Сегодня однозначно худший день в моей жизни, – думаю я, когда двери вагона метро закрываются у меня перед носом. Казалось бы, мелочь, ну приедет другой, что мне пять минут, вот только это очередное подтверждение моего фатального невезения.

Отступаю от жёлтой линии на полу и отхожу к стене. Снимаю с плеча тяжеленный рюкзак, только сейчас понимая, насколько сильно болит спина, а потом медленно выдыхаю. Что я вообще делаю? Мне ж на этой ветке ловить больше нечего.

Прислоняюсь к стене спиной и ненадолго сжимаю виски пальцами. Хорошо, что в вагон не села, иначе была бы совсем дурой. И так и приехала домой, где меня больше не ждут.

Мой парень, Никита, человек, с которым я не просто делила тяготы совместного быта на съёмной квартире, но и вполне серьёзно собиралась создать семью и родить детей сообщил, что устал от наших отношений. Причём так буднично, пока я жарила ему яичницу, а он сидел, листая ленту в соцсетях и попивая кофе. Так и сказал – не вижу, блин, нашего будущего.

Ну я психанула, конечно. Пообещала найти ему лучшие курсы экстрасенсов, чтобы он наверняка начал что-нибудь да видеть, но это не помогло. Отчасти потому, что последствия тот, от кого я чуть было не родила детей подло спихнул на меня. Этот гад закрутил роман с нашим арендодателем, так что съезжать с квартиры пришлось мне.

Из-за того, что пришлось спешно собрать вещи я, конечно, опоздала на работу, получила выговор, никак не могла сосредоточиться и не смогла отстоять свой проект на планёрке. Но это ерунда, когда моя коллега взяла ту же самую папку и сходила с ней к начальнику, расстегнув лишнюю пуговицу на блузке, его приняли как лучшую идею этого года. Даже премию пообещали.

Но не мне.

Цыкнув, вытаскиваю из кармана телефон. Полгода забываю заменить защитное стекло, так что на экране паутина трещин, а если вести по краю, можно порезаться о скол. Нахожу номер мамы, жму вызов. Только бы ответила…

Пока слушаю гудки, приезжает следующий поезд. Кажется, я всё ещё в шоках от Никиты. Мы ругались, конечно, всё как у всех, но вот такое… Похоже, я пока в стадии отрицания, и это очень плохо. Если я не могу просто фыркнуть и махнуть рукой, мол, пошёл он лесом в пешее эротическое путешествие, значит что-то я к этому козлу всё-таки чувствую.

Ну логично. Рожать детей от кого попало не собираются. Я во всяком случае.

– Да? София, ты чего звонишь так поздно?

Я поджимаю губы и отлепляю телефон от щеки. На часах половина одиннадцатого.

– Мам, привет. Слушай, тут такое дело… Можно я сейчас приеду?

– Зачем?

– У меня проблемы. С Никитой.

– Ты опять на мозги ему капаешь? – цокает языком мама. – Боже мой, я не представляю, как он тебя ещё терпит.

Закатываю глаза. Нужно просто не обращать внимания. Конечно, это ведь я виновата, что Никита увлёкся женщиной, которая лет на пять старше. Хотя, как по мне, он заинтересовался не ей, а квартирой, в которой сможет жить, не скидываясь на аренду.

– Так можно я приеду?

– Нет. Илюша с работы и уже лёг спать. Мне не надо, чтобы ты тут шуршала. Набери Никиту и помирись с ним. Нечего строить из себя принцессу. Твоя гордость спину в случае чего не прикроет.

– Мам… Мне сегодня негде ночевать! Я, конечно, понимаю, что твой обожаемый Илюша крайне утомился, пиная детородные органы в офисе своего папаши, но мне, блин, действительно нужна помощь!

– Ты как с матерью разговариваешь, неблагодарная?! – тут же огрызается та. – Взрослая девка, хватит уже за мою юбку цепляться! Научись сама свои проблемы решать! Я и так с тобой намучилась! Всю жизнь слова доброго от тебя не услышала! Ох, все, давление скакнуло… Ох…

– Мам…

– Ох, всё, София, я пойду таблетки пить. Илюшу бы не разбудить. Хоть кто-то меня радует, раз уж дочь такая непутёвая. С Никитой помирись, не будь стервой. И веди себя как взрослая, тебе не пять лет.

Мне хочется разбить телефон. Зло запихиваю его обратно в карман и закрываю лицо руками. Как же я заблуждалась, говоря, что это худший день. Жизнь напоминает, что всегда может быть хуже.

Вашу ж мать, ну и что теперь делать?

Я просто не понимаю, как моя мать может любить сводного больше, чем меня. Илюша этот… конченый тюфяк. Мама живёт с его отцом второй год и за время мы с ним виделись раза четыре. Как мне кажется, маму он «радует» потому, что ведёт себя как детсадовец: хорошо кушает, исправно кивает в ответ на её болтовню и тепло одевается. Там своего мнения ни капли, а мне человека в пример ставят, мол, вот нормальный ребёнок, не то, что ты.

Если я так же лежать буду и ждать, пока мне котлеток пожарят, меня на этом же диване сожгут за то, что ленюсь.

Так, ладно. Нужен новый план. Сидеть в метро всё равно так себе идея. Людей много, да и парень в форме уже поглядывает в мою сторону с подозрением. Стою с рюкзаком, поезда пропускаю. Подозрительно.

Отлипаю от стены и закидываю лямку на плечо. Пойду найду себе еду и буду думать, что дальше и куда податься. Такой сложный вопрос я без кофе решать отказываюсь.

Уйти с платформы не так-то просто. Люди, ждущие следующий поезд, толпятся у края, так что продвигаюсь медленно и иногда подходя к рельсам слишком близко.

Вдруг тыльную сторону ладони обжигает, будто меня облили кипятком. Вскрикнув, я отшатываюсь, слышу стук колёс приближающегося электропоезда, а следом чувствую падение.

Испугаться я не успеваю. Почувствовать что-то кроме адской боли в руке – тоже. Что случилось? Я жива? Кто выключил свет?!

В следующую секунду кто-то касается моего лба, и с головы будто плотный мешок сдирают. Я сразу жмурюсь от яркого света и начинаю спешно вспоминать, кто там из апостолов должен приветствовать, потому что дела у меня явно не в порядке. Может я в больнице уже?

Когда глаза привыкают к свету, я с удивлением обнаруживаю, что нахожусь в… ну… Можно назвать это храмом, хотя я понятия не имею, к какой религии его отнести. Высокий потолок выглядит не полукругом, а почти конусом. Поддерживающие колонны тонкие будто когти, а между ними то ли стекло, то ли что-то похожее на него. От косых лучей заходящего солнца стены напоминают перепонки.

Жутковато, но очень красиво. Непонятно только, как я тут очутилась.

Закончив пялиться по сторонам, я опускаю взгляд и в недоумении рассматриваю белое, расшитое жемчужным бисером платье. Какого…

– Свадебное таинство свершилось! – объявляет скрипучий, будто царапанье мела по доске, голос, и я вздрагиваю от неожиданности. – Генерал Карт, можете зажигать метку.

Что, простите?

Я оборачиваюсь и упираюсь взглядом в широкую мужскую грудь, наряженную в красивую военную форму. Ткань плотная, но даже ей не скрыть, что он ходит в качалку. Судя по количеству наградных значков, этот генерал птица высокого полёта, но я, если честно, вообще не разбираюсь.

Мужчина выше меня не меньше, чем на голову. Короткие тёмно-русые волосы аккуратно зачёсаны на бок, яркие желтовато-оранжевые глаза смотрят зло и придирчиво. Если бы не они, легко признала бы, что он чертовски красив. Мой типаж прям.

Не успеваю я хотя бы у него спросить, что происходит, как на мою спину ложится широкая ладонь и прижимает к генеральской груди. Вздрагиваю, но оказывается рано, потому что сразу после он наклоняется и целует меня.

Без эмоций, грубо, будто его заставили это сделать, но нервы всё равно взволнованно вибрируют. Особенно когда он по-хозяйски размыкает мои зубы языком и углубляет поцелуй.

Попытка отстраниться успеха не имеет. Зато его вторая рука ложится на мой затылок. Кажется, если он сожмёт пальцы, то проломит мне череп. Всё, что я могу сейчас, это упереться ладонями в его грудные мышцы.

Вашу ж мать. Я даже примерно не представляю, как себя вести в такой ситуации! Пытаться вырваться или лучше не рисковать здоровьем? Тем более что…

Хотя нет, мне просто не может нравиться поцелуй с человеком, которого я вижу впервые в жизни!

В конце концов, генерал решает, что с меня достаточно и выпускает, позволяя отдышаться. Я в полном шоке хлопаю ресницами, щёки горят, а его лицо не меняется никак.

Касаюсь пальцами припухших после поцелуя губ. С сильным опозданием до меня доходит смысл услышанных ранее слов про свадебное таинство. Это что значит? Я типа замуж вышла? За него?

Какой бредовый сон…

Хотя муж симпатичный. Хоть и тоже не рад свадьбе с первой встречной. Вон как хмурится, рассматривая мою руку.

– Её метка не зажигается, – произносит вроде-как-муж низким рычащим басом. – А значит я вправе отказаться от неё. Что я и сделаю, потому что порченая мне не нужна.

А вот сейчас обидно было.

Глава 2. Меткой не вышла

Пока я обалдеваю от происходящего, по залу проносится волна шепотков. Оказывается, мы тут далеко не одни. Теперь я ясно вижу множество людей в красно-оранжевых нарядах, которые помогли им слиться со стенами и оказаться незаметными для меня в первый раз.

Где это я? Точно не в метро. Мужик какой-то, свадьба эта. Что вообще случилось?

Так, я шла к эскалатору, у меня заболела рука, потом я оступилась и… что?

Очень не хочется думать, что я свалилась на рельсы и умерла. Нет, это невозможно. Я же… Вот стою здесь, чувствую, дышу, меня даже поцеловать успели. И окольцевать.

Впрочем, с последним тонкости. Этот недомуж уже меня бесит.

Мало того что он вызывает во мне чувство стыда, хотя мне должно быть глубоко плевать на то, что он там о себе возомнил, так ещё и обидно, что я ему ни с того ни с сего не нравлюсь. Он мне может быть тоже! Да!

И на эти хорошо развитые мышцы, которые я успела пощупать, я тоже не поведусь!

– Генерал Карт, – вкрадчиво начинает тот же скрипучий голос. – Это совершенно недопустимо в текущих реалиях.

Как выясняется, он принадлежит худому мужчине с длинными белыми волосами. Одет в тёмный балахон, а на груди болтается круглый кулон с камнем.

– Её метка, – кривится генерал. – Порченная.

Точно, рука. Столько всего нового, я упускаю важные детали. Мельком взглянув на тыльную сторону ладони, вижу на нём странную татуировку белого цвета. Собственно, я и вижу её потому, что кожа воспалена, будто меня и правда ошпарило кипятком. Узор красивый, но какого чёрта он делает на моей руке? Я точно таким не увлекалась.

Так. Так! ситуация становится всё страннее! Может меня какие-то сатанисты похитили? Сделали татуху, а теперь пытаются уложить под этого… генерала на почти законных основаниях? Мотивов не видать.

Ну или со мной случилось то, во что сложно поверить – я умерла и попала в другой мир.

Мамочки, я даже не знаю, что хуже…

– Уверяю вас, леди проходила осмотр перед началом церемонии, она непорочна и чиста. Ни один мужчина не касался её до вас, – заверяет «священник».

А вот тут я обалдеваю совершенно, потому как меня касался целый один мужчина. Я даже замуж за него готовилась. И детей рожать. Что, блин, за средневековые порядки? Не то чтобы я всерьёз собиралась замуж за генерала.

Сложившаяся ситуация продолжает сбивать с толку. Этот Карт будто… перепутал меня с кем-то. Факта моего присутствия здесь, конечно, не объясняет, но поведение красавца – вполне.

Я уже набираю в грудь воздуха, чтобы всё прояснить, как вдруг генерал выдаёт:

– Можно подумать, это единственный способ опорочить её тело.

На его лице мелькает тень отвращения, а потом Карт проводит пальцами по губам, будто стирая отпечаток поцелуя. Он что, имеет ввиду…

О. Он точно про другие способы заниматься сексом.

– А знаешь что, – не выдерживаю я. – Самого-то проверили на непорочность?! Что-то ты слишком осведомлён для святого. А подобного рода обвинения засунь себе в одно место! Это моё дело и делиться подробностями своей жизни с первым встречным я не собираюсь!

В воздухе повисает такое напряжение, что на нём легко можно повесить топор. Генерал как-то недобро усмехается и поднимает подбородок. Он будто ждал, что я сделаю что-то подобное и, наконец, дождался. Нехорошо…

– Как я и думал. Уведите леди Софию.

– Но вы не можете… – заступается за меня «священник». – Её отец…

– Я с нетерпением буду ждать разговора с ним, – генерал сверлит меня таким взглядом, что у меня сразу пропадает желание скандалить. Инстинкт самосохранения вопит о том, что сейчас лучше молчать в тряпочку, а то он сделает что-то очень плохое. – Оскорблять меня подобным образом я не позволю.

Рядом появляются пара ладных молодцов, которые тут же подхватывают меня под белы рученьки.

– Куда отправить, генерал? – спрашивает один из них. – В ваше поместье?

– Ей нечего там делать, – огрызается Карт. – Уведите в темницу.

– Чего?! – негодую я. – Эй! Стойте!

Глава 3. Одержимая

Нужно отметить, бойцы в этом странном условно новом мире что надо. Брыкаюсь изо всех сил, а им хоть бы что. У нас бы точно матом укрыли, а тут смиренно терпят, даже если кому-то прилетает ногой или локтем. Я и расплакаться пробую, без толку.

Идти нам оказалось недалеко. Как только меня выволокли из «храма» то протащили через маленький парк, или скорее сад. Рассмотреть его не успела, во-первых, брыкалась, во-вторых, часть пути меня волокли вдоль живой изгороди. Несла какой-то бред, но толку от этого было ненамного больше, чем от моих попыток вырваться.

Насколько я понимаю, судьба перенесла меня в какой-то то ли замок, то ли что-то вроде него. Над кустами видно колоритную стену. И я тут, опальная принцесса в белом свадебном платье. Драматично.

Это же получается, мы в каком-то замке, то охрана тут соответствующая. И значит, даже если я вырвусь от этих молодцев, сбежать у меня всё равно не выйдет. Поймают, а то, может быть, и хуже сделают.

Мда, в фильмах как-то легче с виду было бороться за свободу. Я не совсем понимаю даже, что я буду делать, если мне вдруг повезёт вырваться. Ну вот серьёзно. Куда бежать? Примем факт, что это и правда другой мир. Беда в том, что я знаю о нём чуть больше, чем ничего. А это значит толку от моего спасения немного. Да ещё и большой вопрос, что будет, если все узнают, что я не местная.

И всё же висеть смирно я не собираюсь!

– Отпустите быстро! – рычу я, умудряясь ещё раз зарядить стражу в бок локтем. – Вы сильно об этом пожалеете!

– Вы куда это её? – спрашивает ещё один страж, охранявший вход в какое-то не слишком приветливое здание. – Генерал-то голову не оторвёт?

– Он сам её сюда отправил, – нехотя роняет моё сопровождение.

– А её отец что на это скажет?

В моём мире отец бы и пальцем о палец не ударил, чтобы мне помочь. Ещё в старших классах школы я начала его искать, нашла, но сразу поняла, что толку от этого чуть. И речь была даже не в том, что я собиралась с него какие-то алименты стрясти или ещё что, нет. Он даже просто поговорить со мной не захотел.Стражи не отвечают, а я задумываюсь. По ходу, я в этом мире не абы кто, у меня даже родственники есть. Возможно влиятельные.

Может стоит как-то использовать? Я правда ничегошеньки о своей здешней "родне" не знаю. Что вообще говорят в подобных ситуациях те, у кого нормальные родители? Блин, я плаваю даже в таких элементарных вещах.

– Вместе их посадим? – спрашивает стражник внизу. – Девки же, не должны поругаться.

Мы останавливаемся в самом начале коридора. В камере, рядом с которой дежурит говоривший, мечется стройная девушка, с виду ненамного меня старше. Платье у неё сильно скромнее моего, местами порвано и испачкано. Вьющиеся рыжеватые волосы растрёпаны и лежат гнездом. Она будто не замечает нас, как зверь в зоопарке нарезает круги от стены к стене и смотрит прямо перед собой.

– Не, это ж одержимая, – кривится один из тех, что меня привёл. – Вдруг перекинется. Генерал нам точно головы снесёт.

– Одержимая? – настораживаюсь я. – Что вы имеете в виду?

Для меня открывают свободную камеру дальше по коридору и вталкивают внутрь.

– Что имеем, то и введём, – «юморит» тот, что ждал внизу. Ему явно тут скучно. – Захваченная она. Чужой личностью.

– Я не одержимая! – истерично вскрикивает девушка и судя по громкому лязгу, бросается на перила. – Не одержимая! Это я! Я! Никто не вселялся в меня! Я всегда была такой! Во мне нет никаких подселённых душ!

– Ага, а твой муж говорит иначе, – скучающим тоном. – Вот так и бывает. Живёшь-живёшь с человеком, и вместо него появляется чужая душа.

Я вздрагиваю. Это ж… про меня. Да?

– И… что с ней теперь будет? – наивно хлопаю глазами, глядя на стражника, который запирает решётку моей клетки.

– Казнь, – скупо бросает он.

Меня будто ледяной водой окатывает.

Вот это я удачно до сих пор не ляпнула, что всё ошибка и я такая вот подселившаяся душа… Боженька уберёг, не иначе.

Так, значит не при каких обстоятельствах нельзя выдавать. Теперь это секрет, от которого зависит моя жизнь.

– Я это я, – плачет девушка в соседней камере. Муж… Он крутит шашни с этой дрянью Арин! Она околдовала его! А Волин… просто взял и… избавился от меня! Я не одержимая! Поверьте! Напишите моему брату, умоляю! Он всё подтвердит!

У меня сердце будто в лимонный сок окунули. Как же это страшно… Меня Никита хоть с квартиры выдавил. Обидно, но не смертельно, а её…

Сразу вспоминается, как на кострах сжигали ни в чём не повинных девчонок, если те оказывались неугодны. Были слишком красивы или недоступны.

– Это же бесчеловечно! – не выдерживаю я. – Какой-то урод решил просто взять и избавиться от неудобной жены!

– А вам-то с этого что? – хмыкает стражник. – Испытываете сочувствие к твари, что захватила чужое тело и намерена попользоваться им, уничтожив душу прежнего владельца?

Я прикусываю язык. Чёрт, я играю в очень опасную игру. Я, блин, сама такая «тварь» только это вообще без моего ведома произошло! Вот и нечего тут! Даже если девушка в соседней камере такая же, как я, она вряд ли по своей воле рискнула получить билет на собственную казнь.

Что же делать? От меня ждут ответа? Не сочтут ли ответом молчание?

– Я просто думаю, что, прежде чем отнимать чью-то жизнь, нужно как следует разобраться, – увиливаю я. – Потому что смерть – тот результат, который невозможно исправить и, в случае ошибки, вы загубите ни в чём не повинную душу.

– Очаровательно, – скучающий стражник потягивается. – Для себя тоже обязательно попросите суда. Посмотрите, что ответит генерал.

Так, погодите. А мне-то зачем суд?

Или я что, после отказа Карта должна на эшафот идти?!

Мамочки… куда я попала?

Глава 4. Подруга по несчастью

Не знаю, сколько прошло времени, по моим ощущениям несколько часов. Я успела немного побродить по камере, стряхнуть пыль, какие-то крошки и солому с лавки и чинно усесться на край.

Рассматривала татуировку на руке. Она появилась у меня ещё там, в метро, судя по всему, но каким-то образом связана с тем гадским Картом и нашей вроде как свадьбой. В храме он сказал что-то вроде «её метка не горит». Или «не светится»?

Всё время пока я здесь, старательно прислушиваюсь к разговору стражников. Надеюсь, что они будут обсуждать меня. Нужно хотя бы имя своё узнать! Если я заняла чьё-то тело, попробую что-то выяснить о прежней владелице. Да и в принципе собрать информацию не помешает. Особенно если в случае ошибки меня ждёт казнь.

А я не хочу проверять, вернусь я в этом случае домой или нет…

Стража обсуждает ерунду, никак со мной не связанную. Слова вроде знакомые, но их смысл ускользает. Так же, как если бы они обсуждали программирование, криптовалюту или нейросети.

Ожидание сводит с ума, поэтому я решаюсь на безумство и, приблизившись к стене шепчу так, чтобы не отвлекать стражей от из заумной беседы:

– Эй, привет. Как тебя зовут?

Проходит ещё некоторое время, прежде чем в углу у решётки слышится шорох ткани.

– Таша, а…

Я не позволяю задать мне встречный вопрос.

– Ты правда одержимая?

– И вы туда же, госпожа, – сердится девушка, и я начинаю опасаться, что она не будет дальше со мной общаться.

А мне это не нужно. Мне нужно больше информации.

– Не злись. Я помочь хочу. Если ты и правда ты, можешь как-то доказать это?

– Нет, – в соседней камере снова шуршат. – Волин хорошо всё придумал. Ему же со мной не развестись иначе. Денег на пошлину у нас нет, а если он захочет деток богам представить, то ничего не выйдет, ведь они родятся вне брака.

Угу. Тонкости местной бюрократии. Если тебе нужен развод, отправляешь жену на костёр, или какая тут казнь, и гуляй с новой. Жесть.

– У вас с ним нет детей, да?

– Нет, – всхлипывает Таша. – Не успели. Да он и с Арин всё время крутился, когда ему.

– Слушай, а кроме твоего брата кто-то ещё тебя знает? Кто мог бы подтвердить, что ты это ты?

– Да кто ж возьмётся за такое, госпожа? Я простая девушка.

– Не знаю. Соседи, знакомые в магазинах? – я зависаю ненадолго, пытаясь прикинуть, какие ещё варианты могут быть в этом мире.

Были бы у нас, можно было б про маникюрщицу вспомнить, та-то нет-нет да в курсе того, что творится в жизни клиентов.

– Они не станут. Волин им и слова не даст вставить. Да и не захотят вмешиваться.

– Боятся, что раз тебя назвали одержимой, ты в отместку в них запрыгнешь? – нервно шучу я, а Таша наоборот, горячо соглашается.

– Да! Да…

– Разве одержимые так могут? – осторожно спрашиваю я.

– Да кто ж знает госпожа. Никто не знают, как они это могут. И почему человек вдруг резко меняется, будто его подменили.

Ну… у меня есть пара ответов на этот счёт. Я вон с Никитой в одной квартире жила и в одной постели спала, А оно вон как обернулось. С глаз долой из сердца вон. А тут вон какая нетерпимость к бывшим.

– Какую казнь тебе назначили? Знаешь уже?

– Так дыба… скорее всего. Как и у всех… одержимых, – обречённый вздох. – Мой брат не успеет сюда. Даже если бы кто-то написал ему, он слишком далеко.

Мда. Значит в случае чего меня туда же. Зашибись. Огонёчек просто. Свалилась под поезд в метро, чтобы умереть от прелестей средневекового насилия.

Кому тут нужно молиться, чтобы всё отменить?

Я замолкаю, обдумывая ситуацию и наши с Ташей судьбы. Очень стараюсь вспомнить точные слова генерала. Что он собирался со мной делать? Одержимой не обзывал, ему не понравилось, что моя метка не «горит». Блин, потираю руку. Она горит как ожог, но ему похоже не это нужно.

Интересно, за недостаточно горящую метку тоже будет дыба? Или что похуже? А то мало ли эти иные миры…

– Госпожа? – шепчет Таша из соседней камеры. – А вы-то почему здесь?

– Если честно, я пока не поняла, – признаюсь я. – На свадьбе переволновалась, не помню толком, что не так сделала, а мой жених взял и отверг меня.

– Вот ко… – Таша обрывает себя и прячет слово за кашлем. – Простите. Это ужасно.

– Да…

Козёл, это она правильно сказать хотела. Поднимаю пальцы и касаюсь губ. Кажется, что на них ещё держится тёплый отпечаток поцелуя. Неожиданный, порывистый. Я помню свою беспомощность рядом с этим мужчиной, стойкое ощущение, что мы будем делать только то, что хочет он. Потому что он так решил.

Бред, конечно, но эта уверенность сквозила в каждом шаге и движении. Я видела генерала минут десять в лучшем случае, и этого времени хватило, чтобы точно определить, кто главный. Очень странное чувство. Впервые вижу такого человека.

С Никитой его даже сравнивать нельзя, слишком уж они разные. Мой первый бывший немного напоминает сурка. Долговязый и суетливый, а Карт… как скала. Спокойный, будто он царь мира.

А на деле оба козлы. Если добавить к ним Ташиного, образуется целый клуб идиотов, считающих, что надоевшая женщина как мусор – её можно оставить за дверью и забыть.

– Слушай, а ты случайно не знаешь…

Я собиралась осторожно выяснить, не было ли в этом мире случаев, когда одержимых оправдывали, но тут снаружи что-то происходит. Слышно грохот двери наверху, неразборчивые мужские голоса, стук сапог. Кто-то сюда идёт, вопрос в том, по чью душу. Или это с нами никак не связано?

Шаги приближаются. Я отступаю от решётки, Таша, судя по шороху делает то же самое. Стражи, находящиеся рядом с камерой моей соседки по несчастью, коротко, но с почестями приветствуют гостя. Уж не Карт ли там пожаловал?

– Левое крыло, моё почтение.

Ничего не понятно, но очень интересно.

Я отхожу в самую дальнюю часть камеры. Жалею, что здесь даже спрятаться негде. Двумя ударами сердца позже, перед решёткой появляется мужчина. Волосы у него длиннее, чем у Карта, а лицо кажется чуть более смазливым, модельным, я бы сказала.

Окинув взглядом камеру, он сосредотачивает внимание на мне и обхватывает ладонью прут решётки.

– Миледи Карт, с вами хорошо обращались?

Я моргаю. Генерал же отверг меня. С чего вдруг фамилию присвоили?

Очень хочется сказать, что нет. Сперва мой мужик закрутил шашни с нашей арендодательницей, потом проблемы на работе, ссора с матерью, сорванная свадьба. За один только этот день со мной обошлись плохо, но, что-то мне подсказывает, незнакомец спрашивает не об этом.

Да и нытьё никогда не было конструктивным.

– Д-да. Всё хорошо.

– Рад слышать, – он отступает от решётки и жестом приказывает охраннику открыть клетку. – Идёмте.

Становится ещё страшнее.

– А… куда, простите?