Czytaj książkę: «Ученица боевого мага»

Czcionka:

* * *

Пролог

Его выбросило на скалистый берег, как сломанную игрушку, в которой больше не было надобности. Повертело напоследок в водовороте, притопило холодными волнами и, вдоволь наигравшись, вышвырнуло на камни, лишь чудом при этом не убив.

Даст, придя в себя, судорожно закашлялся, сплевывая тину и налипший на губы песок. Затем с трудом приподнялся на дрожащих руках и с тревогой оглядел массивные нагромождения камней, между которыми ему повезло оказаться.

Моментально оценил высоту круто обрывающегося берега, под которым все еще бесновалось разгневанное море. Зябко передернул плечами, услышав рокот бьющихся внизу волн. Мудро отполз подальше от края и с холодком подумал, что ему действительно повезло: если бы его выбросило чуть ниже, на песчаную косу, тянущуюся вдоль кромки прибоя, то разбуженное грозой море уже слизнуло бы бесчувственное тело обратно. Если бы, напротив, закинуло чуть выше, то его совершенно точно расплющило бы о скалы. Но Всевышний не забыл о своем блудном сыне. И, вероятно, посчитал, что Даст пока не исполнил уготованное ему предназначение.

Оказавшись в относительной безопасности, южанин со стоном перекатился на бок и замер, уставившись в низко повисшее небо, в котором все еще бушевала гроза. Какое-то время просто лежал, не в силах до конца осознать случившееся. Затем зажмурился от внезапно полыхнувшей в небесах молнии, словно ножом распоровшей влажный воздух. Поежился от оглушительного раската грома. Запоздало почувствовал, как хлещет по обнаженному торсу ледяной, пронизывающий до костей ветер, и только тогда, позабыв про выматывающую слабость, резко сел: нужно было убираться отсюда подальше.

Неожиданно где-то неподалеку раздался тихий стон.

Даст неосторожно повернул голову, пытаясь разглядеть собрата по несчастью, но тут же охнул от пронзившей его шею боли и схватился за затылок.

– Демоново племя…

Но стон повторился снова, и южанин, поднявшись, с трудом поковылял на звук. Беспрестанно оскальзываясь на мокрых камнях, недобро поминая свою затекшую шею, проклятого Угря, странного мальчишку, едва не угробившего его вместе с кораблем. А еще – это мрачное море, низкое небо и совсем уж ледяные брызги, от которых он моментально продрог до костей.

Непроизвольно пригнувшись от нового громового раската, Даст опасливо покосился за спину, где до сих пор неистовствовала буря. А затем подумал, что Кратт, если и выжил, когда в него ударила молния, то теперь-то уж точно утоп. Как и команда его, и тот маг-идиот, и… прости господи… один славный, упрямый мальчишка, магический потенциал которого они проморгали и по воле которого разверзлась недавно эта бушующая жуть.

Снова услышав стон, воин с тяжелым вздохом отвернулся и, поспешив на голос, громко крикнул:

– Эй! Кто там?!

Впереди тихонько всхлипнули.

– Я…

– А ты кто есть-то?

– Мира… – Между камнями мелькнула мокрая макушка со спутанными в колтуны волосами, а затем показалось бледное, заплаканное лицо. – Помоги мне! Кажется, я повредила ногу!

Даст охнул, мгновенно ее узнав и только сейчас сообразив, что несчастная девчонка, волей провидения не доставшаяся Кратту, тоже уцелела. Чудом выжила, выбралась, до последнего цепляясь за него своими тонкими пальчиками, но потом ее все-таки оторвало и отбросило куда-то в сторону.

Он тогда испугался, что потерял ее навсегда, но теперь облегченно вздохнул и молча вознес хвалу Всевышнему за то, что тот сохранил хотя бы эту невинную душу. После чего уже громче крикнул:

– Подожди, я сейчас тебе помогу!

До Миры он добрался быстро – внезапная радость от мысли, что девушка жива, придала ему сил. Конечно, она была измученной, мокрой и замерзшей. Но, завидев его, все же нашла в себе силы улыбнуться, из-за чего Даст почувствовал себя неловко. И, чтобы скрыть смущение, поспешил опуститься на колени – осмотреть ее распухшую лодыжку.

Перелома, к счастью, не было – лишь сильный ушиб, о чем он сразу же и сообщил. Однако, вместо того чтобы порадоваться, Мира неожиданно сгорбилась и горько расплакалась, только сейчас поняв, что самое страшное позади.

– Ну, чего ты? – неловко погладил мокрую макушку Даст. – Жива же… здорова… выберемся теперь. – А потом заглянул в ее огромные испуганные глаза и почему-то добавил: – И ты сможешь вернуться домой. Обещаю.

Мира порывисто к нему прижалась, спрятав заплаканное лицо на его груди. Такая маленькая, хрупкая… совсем еще юная, светлая и нежная, как весенний цветок. Просто чудо, что ее не коснулись похотливые руки Кратта. Чудо, что ей не довелось узнать всех мук позорного плена. Страшно подумать, до чего бы ее довели эти скоты, если бы не Вэйр и его проснувшаяся магия.

– Пойдем, – вздохнул южанин, погладив дрожащую девушку по спине. – Надо отыскать воду и какое-нибудь укрытие. Может, где-то поблизости хижина найдется? Или на кого-нибудь набредем по дороге?

– Куда идти-то? – стуча зубами от холода, спросила Мира. – Я даже не знаю, что это за место.

– Я тоже. Но стоять нельзя. Если не найдем в ближайшее время защиту от ветра, околеем.

Она только кивнула, неохотно отстранившись. Неловко поправила лохмотья, в которые превратилось платье. А потом со стыдом подумала, что их едва хватает, чтобы прикрыть живот и грудь, а оказаться в таком виде рядом с чужим мужчиной – хуже нет позора. Даже если он только что спас ей жизнь.

Даст, перехватив ее настороженный взгляд, отвернулся, хорошо зная, насколько строг в Аргаире Покон. Но делать нечего – сейчас у него не было даже рубахи, чтобы прикрыть ее наготу. А отдать собственные штаны (изорванные и такие же грязные, как платье) и остаться в чем мать родила было еще хуже, чем так.

Решительно взяв девушку за руку, он двинулся вдоль берега, то и дело поглядывая на мокрые скалы и набрасывающиеся на них волны. Спеша добраться до песчаной отмели и виднеющейся вдалеке узкой полоски леса, где можно было хотя бы шалаш сделать, чтобы укрыться от ветра. Вода, опять же, там наверняка будет. Река или крохотный ручеек – неважно. Главное, что она непременно там есть, так что умереть от жажды им не грозит. И от голода, кстати, тоже – хоть ягоды, хоть грибы, но найдутся. Да и вообще, в лесу гораздо проще переждать ночь, чем на продуваемом всеми ветрами берегу.

А ночь-то наступит уже скоро. Магическая буря разыгралась ближе к вечеру, да и корабль какое-то время еще боролся со стихией, стараясь отсрочить неизбежное. Даст хорошо помнил, что довольно долго цеплялся за скользкую палубу, пытаясь не сорваться в море. Помнил, как прижимал к себе испуганную девчонку… удивительно ладную, золотоволосую и голубоглазую кроху, чем-то смутно похожую на Вэйра…

Даст поспешно отогнал от себя мысль о мальчишке.

Нет, не выжить ему было. Один, запутавшийся в снастях, обессилевший после своего первого и, судя по всему, последнего магического поединка…

Прости, Вэйр. Ты потратил всю магию на нас, но сам спастись не сумел. Или же просто не захотел? Я этого уже не видел. Знай, что только благодаря тебе Мира осталась жива. И покойся с миром, мальчик: ты сделал все, что хотел.

Даст прерывисто вздохнул, стараясь не думать о парнишке, которому тоже был обязан жизнью, а потом заметил нечто странное и невольно замедлил шаг.

Не успевающая за ним Мира… а шагал он широко, быстро… ухватила его за руку и устало прижалась. Но южанин словно не заметил – напряженно всматривался вдаль, силясь что-то разглядеть в показавшейся впереди горе мусора, водорослей и тины. А потом внезапно вскрикнул и почти бегом кинулся в ту сторону, бормоча под нос что-то неразборчивое и, кажется, даже ругаясь.

Мира удивленно замерла, когда смуглокожий нахибец вдруг упал на колени и торопливо заработал руками, разрывая мокрый песок. Наконец высвободил из-под него чье-то неподвижное тело, обхватил безвольно мотнувшуюся голову с потемневшими от воды, спутанными, но все еще довольно светлыми волосами. На мгновение неверяще всмотрелся в обескровленное лицо и с неимоверным облегчением выдохнул:

– Хвала Всевышнему… живой! Вэйр… Вэйр, ты меня слышишь?!

Глава 1

Блаженная тишина. Густая темнота, которая ласково обнимает со всех сторон. И уютное ложе, которое словно создано для того, чтобы никогда с него не вставать.

Вот только она не чувствует тела. Не ощущает подушки из трав и прошлогодней листвы. Не двигается. Почти не дышит. И не слышит ничего, кроме доносящегося откуда-то издалека биения чьего-то огромного сердца.

Она просто лежит в чьем-то гигантском нутре, как в удобной колыбели. Но в то же время живет и видит странные сны.

День… ночь, с завидным постоянством сменяющие друг друга. Солнце и луну, день за днем проходящие по небосводу утомительно долгий путь.

Она часто видит, как проливной дождь с силой обрушивается на городские крыши, яростно молотя по черепице крупными частыми каплями. Видит, как вскоре его сменяет ласково улыбающееся солнце, играющее яркими лучиками на голубой ленте вьющейся на горизонте реки.

Порой перед ее глазами проносятся шумящие леса, кажущиеся необъятным зеленым морем. Иногда среди них встречаются небольшие островки – рощицы, прогалины, поляны и даже пашни, за которыми виднеются старые, подчас заброшенные кладбища. А также – города, деревни и села, где кипит смутно знакомая, но малопонятная для нее жизнь.

Почти каждый день перед ее мысленным взором проходят сотни лиц, меняющиеся в одночасье, как странные, чуждые ее пониманию картинки. Старые, молодые… красивые и уродливые… они следуют друг за другом так быстро, что их совершенно невозможно запомнить. Но, если хотя бы на мгновение заглянуть им в глаза, то можно увидеть целую жизнь, а затем прожить от самого первого вдоха вплоть до последнего стона. И погрузиться в нее с головой, забывая о том, что на самом деле это всего лишь красочный сон.

Она совсем не боится заглядывать в чужое прошлое и часто видит, как абсолютно чужие ей люди живут, что-то строят, а затем почему-то рушат… сражаются, мирятся… порой лгут, хитрят, глумятся друг над другом. Куда-то бегут, постоянно опаздывая. Что-то делают, суетятся, болеют. А затем все равно умирают, нередко не закончив и десятой доли того, что хотели бы совершить.

А еще она слышит голоса. Иногда приятные и радостные. Иногда, напротив, холодные и злые. Которые то визгливо кричат, отчаянно споря, то болезненно стонут или даже что-то жарко шепчут друг другу, вероятно, считая, что никто этого не услышит…

Вокруг нее не жарко, не холодно. Не светло, но и полной темнотой это тоже назвать никак нельзя. Ветра нет. Дневной свет не раздражает ее своей излишней навязчивостью. Зато повсюду, куда ни глянь, вьется плотный туман, обволакивающий тело и душу. Странный лиловый туман, который постепенно забирается внутрь и сворачивается клубком там, где когда-то билось живое сердце. Осторожно и постепенно, словно боясь навредить, он с каждым вдохом становится все плотнее и ближе. А иногда начинает мерно пульсировать, подчиняясь все тому же настойчивому ритму, благодаря которому существует все живое. И лишь иногда расступается, позволяя уставшему от неподвижности телу немного пошевелиться. Помогает расправить руки, повернуть голову с выцветшими, поблекшими без живительного солнечного света волосами. Дает возможность глубоко вдохнуть, но вместе с дыханием и сам возвращается, постепенно проникая все глубже и глубже.

Не жизнь и не смерть.

Не боль и не радость.

Не лето, не зима.

Нечто странное творится вокруг неподвижно лежащей девочки. Она вроде спит, но глаза ее широко раскрыты. Тихонько дышит, но в этом дыхании нет четкого ритма – оно то редкое, как у залегшего в спячку медведя, то слишком частое, как у удирающего от опасности мышонка.

Ее не тревожат опадающие с огромного Дерева лиловые листья. Ее не способны разбудить ни бури, ни грозы, ни дожди. Она безмятежно спит в колыбели Мира. Всего лишь маленькая девочка, для которой в тишине так размеренно и тихо бьется далекое, но такое родное Сердце…

Господин Лоур аккуратно прикрыл дверь лечебной комнаты и озабоченно нахмурил седые брови. В ту же секунду в коридоре раздался звук быстро приближающихся шагов, а потом рядом с маленьким целителем возникла, словно из пустоты, густая черная тень.

– Как она? – негромко спросил Викран дер Соллен.

– Плохо.

– Стало хуже?

– Нет, – поджал губы господин Лоур. – Но и улучшений никаких. Она не встает, не говорит, ни на что не реагирует и почти не дышит.

– А метаморф?

– Аналогично.

– Лер Альварис будет недоволен, – задумчиво обронил боевой маг. – Ему нужна эта девочка. Очень. И желательно живой.

– Да как вы смеете?! – неожиданно взвился почтенный лекарь. – Она умирает прямо у вас на глазах, а вы говорите, что это всего лишь «нехорошо»?! Что вы с ней сделали, что ее аура стала похожа на решето?! Что сотворили, раз она не хочет жить?! Чем ударили, если у нее нет сил даже на то, чтобы принять мое лекарство?!

Викран дер Соллен нахмурился.

– У нее все в порядке с аурой. Я проверял.

– Ах, проверяли?! – окончательно взбеленился господин Лоур и гневно тряхнул бородой. – И что же вы выяснили, хотел бы я знать?!

– Что аура у нее в полном порядке.

– Правда-а-а?! – ядовито прошипел старый маг. – А знаете ли вы, что ее аура выглядела точно так же в тот день, когда она приходила ко мне на осмотр месяц назад?! Знаете ли вы, мастер, что с того дня в этой ауре не изменилось ни единого лучика?! Может, вы мне ответите, как это возможно?! И, может, скажете тогда, почему ваша ученица лежит за этой дверью и доживает свои последние дни?!

На бесстрастное лицо Викрана дер Соллена словно облачко набежало. Синие глаза потемнели, взгляд метнулся в сторону двери, на высоком лбу пролегла глубокая морщинка, а глаза недобро сузились.

– Вы хотите сказать, что я ошибся?

– Да, демон вас разбери! – рявкнул выведенный из себя лекарь. – Да! Я и без вас знаю, что ее аура выглядит нормально! Но, хвала Всевышнему, я больше полувека занимаюсь лекарским делом, поэтому в состоянии понять, что это всего лишь обман! На самом деле от этой ауры остались одни клочья, рваная тряпка, жалкие обрывки! И то, что я этого не вижу, вовсе не означает, что этого нет!

Боевой маг нахмурился еще сильнее и, распахнув дверь, бесцеремонно вошел внутрь. Молча приблизился к постели, склонился над неподвижно лежащей ученицей, цвет кожи которой почти не отличался от белоснежной простыни, накрывшей ее тело и отдаленно напоминающей саван.

Но Айра не открыла глаза. Она действительно едва дышала. Скулы на ее лице заметно заострились, губы стали совсем бескровными, кожа почти просвечивала насквозь, светло-серые волосы густой волной легли на подушку, но сейчас их не красила даже яркая лиловая полоса на макушке.

Свернувшийся клубком у нее на груди крыс тоже не отреагировал на появление чужака. И выглядел слабым, исхудавшим, совсем не похожим на того дерзкого зверя, который был готов броситься на целую стаю виаров. Его серая шерстка свалялась комками, длинный хвост бессильно свесился на постель. Глаза были закрыты. Маленькие лапки поджались к брюшку, словно он постоянно мерз. И если бы не частые движения грудной клетки, можно было бы с уверенностью сказать, что он мертв.

Маг с ходу просканировал ауру девушки, тщательно проверил ее цвет, форму, даже ширину и прикусил губу.

– Аура цела, – сухо бросил он за плечо. – Они не должны умирать. Она цела у них обоих. Точно так же, как и два дня назад.

– Как месяц назад! – раздраженно бросил господин Лоур, вставая рядом. А затем провел раскрытой ладонью над головой Айры и, дождавшись, пока в воздухе проступит зеленоватое свечение, недовольно фыркнул: – Именно то, о чем я вам и говорил: никаких изменений. Вы, лер, может, и не лекарь, хотя, готов признать, многое постигли в моем искусстве, однако даже вам должно быть ясно, что картина этой ауры совершенно не соответствует реальному положению дел!

Мастер Викран странно поджал губы.

– Иллюзия?

– Нет, – немного успокоился лекарь. – С иллюзией я бы сам справился, да и вы бы ее не проглядели. Создается впечатление, что кто-то изменил ее щит таким образом, что он перестал показывать настоящую ауру – хорошую или плохую. И теперь невозможно сказать, что же с ней происходит на самом деле. Щит, как вы понимаете, убрать не удастся – он слишком прочно связан с даром, а гадать на чаинках…

– Она не могла этого сделать, – недоверчиво покосился дер Соллен.

– Нет. Безусловно, это работа архимага.

– Но лер Альварис не стал бы…

– Вы уверены? – пристально взглянул старый лекарь, и боевой маг снова нахмурился.

– С некоторых пор я уже ни в чем не уверен.

– Что вам о ней известно?

– То же, что и вам, – буркнул мастер Викран.

– В таком случае, лер, основываясь на своем опыте, должен сообщить, что у нас большие проблемы: эта девочка, вероятнее всего, почти сгорела.

Боевой маг едва заметно вздрогнул.

– Я говорю «почти», – ровно пояснил лекарь, – лишь потому, что ее щит все еще работает. Если бы он погас, это значило бы, что дар истощился и вернуть его, скорее всего, нам не удастся. Но поскольку он достаточно силен, чтобы мне, да и вам тоже, сопротивляться, то можно сказать, что аура, хоть и подверглась сильному истощению, все же способна восстановиться. Вернее, пока способна.

Старый маг пристально взглянул на неподвижное лицо мастера Викрана.

– О причинах подобного состояния, лер, я спрашиваю именно вас и именно потому, что это вы принесли мне ее два дня назад. И именно вы были рядом в тот момент, когда метаморф – надеюсь, вы знаете почему – решил не только принять новый облик, но и каким-то чудом не сошел после этого с ума. Более того, мне совершенно непонятен факт, каким образом он все-таки удержался от атаки. И почему на моем попечении оказалась всего одна ученица, а не целый класс, который находился в тот момент в опасной близости. Это, в свою очередь, наводит меня на неприятную мысль, что вы не все мне рассказали, лер. И связь Айры и Кера гораздо теснее, чем все предполагали. Иными словами, пострадали они примерно в одинаковой степени. В одно и то же время. От одного и того же заклятия. И для того, чтобы сделать правильный прогноз их общего состояния, достаточно лишь посмотреть на метаморфа. А его здоровье, увы, оставляет желать лучшего.

Мастер дер Соллен кинул взгляд на тяжело дышащего крыса и помрачнел: Кер действительно выглядел скверно. Он настолько ослаб, что возникали большие сомнения в его жизнеспособности. Но, что самое плохое, за эти два дня его состояние изменилось в худшую сторону.

– Что вы хотите сказать? – внезапно охрипшим голосом спросил боевой маг.

Господин Лоур невесело улыбнулся.

– Если эта девочка не очнется в ближайшие сутки, ее метаморф, скорее всего, погибнет, поскольку отдает все свои силы, чтобы она жила. И он будет делать это ровно до тех пор, пока жив сам.

Боевой маг вскинул недобро загоревшийся взгляд.

– Как вы понимаете, у них не осталось никакого резерва, – вздохнул старый лекарь. – Он отдал ей даже то, что сумел накопить за время, пока они были вместе. То, что понемногу забирал на такой вот непредвиденный случай. А теперь отдает уже свои жизненные силы, которых, как вы понимаете, осталось немного. И так как основной его пищей была и остается магия, то, сколько бы мы ни пытались его поить или кормить, толку с этого не будет. Точно так же, как бесполезно пытаться разбудить его хозяйку: девочка просто не выдержит. Единственное, что я могу для нее сделать, – это погрузить в еще более глубокий сон, в надежде, что она найдет где-то силы для восстановления.

– А если попробовать подпитать ее снаружи?

– Щит, – напомнил господин Лоур. – На данный момент я не могу преодолеть его без вреда для девочки: слишком высок риск ухудшить ситуацию. К тому же он крайне избирателен – пропускает лишь метаморфа. И у меня нет уверенности, что это заклинание не затрагивает жизненно важные сферы ее дара и при малейшей дестабилизации дара не ускорит процесс умирания. У меня связаны руки, лер. Остается сидеть у постели девочки и любоваться на эту грешную иллюзию до тех пор, пока она не исчезнет. А когда это случится, делать что-либо, скорее всего, будет поздно.

– Она не должна умереть, – деревянным голосом сказал дер Соллен.

– Да. Я знаю, наш директор в ней очень заинтересован.

– Не только он.

– И правда, – неожиданно хмыкнул господин Лоур. – Видимо, девочка настолько ценна, что сам лер Легран снова соизволил ее навестить и поинтересоваться ее самочувствием.

– Он приходил сюда? – отрывисто спросил Викран дер Соллен и так резко развернулся, что низенькому лекарю пришлось отступить, чтобы его не смело в сторону.

– Да. Вчера. И сегодня тоже.

– Она на него отреагировала?

– Нет.

– Почему вы не известили меня?

– А разве в этом была необходимость? – нахмурился лекарь. – Что бы это изменило?

– Он пытался что-нибудь сделать? – словно не услышал его маг.

– Конечно. Мы потратили несколько часов, чтобы привести в чувство хотя бы метаморфа. Эльфийская магия, знаете ли, на многое способна, а наш коллега считается неплохим мастером в этом вопросе… хотя, признаться, меня немало удивила его заинтересованность. И особенно то, что лер Легран был готов попробовать даже прямое заимствование.

Дер Соллен нехорошо улыбнулся.

– Почему же вы этого не позволили?

– Потому что, – буркнул мгновенно насупившийся целитель, – никто не знает, как отзовутся последствия этого заклинания даже для опытного мага. А девочка и без того слаба. Мало радости, если она выживет, но сойдет с ума или останется бесконечно несчастной.

– Что еще можно сделать?

– Ничего. Все что мог, я уже сделал. Лер Легран тоже попытался, но безуспешно – щит его не пропустил. На близость к источнику она тоже не отреагировала. На голос и контакт с чужой аурой – тем более. Метаморф иногда пробуждается, но очень ненадолго: его сил едва хватает, чтобы сменить позу и вернуться туда, где вы его сейчас видите. Хотя, на мой взгляд, от него было бы больше пользы, если бы он лег в районе живота.

Мастер Викран чуть сдвинул брови.

– Возможно, он лучше нас знает, что делает.

– Возможно, – неохотно согласился лекарь. – Но пока мне нечем вас порадовать. Если лер Альварис заинтересован в судьбе своей ученицы, то я бы настоятельно порекомендовал ему вмешаться.

– Лер Альварис отбыл по делам.

– Очень некстати, – довольно сухо отозвался на это известие господин Лоур. – Он мог бы доложить о случившемся Ковену и найти для нее более умелого целителя, чем я. Например, среди эльфов.

– Нет, – дер Соллен резко отвернулся. – Этого он сделать не может: Ковен не допустит присутствия в академии метаморфа. Тем более такого, как этот.

– Значит, он умрет. А вместе с ним умрет и она. Впрочем, если у вас есть хоть какой-нибудь вариант, я готов выслушать любое предложение.

Боевой маг снова повернулся к неподвижно лежащей девушке: с того момента, как он нашел ее во внутреннем дворе академии – такой же слабой и бледной, – не изменилось ничего. Только черты ее лица еще больше заострились да дыхание стало гораздо реже.

Тогда он еще подумал, что в момент нападения на метаморфа она просто спала в своей постели и видела красивый сон. Чудесный, необычный, удивительный сон, в котором было так много от настоящего.

Быть может, она и не подозревала, что на самом деле встретила той ночью виаров и вампов. И не догадывалась, что за спутник ей достался. И хоть волчица Кера действовала вполне осмысленно, в ее поступках было больше звериного умения убегать, прятаться и путать следы. Так что, когда ее разозлили и напугали, она просто растерялась. А увидев стаю волков, решила, что пришла пора защищаться.

Он устало прикрыл веки.

Нет, не мог он понять, почему все так вышло. Как он не распознал в никсе крохотную искорку человеческого разума? Почему упустил, не почуял? Да, он не ждал от Кера такой прыти. Даже подумать не мог, что под личиной крысы искусно прятался взрослый, обученный и очень сильный метаморф. Да, такого не могло да и не должно было случиться. Однако все же случилось. И этого он тоже не понимал.

Викран дер Соллен снова вздохнул.

Но почему же ее увидел и понял старик Борже? Почему рискнул обратиться напрямую к ней, Айре? К единственному существу, которому было под силу остановить боевого метаморфа? Как вышло, что он сумел ее убедить?

Маг наклонился к самому лицу ученицы и что-то тихо шепнул.

– Она вас не слышит, мастер, – сокрушенно вздохнул господин Лоур. – Здесь нужен источник, но не простой – простых у меня как раз хватает, – а такой, чтобы ее щит его принял. Чтобы родной ей был по духу, по крови, по происхождению…

– Что вы сказали про источник? – неожиданно вздрогнул Викран.

– Айра истощена, – терпеливо повторил лекарь. – И я испробовал все возможные источники, что только есть в академии, включая небезызвестный вам Ключ, однако ее щит их не принимает. В этом ведь и есть главная проблема.

– Источник… – Дер Соллен замер, словно вспомнив о чем-то важном, а потом подхватил ученицу на руки и, переложив метаморфа себе на шею, вскинул на коллегу загоревшийся взор. – Кажется, я знаю, где ее источник!

* * *

Внутренний двор академии был погружен в темноту: по распоряжению директора свет магических фонарей гасился сразу после вечернего гонга, то есть где-то около полуночи. С этого времени адептам строго запрещалось покидать жилые корпуса, однако Викран дер Соллен об этом уже не думал.

Дойдя до оранжереи – единственного светлого пятна во дворе, – он ногой распахнул стеклянную дверь, предусмотрительно сняв с нее охранное заклятие, а затем быстрым шагом двинулся в самый дальний угол, в котором надеялся отыскать единственное спасение для умирающей ученицы.

– Должно сработать, – пробормотал он, кинув встревоженный взгляд на безвольно обмякшую девушку. – Один раз помогло. Должно помочь и сейчас. Если бы учитель был здесь, можно было попробовать по-другому, но его нет, а за каждую смерть отвечать все равно придется мне, так что днем раньше или позже… Айра?

Магу вдруг показалось, что ее ресницы чуть дрогнули.

– Айра?! Ты меня слышишь?

Тяжело вздохнув и поняв, что это просто игра тени и света, маг со смешанным чувством подобрал ее светлые волосы, чтобы не испачкались в земле. На мгновение коснулся щеки, неуверенно замер. Затем покосился в сторону, когда краем глаза отметил какое-то движение, но снова ничего подозрительного не увидел и, некрасиво помянув про себя упрямую травницу с ее привередливыми любимцами, двинулся дальше.

Нужное растение он нашел быстро – Иголочка уже давно возвышалась над своими соседями, упираясь лиловыми верхушками в потолок. Она повзрослела, раздобрела и обзавелась невероятно длинными, смертельно опасными колючками, способными насквозь проткнуть незадачливого вора, вздумавшего выкрасть у нее драгоценное семечко.

Викран дер Соллен чуть не споткнулся, когда увидел, во что превратилась Айрина Иголочка. А потом споткнулся второй раз – о пустое ведро, забытое на дороге рассеянной травницей.

– Тьфу! – зло сплюнул маг, едва не упав на колени. После чего прерывисто вздохнул и наконец осторожно протянул к игольнику раскрытую ладонь.

При виде ночного гостя Иголочка замерла, словно тоже узнала – и своего несостоявшегося убийцу, и тяжело дышащую хозяйку. А затем медленно, с угрозой приподняла многочисленные ветви и развернула длинные иглы. Словно говоря: не смей…

Маг напрягся, когда в его сторону дернулось сразу несколько десятков колючек с верхних ветвей. Безошибочно разглядел на кончиках крохотные желтые капельки. Почти ощутил, что эти иглы готовы не только его ударить, но и выстрелить на приличное расстояние. Однако не отступил – с мрачной решимостью стер краешек светящейся в темноте линии и осторожно протянул свою ношу.

– Помоги!