Czytaj książkę: «Операция «Яростный полдень»»

Часть 21. Прорыв на Балканы

1 июня 1942 года, 05:05. Варна, Дворец Евксиноград, рабочий кабинет царя Бориса Третьего.

Едва первые проблески рассвета окрасили небо над морем в розовые тона, как на этом фоне у самого горизонта обозначились многочисленные черные точки. Царь Борис распахнул окно и поднял к глазам бинокль. Прямо к берегу, разбрасывая белые волны пены, мчалось несколько десятков торпедных катеров – и между них как шершни среди мух выделялись два корабля на воздушной подушке, подобных тому, на котором посланец русских из будущего господин Иванов наносил визиты в Евксиноград.

Как царя Бориса и предупреждали несколько дней назад, вторжение русских армий в Болгарию началось. С этого момента он не хозяин в собственном доме – вплоть до того, что ему не позволят передать свой титул сыну. Мол, конституционная монархия сохранится в Болгарии только в связи с большими заслугами перед Антигитлеровской коалицией лично его, царя, и никого более. Править его страной будет теперь Отечественный фронт: союз коммунистов с левыми и центристскими партиями помельче – и в конечном итоге та превратится в еще одно государство, ассоциированное в состав Советского Союза. И это также оговорено заранее – вместе с условием, что советизация будет до предела мягкой. Но это все равно будет советизация…

Хотя, с другой стороны, отныне Болгария официально становится членом второй антигитлеровской коалиции, после чего и речи уже быть не может ни о каком турецком нападении. Немногочисленные болгарские солдаты и офицеры, что сидят в полевых укреплениях по линии турецкой границы, теперь могут выдохнуть: все интриги Черчилля пропали втуне. Красная Армия, которая вот-вот вступит на территорию его страны, уже оправилась от прошлогодних поражений – и теперь сильна как никогда, а за ее спиной вырисовываются контуры силы, имеющей совсем уже беспредельное могущество. Эта сила не ищет тут себе удела, но тем не менее от ее воли зависит жизнь и смерть этого мира. С теми, кто действует в соответствии с ее волей, она поступает мягко, позволяя жить и даже процветать, однако вздумавших ей противостоять вобьет в землю по самые брови. И президент Иненю об этом знает, и, более того, об этом знают его генералы. Турция – не Германия, и если немецкие солдаты дрались с русской армией из будущего даже испытывая иррациональный страх перед ней, то турецкие аскеры так не сумеют. Недаром господин Иванов сказал, что в случае нападения на Болгарию, союзную второй антигитлеровской коалиции, под вопросом окажется сама турецкая государственность.

На негнущихся ногах царь подошел к рабочему столу и снял трубку телефона.

– Барышня, дайте Софию, номер 2-12-36¹, – сказал он и, дождавшись негромкого «Алло», произнесенного знакомым голосом, проговорил кодовую фразу: – День, о котором мы с вами говорили, настал. Гости прибыли, свадьба состоится в любую погоду. Будьте добры, обеспечьте оркестр, как мы и договаривались.

– Будет сделано, – ответила телефонная трубка, вслед за чем раздались короткие гудки.

Дело было сделано. И даже если телефон царя прослушивается гестапо или жандармерией, то времени на реагирование у них почти не остается. Как способов. Еще вчера в Евксиноград прибыла боевая группа прокоммунистических повстанцев. Их командир, суровый и немногословный, представившийся царю товарищем Стояновым, напомнил Борису Третьему героев давно минувших дней – четников ВМОРО, боровшихся против турецкой оккупации болгарских земель. Царь думал, что таких людей больше не делают, а они оказались там, в компании тех, кто боролся против его власти. И точно так же, как у четников старых времен, среди болгарских коммунистов имелись люди, желающие всего и сразу, а также те, что были готовы к компромиссам.

У царя Бориса, конечно, имелась личная охрана, но боевого опыта у сотрудников не было. Откуда ему взяться, если Болгария ни с кем не воевала уже двадцать лет. И вооружение охраны составляли винтовки Маузера и пистолеты; единственный пулемет МГ на всю команду погоды не делал. Сунься к Евксинограду немцы при поддержке пары «двоек» или одного штурмгешютца – и дела царя Бориса были бы плохи, не говоря уже о налете авиации. Девятка «штук» могла бы расковырять дворец без особого риска, и единственный пулемет не помешал бы этому.

Коминтерновские боевики, хоть и одетые в штатское, оказались людьми вымуштрованными, бывалыми, и к тому же хорошо вооруженными. Почти половина из них в составе интербригад участвовали в гражданской войне в Испании, другие успели повоевать в рядах Красной Армии на Южном фронте и при обороне Одессы. Да и вооружен их отряд был, можно сказать, по запортальным стандартам: автоматы АК-47, пулеметы МГ, реактивные противотанковые гранатометы, а также несколько ПЗРК первых серий. Против них те же немцы с «двойками» или «штурмгешютцем» выглядели совершенно несерьезно: сначала железные коробки превратятся в бензиновые костры, а потом умрет и пехотное прикрытие. Тут даже шальной «юнкерс», пролетающий над резиденцией, не почувствует себя в безопасности. Поднимет боец на плечо предмет, напоминающий трубу – и все, отлетался очередной птенчик Геринга.

Но все обошлось. Возможно, немцы, что находились на территории Болгарии, не подозревали о существовании заговора, либо же не верили в его осуществимость – и по этой причине оказались застигнуты врасплох. В пять утра, спешно разбуженные, чины гестапо и абвера уже фатально не успевали за ситуацией. Для деятелей из «Звена», взявших на себя военную часть операции, это был уже третий-четвертый переворот в их истории – так что там, в столице, все шло как в хорошо отрепетированном спектакле. Подлежащих интернированию деятелей свергаемого правительства будили, давали кое-как одеться и на черных машинах свозили в тюрьму. Верные заговорщикам болгарские солдаты окружили германское, румынское и итальянское посольства, а учреждения, не обладающие дипломатическим иммунитетом, брали штурмом без всяких церемоний.

Царь Борис знал, что после получения его сигнала Дамян Велчев – сухой, подтянутый, в выглаженном до хруста мундире – явился в советское постпредство и от имени временного болгарского правительства зачитал перед посланником СССР Александром Андреевичем Лаврищевым ноту о выходе Болгарии из Берлинского пакта и присоединении ее ко Второй Антигитлеровской Коалиции. В германское посольство, представляющему Германию функционеру СА² по имени Адольф Беккерле, аналогичный документ планировалось доставить курьером. Для этого мелкого политического персонажа сойдет и так.

Одновременно с этими событиями сторонники изменения политической ориентации Болгарии должны были взять под свой контроль Софийский аэропорт – и царь, высунув голову из окна, мог наблюдать, как севернее его резиденции с востока на запад под прикрытием истребителей высоко в небе пролетает подсвеченная восходящим солнцем большая группа военно-транспортных самолетов. Гул их моторов едва долетает до земли с огромной высоты. Через час двадцать минут они будут уже в Софии, а ему, царю, пора нахлобучивать на голову шляпу и, как это уже было, выходить встречать дорогих гостей.

Четверть часа спустя, смотровая площадка на берегу.

Пока Борис спускался по лестнице и шел через сад к морю, вокруг стремительно светало. На смотровой площадке, поеживаясь от утреннего холодка, стояли товарищ Стоянов и начальник царской охраны подполковник Иван Радев. Корабли были уже близко. Быстроходные катера, двигаясь плотной группой вдоль берега, нацеливались на порт Варны, и только два больших СВП под вполне различимыми Андреевскими флагами направлялись непосредственно к Евксинограду. А где-то далеко в море призрачными синеватыми тенями уже вырисовывались силуэты больших морских пароходов, до самых верхних палуб загруженных советскими войсками.

– Ну вот и все, – сказал товарищ Стоянов, – дождались. Еще немного – и Болгария будет свободна…

– Болгария и так свободна, – возразил царь Борис, – только, быть может, как и в прошлый раз, она ввязалась в войну на неправильной стороне…

– Вы наивный человек, хоть и царь, – пожал плечами товарищ Стоянов, – ваш премьер господин Филов фактически отдал Болгарию в рабство Гитлеру, невзирая на то, что сердца болгар лежат в другой стороне. То, что мы сейчас имеем – это завуалированная оккупация, прикрытая фиговым листком мнимого союзничества, а на самом деле немцы делают в Болгарии все что хотят.

– Так и есть, Ваше Величество, – негромко сказал начальник охраны, – если бы не это обстоятельство, то я ни минуты не остался бы возле вашей особы после того, как вы стали якшаться с красными. Мы, преданные вам люди, не очень-то любим коммунистов, но в то же время никогда не будем воевать против русских.

– Коммунисты коммунистам рознь, – сказал товарищ Стоянов, перекрикивая шум двигателей и свист пропеллеров приближающегося земноводного корабля, – и у нас тоже есть такие товарищи, которые нам совсем не друзья.

«О чем мы говорим? – подумал царь. – Сейчас с моего собственного благословения для Болгарии целиком рушится вся старая жизнь, а мы тут обсуждаем всякую суету. Туда, где сейчас в России расположены Врата, в наш мир словно бы упал большой камень, и от него во все стороны стали расходиться круги. И где они прошли, там все необратимо меняется: белое становится черным, плохое – хорошим, вчерашние враги мирятся, а бывшие союзники вцепляются друг другу в глотку… Прежде я смотрел на события со стороны, думая, что смогу пройти через все это и не измениться, но теперь я в этом уже не столь уверен…»

И как раз в тот момент, когда СВП по очереди вышли своими мягкими носами на песок пляжей и опустили десантные аппарели, из-за горизонта брызнули первые лучи восходящего солнца.

Впрочем, вид господина Иванова, спускающегося с корабля на берег в сопровождении одного большевистского генерала, адъютантов и охраны, снова приободрил Бориса Третьего – так что он и забыл о своих прежних панических мыслях. Этому человеку болгарский царь верит – точнее, доверяет. Имеется у пришельцев из будущего репутация людей, не бросающих своих слов на ветер – и если этот человек здесь, значит, все договоренности с большевистским вождем в силе.

Поздоровавшись с присутствующими, господин Иванов, со своей фирменной мефистофельской улыбочкой сказал:

– Первым делом должен передать вам привет от вашего дражайшего итальянского родственника. Умберто Савойский чувствует себя хорошо, спит крепко и кушает с аппетитом, чего желает и всем прочим. А вам лично сообщаю, что советское правительство удовлетворило вашу просьбу о вхождении Болгарии во Вторую Антигитлеровскую коалицию. Добро пожаловать в клуб победителей, товарищи и некоторые господа.

– Господин Иванов, а вы уверены, что победите? – спросил начальник царской охраны.

– Так же точно, как и в том, что после ночи всегда бывает рассвет, господин Радев, даже если эта ночь полярная, – ответил тот. – Мы не можем не победить, потому что наши солдаты сражаются за то, чтобы у всех народов было право на счастливую жизнь, тогда как гитлеровские отморозки пошли на нас войной рады обширных поместий с послушными рабами. Но ничего, кроме могил с большими березовыми крестами, у нас им не полагается.

Неугомонный подполковник воскликнул:

– Неужели вы хотите сказать, что ваше оружие из будущего не сыграло никакой роли в тех победах, которые Красная Армия одержала над непревзойденным до той поры германским вермахтом?

– Конечно, техника и вооружение сыграли свою роль, – пожал плечами посланец русских из будущего, – с этим я спорить не буду. Но плохому солдату – например, французскому, который не хочет воевать – какое оружие в руки ни дай, он все равно его поломает или потеряет, а в итоге проиграет все сражения и войну в целом. А наши, как говорил Суворов, чудо-богатыри, при наличии хорошего оружия и проверенных командиров способны свернуть горы и полностью перекроить политическую карту Европы. Но на этом давайте прекратим наш импровизированный приветственный митинг и приступим к насущным вопросам. Борис Фердинандович, позвольте представить вам командующего Балканским фронтом генерал-полковника Константина Константиновича Рокоссовского. С момента вашего вступления во вторую антигитлеровскую коалицию болгарская армия также попадает в его подчинение.

Болгарский царь посмотрел по сторонам и оценил количество до зубов вооруженных солдат, высадившихся на берег из земноводных машин – сейчас они, разбившись на группы, занимали оборону по периметру его резиденции. Даже неискушенный в военном деле человек способен признать в этих вышколенных и футуристически экипированных бойцах настоящих «марсиан» – таинственных и непостижимых уроженцев двадцать первого века, а не наспех подтянутых до их уровня бойцов РККА. Если отряд товарища Стоянова был серьезным подкреплением к его охране, то подразделение, прибывшее с господином Ивановым, одним своим присутствием полностью устраняло любые угрозы средней тяжести.

– Мне очень приятно, что к нам прислали столь молодого и в то же время прославленного генерала Красной Армии, – сказал Борис Третий. – Впрочем, я думаю, что разговаривать о делах, стоя под открытым небом, было бы неприлично, а потому прошу всех пройти в дом. В моем рабочем кабинете беседовать о делах будет гораздо удобнее.

Некоторое время спустя, снова рабочий кабинет царя Бориса Третьего.

Когда все приглашенные из числа большого начальства вошли в кабинет царя Бориса, в кармане у Сергея Иванова вдруг что-то тоненько запищало, будто там просится на волю попавшая в капкан мышь. Посланец русских из будущего вытащил из кармана прибор, внешне похожий на тонкий эбонитовый портсигар для сигарилл с мундштуком, прочел на его экране сообщение и, удовлетворенно хмыкнув, сказал:

– Должен вам сообщить, что в Софии все прошло наилучшим образом. Господа офицеры из «Звена» оказались на высоте, и наши товарищи-коммунисты тоже не подвели. С этого момента господин Кимон Гергиев – премьер-министр, господин Дамян Велчев – военный министр, товарищ Димитров – министр иностранных дел, а товарищ Тодор Живков, – Сергей Иванов чему-то усмехнулся, – министр внутренних дел. Ноты о выходе Болгарии из Берлинского пакта и объявлении войны Германии, Румынии, Италии и Венгрии законным адресатам уже отправлены, и к полудню с их стороны надо ожидать знатной истерики…

Болгарский царь знал, что у немцев в Греции оказались запертой часть 12-й армии (восемь дивизий) под общим командованием военного преступника и генерала инженерных войск Вальтера Кунце. Другая часть этой армии, 18-й горнопехотный корпус (три дивизии) выполнял оккупационные и антипартизанские функции в Сербии. Переход Болгарии на сторону второй антигитлеровской коалиции разрезал этого нацистского червяка напополам как острый заступ садовника, ибо все связывающие их коммуникации проходят через болгарскую Македонию. И теперь эти войска, привыкшие в ожидании английских десантов расстреливать мирных жителей да бороться с храбрыми, но плохо вооруженными и неорганизованными партизанами, будут иметь дело с солдатами, которые совсем недавно наголову разгромили группу армий «Юг» и теперь жаждут новой германской крови и новых побед. При этом, как показали события на юге Украины, размещенные там же оккупационные итальянские войска в этом деле немцам не помощники. Разбегутся по кустам при первых же выстрелах, только их и видели.

Сделав небольшую паузу, товарищ Иванов продолжил:

– Но положение немецких войск в Греции еще не столь тяжелое. Непосредственно сейчас им ничего не угрожает, а морские коммуникации с союзной Гитлеру Италией сохраняют для греческой группировки вермахта транспортную связность с Рейхом. Зато Румыния, армия которой по стойкости значительно уступает германской, должна почувствовать себя как курица, предназначенная к запеканию в духовке, ведь одновременно с высадкой в Болгарии Красная Армия начала наступление на Восточном фронте. Там, на рубеже реки Прут Антонеску собрал последние боеспособные румынские соединения, а на болгарской границе, проходящей по Дунаю, их и вовсе, пожалуй, нет. А ведь от болгарского города Русе на правом берегу Дуная до центра Бухареста – по дорогам не более семидесяти километров. Вот где сейчас должны бегать, кричать, рвать волосы на попе и хвататься за голову… – Он усмехнулся. – Впрочем, у немцев в Греции (в пригороде Афин Кифисья), помимо сухопутных частей, расположен десятый авиакорпус люфтваффе, реакция которого на события в Болгарии может быть незамедлительной и весьма радикальной.

Царь Борис озабоченно произнес:

– Надеюсь, вы, господин Иванов, примете все возможные меры для того, чтобы в результате этой истерики немцы не разбомбили вдребезги Софию или какой-нибудь еще болгарский город…

Посланец русских из будущего сразу стал серьезен до невозможности.

– Не беспокойтесь, – сказал он, – советская истребительная авиация уже начала перелетать на болгарские аэродромы, контролируемые нового правительства. Выделенных на эту операцию воздушных сил вполне достаточно и для прикрытия с воздуха болгарской территории, и для поддержки наступательных действий Красной Армии. Некоторое время назад нам удалось приспособить некоторые образцы вооружения двадцать первого века к использованию советскими истребителями (Игла-С). Там, у нас, это устаревший образец, сходящий со сцены, а тут – ужасающее оружие возмездия, от которого нет спасения. Так что немецких летчиков, если они рискнут сунуться к болгарским городам, ждет большой и крайне неприятный сюрприз.

– Ну раз так, значит, нам не о чем волноваться, – облегченно вздохнул болгарский монарх. – Единственное, что мы хотели бы знать: где и как вы планируете использовать болгарскую армию?

Сергей Иванов обменялся несколькими словами на русском языке с генералом Рокоссовским, а потом сказал:

– Ни на Греческом, ни на Белградском направлениях ваших солдат использовать нежелательно. С учетом вашей предыдущей истории для местного населения они будут как красная тряпка для быка. Наворотил там ваш ПаПа такого, что и с разбегу не перепрыгнешь. Остается Румыния, где на чувства местного населения нам наплевать, а также Фракийско-Константинопольское направление, с которым мы тоже, дай Бог, разберемся. Турция на вас теперь нападет едва ли, а вот мы на Турцию – вполне может быть…

Тогда же, окрестности Афин, авиабаза Кифисья, пункт базирования бомбардировочной эскадры люфтваффе KG-3.

Говоря о том, что самым сильным оружием против германских бомбардировщиков десятого авиакорпуса люфтваффе, базирующегося в Греции, являются самонаводящиеся ракеты «Игла-С», Сергей Иванов добросовестно заблуждался, потому что его самого не поставили в известность о плане операции «Гелиос», задуманной исходя из принципа «береженого Бог бережет». Чтобы базирующиеся на Афины бомбардировщики «юнкерс-88А» не смогли помешать блестяще задуманной десантной операции, эту фишку решили попросту снять с доски.

Шесть бомбардировщиков Ту-22М3, взяв на борт предельный бомбовый груз, после плотного завтрака и подробного инструктажа вылетели с авиабазы Кратово и через два часа двадцать минут уже были над целью, последовательно накрыв злосчастную Кифисью тремя бомбовыми коврами. Когда все закончилось, эскадра KG-3 прекратила свое существование: самолеты превратились в неремонтопригодный хлам, летчиков и технических специалистов поубивало или тяжело ранило, а сам аэродром стал временно непригоден к использованию, потому что отныне нуждался в капитальном ямочном ремонте (засыпке и трамбовке воронок).

На обратном пути, построившиеся пеленгом, бомбардировщики ВКС пройдут над Анкарой на предельно малых высотах, чтобы показать Иненю и его генералам, насколько те смертны. Возможно, что таким образом вопрос Проливов удастся решить без войны. А если не удастся, то виновны в этом будут только турецкие упрямцы.

1 июня 1942 года. 11:05. Турция. Анкара. Площадь Кызылай. Дворец президента Турции «Чанкая».

Президент Турецкой республики Исмет Инёню, урожденный Мустафа Исмет-паша.

Утро у турецкого президента вышло знатным. Едва солнце оторвалось от горизонта, чтобы своим светом позолотить окрестности турецкой столицы, и правоверные, закончившие читать утренний намаз, в многочисленных мечетях приготовились внимать проповедям мулл и имамов, как в небесах раздался оглушительный гром, будто из Джаханнама³ разом вырвалась тысяча бешеных иблисов. Горожане, молившиеся под отрытым небом, задрали головы, а те, что находились под крышей, выбежали из мечетей и домов. И даже высокоученые имамы, стараясь сохранять степенный вид, вышли следом за своими прихожанами – только для того, чтобы услышать от очевидцев, что никакие это были не иблисы, а здоровенные белоснежные стреловидные аэропланы урусов из иного мира, которые таким образом решили напомнить правоверным о своем существовании… Как хочешь, так и понимай это послание.

Президент тоже не удержался и, торопливо напялив кавуши, выскочил на шум – и услышал от обслуги и охраны дворца рассказ о пролете над городом на малой высоте нескольких огромных стреловидных аппаратов, белоснежные плоскости крыльев и хвостовые оперения которых украшали большие красные звезды. На Анкару не упала ни одна бомба, но чувство у турецкого президента было нехорошее. Очередь многогрешного турецкого государства шагать вслед за Германией в ад еще не пришла, но этот момент явно был не за горами.

Долго ломать голову над вопросом, что бы это значило, Исмету Иненю не пришлось. Всего час спустя из турецкого посольства в Софии пришла телеграмма о том, что в Болгарии произошел правительственный переворот. Правительство фашиста Богдана Филова в тюрьме, Болгария вышла из Берлинского пакта и объявила войну Германии, германское посольство оцеплено, а представительства гестапо и абвера захвачены после короткого штурма. А причина такой неожиданной храбрости балканского карлика – высадившиеся на черноморском побережье советские войска: не встречая сопротивления, они продвигаются внутрь страны. Чуть позже свою телеграмму прислал турецкий консул в Афинах, где русские из будущего, не моргнув и глазом, вдребезги разнесли военный аэродром в пригороде Афин Кифисья. Большой столб густого черного дыма, вздымающийся в безоблачное утреннее небо, можно было наблюдать за десятки километров…

Прочитав эти телеграммы, Иненю понял, что, взяв Болгарию под защиту, русские из будущего погрозили Турции пальчиком. Мол, только попробуйте тронуть нашего болгарского мальчика – и тогда узнаете, как страшен в гневе русский Иван.

И в связи с этими событиями во дворец «Чанкая» вскоре приехали министр иностранных дел Нуман Меменчиоглы и начальник генерального штаба фельдмаршал Февзи Чакмак. Этих двоих и приглашать даже не потребовалось, ибо пролет русских бомбардировщиков видел весь город. При этом если у министра иностранных дел имелись копии телеграмм из Софии и Афин, то начальник генерального штаба временно пребывал в неведении относительно истинной подоплеки событий.

– Итак, господин президент, началось, – сказал Нуман Меменчиоглы; в голосе его звучало неприкрытое волнение. – Русские войска в большом количестве высадились в Болгарии, а в Софии с благословения царя Бориса произошел военный переворот. Такие спектакли в этой стране за последние двадцать лет мы наблюдали неоднократно. Я уже и со счета сбился, сколько с момента абдикции царя Фердинанда в Софии случилось военных переворотов: четыре или пять. Разница только в том, что прежде там ничего не двигалось в сторону красных, а теперь монархисты неожиданно воспылали жгучей любовью к коммунистам и слились с ними в нерушимом союзе.

Февзи Чакмак, хмурясь, проворчал:

– Воспылаешь тут любовью, когда тебе делает предложение сила, как куренку свернувшая шею Германскому Рейху господина Гитлера. Готов поклясться, что в этом деле не обошлось без русских из будущего.

– Согласен с вами, – сказал министр иностранных дел, – Финляндию они загнали в советские объятия пинками тяжелых ботинок, а Болгарию заманили сладкоголосым пением сирен. Теперь вопрос только в том, когда туда же, в общее стойло, начнут загонять нас, и какими методами они это будут делать. Ведь Турция – не Болгария, и никаких родственных сентиментальных чувств по отношению к турецкому народу русские из будущего не испытывают. И даже, более того, президент, правящий в Турции в начале двадцать первого века, настроен на возрождение былого могущества Османской империи и считается у русских из будущего чуть ли не главным возмутителем спокойствия. Поэтому они могут пожелать решить турецкую проблему, прежде чем она всерьез станет досаждать государству господина Сталина.

На некоторое время наступила тишина. Слова были сказаны, проблема обрисована, и от собравшихся в этой комнате людей требовался однозначный и четкий ответ.

– В настоящий момент, думаю, нам ничего не грозит, – сказал фельдмаршал Февзи Чакмак. – В первую очередь русская операция нацелена на овладение Балканами. Первой жертвой этого этапа войны станет Румыния и лично кондукатор Антонеску. Армия этого деятеля и так потерпела недавно тяжелое поражение, а совместная русско-болгарская операция поставила ее в безвыходное положение в два огня. Если я не ошибся, то существовать румынскому государству осталось несколько дней. Дальше русские будет развивать наступление на север, в Венгрию и Сербию, а также на юг, в направлении Афин. Турецкая республика при этом не является для них предметом первой необходимости.

– Нет, является, – решительно возразил президент Иненю, – и я удивляюсь вашему благодушию, Чакмак-паша. Мы с вами оба военные люди – и прекрасно понимаем, что операции в Греции и далее в Италии потребуют от русских поддержки Черноморского флота, а это значит, что перед господином Сталиным встает задача овладения Босфором и Дарданеллами, к которым его государство стремится уже две с половиной сотни лет. Господин Меменчиоглы прав: между нашими странами нет ничего, кроме пролитой за эти века крови, поэтому решение турецкой проблемы будет простым, прямым и жестоким. Полмиллиона солдат, которых вы собрали во Фракии, не продержатся против совместной советско-болгарской группировки и нескольких дней. Нами займутся сразу, как только рухнет Румыния и генералы Сталина получат возможность переместить свои резервы на нашу границу сухопутным путем, а не по морю. Возможно, последний шанс предотвратить большевистское вторжение – это обратиться к Великобритании с предложением военного союза. И делать это надо именно сейчас, потому что, когда во Фракии разгорятся бои, взывать о помощи будет поздно.

Министр иностранных дел тихо произнес:

– Если даже прямо сейчас мы заключим военный союз с Великобританией, это не остановит господина Сталина, а, напротив, еще больше раззадорит. Мы все помним, сколько нот протеста издал британский Форин Офис по поводу ликвидации финской государственности, но никакой реакции, кроме ответа «это не ваше дело», господин Черчилль и его присные из Москвы не дождались. Что касается русских из будущего, то они вовсе не замечают вечных британских интересов, относясь к бывшей владычице морей с оскорбительным пренебрежением.

Фельдмаршал Февзи Чакмак добавил:

– К тому же я не верю, что Черчилль ради нас с вами вступит в прямое военное столкновение с самой могущественной военной силой в этом мире. Вся его помощь, скорее всего, ограничится выражением сочувствия и поставками нам разного рода третьесортной военной техники, пригодной только против разных дикарей. Рассчитывать на большее глупо.

Нуман Меменчиоглы неожиданно сказал:

– Я тут подумал, а почему мы непременно должны выбирать между Германией и Великобританией? Основатель нашего государства Великий Ататюрк, когда это стало необходимо для молодой Турецкой Республики, с легкостью пошел на союз с господином Лениным, получив от того весомую военную помощь. Почему бы и нам не вступить в союз с господином Сталиным, оставив в дураках и Гитлера, и Черчилля? Мы можем дать сейчас множество обещаний, и даже пропустить большевистский Черноморский флот в Средиземное море, а потом, после того как минет опасный момент, с легкостью отказаться от всего и вся, как это когда-то сделал Ататюрк…

– Надо сказать честно, тогда наш вождь попросту обманул простодушного кремлевского мечтателя, – нахмурившись, произнес президент Иненю. – Получив от того помощь и укрепив свою власть, он повернулся лицом к просвещенной Европе, полностью позабыв о вчерашних союзников, которым был обязан самим существованием турецкого государства. Ведь если бы не пушки, винтовки и золото, полученное из Большевистской России, мы непременно проиграли бы войну греческим интервентам. Но сейчас в Кремле сидит отнюдь не мечтатель, а человек глубоко прагматичный, к тому же впитавший ненависть к турецкой державе с материнским молоком. Попытка обмануть господина Сталина может обойтись нам весьма дорого. Это совсем не тот человек, который готов спустить оскорбление или обман. Да и он сам, не испытывая к нам никакого доверия, может потребовать жестких мер обеспечения лояльности, в том числе и уступки без боя Фракии, Великой Армении и зоны Проливов, и уж после этого вся ваша затея с союзом, господин Меменчиоглы, может потерять смысл. Мы не сможем отказаться от союзного соглашения с большевиками, если в Проливах и в Армении будут уже стоять войска Красной Армии. Не забывайте и о том, что армяне, входящие сейчас в состав большевистского государства, ничего нам не забыли и не простили, а следовательно, первое, чего нам придется ждать с их стороны – это требование официально признать факт геноцида армянского народа и выдачи для суда и расправы всех турецких участников тех событий. А это – золотой фонд нашего народа и основа турецкого государства. Фактически это будет означать, что Турция – не войной, так миром – превратится в еще одну советскую республику.

– Я ведь уже говорил, что мы должны приготовиться сражаться за свою независимость! – рявкнул Февзи Чакмак, – так же, как двадцать лет назад сражались против греков! Тогда мы победили, и сейчас тоже, с помощью Всевышнего, мы должны попытаться отстоять свою землю от наглых захватчиков!

– Всевышний не на нашей стороне, иначе бы он не создал Врата, – философски заметил Исмет Иненю. – Увы, это действительно так. Мы, конечно, можем попытаться оказать сопротивление, но в любом случае к победе это не приведет. Поэтому, пока у нас есть еще немного времени, мы должны попытаться как можно лучше подготовиться к грядущим испытаниям. Вам, господин Меменчиоглы, стоит активизировать контакты на всех трех основных направлениях. Москве нужно предложить союз и посмотреть на действительную реакцию господина Сталина, а то мало ли что мы здесь себе нафантазировали. Англичанам надо заявить, что после высадки русских в Болгарии нам угрожает большевистское вторжение, а потому пусть дадут нам побольше своего оружия; а немецким войскам, блокированным в Греции, стоит предложить эвакуацию на турецкую территорию. В случае если союз с большевиками будет заключен, мы сможем разоружить их и выдать русским как военнопленных, а если придется воевать, то, как и в прошлую войну, немцы будут драться вместе с турецкими аскерами при обороне Стамбула. А вот к этому, господин фельдмаршал, предстоит готовиться уже к вам. Хуже всего будет, если русские и болгары сумеют окружить вашу Фракийскую группировку где-нибудь в районе Люлебугаза и не дадут ей отойти в Стамбул. На это они большие мастера. Поэтому, пока есть время, отводите войска поближе к нашей старой столице и стройте рубежи полевой обороны. Если уж дело дойдет до войны, я надеюсь, что вы нас всех не подведете. И вы, господин Меменчиоглы, тоже приложите все возможные усилия для того, чтобы добиться хоть какого-то успеха. На этом у меня все. Нам всем остается только стараться изо всех сил и надеяться, что Всевышний уделит нам хоть немного своих милостей.