Когда погасло солнце

Посвящается моему любимому мужу. Миллион раз правда.

Глава 1. Тизерия

Ведьма садится на край кровати и берет меня за руку, а затем поворачивается к Мирезу и качает головой. Улыбка брата гаснет.

– Я хочу знать, – говорю я, глядя на ведьму.

Она поворачивается ко мне и смотрит в глаза.

– Когда закончится лето, вы умрете, Ваше Высочество, – говорит она, склонившись надо мной.

Ведьма не опускает глаз, не боится произнести такие слова дочери короля. Ведьма смотрит на меня прямо, без жалости и без страха, и за это я ей благодарна.

Я не могу понять, какое чувство приходит первым – страх или облегчение. Боль так давно въелась в мою кожу, в мои кости, в мое тело, что избавление от этой ноши так манит меня.

Ведьма встает и выпускает мою руку. Мирез выходит из ступора только тогда, когда ведьма уже стоит в дверях.

– Как ее спасти? – кричит он и, вскочив, спешит за ведьмой. – Как ей помочь? Должен быть способ.

Дверь за ним захлопывается, голоса удаляются, и я не слышу ее ответ.

Я лежу в огромной постели и жду, когда вернется Мирез. Из распахнутых дверей, ведущих на террасу, в комнату струится аромат жаркого лета – свежескошенной травы, увядающих роз, нагретого солнцем воздуха. Край шторы медленно приподнимается над полом. Полупрозрачная ткань балдахина качается в такт дыханию ветра. Где-то в саду стрекочет насекомое, но звук такой тихий, что я не решаюсь предположить какое.

Мои ноги укрыты пледом, но я все равно мерзну. Пальцы ног никак не могут согреться. Холод держит крепко, пробирается в кости так глубоко, что не остается сил даже дрожать, и я лежу, застыв, заледенев, лишь поворачиваю голову в сторону окна, откуда в комнату льется тепло августа, которого я не чувствую.

Из мыслей не выходят слова ведьмы. Они крутятся в голове и распадаются на тысячи кусочков, а затем собираются, чтобы ударить с новой силой.

«Когда закончится лето, Вы умрете».

Когда боль на мгновение отступает, облегчение, что виделось мной в скорой смерти, перестает быть таким привлекательным. Я совсем не успела пожить.

В моей жизни не происходит ничего. Жизнь проходит мимо, а я лежу в своей постели и никуда не двигаюсь. Лишь бесконечные лекари, травницы, ведьмы и поток мыслей, который уже давно унес меня в такую пучину отчаяния, что оно сменилось безразличием.

Я закрываю глаза и вижу лицо брата. Вот ради чего я борюсь последние два года. Когда я заболела, шесть лет назад, тяга к жизни во мне была так велика, что мне хватало сил делать все возможное, чтобы выздороветь. Со временем силы угасли, и тогда Мирез не давал мне шанса потерять надежду. Мирез верил за нас двоих.

И когда он появляется на пороге, желание жить так сильно хватает меня за горло, что на глазах выступают слезы.

Мирез подходит ко мне и садится на край кровати.

– Есть только один способ спасти тебя, – говорит он. – Но ты должна сделать это не ради меня, а ради себя.

Я молчу, жду, когда Мирез продолжит. Он сжимает мою ладонь и мягко гладит пальцы.

– Ты доверяешь мне? – спрашивает Мирез.

Я киваю, не в силах выдавить ни слова. Я боюсь, что голос подведет меня.

Карета катится по каменной дороге. Впереди видны ворота, но они не могут скрыть величественный замок, возвышающийся за ними. Он стоит на огромном холме, а за ним простирается густой лес. Множество башен устремляются в небо, пытаются насадить облака на острия крыш.

Закат окрашивает серые стены замка в розовый. Сейчас он не выглядит устрашающим. Замок, окруженный лесом и утопающий в остатках солнечного света, подобно гостеприимному хозяину, зовет и приглашает войти. Вот только настолько приветлив его владелец, я пока не знаю.

Где-то там, в одной из комнат, находится граф Харун Грейкасл. Мой будущий муж. Он ждет, пока солнце окончательно сядет, чтобы он мог выйти и встретить нас. Карета замедляется, словно кучер дает графу больше времени, чтобы оранжевый диск успел полностью спрятаться за горизонтом.

Я любуюсь замком, пока мое сердце колотится так сильно, как давно уже не стучало. Кажется, сейчас любой может услышать его, если наклонится ко мне поближе.

Возможно, я сплю, и это все сон, а я по-прежнему лежу в своей постели, там же, где я и была пять дней назад, когда моей жизни обозначили срок.

Карета останавливается перед воротами, и я выныриваю из воспоминаний.

– Даже не верится, что я выхожу замуж за человека, которого никогда не видела, – тихо говорю я. – Ты готов к этому?

Мирез переводит на меня взгляд. В его голубых глазах – удивление, а потом он понимает, о чем я спрашиваю. Отец скоро найдет для своего наследника невесту, и Мирез женится на девушке, которую он не выбирал. Так же, как и я.

– Я давным-давно смирился с этим, моя маленькая Тизерия, – отвечает он. – Я с детства понимал, что лишен выбора в некоторых вещах. Я готовился к этому. Меня к этому готовили.

– И ты готов?

– Моя задача – действовать на благо королевства. Брак порождает новые союзы, а из любого союза можно извлечь выгоду, – Он улыбается. – Уверен, отец найдет для меня подходящую партию.

– А если вы не понравитесь друг другу? Если она разочарует тебя или ты ее?

– Я приложу все свои усилия, чтобы сделать наш с ней брак счастливым.

– Но неужели тебе не хотелось бы взять в жены девушку, которую ты полюбишь всем своим сердцем?

Мирез протягивает ко мне руку и гладит мою холодную ладонь.

– Тизерия, я будущий король. Мое сердце уже отдано той, которую я люблю всем сердцем, нашей стране – Тарду.

– Но как же твои личные желания?

– Это и есть мое желание, сестренка.

Я смотрю на брата и думаю, любил ли он когда-то, испытывал ли к кому-то романтические чувства? Возможно, он даже не позволяет себе такого, но я побоялась задать ему этот вопрос.

– Сделает ли тебя такое будущее счастливым? – спрашиваю я.

– У наших родителей это вполне получилось.

Я с трудом могу вспомнить лицо матери, а когда получается, то оно всегда радостное, излучающее тепло. Раньше, будучи маленькой, я не осознавала этого, но сейчас я понимаю, что это была заслуга отца.

– А если у вас не получится?

– Если не получится, значит, я глупец. Браки по расчету тем и хороши, что либо ты приложишь усилия, чтобы стать счастливым, либо будешь несчастным с супругом до конца своих дней. И для короля брак – не единственный источник счастья.

Мне стало интересно, что наш отец ответил бы на слова Миреза. Согласился бы он с ним или поспорил? Мне до боли захотелось увидеть отца и спросить у него.

– Но я уверен, что у вас все получится, – продолжает Мирез. – Граф показался мне очень приятным человеком.

– Спасибо, Мирез.

Он сжимает мою руку. Даже его горячие ладони с трудом могут согреть мои заледеневшие пальцы.

– Поблагодаришь, когда убедишься, что я не совершил худший поступок в своей жизни, – усмехается он. – Или когда убедишься, что граф не косоглазый или горбатый.

Когда ворота открываются, карета трогается, и я выглядываю в окно. Воздух вокруг уже подернут сумерками, закатное солнце гаснет.

– Мы почти приехали, – нарушает молчание Мирез. – Ты сможешь?

– Да, я дойду сама, если ты поддержишь меня, – отвечаю я.

Мирез улыбается, но я не в силах ответить на его улыбку. Сердце колотится с такой силой, что кружится голова. Мирез хмурится, но ничего не говорит.

Когда карета останавливается, он выходит первым и помогает спуститься мне. Я цепляюсь за его руку так крепко, что ему, наверное, больно. Я поднимаю голову и считаю ступени: их восемь, они невысокие, но подъем займет у меня половину оставленного мне срока.

Нас встречает смуглая девушка, облаченная в черное. Я окидываю взглядом ее странный наряд, состоящий из рубашки, жилета и свободных брюк. Самого хозяина замка нигде нет. Мирез хмурится, пока я внутренне ликую. Мне совсем не хочется, чтобы мой будущий муж видел жалкую сцену моего подъема по ступеням.

– Добро пожаловать в Старес, – говорит она. – Надеюсь, вам понравится здесь. Меня зовут Лина. Харун отправил меня помочь вам разместиться. Он не хотел смущать вас.

Я благодарю небеса, что граф не вышел встретить нас, и в то же время сбита с толку, задаваясь вопросом, как эта хрупкая девушка может помочь мне. Ища помощи, я перевожу взгляд на брата, и он кивает.

– Спасибо, Лина, – отвечаю я.

Лина машет кучеру, чтобы он ехал, и карета трогается. Фонари, освещающие крыльцо, отбрасывают на землю длинные тени. Я вздрагиваю, когда вечерний ветер касается моей шеи.

Лина шагает к лестнице, я, цепляясь за руку брата, следую за ней. У первой ступеньки Лина останавливается и поворачивается ко мне.

– Позволите? – она протягивает мне руку.

Я киваю и опираюсь на нее. Лина помогает мне подняться. Я едва касаюсь ногами ступенек. Лина держит меня крепко, но бережно. Когда лестница остается позади, она ускоряет шаг, дыхание ее остается ровным, словно я для нее ничего не вешу. Преодолев просторный холл, она сворачивает направо, в небольшую уютную гостиную и помогает мне устроиться на мягком диване. И тогда до меня доходит. Лина не человек.

Я сижу среди мягких подушек, голова начинает кружиться. Я впервые вижу вампира. Лина делает пару шагов назад и встает рядом с кофейным столиком.

Горничная, стоящая в углу, подходит к столу, берет чайник и наполняет горячим чаем изящную чашку. Над чашкой клубится пар. Травянистый запах разливается по комнате. Горничная подносит мне блюдце, на котором стоит чашка, Я беру ее трясущимися руками, и чашка мелкой дрожью бьется о блюдце. Лина одной рукой пододвигает столик вплотную ко мне, и я ставлю на него чашку.

– Можешь идти, – говорит Лина горничной.

Горничная направляется к выходу, и Лина поворачивается ко мне.

– Выпейте. Ваш брат говорит, что вам это помогает.

Только теперь вспоминаю про Миреза и кручу головой. Он стоит позади меня, ухватившись руками за спинку бархатного дивана. Мирез улыбается. Я беру чашку в руки и делаю глоток. Чувствую знакомый запах трав.

В комнату входит лакей. Лина кивает ему. Мне интересно, сколько в замке вампиров, есть ли здесь люди, кроме нас с Мирезом.

– Ваши вещи разложены. После дороги вы наверняка хотите привести себя в порядок, – говорит Лина и переводит взгляд на Миреза. – На первом этаже только одна спальня, поэтому Ваша комната этажом выше. Вас проводят.

Она указывает на лакея, ожидающего возле двери. Лакей просит Миреза проследовать за ним. Брат улыбается мне и уходит.

– Ты живешь в замке? – спрашиваю я у Лины, когда мы остаемся в комнате одни.

– Почти сорок лет, – с улыбкой говорит она.

Я представляла, что что-то такое она и скажет, но все равно теряюсь. Лина выглядит едва старше меня. У меня возникает желание подняться и внимательно разглядеть ее лицо, но я продолжаю сидеть.

– Сколько же тебе лет?

– Девяносто восемь.

– Но почему ты… здесь? У тебя столько возможностей – все время на свете, чтобы путешествовать, найти свое предназначение или… любовь.

– Мой дом сейчас здесь. Я уже путешествовала, была во всех шести королевствах, видела множество красивых и множество ужасных вещей. И я уже нашла свою любовь.

Я допиваю остатки чая и ставлю пустую чашку на стол. Мне хочется задать Лине еще сотню вопросов, но она опережает меня.

– Хотите принять ванну? – спрашивает она.

Я киваю, и она подходит ко мне, а затем с легкостью поднимает меня с дивана и ставит на ноги.

– Я помогу, – говорит она и ведет меня к двери.

Лина приводит меня в светлую спальню. В комнате бледно-голубые стены, большая кровать с балдахином, заправленная кремовым покрывалом с кружевными оборками, тяжелые шторы из голубого бархата и мебель из светлого дерева. Шторы наглухо закрыты, отчего мне становится неуютно.

Лина передает меня двум горничным и уходит.

Я привыкла, что другие люди видят меня обнаженной, раздевают, купают и одевают, но еще никто не делал это так легко, быстро и аккуратно. Через четверть часа я была уже вымыта, высушена и одета. И теперь я сижу перед туалетным столиком, пока горничные укладывают мои влажные волосы.

– Вам не холодно, миледи? – спрашивает одна из них, когда я вздрагиваю.

– Нет, все хорошо, спасибо, – Я шумно выдыхаю. – Я просто немного нервничаю.

– Не переживайте, миледи. Граф Грейкасл очень добрый и порядочный человек.

Горничные заканчивают с прической и оставляют меня одну. Я поднимаю голову и разглядываю свое отражение. Из зеркала на меня смотрят черные глаза в обрамлении темных кругов. Стараниями горничных лишь мои черные волосы выглядят красиво, переливаясь в свете ламп.

Раздается тихий стук в дверь. Я отвожу взгляд. В покои входит Мирез, я поднимаюсь и хватаюсь за локоть брата.

Лакей приводит нас в небольшую столовую. Кажется, что раньше здесь была гостиная. У правой стены стоит диван и пара кресел. На одном из них сидит молодой мужчина. Увидев нас, он поднимается на ноги и идет к нам. Граф определенно не горбатый, к тому же он весьма неплохо сложен. Его широкие плечи обтягивает темно-серый пиджак.

– Харун, это моя сестра Тизерия, – просто говорит Мирез, когда граф останавливается напротив нас.

Я разглядываю Харуна, не в силах отвести глаз. Сложно угадать, в каком возрасте его человеческая жизнь остановилась. Бледное лицо Харуна не имеет никаких изъянов, свойственным людям. Мне хочется коснуться его кожи, чтобы проверить, правда, что она холодная и твердая, как мне рассказывали в детстве.

– Принцесса Тизерия, – нарушает мои размышления граф.

Он протягивает мне руку, и я узнаю ответ на вопрос, который мучил меня всего мгновение назад. Кожа графа Грейкасла действительно холоднее, чем моя, даже несмотря на то, что я постоянно мерзну, но при этом она такая же мягкая, как и любого человека, который когда-либо держал меня за руку.

Харун наклоняется и аккуратно касается губами моих пальцев. По телу пробегают мурашки. Он выпрямляется, и его карие глаза пристально разглядывают меня. Лицом к лицу труднее сдерживать свои эмоции, и я постоянно думаю, куда смотреть, в то время как мой взор то и дело стремится к лицу Харуна.

– Впервые видите вампира, принцесса? – спрашивает он и приглашает нас сесть за стол.

– Сегодня уже видела, – Я сажусь на отодвинутый братом стул.

Мирез садится рядом со мной, Харун занимает место во главе стола. Кажется, что его карие глаза сейчас прожгут во мне дыру. Медленно вдохнув, я собираюсь с силами и отвечаю на его взгляд. Я пытаюсь держать зрительный контакт, но какая-то часть меня хочет в ужасе броситься прочь. Несмотря на теплые глаза и мягкую улыбку Харуна, есть что-то устрашающее в выражении его лица. А возможно, сама его суть излучает опасность, заставляет его бояться. Я сглатываю и отвожу взгляд.

– У вас такое выражение лица, принцесса, словно я вас чем-то напугал, – он усмехается. – Думаете, не заманиваю ли я маленьких детей в свой замок?

– Нет, – я качаю головой, отгоняя нарисованную им картину.

– Понимаю, – его лицо стало серьезным. – Не переживайте, закон запрещает нам есть людей.

На последнем слове он не сдерживает улыбку. Видимо, его веселит ужас в моих глазах.

– Это я знаю.

Лакеи появляются так неожиданно, что я едва не подскакиваю. Они ставят закуски на стол, разливают вино и также быстро исчезают.

– Что еще вы знаете о нас? – спрашивает Харун.

– Вы бессмертны, сильны, быстры, но так же уязвимы, – я с вызовом смотрю на него. – Вас можно убить, а еще вы горите на солнце. Интересно, вы спите днем?

Харун смеется. Смех чертит в уголках его глаз дружелюбные полосы, и страх отступает.

– Можно и так сказать. Мы мало спим. А в остальном все верно, принцесса, – он переводит взгляд на Миреза. – Неужели ты совсем ничего своей сестре не рассказывал?

Мирез берет бокал и откидывается на спинку стула.

– Я подумал, что у тебя это получится лучше.

Скорее всего, Мирез не хотел меня пугать.

– Я давно говорил, что пора прекратить считать дам столь хрупкими. Порой женщины гораздо сильнее мужчин, – Харун смотрит на меня, и его лицо вновь становится серьезным. – Не переживайте, Вам такой оставаться уже недолго.