, о которой когда-то мечтал её родной отец.

Было странно воплощать чужие безумные мечты в жизнь, но собственных у Агаты не осталось.

Дорога предстояла дальняя, и девушка имела в запасе достаточно времени, чтобы представить долгожданную встречу с когда-то чрезвычайно дорогими ей людьми, оставленными так безжалостно в проклятом городе.

– Как же странно, живя в шести часах от этого места, я так боялась встретиться с кем-то из его жителей, – пробормотала Роуз, глядя на своё отражение в зеркале заднего вида.

Образ, смотрящий на неё из зеркального мира, казался чужим, вырванным из чужих сновидений, сама же Агата представляла собой лишь оболочку человека, душа её всё ещё была заперта в чертогах тёмного леса.

Снизив скорость, она невольно вспомнила многочисленные электронные письма, что присылали на старую электронную почту мать и друзья первые два года. Но ни одно из них так и не получило своего ответа. Роуз их даже не открывала, разу нажимая «удалить». Вскоре писать стала только мать, не теряющая надежду найти своего ребёнка. Агата читала её длинные тексты, представляя, что находится рядом со своей семьёй, но отвечать всё так же боялась, переживая, что кто-то нетерпеливый может узнать её адрес и нагрянуть, разрушая тихий и ненапряженный мир. Но в одну из одиноких ночей Агата открыла очередное письмо матери и, поняв, что писал его Дин, удалила электронную почту, навсегда разорвав последнюю связывающую с Тенлис Хилл ниточку.

Она прекрасно знала, что вскоре у неё родилась младшая сестра, мать благополучно вышла замуж за шерифа Уитмор, и жизнь в городе после тех страшных событий давно наладилась. Кошмары стали просто сказками. Только вот вернуть отношения с людьми, которых она так просто бросила в Аду, казалось невозможным. Да и смысла Агата не видела. Вернуться в город, на тот момент означало собственноручно затянуть петлю на своей шее.

Три года назад. Бостон.

Работа в архиве казалась единственно комфортной. После психиатрической клиники Агата не могла надолго оставаться в обществе людей, терялась, начинала паниковать так сильно, что головная боль грозилась разорвать напополам. С архивом всё было проще, здесь одиночество становилось спасительной музыкой, что ласкала сердце. Истории, заключённые в музейных бумагах, помогали коротать время, напоминая беззаботную молодость, проведённую в лавке старухе Эвердин. Всё изменилось в один вечер, когда в руки попалась старинная картина, написанная Уильямом Гауде. Кто и зачем пожертвовал её музею, Агата не знала, но чудовищное изображение городской площади теперь красовалось в главном зале музея и кричало, что Роуз не спряталась, что прошлое бредёт за ней по пятам и обязательно догонит. Вернувшись этим вечером домой, Агата открыла ноутбук и нажала на единственный диалог, который удалить не позволило сердце. Писем было больше тысячи, но на всю оставшуюся жизнь в память врезались только несколько из них:

Дин Уитмор 5 декабря 1990

Я не могу дышать без тебя. Агата, я задыхаюсь без твоего голоса, прошу, вернись ко мне!

Дин Уитмор 10 марта 1991

Я всё ещё тебя люблю, знаю, что ты счастлива.

Дин Уитмор 5 июня 1992

Я вернулся в наше с тобой место. В этот пустой дом у озера, где каждый сантиметр пропитан тобой. Отец сказал, что я должен забыть. Они все говорят одно и то же, но я всё ещё верю. Наверное, я идиот, Роуз?

Дин Уитмор 20 декабря 1993

Я пишу сюда как идиот каждый день уже четыре года. Не знаю, жива ли ты, Роуз, читаешь ли эти чёртовы письма… Но я всё ещё жду твоего ответа.

Дин Уитмор 15 февраля 1994

Я бы хотел вернуться в прошлое и исправить свои ошибки, но каждый раз возвращаясь назад в кошмарах, я вновь оставляю тебя в этой чёртовой больнице. Прости меня за это.

Дин Уитмор 1 мая 1995

Город живёт дальше, Агата. Они все справились, я надеюсь, ты полюбила так же сильно, как я когда-то тебя. Будь счастлива, Роуз. Я не хочу, но должен тебя отпустить.

Дин Уитмор 15 октября 1996

Знаешь, я солгал! Эта чёртова осень снова наступила, и в каждом шелесте ветра я вижу твои чёртовы глаза! Ненавижу! Ненавижу тебя так же сильно, как люблю!

Дин Уитмор 13 сентября 1997

Я пишу своё последнее письмо. Пишу, чтобы сказать тебе, какая ты дрянь! Ты отравила мою кровь и сбежала, оставила гнить в этом мерзком городишке! Для чего всё это было, Агата? Ты лгала мне в глаза о любви, а потом растоптала как ненужную игрушку! Ненавижу!

Слёзы уже нельзя было остановить, Агата добровольно впустила прошлое и сбежать в этот раз уже не могла. Последняя частичка её души заключалась в надежде, что Дин живёт дальше, что его боль давно прошла, но она всё так же горела, как и в её собственном сердце.

Настоящие время.

Размышляя о далёком прошлом и так неожиданно нагрянувшем настоящем, девушка совершенно не заметила, как пролетели часы и впереди показался густой лесной массив – последняя точка на въезде в мистический Тенлис Хилл.

Агата вдавила педаль газа до упора, сделав музыку на полную в надежде, что она заглушит голоса в собственной голове.

Сердце продолжало бешено колотиться при виде старого каменного моста, перекинутого через горную реку Ватлер, заросшего с обеих сторон густым вьюном и выгоревшей от времени и бесконечных дождей вывески с приветствием.

Единственное, что отделяло большой мир от проклятого города.

– Вот я и дома…

В ответ на её слова порывистый ветер разогнал опавшую листву по длинной мостовой, отчего яркие кусочки взвихрились ввысь, пропуская чёрную машину вперёд.

Тенлис Хилл приветствовал свою давнюю пленницу, что спаслась бегством поздней ночью десять лет назад.

Агата с удивлением смотрела по сторонам, разглядывая, казалось, ни капли не изменившуюся, огромную ферму Биг ли, что раскинулась на кукурузном поле прямо в начале города, отчего смрадный запах частенько встречал заезжих путников. Все теми же остались и фасады небольших, типичных для соединённых штатов жилишь, покрытых белым сайдингом, тесные детские площадки, прячущиеся в переулках между домов, напомнили о детстве, и люди, что с раскрытыми ртами, смотрели на медленно проезжающую незнакомую машину с Бостонскими номерами, заставили панику достигнуть апогея.

Проехав по широкой Вест-Ровен, Агата миновала старенький супермаркет со сломанными буквами на фасаде и съехала на главную улицу Тенлис-Хилл, где расположились маленькие магазинчики с жилыми квартирами наверху. Здесь находилась и единственная, довольно неплохая забегаловка для местной молодёжи, и любимая когда-то часовая лавка сумасшедшей старухи Эвердин, доверху наполненная мрачными историями этого города.

– Ну, Мэвис, ещё одна улица, и мы дома…надо собраться с мыслями, – Impala бесшумно затормозила и припарковалась на обочине напротив кафетерия.

Агата вновь бросила затравленный взгляд в зеркало заднего вида на своё отражение. Красивая блондинка с правильными чертами лица едва заметно улыбнулась ей, и лишь глубокие, фиалковые тени, что залегли под глазами, выдавали в ней не совсем здорового человека.

Уставшая от длительной дороги и воспоминаний, она, опустила голову на кожаную оплётку руля, прикрывая глаза и пытаясь собраться с силами, чтобы продолжить нелёгкий путь.

Сон морил, призывая отпустить внутренние терзания, и погрузиться в спасительную пелену воспоминаний, что всё ещё казались приятными. Агата знала, что где-то в уголках памяти такие тоже были, что её жизнь не была сплошной чёрной нитью.

Надоедливый и однотонный стук по лобовому стеклу заставил, на секунду задремавшую девушку резко открыть глаза. Рядом с машиной стоял высокий мужчина в чёрной кожаной куртке и настойчиво стучал, смоляные волосы, взлохмаченные ветром, упали на лицо, но внимательный взгляд зацепился за массивный перстень на указательном пальце мужчины.

Агата знала всех, кто носил эти кольца с изображением красной кобры, и поспешила щёлкнуть замком водительской двери, выходя на улицу.

– Агата! Неужели это и вправду ты? – мужчина откинул волосы с лица, и его шрам под губой стал слишком заметен, чтобы не узнать обладателя.

Этот скрывающийся от ветра взгляд угольных глаз, и сгорбившееся фигура были такими же, как в ту роковую ночь на вокзале, когда он провожал единственную подругу, помогая ей сбежать из города.

– Арчи… – с огромным облегчением выдохнула Агата.

Слёзы задрожали на длинных ресницах. Она без тени сомнений кинулась к нему в объятия, вдыхая такой родной и терпкий аромат дешёвого алкоголя и моторного масла. Предводитель городской банды «Змеев» был одним из немногих жителей этого города, кому Агата всецело доверяла и откровенно была рада увидеть.

– Ты совсем не изменилась, малышка! Где же ты была, Агата? Мы искали… – затараторил мужчина, раскручивая её в руках.

– Я знаю, знаю, что искали, ты так изменился, Арчи.

– Да брось, я старше на каких-то семь лет, лучше расскажи мне, какими судьбами ты снова в этом проклятом Богом месте? – он ласково стряхнул застывшие слезинки с её щёк улыбнувшись.

Девушка запахнула получше дублёнку и навалилась на капот своей машины.

– Приехала увидеть родных, – она запнулась, но сразу продолжила. – И Дина.

– Всё ещё не забыла его? Когда ты уезжала, я надеялся, что когда-то у меня появится шанс, – мужчина весело рассмеялся и галантно предложил свой локоть. – Зайдём в кафе, выпьем кофе, здесь жутко холодно.

– Прости, Арчи, но сначала домой. Я слишком долго убегала, встретимся с тобой завтра в это же время и непременно подробно обсудим потерянные десять лет нашей жизни.

Мужчина сдержанно кивнул, не скрывая разочарования, и открыл перед ней дверь машины.

– Агата, насчёт Дина, не ищи его сама, вместе завтра сходим к нему, хорошо?

Его слова напрягли, но кивнув, она завела двигатель. Встреча с давним другом придала сил, и машина медленно тронулась навстречу своему дому.

Оставалось проехать совсем немного, видя перед собой старую церковь с позолоченными куполами, возвышающуюся вдалеке, Агата тяжело вздохнула, чувствуя, как каждая клеточка тела противица. Машина подъехала к нужной улице и, проезжая мимо знакомых домов бывших соседей, Агата заметила, что здесь тоже почти ничего не изменилось. Всё те же белоснежные фасады, маленькие дети, играющие на газонах, и строгие мужчины, убирающие опавшую листву, так портившую вид прекрасных дворов. В конце улицы там, где начинался Тенлисовский лес, девушку ждал двухэтажный дом из выбеленного кирпича. На месте старой сосны, когда-то доставляющей столько хлопот, скрипом веток по стеклу, теперь появилась мансарда. На аккуратно подстриженном газоне красовались детские качели, а рядом располагалась просторная парковка, со стоящим чёрным Volvo.

«Господи, как же мне стыдно»

Агата остановила машину на противоположной стороне улицы и заглушила двигатель. В сердце вновь вспыхнула ноющая боль, более сильная, чем когда она была одна в своей уютной квартире в центре Бостона. Было стыдно смотреть в глаза собственной матери, которую она безжалостно оставила в трудном положении, сбежав из города, никого не предупредив. Агата прекрасно осознавала, насколько невыносима боль от утраты ребёнка. Однако в тот момент ей казалось, что, если бы она осталась в городе, люди, чьи дети не были спасены в ту роковую ночь, могли бы вечно проклинать их семью.

Но, как ни оттягивай, долгожданный момент воссоединения настал. Входная дверь дома распахнулась, и на пороге появилась высокая женщина с длинными чёрными волосами, в которых уже начали пробиваться серебристые пряди. За ней вышел шериф Уитмор, держа на руках маленькую девочку восьми лет в красной шапке с бум боном.

Агата неторопливо открыла дверь машины и вышла на улицу, с любопытством наблюдая за идиллией, царящей в семье. Её семье.

На мгновение ей показалось, что они счастливы втроём, и кто она такая, чтобы разрушать их новый мир?

Она уже собиралась развернуться и уехать как можно дальше от Тенлис Хилл, когда женщина, стоящая напротив, громко закричала, и её голос сорвался на болезненный хрип.

– Агата! Агата!

От Кеталин исходил лёгкий аромат парфюма с нотами гибискуса и чайной розы, словно машина времени, переносящий в самое раннее детство. Руки матери казались тёплыми, такими необходимыми все эти годы.

– Я не надеялась, что смогу увидеть тебя ещё хоть раз! Девочка моя, как же сильно я скучала по тебе! – голос женщины срывался на рыдания, отчего сердце Агаты разрывалось на миллионы атомов.

– Мама, кто это? Мама! – маленькая девочка усердно дёргала женщину за длинную юбку, пытаясь обратить на себя внимание, но Кет провалилась в прошлое, в тот самый день, когда у неё отняли самое дорогое.

– Да, это и правда твоя, сестра, – ответил за неё шериф, обнимая двух плачущих от счастья женщин за плечи. – Я очень рад, что ты вернулась, Агата. Мы все не переставали тебя ждать, и Дин в особенности.

Он сказал это с плохо скрываемой болью в голосе, которая не ускользнула от Агаты, за его словами таилась правда о его родном сыне, что никогда в жизни бы не простил столь жестокую выходку давней подруги.

Правда, которую даже сам Дин пытался похоронить глубоко в своём сердце, полностью отдалившись от родного отца.

– Простите меня, я не могла приехать раньше, – всхлипывая, пробубнила Агата.

Она опустилась на колени и впервые крепко заключила сестру в кольце рук. Слёзы предательски бежали по щекам, размазывая дорогую туш. Хотелось кричать на всю улицу, поделиться разрывающим сердце счастьем со всеми. Агата много раз представляла, как увидит родных вновь, как посмотрит в их осуждающие глаза, ей всегда казалось, что встреча будет холодной и унизительной.

Учитывая всё, что пришлось пережить этой семье.

Глава 3 

«Тайное ощущение собственной вины мы всегда предусмотрительно прикрываем ненавистью, которая облегчает приписывание вины другому»

Георг Зиммель

Когда долгожданные объятия и приветствия некогда разрушенной обстоятельствами семьи, наконец-то закончились, Агата медленно прошла в светлую прихожую, с которой начиналась её личная история, пропитанная кровью и, казалось, бесконечными потерями. Взгляд золотых глаз машинально забегал по прекрасно знакомым предметам. Таким родным, но в то же время совершенно чужим, что хотелось вновь развернуться и сбежать как можно дальше от переполняемых душу воспоминаний, и лишь тёплая рука матери на дрожащем плече, помогла отвлечься.

– Что с тобой, родная? – Кеталин заглядывала в её медовые глаза, отмечая радикальные изменения в родной дочери, которую не видела много лет и честно считала давно погибшей.

– Нет, всё хорошо, мама, – она принуждённо улыбнулась, аккуратно поставив чемодан в угол и положив сверху переноску. Кошка жалобно замяукала, напоминая о своём существовании, и девушка поспешила выпустить животное из плена пластиковой клетки на долгожданную свободу.

«Ничего не поменялось, не дом, а сломанная шкатулка скорбных навязчивых воспоминаний. Вся эта антикварная мебель, тяжёлые тёмно-зелёные портьеры, свисающие мёртвым грузом на паркетный пол, настольная лампа, купленная в лавке миссис Эвердин, камин с тлеющими поленьями и множество рамок с такими родными лицами…Дом словно замер в ожидании…меня»

Непроизвольные воспоминания, казалось, хоронились в каждом из окружающих Агату предметов, и далеко не все они были тёплыми, к сожалению. Она, словно заворожённая, присела на просторный диван, обитый кашемировой тканью и украшенный позолоченными рюшами. Внимательно рассматривая каждую деталь в окружающем интерьере, Агата не выпускала из рук цепочку с золотым кольцом, которую когда-то подарил лучший друг на шестнадцатилетие.

Всё осталось абсолютно таким же, как и в тот день, когда она в последний раз была в этом доме и собиралась на долгожданный бал.

На небольшом кофейном столике всё ещё лежала салфетка, связанная Агатой в пятом классе. Портьеры были подвязаны кофейными жгутами, скрученными отцом. На камине красовалось васильковое пятно, оставленное Агатой в пять лет, когда отец впервые показал маленькой девочке акриловые краски, привезённые из командировки.

Девушка вздохнула, вспомнив о родном отце. Его внезапная смерть, вероятно, стала освобождением этой семьи, но Агата изо всех сил старалась хранить в сердце те жалкие капли тёплых воспоминаний, что на деле оказались лишь мимолётными моментами прошлого.

Сверху по лестнице торопливыми шагами спустилась маленькая Сара, неся в руках большой альбом и отвлекая Роуз от тревожных мыслей, которые пробуждал родной дом.

– Смотри, что мы с Дином рисовали, – гордо выговорила восьмилетняя девочка, заползая на диван поближе к новообретённой сестре. – Это нарисовал Дин.

Агата дрожащей рукой раскрыла толстый альбом в кожаном переплёте, и уже при виде первой страницы сердце её болезненно съёжилось, как скорчившийся и высохший под палящим солнцем абрикос.

На молочном листе отточенными чёрными контурами была изображена она сама, в кожаной куртке и красных кедах, одиноко сидящая на старых качелях заброшенной детской площадки. Агата даже не подозревала, что Дин запомнил её образ, казалось, ненависть должна была вытравить все обрывки, связанные с ней.

– Да… он молодец, – безрезультатно пытаясь сдержать слёзы, ответила она, проводя пальцами по рисунку. Девочка перелистнула альбомный лист и продемонстрировала уже свои рисунки, где яркими цветами были изображены люди у леса.

– Это ты, я и Дин.

«Он помнил, помнил все эти годы и рассказал обо мне сестре! Ничего не забыл…»

Агата со всей скопившейся нежностью обняла сестру, поцеловав в макушку русых волос.

– Ты большая молодчина, может, станешь художником. Когда-то мой отец рисовал со мной картины в лесу, сейчас, кажется, что это было в прошлой жизни.

– Дин очень много о тебе рассказывал, оказывается, ты ещё красивее, чем он описывал.

От этих слов на душе становилось сравнительно теплее, словно погасший давно уголёк вновь начинал гореть, заполняя уставшее сердце пожирающим пламенем любви, и никакая осень не потушила бы его.

В гостиной тем временем показалась мать девочек, держа в руках деревянный поднос. Три чашки с горячим кофе заполонили маленькую комнату дразнящим ароматом свежемолотых кофейных зёрен, прогоняя последние скверные мысли, что будоражили воображение.

– Сара, иди ещё порисуй, – мягко произнесла женщина. – сестре необходимо отдохнуть.

Малышка тут же надула большие губки и медленно побрела в свою комнату, всем видом показывая, что ждёт, когда мать передумает и позовёт её назад, но Кеталин, оставалась несгибаемой. Взяв холодную ладонь старшей дочери, она оставила горячий поцелуй на тыльной стороне.

Внутри женщины, словно мост перекинулся над огромной пропастью боли и отчаянья.

Кеталин Роуз так сильно любила старшую дочь, что едва не умерла от горя, потеряв её, казалось, навсегда. Но теперь, её Агата сидела на расстояние вытянутой руки, и все прошлые недомолвки и сложности, сопровождающие их жизнь, растворились в пелене сладкой истомы, от дрожащей улыбки на бледном лице дочери.

– Девочка моя, как я рада, что ты приехала. Жаль, миссис Эвердин скончалась год назад, она так надеялась увидеть тебя ещё раз. Говорила мне, что настанет день и ты вновь пересечёшь границу города. Господи, Агата, как же я ждала этого дня!

– Что с ней случилось? – холодно спросила Роуз, вспоминая образ старухи, отпечатавшийся в её собственной голове, казалось, на всю оставшуюся жизнь, и даже потеряй Агата память, мутные, серебристые глаза ведьмы будут являться ей в кошмарах.

– О! просто наступило её время, рак вымотал старушку.

Агате не верилось, что старая ведьма могла скоропостижно погибнуть от болезни, хоть и была в курсе, что говорят: рак настолько серьёзный противник, что сам Господь неспособен остановить его. Но Бог покинул старуху уже очень давно.

Она не простила Гретту Эвердин.

Неоднократно пыталась, но всякий раз перед глазами всплывали образы погибших детей и остывающие тело Сэма, и ненависть рождалась с новой силой. Возможно, поэтому новость о её кончине не принесла никаких эмоций, лишь холод, что давно поселился в её душе.

– Где в настоящий момент Дин? – в конце концов, спросила Агата, делая глоток горячего кофе.

– Он в лесу, несколько лет назад приобрёл крохотный домик у Падкого озера, где в своё время обнаружили труп Блосса, теперь каждые выходные проводит там. Уж не знаю, что его так тянет к этому озеру, – ответил вошедший в гостиную шериф.

– Дин уже знает, что я приехала? – осторожно спросила девушка, заглядывая прямо в глаза довольно сильно постаревшего мужчины.

– Нет, мы и надеяться не могли, что ты вернёшься когда-то. Я пытался сейчас дозвониться, но он недоступен, там связь барахлит.

Кофейная чашка со звоном опустилась на стол, руки Агаты покрылись крошечными мурашками, что толпой разбежались по телу. В горле пересохло, стало нечем дышать, Агата начала интенсивно растирать немеющие ладони.

– Милая, с тобой всё в порядке? – мать ласково провела ладонью по дрожащим коленям дочери. Агата кивнула и бросила взволнованный взгляд в окно, где уже сгустились вечерней сумерки, а разгулявшийся ветер гнал опавшую карусель красочной листвы по проезжей части.

– Я, пожалуй, пойду и найду его.

– Это плохая идея, Агата. Дин может находиться и не в доме, а где-то на озере или в лесу. На улице сейчас очень быстро темнеет, ты можешь заблудиться в потёмках, – запротестовала взволнованная мать, сжимая колени девушки.

Мистер Уитмор поднялся со своего кресла, бросая взгляд на часы и подтверждая слова жены:

– Мама права, Агата. Время позднее.

– И всё же, я провела половину своей жизни в этом лесу и знаю каждую тропу.

– Я понимаю, что ты скучала, – Грег коснулся её руки, заставляя взглянуть в глаза болотных оттенков. – Он приедет утром, и вы обязательно встретитесь.

– Я должна увидеть его. Сейчас! Вы же все понимаете, мистер Уитмор, мы слишком много потеряли времени.

Агата поспешила выскользнуть из пропитанной воспоминаниями гостиной и не предоставляя возможности отговорить от сомнительной авантюры, схватила привезённую с собой красную куртку, выскочив на прохладную улицу, где сиротливые фонари уже загорелись и скудно освещали вечерний городок, готовившийся погрузиться в ночную тьму.

Воздух становился по-настоящему морозным, вдыхая его через рот, казалось, что внутри обжигаются лёгкие. Осень в штате Мен и так была довольно холодная, но в этом месте она становилась поистине зловещая, словно сама природа была против существования ненавистного города.

Агата медленно шагала вдоль неизменно мигающих фонарей в сторону безмолвного леса и надеялась отвлечь себя от изнуряющих болезненных мыслей, но бесцветное небо, что постепенно заволокло грозовыми, тяжёлыми тучами, только больше и больше заставляло сердце колотить в грудную клетку.

– Ну невозможно же вечно бояться! – твёрдо заявила девушка сама себе и, запахнув получше воротник куртки, уверенным шагом направилась к известной с детства тропе.

Лес встретил свою давнюю знакомую совсем недружелюбно.

В благородных деревьях гудел ветер, создавая впечатление, что вдалеке кричит раненое животное, а где-то и правда кричали птицы, стараясь перекликать друг друга. Агату затрясло от холода и навязчивого страха, но она отчаянно пыталась идти быстрее, вот только ноги путались в высоких корнях деревьев, покрытых мхами, что словно паутина, окутывали весь лес. Она старалась не концентрировать внимания на посторонние звуки и гуляющие вокруг тени, и вскоре ноги сами вывели путницу на долгожданную опушку леса, где в зарослях тёмно-зелёного мха и торчащего сухого камыша раскинулось глубокое озеро с неестественно чистой водой.

Старый домик всё так же стоял на берегу, спрятанный за высокой сиренью и кустарниками. Его открытая веранда уходила прямо в озеро, продолжая безжалостно гнить, и Агата вспомнила, как они с Кэрол полюбили когда-то сидеть здесь и смотреть на закатное солнце, что пряталось в верхушках могучих деревьев, отражаясь в воде бледными лучами, предавая этому месту ещё больший ореол таинственности и безграничной красоты.

Девушка медленно подошла к самой кромке прозрачной воды и посмотрела на своё отражение, мелькающие в водной ряби.

– Ну здравствуй, я уверена, ты меня помнишь…

Агата неожиданно ухмыльнулась, сама себе, понимая, что впервые за долгие десять лет, не смотря, что находится в этом Богом забытом месте, почувствовала себя не выжившей, а именно живой, настоящей, и только одной важной детали не хватало для завершения этой картины. Единственного человека, ради которого она снова бросилась в проклятый лес…

Девушка прошла немного дальше по влажной земле и поднялась по обветшалым ступенькам веранды. Рука на мгновение дрогнула, но Роуз оттолкнула все сомнения в дальний угол сознания и уверенно дёрнула ручку старой скрипучей двери.

– Открыто…

Сделав шаг вперёд, она почувствовала, что вернулась в прошлое, словно и не было этих десяти лет отсутствия. Воспоминания нахлынули беспорядочной волной, не позволяющей вдохнуть, заставляя погружаться в густое марево собственного сознания.

Кривая вешалка из пересушенной ветки дуба, когда-то сколоченная не умеющим ничего Томом, встречала у порога, пыльная табуретка под широкой лестницей, ведущей на просторную веранду, где можно увидеть рассвет, так и стояла в углу, где её когда-то оставила сама Агата; коврик у двери, сплетённый из красных лоскутков, который Кэрол принесла из своего дома, лежал под ногами, покрываясь песком.

Всё было настолько знакомо, что вызывало нестерпимую боль.

В главной комнате тоже почти ничего не изменилось. Старый, изношенный временем серый диван всё ещё стоял у деревянного окна, храня воспоминания о тех, кто когда-то проводил здесь свои выходные. Рядом находился низкий дубовый стол с выцарапанными подписями, оставленными пятью лучшими друзьями.

Теперь эти подписи перечёркнуты чёрным маркером, как и их жизнь.

Над толстыми, изрядно подтёкшими свечами, вилась едва заметная струйка чёрного дыма. Агата дотронулась до недопитого стакана кофе, брошенного на столе:

– Горячий… неужели не успела?

Однако в следующую секунду её схватила огромная рука, с силой прижав к себе, в левый висок уткнулось холодное дуло пистолета, а горячие дыхание обжигало шею.

Сердце забилось чаще, тело задрожало, на лбу мгновенно выступили капельки пота, в голове начали появляться сцены из фильмов ужасов, которые она когда-то видела.

Но Агата знала, что её собственная жизнь была хуже этих сказок.