Czytaj książkę: «Две Веры Блаженной Екатерины», strona 2

И улыбнулась.

– А ты ничего и не получишь! – Пашка орал и брызгал слюной. – А диван твой я выброшу! Вот прямо сейчас пойду и выброшу! Рухлядь! Чокнутая!

Катерина с изумлением смотрела то на мужчину своей жизни, то на капли слюны, долетавшей до нее с почтительного расстояния – муж стоял больше чем в метре.

– К ведьме своей пойдешь? – не отставал муж. – К этой старой ведьме?

Катерина схватила сумку и со словами «Почему старой? Ей 64 всего!» вышла из квартиры. Дверь с мягким щелчком закрылась, но она еще долго стояла перед ней и смотрела на рукав куртки с брызгами мужниной слюны – всё ей казалось, что брызги зашипят, как ядовитые, задымятся и прожгут мягкую лайку щегольского изделия.

***

«Старой ведьмой» муж обозвал тетю Веру, к которой действительно отправилась Екатерина.

Вера в строгом, родственном, смысле этого слова тетей не являлась, не была сестрой никого из Катиных родителей. А была Вера женой родного брата второй жены Катерининого отца. Отец – любвеобильный, легко увлекающийся мужчина, честно женился на всех своих возлюбленных: после второй жены была третья – собственно Катеринина мать, четвертая, столь кратковременная, что Катерина даже не успела с ней познакомиться, и пятая, с которой отец жил сейчас в Геленджике и которую Катя видела один раз. Никто, а прежде всего сам отец, наверняка бы не сказал, окажется ли пятая спутница жизни конечным пунктом его жизненного пути, или она – лишь очередная станция, которую рано или поздно, но он непременно покинет.

Впрочем, Екатеринина мать недолго скучала в одиночестве и вскоре после развода с отцом вышла замуж за бывшего однокурсника, переехав к нему в близлежащий райцентр, где разводила георгины, экспериментировала с клубникой и была очень довольна жизнью.

С тетей же Верой с первого дня знакомства и дальше родители поддерживали связь по причине сугубо практической – та трудилась в регистратуре поликлиники, и в ее услугах нуждались. Поликлиника была статусной, в свое время в ней обслуживались работники рай- и горисполкома, а позже, соответственно, региональной и городской администрации. Благодаря этому поликлиника не знала недостатка в специалистах, в том числе узкопрофильных, начиная от стоматолога и заканчивая дерматологом.

Как театр начинается с вешалки, так поликлиника начинается с регистратуры. И в этой регистратуре всю жизнь, больше 40 лет, проработала тетя Вера. Она лихо разводила потоки больных, гася возможные конфликты в зародыше, оставляла талоны «для своих», всегда точно угадывая, к какому врачу и сколько талонов нужно отложить в зависимости от времени года, у нее получалось быть в меру внимательной, в меру строгой, в меру услужливой, в меру независимой. Своей семьи у Веры не было (с мужем, тем самым, что брат второй жены Катиного отца, развелась очень быстро), и поликлиника стала ее семьей. Она помнила имена многих больных, помнила дни рождения докторов и медсестер, одинаково ровно общалась и с главным врачом, и с уборщицей, в общем – любила и уважала всех. Впрочем, эти чувства были взаимны.

Впервые в поликлинику к Вере Катерина пришла еще школьницей, за отложенным для кого-то из родственников талончиком. Вера, чтобы не пускаться в долгие объяснения, отрекомендовала ее другим сотрудницам регистратуры как свою племянницу, сразу отвела Катю в маленький закуток, где стоял стол и чайник, и уселась с ней пить чай с пряниками. Из сладкого Вера любила только пряники, они у нее были всегда: и дома, и на работе.

С этого дня Катерина стала звать ее «тетей Верой» и при любом свободном моменте бежала в поликлинику – поболтать и попить чаю с пряниками. Катерине нравилось сидеть в тесном уголке за маленьким столом, с оранжевой в белый горох чашкой в руках и смотреть, как тетя быстро ищет нужную медицинскую карточку, или выписывает необходимый талон, или выслушивает пожилую пациентку, одновременно заполняя журнал или ставя печати на поликлинических бланках разного назначения. Она всегда была чем-то занята: отвечала на звонки, искала справки, анализы и выписки, писала, говорила, смеялась, спорила, но никогда ни с кем не ругалась. И всегда в этой суете находила время подбежать к Катерине и, взяв из ее рук чашку с чаем, запить неизменный пряник, и, казалось бы, мимоходом взглянув на «племянницу», сразу понять ее настроение и состояние. Много раз Катерина покупала пряники себе сама, но они никогда не были такими вкусными как у тети Веры, быстро засыхали, твердели и становились пресными, а почему, Катерина не понимала.

Когда родители разъехались и зажили новыми жизнями, да и сама Катерина стала взрослой и самостоятельной и жила уже вместе с Пашкой, визиты к тете не прекратились. Правда, теперь Катерина бегала не в поликлинику: там произошли перемены, оптимизация, все стало по-современному строго и технологично. Регистратура представляла теперь открытую стойку, за которой сидели три регистратора, вся информация хранилась в компьютерах, никаких журналов, бумажных талонов и прочих пережитков прошлого больше не было. Не было и закутка с чайником и пряниками, оранжевая чашка разбилась во время ремонта, поэтому традиционные чаепития естественным образом переместились в тетину квартиру, благо, недалеко – в соседний дом.

Года два назад тетя вышла на пенсию, не столько устав от работы, сколько так и не привыкнув к новому порядку с компьютерами, программами, электронными записями и стойкой, за которой она чувствовала себя «портье». «Так и хочется достать ключ от номера и спросить, нужно ли помочь с багажом», – пожимая плечами, объясняла Катерине тетя.

Тете Вере – 64. Маленькая, худенькая, светловолосая и светлоглазая, она была из той породы женщин, про которых говорят «маленькая собачка до старости щенок» или, грубее, «сзади пионерка, спереди пенсионерка». Впрочем, пенсионеркой назвать тетю у Катерины язык не поворачивался. Выглядела Вера замечательно. Если в молодости внешняя бесцветность делала ее незаметной среди сочных ярких подруг, то сейчас сообщала Вериному лицу нежность и свежесть. Всегдашняя худоба превратилась в стройность, невысокий рост придавал легкости. А если добавить сюда любимую манеру одеваться – джинсы, легкая спортивная обувь и огромные цветастые палантины в любой сезон, то, даже если очень придираться, определение «старая» к тете Вере не имело никакого отношения.

Так что насчет «старой» муж явно не прав. Но вот насчет «ведьмы» не соврал. Тетя Вера действительно была…ведьмой.

А получилось вот как.

Будучи на пенсии, тетя – «для моциона!» – ежедневно прогуливалась в близлежащем сквере, где имелась и небольшая березово-яблоневая рощица, и фонтан, и детская площадка. На одной из таких прогулок тетя заметила на скамейке молодую женщину, очень бледную и испуганную. Через несколько дней она увидела ее вновь и снова в таком же состоянии. Сердобольная тетя не выдержала и присела рядом, а женщина вдруг спросила, нет ли у нее с собой валерьянки. Лекарства у тети, конечно, не было, но завязался разговор. Тетя, столько лет проработавшая в поликлинике, умело задавала вопросы и выяснила, что с ее собеседницей некоторое время происходят странные вещи: ее мучит сильная слабость, немеют руки и ноги, тянет в пояснице, она часто просыпается среди ночи и долго не может заснуть. А самое неприятное – скачет давление, накатывает паника и такой страх, что она не в состоянии пошевелиться. Испуганный муж вызывает «скорую», но врачи ничего не находят, все показатели в относительной норме и причин для госпитализации нет никаких. «Это все стресс, – говорят врачи, – пейте валерьянку и старайтесь не волноваться». Правда, валерьянка не помогает, но, может, поможет еще?

Тетя, видевшая за годы работы разных пациентов со всевозможными симптомами, посоветовала ей проверить почки. Отчаявшаяся женщина пообещала, что так и сделает и через несколько минут распрощалась с тетей, поблагодарив за совет.

Тетя уже и забыла про эту встречу, как вдруг во время очередной прогулки, кто-то догнал ее и со словами «Подождите! Остановитесь! Вы, наверное, ясновидящая? Возьмите!» пытался сунуть ей в руку тысячную купюру. Перед тетей стояла та самая женщина и, торопясь, что-то объясняла, не отпуская Верину руку.

– Меня Оля зовут, – тараторила новая знакомая. – Возьмите деньги, пожалуйста, возьмите. У меня ведь действительно почки оказались, камни. Все как Вы и говорили, спасибо Вам!

– Ну, вот и хорошо, то есть ничего хорошего, конечно, но… – начала тетя, но Оля ее прервала:

– А я сразу поняла, что Вы экстрасенс, ясновидящая. Вот сразу поняла, как только Вы на меня посмотрели! У Вас глаза такие… – женщина на секунду замолчала, а потом выпалила, – Сверкают как лучи, прямо видят насквозь! Как будто в них кристаллы!

Тетя рассмеялась:

– Да какие кристаллы! Хрусталики!

И пояснила:

– У меня хрусталики искусственные, никакие не кристаллы! Я хрусталики поменяла!

Но Оля, казалось, не слушала. Она, не переставая благодарить, все-таки засунула уже изрядно помявшуюся купюру в карман тетиной куртки.

На внезапное вознаграждение тетя накупила всяких вкусностей и позвала в гости Катерину и свою вечную, еще со школьной скамьи, подругу, Валентину Сергеевну. Рассказывая случившуюся с ней историю хохотала от души:

– Вы только подумайте – ясновидящая, экстрасенс! Глаза – кристаллы, вы только подумайте, девочки, – и тетя комично хлопала ресницами.

Девочки смеялись, и вдруг Екатерине в голову пришла «гениальная» мысль:

– Слушай, тетя, а ведь эта Оля права! Ты и на самом деле ясновидящая.

К слову сказать, Екатерина не лукавила – тетя Вера безошибочно определяла настроение и нередко догадывалась о том, что именно произошло, включая детали, причины и следствия. Но невыразимо удивляла Катерину тетина способность ставить верные диагнозы совершенно незнакомым людям.

– Как это у тебя получается, тетя? – всякий раз изумлялась «племянница», на что Вера легкомысленно отмахивалась:

– Кать, да это просто жизненный опыт, вся жизнь среди больных, – поясняла она, – неужели я гипертоника не разгляжу? Или диабетика? Или вот девчонка молодая приходит, согнулась в три погибели, изжога замучила, а в глазах тоска. Почти наверняка – гастрит, обострение, а гастрит – болезнь нервная. А по какому поводу могут быть нервы и несчастный взгляд в девятнадцать лет? Правильно – неразделенная любовь, тут и к бабке не ходи. Вот и все ясновидение!

И тут же предостерегала:

– Видела я всякое, это точно, но все же я не врач. А правильный диагноз ставит только врач! Так что полагаться на мои наблюдения не стоит.

Однако к разговору вернулись.

Наступила зима, такая холодная и ветреная, что приходилось сидеть дома. Тетя скучала: всю свою жизнь она постоянно общалась с разными людьми и вдруг оказалась в коммуникационном вакууме. Катерина приходила к ней почти каждый день, тем более, что отношения с Пашкой становились все хуже. Она сбегала в тетин уютный мирок с пряниками, чаем, привычной с детства обстановкой – книги, шерстяной узорчатый ковер на полу, разномастные чашки, удобный диван, все просто и без излишеств. К своей стильной и модной элитной квартире Катерина никак не могла приспособиться, и выручал ее только старый антикварный диван, на котором она просиживала в ожидании веселого, подвыпившего, с виноватыми глазами и дерзкой улыбкой мужа.

– Катя, уходи от него, – настаивала тетя. – Ведь ты же по сути – одна, даром что с ним. Ты ж еще молодая! Еще и замуж выйдешь, и ребенка родишь! – не щадила тетя Катерину, наступая на больную мозоль.

– Тетя Вера! – вяло и не очень уверенно возражала Екатерина. – Ну какое замуж? За кого?

– Да вот хоть за Дария! – выдавала тетя давно подготовленный ответ. – Вы же созданы друг для друга!

Двадцатипятилетний Дарий – сын Валентины Сергеевны и Радия Рафаэловича, был почти родственником и частым гостем в тетином доме.

– Тетя! Ты что такое говоришь! Да когда Дарий родился, я уже в восьмой класс пошла и влюбилась в первый раз! Помнишь, в Сережку Золотарева?

– А ты тему не переводи, – не желая слышать ни про какого Сережку, гнула своё тетя. – Вы с ним даже похожи.

Катерина вопросительно поднимала брови.

– И не смотри на меня так. Похожи!

– Господи, тетя! Да у нас ничего общего! – зачем-то продолжала бессмысленный спор Катерина.

– Как ничего общего? – не отставала тетя Вера. – Вы вон болтаете часами. И смеетесь вечно. Вам же всегда весело!

Это было правдой, поболтать и посмеяться с Дарием Катерина любила.

– Ну вот, – удовлетворенно констатировала тетя. – А человек, с которым тебе всегда весело – твой, уж поверь. Вы с ним одной породы!

Катерина на этот довод только закатывала глаза: «Что еще за порода, как будто у лошадей?»

За одним из чаепитий, под шум бурана за окном, Катерина, Дарий и его мама, Валентина Сергеевна, придумали тете Вере новое занятие.

– Представьте, я позавчера в магазине эту Олю встретила! И она просилась ко мне «на сеанс»! Еле отвязалась, – со смехом рассказывала тетя.

– Что за Оля? Какой сеанс? – не понял Дарий.

Перебивая друг друга, женщины поведали ему историю про Олю с камнями в почках и дар «ясновидения» у Веры.

Тетя специально для Дария еще раз объяснила, что источник ее «озарений» – опыт да некоторая наблюдательность, а больше ничего!

Дарий на секунду задумался и неожиданно выдал:

– Ну, вот тебе и занятие, чтоб избавиться от скуки! Ты же жалуешься, что тебе скучно.

Вера непонимающе уставилась на него.

– Станешь ясновидящей! – Дарий довольно улыбался, эта мысль нравилась ему все больше и больше. – Экстрасенсом, ведуньей, называй, как хочешь.

– Но ведь я не экстрасенс и не ведунья… – начала тетя, – и не ясновидящая, я же сказала!

– Хорошо, – легко согласился Дарий. – Давай назовем это…бытовая психотерапия, вот!

– Ка-а-ак? – в голос спросили Вера и Валентина Сергеевна.

– Ты общаться любишь? – вопросом на вопрос ответил Дарий.

– Люблю, – кивнула Вера.

– Можешь и выслушать, и поговорить? – продолжал спрашивать Дарий.

– Конечно, могу! Не забывай, я сорок лет в регистратуре проработала! – подняла вверх палец тетя. – С кем там только не разговаривала, кому только не помогала!

– То есть тебе нравится общаться и помогать людям, и ты без этого скучаешь? – подытожил Дарий.

– Скучаю, – вздохнув, согласилась Вера.

– Вот знаешь, – вдруг перевел тему Дарий, – ко мне часто приходят на индивидуальные тренировки (Дарий работал фитнес-тренером). Занимаюсь со всеми: и с маленькими, и со взрослыми, и с пенсионерами тоже. На пенсии многим скучно, особенно если внуков нет или дачи. Кто-то устраивается консьержами, кто-то в няни идет – не из-за денег, а больше для общения, чтоб не закиснуть на диване. Ты же в няни не пойдешь? – повернулся он к тете.

– Нет, категорически, – детей тетя никогда особенно не любила.

– Вот и будешь по-другому реализовывать коммуникативные потребности, тем более, у тебя к этому талант.

– Давай попробуем, ну тетя! – поддержала тему «племянница». – Дадим объявление, будешь принимать по человеку в неделю. Что, не найдешь что сказать? Ну не найдешь, так нагонишь туману, а денег не возьмешь! Хотя с твоим опытом точно что-нибудь присоветуешь!

– И правда, Вера! – загорелась идеей и подруга Валентина Сергеевна. – Целыми днями одна, будет тебе заделье и развлечение.

Катерина и Валентина Сергеевна приготовились к долгим уговорам, но уговаривать не пришлось – тетя Вера согласилась мгновенно. Видимо, на самом деле наскучалась на пенсии.

– Ладно, согласна, – подмигнула она, – но только как это все делать?

– Запросто, – воодушевилась Екатерина. – Дадим объявление…

– Да-да, объявление, – перебил Дарий. – Но никаких соцсетей, ничего такого. Ты ж не тренер личностного роста и не астролог в пятом поколении. Дадим объявление по старинке – в газете, их теперь, наверное, только пенсионеры и читают. Придет кто-нибудь – хорошо, а не придет – столько же печали.

– А мы никаких законов не нарушим? Может, какая-нибудь лицензия нужна или сертификат?

– Да перестань, тетя! Какой сертификат! – махнула рукой Катерина. – Разве магия подлежит сертификации?

Так, с легкой Дариевой руки, тетя Вера стала «ментальным консультантом». Имя придумывали вместе и решили назвать Веру на французский манер – «ВерА ВернО». Вместе сочинили бесхитростный текст объявления в стиле «вижу, знаю, помогу» и разместили в газете, бесплатно распространяемой одним рекламным агентством.

В квартире пришлось сделать небольшую перестановку – для «приемов» необходим кабинет, который и сделали во второй, маленькой, комнате: убрали фотографии, статуэтки и разноцветные подушки, оставив только диван, стол, стулья и стеллаж с книжной классикой.

Особым образом расставили светильники, чтобы получился таинственный полумрак, располагающий к неспешному откровенному разговору. Когда расставляли лампы, Катерина вдруг вспомнила про сверкающие тетины глаза, названные Олей кристаллами. Оле не показалось – после операции по замене хрусталиков при определенном освещении Верины глаза начинали светиться глубоким светом, напоминая то ли кошачьи зрачки, то ли лунный камень. Кулон с таким камнем был у Катиной мамы, и маленькая Катя украдкой брала его в маминой шкатулке, считая, что камень с самой настоящей Луны и что он, несомненно, волшебный, а, значит, обязательно исполнит ее нехитрые девчоночьи желания.

– Тетя, это надо обыграть! Поставить лампы так, чтоб глаза сверкали! – вдохновенно переставляя источники света, говорила Катерина и заставляла тетю вертеть головой, чтобы подобрать необходимый ракурс.

Наконец нужное положение было найдено и теперь, после того как тетя нажимала на выключатель, визави обязательно замечал таинственное мерцание в устремленных на него внимательных глазах.

На руки тетя надевала тончайшие черные кружевные перчатки – уже несколько лет ее мучила неизвестная кожная болезнь, из-за которой руки чесались, а кожа краснела и покрывалась трещинами. Но перчатки казались продолжением образа и смотрелись очень органично.

Первый посетитель, точнее посетительница, явилась уже на следующий после выхода объявления день. Тетя сразу узнала бывшую пациентку поликлиники, из тех, что с упоением ходят по врачам, отыскивая у себя всевозможные болезни, и, не обнаружив таковые, страшно расстраиваются: «Ну вот, все зря! – говорят они. – Опять ничего не нашли!». Впрочем, посетительница тетю не узнала и, сбиваясь и перескакивая, в подробностях делилась своими, по большей части надуманными, печалями. Тетя прекрасно понимала, что такие мнимые «больные» – просто одинокие люди, и нужно им одно – внимание. Поэтому визит этой дамы вылился в полуторачасовую болтовню обо всем, начиная с политики и заканчивая тем, где и какие семена на рассаду лучше покупать. Никаких предсказаний тетя, конечно, не делала, прошлое не угадывала, в будущее не заглядывала, денег за «прием» не взяла. Но визитерша ушла невероятно довольная, положила на комод две купюры и обещала рассказать о тете «всем-всем-всем!».

И обещание свое, по всей видимости, сдержала: посетители или, как их называл Дарий «пришельцы», потянулись к тете пусть не бурным потоком, но весьма уверенным ручейком.

Некоторые, как и первая гостья, тоже были пациентами родной поликлиники, их диагнозы даже через столько лет удивительным образом всплывали в тетиной памяти, и тогда ей не приходилось ничего придумывать. Она беседовала с людьми об их болезнях, но не угадывала, а знала точно, что вызывало огромное удивление и несомненную веру в ее дар.

Некоторые приходили с требованиями приворота или отворота. С такими тетя аккуратно заводила беседу о них самих, и часто оказывалось, что просителям требовалось просто поговорить, излить душу, поделиться проблемами. «Люди нуждаются только в одном – во внимании, – без устали повторяла тетя. – Им нужны не безумная любовь и обожание, а обыкновенное внимание».

Один раз тетя буквально спасла жизнь. Екатерина оказалась тому невольным свидетелем, потому что в день происшествия приболела и осталась дома.

К «ВерЕ ВернО» пришла пожилая женщина, крепко державшая за руку дочь. Дочери было лет 35, она с безучастным видом сидела на краешке дивана, пряча ладони в рукава вытянутого свитера, не глядя на тетю и явно испытывая неловкость.

– Сглазили! – с пафосом провозгласила мать и, наставив на дочь артрозный указательный палец, замерла в обвинительной позе.

Тетя и дочь в ожидании продолжения устремили на нее взгляды: дочь смотрела с досадой, тетя с интересом.

– Сглаз! – снова объявила мать и приказала дочери. – Рассказывай!

И, не дожидаясь ответного действия, без пауз и на одной интонации зачастила сама:

– Сходила-называется-на-встречу-одноклассников-я-говорила-ну-куда-ты-собралась-есть-подружки-с-института-вот-и-дружи-с-ними-нет-поперлась-похвастаться-захотела-показать-себя-на-других-посмотреть-вот-я-какая-чего-в-жизни-добилась-смотрите-мол-на-меня-неудачники! – тут женщина повернулась к Вере и совершенно спокойно объяснила. – Она в отделении банка управляющая, зарплата хорошая, машина, квартира в ипотеке.

– Мама! – наконец подала голос дочь, пытаясь остановить мать.

Но та уже снова строчила как из пулемета:

– Нарядилась-прихорошилась-укладка-макияж-было-бы-перед-кем-и-поперлась-в-это-кафе-подрулила-на-своем-джипе-как-звезда-все-такие-ах-Аня-ух-Аня-какая-красотка-где-работаешь-муж-поди-богатый-а-узнали-что-все-сама-вот-и-позавидовали-кругом-одни-завистники-что-на-работе-что-везде-никто-не-порадуется-а-только-гадостей-надумают-никому-верить-нельзя, – перевела дух мать и снова наставила на дочь корявый палец. – Сглазили! Как есть сглазили!

Она достала из сумки бумажный платок, промокнула несуществующие слезы и пристально посмотрела на тетю Веру:

– Спасайте! Ведь пропадет ни за что! Опаршивит и пропадет! Или задохнется!

– Да что случилось? – задала вопрос начавшая кое-о-чем догадываться Вера. – Сыпь какая-то? Отеки? Что происходит?

Выяснилось, что после посещения встречи выпускников, случившейся около месяца назад в модном азиатском кафе, с Аней начало происходить неладное. По утрам на теле то тут, то там появлялись страшные болячки, иногда в виде огромных расплывчатых пятен, иногда в виде мелкой сыпи или красных пузырьков с жидкостью. Болячки особо не беспокоили, не зудели и не лопались, а к вечеру вовсе пропадали, не оставляя следов. Так длилось не одну неделю, но недавно к болячкам прибавились отеки: третьего дня отекли глаза, а сегодня почти не дышал нос. Идти к врачам Анна категорически отказывалась – некогда, у нее работа и ответственность.

– Да и незачем, – убежденно вещала мать, – при чем здесь врачи? Что они скажут? Направят на анализы? Ха! И какими такими анализами можно сглаз определить? Правильно – никакими! От сглаза только магия! – она преданно уставилась на Веру и тут же отшатнулась – тетины глаза сверкнули под светом включенной лампы.

Тетя сразу поняла, что у дочери, скорее всего, элементарная аллергия: обилие азиатской пищи, щедро приправленной экзотическими соусами, которой девушка лакомилась в кафе, где проходила встреча, сделали свое дело. Поэтому она лишь спросила:

– Любите восточную кухню?

Мать с дочерью недоуменно переглянулись – странный вопрос, но дочь все же ответила:

– Да, очень. А в том кафе такой вкусный вок, я им никак наесться не могу, через день заказываю.

– Очень вкусный, – подтвердила мать. – Мы даже утром на завтрак берем, у них доставка круглосуточная. Вот и сегодня утром курьер был.

– У нас же сегодня салат с креветками был, – зачем-то уточнила дочь и закашлялась.

Поначалу никто не обратил внимание на кашель, подумаешь, запершило в горле, с кем не бывает. Но с Анной начало происходить что-то странное, если не сказать – страшное. Она захрипела и начала хватать ртом воздух, а ее губы превращались в две огромные лепешки.

Мать взвизгнула и, подскочив к дочери, принялась хлопать ее по щекам. Однако это мало помогало, дочери становилось лишь хуже.

– Сглаз! – вопила женщина почти с торжеством. – Видите?! Что я говорила! Самый натуральный сглаз! Почувствовал, что с ним сейчас будут сражаться и дает отпор! – и она еще сильнее начала лупить мычавшую от нехватки воздуха дочь.

Тетя Вера, окончательно убедившись, что перед ней случай сильнейшего проявления аллергии – отек Квинке, крикнула: «Скорую!». Надо сказать, что кричала она Екатерине, сидевшей в другой комнате и моментально понявшей, что от нее требуется. Но посетительницы о Екатерине не знали и поэтому, когда через несколько минут в квартире появились врачи, раз и навсегда уверовали в сверхъестественные способности тети Веры.

Врачи привели в чувство больную, вколов необходимый в таких случаях антигистаминный препарат, и объяснили, что аллергию с вероятностью, близкой к ста процентам, вызвали азиатские деликатесы.

Но ни мать, ни дочь такое банальное объяснение не устроило.

– Она – экстрасенс, очень сильная белая ведьма, – убежденно заявляла мать. – Она просто позвала неотложку и та приехала!!! Не звонила, вообще телефон в руки не брала, просто крикнула «Скорая!» и та примчалась, – снова и снова рассказывала она всем желающим о случившемся на ее глазах «чуде».

Дочь усиленно кивала в знак согласия, ведь после посещения Веры все ее недуги закончились как по волшебству. Справедливости ради стоит заметить, что и восточную еду она больше не употребляла, но считала это лишь совпадением, а не причиной облегчения собственного состояния.

Встреча с Аней и Ольгой Яковлевной (так звали Анину мать) стала поворотной не только для этих двоих, но и для Вериной «ведьминской» практики.

В лице Ольги Яковлевны Вера обрела и преданную поклонницу, и … рекламного агента. Ольга Яковлевна искренне и восхищенно рассказывала всем и всякому о чудесном Верином даре, а аудитория у нее была огромная, ведь Ольга Яковлевна торговала на близлежащем фермерском рынке. Ее мясной прилавок знали все, продукт она предлагала свежий и по приемлемым ценам. Вскоре и рыночные продавцы, и некоторые покупатели, наслушавшись историю невероятного исцеления, захотели попасть на прием к Вере.

И с этого момента телефон был переполнен сообщениями с просьбами об аудиенции, причем в таком количестве, что она была вынуждена пригрозить Ольге Яковлевне возвращением сглаза, если та не перестанет раздавать ее номер направо-налево.

Ольга Яковлевна немедленно послушалась, заверив Веру «Я – могила! Больше ни слова не скажу!», и вручила ей очередной пакет с бараниной.

Почему-то из мяса тетя ела только баранину, говядину или свинину на дух не переносила. А из баранины готовила шурпу – на свой лад, не по традиционному рецепту, если таковой существует. Мясо варила долго, не меньше трех часов, по ее выражению – «в тушенку», заправляла луком, крупно нарезанной картошкой и морковью брусочками. Минут за семь до выключения добавляла помидоры, если были – черри, а если нет, то делила томат на четыре дольки и отправляла в бульон.

Теперь же баранина была в тетином холодильнике в изобилии: едва завидев тетину фигуру среди рыночных рядов, Ольга Яковлевна непременно собирала и преподносила ей пакет с отборной парной бараньей вырезкой. Тетя никогда не отказывалась, принимала с удовольствием.

И хотя Ольга Яковлевна больше не рекламировала тетины услуги, очередь из ранее записанных образовалось изрядная. Принимала тетя четыре дня в неделю, а в пятницу и на все выходные Дарий увозил ее в деревню, где его родители не так давно приобрели небольшой домик. Была там и баня, без которой Вера уже не могла обойтись, только парная с эвкалиптом и дубовым веником спасала ее от зуда в руках, который мучил все сильнее. После бани кожа вновь становилось гладкой, не чесалась, и на какое-то время наступало облегчение.