Czytaj książkę: «Елка и картофель»

Декабрь 1944 года. Смоленская область. Морозы стояли почти за сорок, трескучий воздух обжигал легкие, а сугробы, толстым, безжалостным одеялом окутавшие деревню, казались выше самых низких крыш. Здесь, в этих местах, война оставила свой самый страшный след. Фашисты, отступая, не просто разорили дома; они выгребли все запасы, забрав последнее, что могло спасти от голодной смерти. Деревни стояли, как призраки былой жизни, а их жители цеплялись за каждый шанс выжить.

По заснеженному, замерзшему картофельному полю, что простиралось недалеко от деревни, медленно брел маленький, почти невидимый среди бескрайней белизны, силуэт. Это был Ваня, мальчик лет семи, утонувший в огромной, давно не по росту фуфайке, которая доставала ему почти до колен. В руке он сжимал крепкую палку, ставшую инструментом его ежедневной, отчаянной борьбы за существование. Он копался в мерзлой земле, кроша заледеневшие комки, в надежде найти хоть одну, забытую немцами картофелину.

Надежда эта таяла с каждым днем. Фашисты выкопали картофель еще ранней осенью, и с каждым обмороженным комком земли, который Ваня переворачивал, он понимал, что шансов почти нет. Холод пронизывал до костей. Снег, просочившийся в старые, прохудившиеся валенки, давно превратил пальцы на ногах в безжизненные ледышки. Ваня шмыгал носом, пытаясь отогреться, и едва мог передвигать ноги, онемевшие от стужи.

На улице уже почти стемнело. Серый сумрак разливался по небу, предвещая темную и холодную ночь. Подумав, что уже слишком поздно, что сегодня удача вновь отвернулась от него, Ваня с горечью бросил палку в сторону. Завтра. Завтра он снова придет. Он повернулся и медленно побрел домой, туда, где его ждали такие же голодные, но родные люди.

Дорога домой была тяжелой. Ваня, чтобы хоть как-то отвлечься от пробирающего холода и сосущей пустоты в животе, ел кусок снега и пинал замерзшие комки земли. Один из таких комков, попав под его валенок, покатился, рассыпался на части, оставив за собой грязный след на белом снегу. Ваня, по привычке, подбежал, чтобы очистить его, и вдруг… Внутри рассыпавшегося кома, грязная, но такая желанная, лежала картофелина.

Сердце Вани забилось колоколом. Он не верил своим глазам. Позабыв о холоде, об усталости, о промерзших пальцах, он схватил свою счастливую находку и быстро помчался домой.

Его дом стоял в самом краю деревни, приземистый, ветхий, окруженный низким забором из тонких, неустойчивых палок. Рядом с домом ютился единственный старый сарай – здесь раньше держали скот, но сейчас он был пуст, как и большинство деревенских хлевов.

Ваня добежал до дома, его легкие горели от бега на морозе. Уставшими и заледеневшими руками он несколько раз дернул за ручку толстой и тяжелой двери, которая обычно была наглухо закрыта изнутри. Дверь неожиданно распахнулась, и Ваня, потеряв равновесие, рухнул на землю. Картофелина выскользнула из его онемевших пальцев.

Ваня поднял глаза и увидел перед собой своего двенадцатилетнего родного брата Степана, стоявшего на пороге. Степан, мгновенно заметив на земле рядом с Ваней оброненную им картошку, среагировал быстрее молнии. Он схватил эту бесценную добычу и, не проронив ни слова, забежал домой. Ваня оглянулся, понял, что обронил свое сокровище, и бросился за ним следом, сердце его сжималось от предчувствия беды.

Степан понес картофель маме, которая, склонившись над печкой, разжигала дрова, пытаясь хоть немного согреть промерзшую избу. Увидев в руках старшего сына картошку, ее изможденное лицо озарилось непередаваемой радостью. Она быстро вытерла руки о фартук, с благоговением взяла драгоценную находку и, с любовью поцеловала Степана в лоб.

В этот миг что-то оборвалось в Ване. Несправедливость, боль и отчаяние смешались в его детской душе. Все его усилия, весь его холод, вся его отчаянная надежда, воплотившаяся в этой картофелине, растворились в одном лишь материнском поцелуи, предназначенном не ему. Не выдержав, он подбежал и, не говоря ни слова, что-то оборвалось в нем, оттолкнул брата.