Czytaj książkę: «Мой механический роман»

Czcionka:

Alexene Farol Follmuth

My Mechanical Romance

* * *

Посвящается Генри

1. Катапульта

Бель

Согласно семейному преданию, когда отец узнал, что родится девочка, он хотел назвать меня Джой, в буквальном смысле «радость». Мама же, предпочитая имена в честь святых, настаивала на имени Изабель. Однако из-за моей категорической неспособности выговорить букву «з» в детстве оно быстро сократилось до Беллы. А потом, поскольку я просто ненавидела это имя и отказывалась на него отзываться, оно превратилось в Бель, что в конечном итоге только подтверждает, что достигнутый компромисс оставил неудовлетворенными обе стороны.

В защиту отца скажу, что я отнюдь не безрадостный человек. Как и у большинства людей, в моей жизни присутствуют вещи, которые я люблю, – сыр, оказываться правой, снисходительно хлопать кого-нибудь по плечу в подходящий момент. И есть вещи, которые терпеть не могу. Что возглавляет этот список, спросите вы? Командные виды спорта, вопросы, чем я занимаюсь по жизни, и слабое, но тревожное ощущение, что что-то важное вылетело из головы.

– Вот блин, я и забыла, что сегодня день катапульт! – восклицает Джейми, обозревая свое королевство с возвышения, на котором мы стоим. – Первый проект в этом году – и такой чудесный! Все эти малыши-младшеклассники, спешащие в кабинет физики и пищащие, словно крошечные испуганные птички… Просто обожаю, – разглагольствует она, постукивая матовыми голубыми ногтями по банке газировки «LaCroix» с совершенно антиутопическим вкусом. – Кстати, а где твоя?

Вот черт.

Ладно, я в курсе, что проект «Катапульта», вероятно, присутствовал в учебном плане (он точно там был), но в свою защиту скажу, что на прошлой неделе нам задали написать огроменное эссе по английскому языку, а сегодня у меня контрольная работа по статистике и групповой проект по обществознанию. И вообще, я не виновата, что родилась с таким слабым восприятием времени. Разве не были написаны миллионы научных статей о влиянии стресса, вызванного учебной нагрузкой, на подростков или о чем-нибудь еще в этом роде? Уверена, я смогу найти не меньше десятка, если приложу хоть немного усилий. (Делать это, конечно же, не собираюсь, но ведь мысль правильная, не так ли?)

– Изабель Майер, – наседает на меня Джейми, которая, к сожалению, все еще здесь и не является частью тревожных видений, роящихся сейчас перед глазами. – Твое молчание очень подозрительно.

– Э-эм, – мычу я с умным видом.

Спойлер для тех, кто еще не понял: у меня нет катапульты. В первую очередь потому, что ее не существует, а во-вторых, потому что за последние тридцать секунд не произошло ни единого чуда и она не материализовалась волшебным образом из воздуха. Единственное, что сейчас приходит мне на ум, – это набор очень нелестных ругательств, которые заставили бы мою мать осенить себя крестным знамением, а затем спросить, где она провалилась как родитель. (Подсказка: вопрос будет сугубо риторическим.)

– Земля вызывает Бель! – Джейми машет рукой перед моим лицом. – Прием!

– Я думаю, – отвечаю, бросая взгляд на экран своего телефона.

М-да. Занятие начнется уже через пятнадцать минут.

– Отлично, – с сомнением констатирует Джейми. – Начало многообещающее.

Как и все девочки, с которыми с шести лет говорят как со взрослыми, Джейми Ховард собирается стать юристом. Ее будущая карьера предполагает строгие костюмы с юбками-карандашами и отдачу приказов своим коллегам из углового кабинета, заставленного цветами в горшках, в здании где-то на Манхэттене. Она из тех, кто решительно шагает по кампусу, практически сминая всех на своем пути, и смеется над тем, что кажется ей смешным, чересчур громко. И с тех пор, как шесть недель назад ее привлекли к адаптации студентов, переведенных из других учебных заведений, тем, кто ее веселит, посчастливилось стать мне.

– У тебя есть…

– Что?

– Скотч? – оптимистично спрашиваю я.

– Что-что? – уточняет Джейми.

– Ну, клейкая лента, – объясняю я. – У тебя есть клейкая лента?

– Бель, мне отлично тебя слышно, – сообщает она, – и не то чтобы ты интересовалась моим мнением по этому поводу, но я не думаю, что какое-либо количество скотча поможет тебе соорудить катапульту, которую ты, судя по всему, забыла сделать.

– Предположительно забыла сделать, – поправляю я. – Это значит «нет»?

– Конечно, нет. Кто же носит с собой скотч?

– Не знаю, может, кто-то и носит, – бурчу я, нащупывая лямку своего рюкзака, который более беззаботная версия меня бросила под стол. – А мини-степлера у тебя с собой тоже нет?

– Очевидно, нет, – фыркает Джейми, – но поскольку так случилось, что я не работаю на почте и уже не хожу в детский сад, у меня нет нужды ни в том, ни в другом.

– Ты ничем не помогаешь, в буквальном смысле, – замечаю я.

– Я и не пытаюсь помочь. В буквальном смысле, – с поразительным бесстыдством отвечает Джейми. – Ты ведь понимаешь, что оценка за этот проект составляет примерно половину твоей итоговой оценки за семестр, да? А если ты получишь двойку, то это очень плохо отразится на мне.

– Ладно, теперь ты действительно не помогаешь, – сообщаю я. – А учитывая, что у меня сейчас кризис, ты могла бы проявить чуть больше оптимизма.

– Ты права, извини. Если ты получишь двойку, то это очень плохо отразится на мне! – жизнерадостно поет Джейми.

Просто супер.

Если уж на то пошло, то даже мне вначале показалось, что интерес Джейми к моей персоне объясняется исключительно ее ответственным отношением ко всем внеклассным обязанностям – настолько ответственным, что иногда это граничит с безумием. Иначе зачем человеку, активно претендующему на произнесение прощальной речи на выпускном вечере, общаться с личностью, у которой нет даже простого ежедневника? Может, это вопрос ее будущей профессиональной этики? Но, судя по тому, что Джейми по-прежнему продолжает проверять меня каждый божий день, думаю, можно предположить, что в какой-то момент от нашей взаимной подписки в «Инстаграме»¹ в целях адаптации и до приготовления печенья с ее бабушкой на прошлых выходных между нами неожиданно возникла самая настоящая дружба.

– Не то чтобы это что-то меняло, – возвращаюсь я к тому единственному решению, которое смогла выжать из своего мозга, – но вообще-то мне нужен не скотч. Мне нужна катушка.

Джейми бросает на меня недоуменный взгляд.

– Ну, та пластиковая штука, на которую наматывается сам скотч, – еще раз пытаюсь объяснить я.

Но в глазах Джейми ни тени понимания. В них вообще ничего не отражается.

– Забей, – вздыхаю я, – у меня только пятнадцать минут, чтобы что-нибудь придумать, и ноль, чтобы вводить тебя в курс дела. Просто помоги мне. Пожалуйста.

– И все же нет, – отвечает она. – Может, лучше спросишь в деканате?

Отлично, просто прекрасно, с удовольствием начну вторую половину дня с того, что поинтересуюсь, нет ли у кого-нибудь из администраторов прославленной Эссекской Академии Искусств, Науки и Технологий скотча, едва пережив их сегодняшний допрос утром, запланировала ли я уже какую-нибудь карьерную консультацию со своим куратором. В их словах ощущалась нотка подозрительности, что показалось мне весьма несправедливым. Ведь я отвечала правдиво почти на все их вопросы, и этот разговор мог бы огорчить деканат гораздо сильнее, чем это произошло в действительности.

Но если выбирать между ними и неизбежной лекцией от матери…

– Придется, – заключаю я и разворачиваюсь в сторону здания администрации.

– Удачи! – кричит мне вслед Джейми.

Ну да, ну да. Сейчас мне не хватает только удачи.

В моей прежней школе, у которой отозвали лицензию, не суетились по поводу того, сдал ты экзамены или ходишь на дополнительные курсы, подал ли заявление на поступление в высшее учебное заведение или нет… Всем было плевать. В Бранфорде существовало всего четыре подготовительных курса, и либо ты был умным и посещал их (как мой средний брат Гейб, например), либо забивал на учебу и бездельничал весь день до начала бейсбольных тренировок (как делал это мой старший брат Люк).

Но эта школа похожа на какую-то странную лабораторию по выведению руководителей стартапов. Я пошла сюда по настоянию матери, хоть это и частное заведение. И, несмотря на то, что школа находится менее чем в пятнадцати километрах от нашего дома, жизнь в Шерман-Оксе определенно не похожа на жизнь в Ван-Найс. Когда речь заходит о прекрасном маленьком оазисе Лос-Анджелеса, который мы именуем Долиной, то почувствовать, как растут налоговые ставки, можно еще на подступах к 405-му шоссе.

Так что да, я не испытываю особого восторга от посещения Эссекской Академии, стоящей на моей родной земле.

К счастью, прежде чем успеваю отойти далеко, пиликает телефон.

Джейми: Лора только что пришла.

Джейми: Она сказала, можно попробовать спросить в библиотеке.

Уже лучше, учитывая, что это самое близкое ко мне здание. Да здравствует Лора! Я сворачиваю с пути и заскакиваю в библиотеку, где, несмотря на мои сквернословие и, вероятно, богохульство, мне улыбаются звезды. Прямо сейчас главная библиотекарша помогает какому-то бедняге вникнуть в тонкости десятичной классификации Дьюи, поэтому я хватаю со стойки скотч и, стараясь не привлекать к себе внимания, покидаю место преступления.

На углу здания останавливаюсь. Ладно, у меня в запасе десять минут; что еще я могу раздобыть? Ручка – отлично! На самом деле это даже волшебнее, чем кажется. Канцелярская резинка. Бутылка из-под воды.

Хм, а это мысль.

– Она тебе еще нужна? – спрашиваю у какого-то случайного паренька, проходящего в пределах моей видимости.

Он в ужасе поднимает на меня глаза, и я предполагаю, что это его первый год в старшей школе.

– Бутылка? – переспрашивает парень, поднимая емкость с этикеткой «Smartwater», из которой только что допил.

Может быть, я здесь и три недели, но все равно еще выпускница, поэтому коротко киваю ему с мрачным видом вышестоящего по званию.

– Одноразовый пластик – это крайне безответственно, – заявляю я, потому что подобные вещи как раз и вызывают у окружающих чувство вины. – Я собираю их. На переработку.

Теперь он просто обязан отдать ее мне, если не является тайным коллекционером пустых бутылок из-под воды. С видом, будто я внезапно могу откусить ему руку, паренек медленно протягивает мне бутылку.

– Спасибо, – благодарю я и иду к ближайшему мусорному контейнеру у стены.

Надеюсь, он не станет наблюдать за тем, как я достаю оттуда еще две (это негигиенично, знаю, но моя мать работает медсестрой скорой помощи и снабжает меня бесконечным запасом дезинфицирующего средства для рук, так что все в порядке) и откручиваю с них крышки.

Я уже отступаю назад со своим уловом, когда вдруг натыкаюсь на кого-то и разворачиваюсь.

– Осторожнее, – произносит голос, принадлежащий человеку, с которым только что произошло столкновение.

Его зовут Тео Луна, и – я очень хотела бы этого не знать, но, к сожалению, знаю – в него влюблены все учащиеся этой школы. Влюблены до безумия, как в Стэнфорд, ведь он невероятно успешный сыночек какого-то технологического гения. Само собой, в этой школе, полной мутантов, вместо обычного короля бала вроде моего брата Люка (которому для всеобщей популярности оказалось достаточно просто пить протеиновые коктейли и ослепительно улыбаться – в довесок к его развитым мышцам на груди), должно было найтись что-то поизощреннее. Местная версия главного красавчика посещает все подготовительные занятия и выглядит так, будто он является веганом, топит за экологию и все в этом духе.

И, разумеется, Тео Луна – президент примерно восьми сотен научных кружков, которые всегда выигрывают во всевозможных конкурсах. А еще у него имеются кудряшки «интернет-бойфренда», которые сопровождаются идеальным загаром, так что, наверное, в хипстерском смысле он действительно привлекателен. Но, на мой взгляд, ему не помешало бы сбавить градус высокомерия.

– Смиренно прошу прощения, сэр! – восклицаю я, изображая Оливера Твиста, и еще раз врезаюсь прямо в его грудь.

Он хмурит брови, поправляя свою футбольную куртку эссекской команды, надетую вместо привычного школьного пиджака, и я делаю реверанс.

– Прое-е-ехали, – демонстративно тянет он и отворачивается, закатывая глаза.

Ну что за мерзкий тип. И тебе пока.

Сколько там осталось? Семь минут? Восемь? Думаю, не больше пяти. Скотч на катушке почти закончился, поэтому я скручиваю то, что осталось, безмолвно извиняясь перед службой утилизации Эссекской Академии за неоправданные растраты, и оборачиваю резинку вокруг опустевшего рулона, загибая пластик, чтобы закрепить ее. Немного повозившись с колпачком от ручки и крышками от бутылок, я создаю штуковину, смутно напоминающую утку на кольцеобразных ножках. В вертикальном положении ее удерживает основание, а резинка должна работать как рогатка. Это очень миниатюрный вариант катапульты, но никаких требований к размеру не выдвигалось. Все, что от нее требуется, – это быть работоспособной.

Может, я даже успею проверить ее…

Но тут звенит звонок, так что нет. Придется назвать свое творение «Аве Мария». (С другой стороны, мою мать порадует любое «Аве Мария» от меня.)

Джейми: Так что? Ты в полной заднице?

Бель: Пока нет, mon ami.

Бель: Пока нет.

Тео

Похоже, сегодня снова день катапульт. Не самый мой любимый проект по физике, но он определенно лучше, чем все, что мне приходилось делать по другим предметам. Создание чего-либо с нуля гораздо интереснее литературного анализа, вот почему в выпускном классе я первым делом записался на подготовительные курсы по физике.

Кроме того, мне не нужны отведенные две недели, чтобы смастерить катапульту. В этой школе на меня возлагают большие надежды. В моем изделии совершенна каждая деталь, и поэтому я обязательно получу наивысший балл. А остальные катапульты… Не хочу быть мудаком, но выглядят они ужасно. Кажется, я только что видел, как ученик классом помладше держал в руках катапульту, на 80 процентов состоящую из рулонов от бумажных полотенец и на 20 – из неадеквата.

Одно разочарование. Если уж мне необходимо найти нового человека в свою команду на этой неделе, то пусть им будет кто-то, хотя бы способный на интересное конструкторское решение. Но, судя по всему…

Телефон в моем кармане жужжит, прерывая размышления.

Дэш: Ты это видишь?

Он сидит всего через четыре места от меня, как обычно, но… окей, давай попереписываемся. Я оглядываюсь, чтобы понять, о чем он говорит, но не вижу ничего, заслуживающего внимания.

Тео: Вижу что?

– Луна, – одергивает Мак, преподаватель физики, и я охаю.

Формально он – мистер Макинтош, на случай, если в класс по каким-то причинам вдруг решит заглянуть заместитель директора, но, по-моему, его самого очень веселит, когда мы обращаемся к нему, словно к макбуку. Это не настолько забавно, как он думает, но после трех лет занятий робототехникой с ним у меня выработался стойкий иммунитет ко всему, что Мак считает уморительным. Я воспринимаю его на 87 процентов состоящим из каламбуров.

– Мне напомнить тебе, что телефоны запрещены? – спрашивает он, вздергивая бровь. – Убери его.

Я бросаю злой взгляд на Дэша, который теперь пожимает плечами.

– Прояви уважение, – высокопарно произносит он одними губами.

Клянусь, иногда я его просто ненавижу.

– Итак, сегодня мы поговорим о кинематике, – объявляет Мак, выводя с экрана своего айпада на доску уже привычные нам разминочные упражнения.

Мак обожает рисовать мультяшного персонажа по имени Чад, который постоянно вытворяет ужасные вещи со своими друзьями: сбрасывает с крыш зданий наковальни на их головы и тому подобное. Нам предстоит разобраться только с расчетами, но, по-моему, совершенно очевидно, что у Чада имеются какие-то непроработанные психотравмы. Возможно, тянущиеся с самого детства.

Сегодня Чад бросает в кого-то мячи: скорость, расстояние, ускорение, время. В конце концов, это ведь разминка. Я подношу ручку к бумаге и набрасываю уравнения примерно с тем же вниманием, с каким обычно завязываю шнурки на ботинках.

– Тео, – шипит Дэш, бросая мне в голову бумажный шарик. – Эй, Тео!

Я старательно игнорирую его. Настоящее имя Дэша – Дариуш, но в первом классе ни у кого из нас не хватало терпения произносить его полностью, и поэтому он стал просто Дэшем. Мне нравится, как это звучит – как нечто в меру незаконченное. Словно очередь в кафетерий. Как тире между словами. Что-то, занимающее место, раздражающее тебя на уроках и постепенно сводящее на нет волю к жизни.

– Ма-те-о, – зовет Дэш, складывая ладони рупором. – Тео. Ну, обернись же.

– Дэш, господи боже, прекрати уже…

– Уже закончил, Луна? – окликает Мак, и я поднимаю глаза. – Отлично! Давай, изобрази на доске, – командует он, указывая себе за плечо.

Он заговорщицки смотрит на меня, словно мы с ним шутливо разыгрываем мое наказание. Хотел бы я сказать ему, что быть лучшим другом Дэша – уже само по себе и шутка, и наказание.

Когда поднимаюсь с места, Дэш показывает пальцем на кого-то впереди себя. На Джейми Ховард, что ли? Та хмуро смотрит в свою тетрадь и выглядит потерянной. Она… ну, в общем, она довольно умная девчонка, признаю, но скорее из тех, кто выигрывает конкурсы сочинений или рассуждает о Шекспире, типа того. Математика и естественные дисциплины ей не слишком-то интересны; она считает их, цитирую, «банальными». Думаю, Джейми здесь исключительно для того, чтобы подтянуть средний балл для поступления в Стэнфорд. За ней – Лора Мерфи, которая вместе со мной и Дэшем (и почти всем классом, за исключением Джейми, которая слишком занята «Судебными процессами», «Моделью ООН» и прочими либерально-художественными штуками) занимается робототехникой, а перед Лорой сидит…

Ага. Значит, Дэш указывает на Нилам.

Для протокола: у меня нет никаких проблем с Нилам Дасари. Может быть, я и разбираюсь в электротехнике лучше, чем она, но имеет ли это какое-то отношение к зловещему патриархальному сговору между мной и Маком, о котором она подозревает? Точно нет. Однако это нисколько не мешает Нилам награждать меня неодобрительными взглядами каждый раз, когда мы с преподавателем обсуждаем, в какие видеоигры хотим поиграть на выходных. Будто бы в том, что Мак поддержал решение команды назначить меня пилотировать ботов в этом году, есть какой-то неожиданный сюжетный поворот! Ей кажется, что это делает нас кем-то вроде приятелей-программистов, в то время как в действительности это всего лишь вопрос компетенций.

В общем, дело в том, что Нилам каким-то образом раздобыла эскиз нового семикилограммового бота, который я спроектировал этим летом, и она начисто разносит его в пух и прах перед всеми, доказывая, кстати, что не только мне не хватает усердия по отношению к нашим разминочным упражнениям, чего Мак, видимо, упорно не желает замечать. И кому теперь выгоден фаворитизм, а, Нилам? Не то чтобы этот эскиз был окончательным вариантом, но я был бы весьма признателен, если бы она не вела себя как полная стерва. Но это мелочи.

Я уже начинаю переписывать уравнение на доску, когда вижу, как во дворе за окном нашего класса появляется мисс Восс, учительница биологии (в этом году у одного из классов она ведет еще и физику из-за слишком большого количества учащихся). Она разговаривает с новенькой, с которой я недавно столкнулся у мусорных контейнеров. Я не знаю ее имени – у нас нет общих предметов, – но это действительно самый странный человек, который мне когда-либо встречался. Я даже не уверен, что она делает это специально, и мне кажется, что она такая сама по себе. Сегодня, например, на ней длинная хипповская юбка и ожерелье из крошечных ложечек.

– Готово, – произношу я, отходя от доски.

– Отлично, Луна, – комментирует Мак. – Просто отлично.

Конечно, отлично, иначе и быть не может.

– Спасибо.

Когда я прохожу мимо стола Нилам, она бросает на меня еще один злобный взгляд. Но на этот раз прикрывает страницу перед собой рукой, словно я и не в курсе, что она там делает. Что ж, эта барышня может вносить любые изменения в конструкцию, какие только захочет. Дэш все равно примет мою сторону. Эммет с Каем тоже. Рави сделает все, что мы ему скажем, а мнение Джастина, по сути, не имеет никакого веса, так что мне особо незачем беспокоиться, что там себе думает Нилам. Она уже даже не пытается скрыть тот факт, что откровенно ненавидит меня, а я, в свою очередь, перестал пытаться найти с ней общий язык. И она не какой-то трагический изгой или что-то в этом роде, не подумайте. У нее много друзей, просто я к ним не отношусь.

Сажусь на свое место и смотрю в окно, пока Мак объясняет нюансы моего решения. Идет только третья неделя занятий, так что ничего интересного в учебной программе не предвидится минимум месяц. Меня волнуют только отборочные соревнования в клуб робототехники, которые пройдут в пятницу. Лично я не считаю, что нам нужны новые люди, но Мак не допустит нас к работе в лаборатории, пока мы не проведем их. Он постоянно вещает что-то насчет честных условий отбора, равных возможностей и бла-бла-бла.

Если никто из подавших заявку не вырос на нефтяной вышке или военном корабле, то добавление в команду нового человека означает лишь очередную головную боль, связанную с тем, что мне придется читать ему технику безопасности при сварочных работах. Быть капитаном кружка робототехники и футбольной команды одновременно и без того достаточно сложно, а ведь я, ко всему прочему, еще посещаю шесть подготовительных курсов и работаю над заявлением о досрочном поступлении в Массачусетский технологический институт. Однако окружающие люди почему-то постоянно ожидают от меня взаимодействия с ними. И именно мне предстоит бороться со стрессом, вызванным появлением нового участника в коллективе, так что неудивительно, что с самого начала года этих отборочных я жду с ужасом.

Похоже, мисс Восс проверяет задание новенькой прямо на улице, что на мгновение отвлекает меня. Не то чтобы меня это волновало, но мисс Восс – весьма строгий преподаватель, по крайней мере, так я запомнил с прошлого года. Джейми Ховард тоже смотрит в окно и через секунду-другую незаметно достает из кармана телефон. Полагаю, одноклассница дружит с этой новенькой; она ее «адаптационный друг», или как там это называется. Я не особо слежу за внеклассными занятиями Джейми, а большая часть ее занятий как раз таковыми и являются. Может быть, она просто пишет ей смс, чтобы спросить, что происходит.

Мои мысли снова начинают блуждать, и на этот раз вокруг новенькой. Кто вообще меняет школу в выпускном классе? Это же полный отстой. Хотя мне порой кажется, что я знаю всех здесь с пеленок, а все – знают меня, так что это естественно, что мне уже не терпится переехать на другой конец страны и познакомиться с кем-нибудь новым разнообразия ради. Но у нее же нет тут ни одного друга. Интересно, у нее вообще есть жизнь? Я шучу, что ненавижу Дэша, по крайней мере, 53 процента всего времени, которое мы проводим вместе, но это все равно лучше, чем заводить нового Дэша.

– …движения мяча, Луна?

Внезапно понимаю, что Мак ждет ответа.

– Что? – переспрашиваю я, выныривая из задумчивости.

– Какие факторы ты бы учитывал, – повторяет преподаватель, – при расчете движения мяча?

А, всего лишь это.

– Скорость, расстояние и время.

Легче легкого.

– Спасибо, что так любезно осчастливил нас проницательностью своего ума, Луна, – сухо замечает Мак. – Кто-нибудь еще хочет высказать свое мнение о Чаде?

Полагаю, она не так уж и не непривлекательна.

(Новенькая. Мисс Восс около сорока, так что я точно имею в виду не ее.)

– Так, давайте разобьемся на группы по четыре человека, – объявляет Мак, хлопая в ладоши. – И за дело.

Без проблем. В моей команде будут Дэш, Эммет и Кай. А Джейми в другом конце класса не останется ничего иного, кроме как позволить Джастину присоединиться к их группе с Лорой и Нилам… Черт. Наверняка они сейчас очень сожалеют, что в классе больше нет девчонок.

– Ты видел? Видел? – спрашивает Дэш, толкая меня локтем, пока я вытаскиваю табурет из-под лабораторного стола.

– Да, я все видел, Дариуш…

– Это не значит, что эта мысль не заслуживает внимания, – произносит Эммет, чья мама хочет, чтобы он начал встречаться либо с симпатичной китаянкой, либо с Нилам. По ее словам, все зависит от того, кто первым из них станет врачом, и никто из нас не знает, как объяснить ей, что то, чем мы занимаемся, не имеет ни малейшего отношения к медицине.

– Ты вообще слышал эти якобы «заслуживающие внимания» идеи? – фыркает Кай на Эммета, водружая свои книги на стол.

И у него, и у Эммета абсолютно безумные родители, чья одержимость их оценками сравнима только с озабоченностью тем, на ком они в конце концов женятся.

– Нет, – защищается Эммет, – я просто говорю, что они могут оказаться…

– Ладно, как скажешь, но это не вопрос мнений. Мы с Тео специально спроектировали все так…

– За работу, мальчики! – командует Мак, внезапно материализуясь возле нас, чтобы заткнуть рты. – Сосредоточьтесь. Хорошо?

– Конечно, – отвечаю я.

Мисс Восс и новенькая за окном исчезают как раз в тот момент, когда я окидываю беглым взглядом лабораторную задачу, которую ставит перед нами Мак.

Больше скорости!

Очередной ничем не примечательный день в школе. Как и всегда.

1.Здесь и далее: принадлежит компании Meta, признанной экстремистской в Российской Федерации и запрещенной. – Прим. пер.