Czytaj książkę: «Она слишком любила красное»
1
Единственный человек, с кем я бы не рискнул играть в покер, это тот, который находится по ту сторону зеркала. Я не могу сказать, что он пугает меня отталкивающей внешностью, хотя его высокий морщинистый лоб, большой нос с широкими вздутыми ноздрями, квадратный подбородок и выпяченные, как у рака, глаза невольно вызывают во мне чувство некоторого отвращения. Он опасен гениальным складом ума. Он мгновенно анализирует ситуацию и способен обстряпать самое запутанное дело.
Разумеется, смерть Данилы Лугового и моей жены Виктории на нашей с ним совести, но вышеизложенное обстоятельство меня ничуть не смущает. Во всяком случае – они получили по заслугам! Данила бесцеремонно вторгся в мою жизнь и нарушил ее спокойное течение. Вика почему-то решила, что может безнаказанно опустить меня ниже плинтуса. Теперь они мертвы! К каждому убийству я готовился с особой тщательностью. При необходимости мне не составит особого труда ответить на ряд вопросов какого-нибудь новоиспеченного Пинкертона, чьи мелкосортные мозги никогда не сравнятся с моими извилинами. Никто не сможет предъявить мне обвинение, не рискуя нарваться на весомые оправдания со стороны моего адвоката. У меня достаточно свидетелей, которые подтвердят, что они оба погибли в результате несчастных случаев.
Теперь, после всего случившегося, я часто анализирую произошедшее и всякий раз убеждаюсь в том, что совершенные мною преступления не только были справедливым приговором для моих обидчиков, но и стали для них закономерным возмездием. Чтобы не выглядеть посмешищем в высшем обществе мурманских бизнесменов и не прослыть рогоносцем на весь Кольский полуостров, я был вынужден пойти на крайние меры. Раскаиваюсь ли я в содеянном злодеянии? И да, и нет. Трудный вопрос, на который невозможно ответить с непоколебимой уверенностью. Меня постоянно гложет нестерпимая обида оттого, что ни Данила, ни моя распутная жена так никогда и не узнают, что именно я, а не кто-то иной, отомстил им за измену. Впрочем, в какой-то степени я до сих пор сожалею о том, что навсегда потерял Викторию. Если насчет Данилы у меня нет ни малейшего сострадания, то по отношению к ней у меня по-прежнему остались некоторые нежные чувства. Те полгода, которые я провел с этой очаровательной женщиной, навсегда останутся в моей памяти приятным воспоминанием. Разумеется, если не брать во внимание ее порочные отношения и нездоровый интерес к Даниле Луговому. Ее жуткая смерть принесла торжество отмщения за мою поруганную честь, но вместе с тем отозвалась острой болью в моей душе и осталась незарубцевавшейся раной в моем сердце. Любил ли я Викторию? Безусловно! Мне кажется, что я любил ее уже в те далекие времена, когда еще не был с ней знаком. Я любил ее в заветных грезах давно прошедшей юности. Я продолжаю любить даже сейчас, когда ее нет рядом. Я продолжаю ощущать ее жаркое дыхание, чувствую запах ее густых каштановых волос, слышу ее звонкий певучий голос и вижу ее зеленые с поволокою глаза. Я даже до мельчайших подробностей помню нашу первую встречу, которая произошла в фойе ресторана, расположенного в центре города в самой дорогой и престижной гостинице «Арктика». Именно в то мгновение, когда я невольно обратил на нее внимание, я понял разницу между обычной земной женщиной и настоящей богиней, ставшей олицетворением красоты, нежности и великолепия. Несмотря на то, что она была в сравнительно простеньком, но весьма изящном белом платьице с брошью в виде сочных вишенок на левой груди, она все равно оставалась самим совершенством. У нее были стройные соблазнительные ножки, точеная фигурка с округлыми бедрами, умный лукавый взгляд и загадочная улыбка, расточительно излучающая добрую пьянящую теплоту. Она была глотком свежего воздуха в загнивающем обществе, которое насквозь пропиталось запахом дорогих вин, ароматом импортных сигарет и лживым лицемерием, скрывающим истинное лицо мерзких людишек, погрязших в пьянстве и разврате. Она была забавной пташкой, порхающей среди стаи общипанного воронья. Она была Полярной звездой на темном небосводе. Самой яркой и самой выразительной. Она была до такой степени хрупкой миловидной очаровашкой, что я не мог в нее не влюбиться. То обстоятельство, что рядом с ней был Олег Михайлович Звягинцев, мой бывший однокурсник по педагогическому университету, подтолкнуло меня к решительным действиям. Я не стал дожидаться, когда их проведут в банкетный зал ресторана, и незамедлительно вышел навстречу. Не имея ни малейшего желания допустить с его стороны излишнего панибратства, я преднамеренно обратился к нему по имени и отчеству, в надежде на то, что и он станет обращаться ко мне подобающим образом.
– Олег Михалыч! Какая приятная и неожиданная встреча, – воскликнул я с легкой бесцеремонностью и крепко пожал ему руку. – Никогда бы не подумал, что встречу тебя в таком шумном заведении да еще в сопровождении столь обворожительной спутницы. Ах, Звягинцев, ты по-прежнему все такой же ловелас!
Я шутливо погрозил ему указательным пальцем.
– Это совсем не то, о чем ты подумал, – сухо ответил он, перехватив мой вожделенный взгляд, брошенный на его подружку. – В свое время ее отец начал всерьез заниматься фермерством и был частым гостем в доме моих родителей, которые служили в нотариальной конторе.
В его голосе прослушивалось откровенное негодование. Было заметно, что, в нарушение элементарных правил этикета, он не собирался представить нас друг другу. Я самопроизвольно сделал вывод, что и в тридцать три года, достигнув возраста Иисуса Христа, он остался все тем же несносным человеком, которым я знал его в годы былой юности. Впрочем, даже его внешность почти осталась без изменений. Все те же редкие рыжие волосы, умело зачесанные набок, чтобы прикрыть чересчур большую залысину, те же глаза, в которых отражалась постоянная обида на весь окружающий мир, и тот же заносчивый характер с напыщенной бравадой на пустом месте.
Какое-то время мы оба держали паузу. Заметив, что она стала до неприличия затянутой, Виктория окинула меня лукавым взглядом, потом посмотрела на Звягинцева. Она хотела ему что-то сказать, но я успел ее опередить.
– Мне будет очень приятно, если вы оба согласитесь пройти за мой столик, – великодушно предложил я. – Разумеется, если не имеете ничего против моей компании.
Звягинцев удивленно поднял брови.
– Право, даже неловко, – замялся он. – Не хотелось бы тебя беспокоить.
– Ах, Олеженька, ну нельзя же быть такой букой, – промурлыкала Виктория. – Почему мы должны отказываться?
– Наверное, ты права, – нехотя согласился он.
Его враждебный взгляд сказал мне о многом. Я улыбнулся ему в ответ, сделав вид, что ничего не заметил.
– Мы с удовольствием примем ваше предложение…
В голосе Вики прозвучала озорная веселость.
– Роман… – представился я, и тут же добавил: – Роман Александрович Белозеров!
На лице Звягинцева появилось тупое отсутствующее выражение, лишенное всякого восприятия. Он прошел за мой столик с таким отрешенным видом, словно его вели на эшафот. Но ни его хмурое настроение, ни косые взгляды, брошенные в мою сторону, меня ничуть не смущали. Центром моего внимания была Виктория. Уже в начале нашего общения мною было оказано столько знаков внимания, что она вовсе позабыла о присутствии незадачливого кавалера и лишь изредка перекидывалась с ним малозначительными фразами.
Пока официант, худощавый обрусевший лопарь среднего роста, занимался дополнительной сервировкой стола, Вика успела задать десяток вопросов, на которые я без особого труда смог дать исчерпывающие ответы. Затем я вкратце рассказал, как мы с Олегом Михайловичем на протяжении ряда лет грызли гранит науки, и даже вспомнил несколько забавных историй из студенческой жизни, не забыв упомянуть о футбольном матче, когда он неудачно упал возле ворот и с той поры стал прихрамывать на правую ногу. Мельком посмотрев в его сторону, я нарочито высказал сожаление о том, что по окончании университета наши пути разошлись. Мне показалось, что Виктория поверила в искренность моих слов. Звягинцев был нем как рыба. По всей вероятности, он чувствовал, что его возвышенные планы насчет Виктории потерпят сокрушительное фиаско. Я же не замолкал ни на секунду и был немало удивлен собственному красноречию. Я даже успел упомянуть о том, что крупная торговая сеть, опутавшая не только пределы Мурманска, но и раскинутая по всей области, – это сложное хитросплетение мощной торговой системы!
– Ваш покорный слуга – далеко не последнее звено в этой цепи! – утопая в ее зеленых глазах, высокопарно произнес я и тут же добавил: – Смею заверить: если вы согласитесь приобрести подарки родным и близким в моем сопровождении, то такая экскурсия доставит вам истинное наслаждение! Я владелец ряда продуктовых магазинов, но если вас интересуют ювелирные изделия, то мы можем зайти в «Золотой телец», в «Горку» или в «Изумруд»…
Когда я загнул все пальцы на обеих руках, то напористо продолжил бурное повествование, которое даже меня самого привело в неописуемый восторг. Я никогда бы не подумал, что так досконально знаю родной город.
– При желании можем прогуляться по центральной площади «Пять углов» и посетить салоны кожи и меха, где продаются лишь фирменные изделия, – предложил я, не сводя с нее целеустремленного взгляда.
Желая выглядеть наиболее культурным и образованным человеком, чем я был на самом деле, я предложил посетить краеведческий музей, а затем сходить в областной драматический театр или же в театр Северного флота.
– В конце концов, – высокопарно произнес я – можем подняться к памятнику защитникам Советского Заполярья и полюбоваться панорамным видом!
– К памятнику солдату «Алеше»? – поинтересовалась Виктория – Олежек показывал мне его, но, правда, издалека.
– По размерам наш мурманский «Алеша» уступает лишь волгоградской скульптуре «Родина-мать!» – запальчиво сказал я и тут же добавил: – К сожалению, вынужден признать, что по сравнению с вашей Вологдой, где находится почти двести памятников архитектуры и истории федерального значения, Мурманск молодой и по историческим меркам не столь значимый город. У вас в Вологде только один Архиерейский двор, обнесенный каменными стенами, чего стоит! А ансамбль Спасо-Прилуцкого монастыря? Церкви Константина и Елены, Иоанна Златоуста…
На какое-то мгновение я забыл, что нахожусь в ресторане, а не читаю лекцию приезжим абитуриентам на тему: «Мой родной город».
– У нас ведь тоже есть ряд собственных достопримечательностей, – продекламировал я. – У Семеновского озера расположен Дом детского творчества «Лапландия» и Мурманский океанариум, а на противоположной стороне находится храм Спаса на водах.
Случайно заметив, что Виктория начинает поглядывать сквозь меня, я мгновенно прервал пламенную речь и виновато пожал плечами.
– Извините, меня куда-то понесло, – пристыженно сказал я. – Несмотря на то, что Мурманск еще не обладает особо ценным историческим наследием, он мне очень нравится, и я могу рассказывать о нем до бесконечности. Я искренне люблю этот город и верю, что у него прекрасное светлое будущее!
Я понял, что вовремя остановился. Виктория перестала смотреть куда-то вдаль и вновь отнеслась ко мне с должным вниманием.
– Конечно, вы правы. У Мурманска большие перспективы. С этим сложно спорить, – согласилась она и тут же с изумлением спросила: – Но как вы догадались…
– Откуда вы родом? – не позволив ей договорить, переспросил я.
– Вот именно. Ведь я еще ничего не успела о себе рассказать.
– Здесь нечему удивляться, – простодушно ответил я. – Михалыч невзначай упомянул, что ваш отец…
– Ну, конечно же, – улыбнулась она. – Мой отец был частым гостем у его родителей. А вы наверняка знали, что Олежек родился и вырос в Вологодской области. Как все просто!
– Как и все гениальное! – негодующе пробухтел Звягинцев.
Ему явно не нравилось, что Виктория смотрела на меня завороженным взглядом.
Справедливости ради должен заметить, что его озлобленность шла мне только на пользу. Чем заметнее он ревновал ко мне Викторию, тем больше выглядел в ее глазах настоящим кретином. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы не понять, с каким расчетом он привел ее в один из самых престижных и дорогих ресторанов города. Разумеется, он хотел произвести на нее неизгладимое впечатление. Когда я заметил, как долго Звягинцев просматривает меню, то невольно догадался, что он усердно изучает цены. Ресторан гостиницы «Арктика» был ему не по карману. По крайней мере, нещадно опустошал его личный бюджет.
– Что будем заказывать из спиртного? – ненавязчиво спросил я, предоставляя ему право выбора.
– Думаю, коньяк, – ответил он запальчивым голосом. – Можно «Гянджа» или «Апшерон»…
– Не слишком удачный выбор, – не без иронии в голосе посетовал я. – Лучше заказать коньяк от фирмы Хеннесси. Этому коньяку присущ богатый, сильный и нежный вкус.
Я вновь с восхищением перевел взгляд на его спутницу и поучительно произнес:
– Кстати, это излюбленный напиток английской королевы Виктории. Если можно так выразиться – вашей тезки…
Я не успел договорить, потому что Звягинцев бесцеремонно прервал мою речь.
– В таком случае можно заказать «Курвуазье», – сказал он, явно намереваясь подняться в глазах собственной дамы и заодно осадить мою заносчивость.
– Отлично! – согласился я. – Еще в начале позапрошлого столетия винодел из Парижа Эммануэль Курвуазье поставлял выдержанные в Шаранте напитки самому императору Наполеону Бонапарту! Этот коньяк, с выдержкой от 15 до 20 лет, имеет мягкий вкус, аромат спелых фруктов и пряностей. Но все-таки ради нашей встречи я бы осмелился предложить: «Домэн дю Бюиссон». Коньяк 70-летней выдержки, имеет темный янтарный цвет и сложный букет с преобладанием тонов фруктов и шоколада. Во фруктовом диапазоне имеет более сладкий и более насыщенный аромат. У него густой, гармоничный вкус.
Виктория была заинтригована моими познаниями в области виноделия.
– К сожалению, я не употребляю крепкие напитки. Мне что-либо из легких вин, можно ликер… – попросила она.
Я с сочувствием посмотрел на Звягинцева и подумал о том, что ему следовало бы за несколько кварталов обходить стороной подобные рестораны. Он абсолютно не разбирался в спиртных напитках и мог лишь безошибочно отличить «Зубровку» от дешевого портвейна. К тому же самое лучшее, что он мог себе позволить, – это сводить Викторию в любой из захолустных баров, угостив ее жареными сухариками и кружечкой холодного пива.
– Сегодня вы мои гости и, пожалуйста, доверьтесь моему вкусу, – с возрастающей иронией в голосе подметил я. – Позвольте в придачу к коньяку заказать красное вино «Песак-Леоньян», десертное «Шато д’Икем» и немного шампанского.
На мое предложение Виктория игриво повела плечиком, а ее незадачливый кавалер еще больше нахмурил брови, но так и не осмелился возразить.
Прежде чем официант принял заказ, он беглым взглядом окинул Звягинцева, затем оценивающе посмотрел на мой фирменный костюм от Валентина Юдашкина.
– Что прикажете подать, уважаемый? – спросил он, непосредственно обратившись ко мне. При этом стоит заметить, что слово «уважаемый» было произнесено не менее значительно, чем если бы он назвал меня господином.
– Как обычно, все самое лучшее! – не задумываясь, распорядился я. – Не забудь конфеты и фрукты для дамы.
– И как обычно, сумма вас не интересует? – спросил он, пытаясь возвысить меня перед Викторией.
Ну что ж, надо отдать должное его сообразительности. Этот давно обрусевший лопарь добросовестно зарабатывал чаевые.
Как я и предполагал, Виктория стала смотреть на меня не только с трепетным восхищением, но и с раболепным восторгом. Я был для нее настоящим Дон Кихотом Ламанчским, способным по первому требованию удовлетворить любую ее прихоть.
2
Спустя час, когда Виктория вышла из-за стола поправить прическу и навести легкий макияж, Звягинцев неожиданно придвинулся ко мне.
– Берегись, Роман Александрович! – поучительно произнес он. – Викуля не такая безобидная и наивная дамочка, как может показаться на первый взгляд. Когда я имел неосторожность пригласить ее в гости с той целью, чтобы она смогла убедиться в неописуемой красоте нашего Заполярья, то не подозревал, что сяду в лужу.
– Мне непонятен смысл твоего умозаключения, – подметил я. – Объясни толком, что ты имеешь в виду?
– Когда я получил от нее телеграмму, то рассчитывал встретить кроткую, практически пугливую провинциалку. Я жестоко ошибся, Александрыч… Виктория – сущий дьявол! Это монстр, пожирающий деньги. Я никогда не был в подобных заведениях…
– Ты думаешь, это не заметно? – равнодушным тоном подметил я. – У тебя на лице отпечаток растерянности.
У меня не было ни малейшего желания вступать с ним в полемику, но я должен был хоть как-то поддерживать разговор.
– Ну, так вот, – продолжил Звягинцев. – Это была ее идея – зайти в «Арктику». Я не смог ей отказать. У меня не хватило духу признаться, что я не настолько богат, чтобы…
– Если ты прикидываешь в уме, во что обойдется наш столик, то пусть такой пустяк тебя не волнует. Все расходы я беру на себя. Мне действительно очень приятно провести этот вечер в вашей компании.
– Я не о том.
Звягинцев изрядно запьянел, но еще не дошел до предельной кондиции, когда мог потерять собственную мысль.
– Я смогу ее ублажать еще день, от силы – два. Далее мне придется залезть в долговую яму, из которой будет не так-то просто выкарабкаться. – Он глубоко вздохнул и внезапно спросил: – Ты ведь, Роман Александрович, не станешь скрывать, что эта чертовка тебе понравилась?
Он просверлил меня пристальным взглядом.
– Ты прав, в данной ситуации нет смысла скрывать очевидный факт. Я испытываю по отношению к ней восторженные чувства, – откровенно признался я. – Виктория великолепна! Она способна вскружить голову.
– Вот и я о том же. Дорогой бриллиант необходимо содержать в достойной оправе. Викулинька создана не для таких типов, как я, – с сожалением в голосе произнес он.
– Ты что-то темнишь. Если правильно понимаю, – задумчиво поинтересовался я, – ты намерен мне предложить…
– Вот именно! – недослушав, подтвердил Звягинцев.
Он выпил очередную рюмку коньяку и печально добавил:
– Ты неплохо соображаешь, Александрыч. Ты всегда меня правильно понимал. Виктория – птичка высокого полета. Ей нужен большой простор и много свежего воздуха. Она мечтает о роскошной жизни. А что ей может предложить такой неприметный обыватель, как я? Ровным счетом ничего, кроме никчемных обещаний. Мне иногда кажется, что она считает меня неудачником.
– Ты прекрасный преподаватель физики. К тому же – отличный специалист в области электроники, – сказал я, решив хоть как-то исправить его упадочническое настроение.
– Все это верно, только необходимо здраво смотреть на вещи. Наша жизнь не так прекрасна и удивительна, как показывают в художественных кинофильмах и пишут в любовных романах. У нее много изъянов и еще больше темных сторон. Я прошу тебя только об одном, – он низко склонил голову и тихо добавил: – Постарайся не обижать Викулиньку. И еще… Не говори, что я не предупреждал тебя о том, какая она транжирка. Это монстр…
– Ты начинаешь повторяться, – с укором подметил я.
– Она разует тебя до нитки.
– Это меня не пугает.
– Да, наверное… Я наслышан о том, что у тебя приличное состояние. Имея несколько крупных торговых точек, разбросанных почти по всей области, ты, конечно, можешь позволить себе некоторую роскошь. Можешь свободно посещать дорогие рестораны, заказывая осетрину и прочую дребедень. И все ж таки, будь осторожен!
– Никак не могу понять, к чему ты клонишь? – спросил я, прикидываясь наивным простачком. – Ты предлагаешь мне поухаживать за Викторией?
Звягинцев посмотрел мне в глаза.
– Мы же с тобой давние приятели, – уклончиво сказал он. – Викуля хоть и не дурна собой, но ведь она не породистая лошадка, которую можно продать или подарить. Она наверняка хочет хоть на какое-то время почувствовать себя богатой и счастливой женщиной. Ты в состоянии ее мечты воплотить в реальность.
Звягинцев на мгновение замолчал, потом снова посмотрел мне в глаза.
– Признайся, Роман Александрыч, – с трудом выговаривая каждое слово, пробормотал он, – ведь она тебе не только нравится? Могу поспорить, что ты в нее по уши втрескался. Она такая нежная, хрупкая… Ее нельзя не любить!
Я немного смутился от его прямого вопроса, но все-таки решил сказать правду.
– Более того, Михалыч… Даже намерен на ней жениться! – выпалил я почти на одном выдохе.
Между нами в очередной раз воцарилась продолжительная пауза. Я мысленно предвидел его реакцию, но не предполагал, что мой ответ шокирует его до такой степени.
– Повтори, что ты сказал! – настойчиво потребовал он. – Ты намерен на ней жениться?
Я утвердительно кивнул головой.
– Нет, Александрыч, этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты повторил эти слова. Я требую!
– Намерен на ней жениться! – решительно повторил я.
– Но ведь ты ее совсем не знаешь. Буквально час назад ты даже не подозревал о ее существовании. Мне не нравится такая поспешность!
Он впервые повысил голос, и я понял, что его прорвало. Все его разговоры о том, чтобы я поухаживал за Викторией, были напыщенной бравадой и теперь мгновенно лопнули как мыльные пузырьки. Я не знаю, на что он рассчитывал, предлагая мне пофлиртовать с его подружкой, но теперь было видно невооруженным глазом, что он вовсе не хотел с ней расставаться.
– Я влюбился в эту забавную провинциалку, и она станет моей женой! – непоколебимо объявил я.
Мой утвердительный ответ его окончательно доконал.
– Когда я переступил порог этого ресторана, то даже не предполагал, что моя жизнь внезапно потечет по другому руслу, – не давая ему опомниться, продолжил я. – Но теперь все изменилось. Ты же знаешь, Олег Михалыч, что я всегда добиваюсь успеха в любом деле.
Он заметно сник, но на этот раз я даже не попытался его успокоить. В любви, как в бизнесе, не должно быть друзей!
– А как же Вика? Ведь ты даже не знаешь, захочет ли она остаться с тобой? – негодующе спросил Звягинцев. – Извини, Роман Александрыч, но мне кажется, что с годами ты стал чересчур самонадеянным типом.
– Это меня не смущает! – огрызнулся я.
– Возможно, последняя рюмка «Домэн дю Бюиссон» была для тебя лишней?
Он так и не смог справиться с внезапно вспыхнувшей злостью и взять себя в руки.
– Коньяк не играет здесь существенной роли, – возразил я. – Нахожусь в здравом уме. Полностью отдаю отчет своим словам и поступкам.
Звягинцев мгновенно побагровел и окинул меня гневным взглядом.
– Думаешь, я такой болван, что так легко отдам тебе Викторию? – прорычал он. – Признаю, у меня нет такого капитала, как у тебя. Но тем не менее…
– Но тем не менее, – резко перебил я, – ты только что предложил мне за ней приударить.
– Но ведь я не мог и подумать, что ты зайдешь так далеко. Я имел в виду незначительный флирт, и не более того.
– Не впадай в панику! – рассудительно произнес я. – Ты буквально пару минут назад признал, что Виктория – птица высокого полета. Негоже серенькому невзрачному воробью мечтать о прелестной орлице. Поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Если ты встанешь на моем пути…
– Ну и что будет? – ухмыльнувшись, спросил я. – Твои угрозы для меня ровным счетом ничего не значат! Что такой неудачник, как ты, может мне сделать?
– Потом узнаешь!
У меня невольно возникло желание схватить Звягинцева за ворот пиджака и провести его раскрасневшейся физиономией по тарелке с овощным салатом.
– Остынь и слушай меня внимательно! – с трудом сдерживая вспышку гнева, пригрозил я. – Мне стоит позвонить директору твоего лицея, у которого ты получаешь нищенскую зарплату за преподавательскую деятельность, – и уже завтра утром тебя вышвырнут на улицу. Лучше не груби мне! Ты ведь знаешь, что у меня никогда не было друзей. Мы учились в одном университете, но ведь это меня ни к чему не обязывает. Ради достижения определенной цели я ни перед чем не остановлюсь. Надеюсь, ты меня понял, Олег Михайлович?!
Мой вопрос, который стал заключительной фразой, прозвучал особенно значительно и грозно. Звягинцев проскрипел зубами, но, отлично понимая безысходность создавшегося положения, как-то сразу осунулся и вдруг цинично улыбнулся.
– Кажется, мы изрядно выпили и оба чересчур взведены, – примирительно произнес он.
Я по-прежнему сохранял хладнокровие. Звягинцев мог тявкать, как шелудивая дворняжка, но никогда бы не осмелился укусить.
– Пожалуй, ты прав. По-моему, нам не следует спорить, – согласился я.
– Прости, кажется, начал молоть чепуху. Спиртное всегда действует на меня удручающе. Разве можно удержаться от соблазна испробовать один из лучших сортов коньяка? Я практически непьющий человек. В этом ресторане такое великолепие! Невольно начинаешь ощущать себя настоящим человеком! Я ведь еще никогда в жизни не был даже на нижней ступеньке центрального входа этой шикарной гостиницы. Я всегда любовался ею лишь со стороны и никогда не заходил внутрь. Тем более никогда не был в этом кабаке…
– Ты уже говорил. Вновь начинаешь повторяться…
– Да, да… Мне очень стыдно. К сожалению, я перешел границы дозволенного.
– С кем не бывает?
– Прости, я сам не свой… Кругом такая роскошь! Викулинька… Я ведь тоже люблю ее…
Звягинцев замолчал. Вероятно, он хотел посмотреть на мою реакцию. Я по-прежнему сохранял ледяное спокойствие.
– Я действительно ее люблю! – снова повторил он. – Иначе, зачем бы я стал потакать ее прихотям?
– Отлично тебя понимаю, но ничем помочь не могу, – заявил я твердым голосом. – Можешь не поверить, но у меня самые серьезные намерения!
Он бросил на меня разящий взгляд, но тут же опустил глаза и стал похож на побитую собаку. Он снова был смешон и жалок. Не мужчина, а какая-то квашня. Я потерял к нему всякий интерес. Я терпеть не мог слизняков и теперь лишний раз убедился в том, что люди подобного рода не могут вызывать ничего, кроме презрения.
– Нам необходимо серьезно поговорить, – предложил я, не имея ни малейшего желания наблюдать за тем, как он распускает нюни.
Звягинцев постарался изобразить некое подобие улыбки, которая больше походила на оскал затравленного зверя.
– Ты хочешь обсудить вопрос, касающийся Виктории? – робко спросил он.
– Извечная проблема замкнутого треугольника, – холодно ответил я. – Кто-то всегда лишний! Один из нас должен сойти с дистанции.
– Не следовало мне приводить сюда Вику, – с сожалением в голосе проговорил он.
– Что сделано, то сделано. Не нужно себя корить, рано или поздно, она все равно тебя покинула бы.
– Ты, как всегда, прав! Мне сложно что-либо возразить. Днем раньше, днем позже, какая, в сущности, разница?
– Познакомив меня с Викторией, ты, Олег Михалыч, тем самым оказал мне неоценимую услугу, – вынимая чековую книжку из внутреннего кармана пиджака, сказал я. – Ты свел меня с женщиной моей мечты. Будет несправедливо, если останешься у разбитого корыта. Я готов выплатить тебе компенсацию. Возместить моральный ущерб и прочее…
Звягинцев не ожидал такого поворота событий. Он открыл рот и недоуменно посмотрел на меня, боясь упустить смысл моего предложения.
– Ублажая Викторию, ты, вероятно, изрядно потратился. Позволь мне подправить твое пошатнувшееся финансовое положение. Для меня это сущий пустяк, а для тебя значительная поддержка. Как бы там ни было, но ведь теперь я твой должник.
– Неужели все настолько серьезно? – поинтересовался он. – Ты готов выписать чек?
– Да, – не задумываясь, ответил я. – В самое ближайшее время Виктория станет моей женой!
– Ты когда последний раз смотрел на себя в зеркало? – с откровенной неприязнью спросил он. – Неужели ты думаешь, что у тебя есть хоть какой-то шанс?
– У меня незавидная внешность, – проглотив горечь обиды, согласился я. – И все ж таки, я не такой ужасный урод, как Квазимодо. Пусть я действительно не красив, но зато достаточно удачлив и богат. В отличие от тебя я не стал заниматься педагогикой и достиг высоких вершин в коммерческой деятельности. Более того, я стал самой настоящей акулой крупного бизнеса. Нельзя отрицать тот факт, что Виктория восхитительная очаровашка, но сравнительно бедная провинциалка. Дополняя друг друга, разве мы не можем стать великолепной супружеской парой?
Звягинцев многозначительно пожал плечами.
– Тебе не кажется, Роман Александрович, что мы делим шкуру неубитого медведя? Может, будет благоразумнее сначала поинтересоваться ее мнением?
В его глазах промелькнул луч надежды.
– Не стоит попусту терять время, – сухо возразил я. – К чему вся эта канитель? Ты напрасно на что-то надеешься, Михалыч… Все женщины весьма предсказуемы! Даже самые неприступные представительницы прекраснейшей половины человечества сначала бросают беглый взгляд на количество кредитных карточек, находящихся в портмоне мужчины, и лишь затем начинают смотреть на него умиленным оценивающим взглядом. Нет смысла вдаваться в философские размышления. Нам следует закончить этот неприятный разговор, пока не вернулась Виктория. Назови сумму, которую ты израсходовал, потакая ее капризам! – жестко потребовал я.
Звягинцев снова посмотрел мне в глаза. Я предчувствовал, что он скажет какую-то гадость.
– Ее самолет прибыл вчера вечером, – ухмыляясь, произнес он. – Тебя не интересует, чем мы занимались этой ночью?
– Мне не нужны подробности ваших отношений! – дерзко ответил я. – Что бы там ни было, Виктория останется со мной. И давай закончим на этом. Постарайся трезво оценить сложившуюся ситуацию. Между вами все кончено!
Звягинцев подцепил вилкой кусочек осетрины, но тут же положил ее обратно в тарелку.
– А вообще-то мы даже не целовались, – дрогнувшим голосом признался он. – Вернее, она непринужденно чмокнула меня в аэропорту. Слегка прикоснулась губами к моей щеке, словно поцеловала гипсовую статую.
– Тем более, – констатировал я. – Назови цену, и мы расстанемся друзьями.
– Но ведь у тебя нет друзей, – съязвил он.
– Верно, – согласился я. – Тогда хотя бы сохраним все лучшее, что когда-то было между нами. Итак, я тебя внимательно слушаю.
Звягинцев небрежно запустил пятерню в изрядно поредевшие волосы, потом почесал наморщенный лоб и стал говорить с тяжелым вздохом, словно делал это наперекор желанию и взбунтовавшейся совести.
– Я купил ей платье… Губную помаду, туфли…
– Достаточно! – махнув рукой, произнес я. – Меня не интересует подобная чепуха. Если тебя не остановить, то начнешь перечислять наличие нижнего белья. Мне безразлично, по какой цене и какого цвета ты купил ей бикини, и уж тем более не интересует, какие стринги из всех четырех разновидностей ты преподнес ей в подарок. Если бы ты подарил ей бело-голубое льняное платье Джуди Гарланд, которое было продано в Лондоне за 324 тысячи 188 долларов, тогда у меня были бы все основания призадуматься. Назови общую сумму твоих расходов!
