Czytaj książkę: «Никому о нас не говори»

Твое добро другим нужней тебе, чем им.

ГЛАВА 1

Вчитываюсь в текст своего конспекта по теории государства и права. Ну и как это можно запомнить, не говоря уже о том, чтобы понять? Скукотища жуткая. И это только первый курс.

– Ау, Ань! Ты меня слышишь? – Соня несколько раз тормошит меня за локоть.

– Да-да, – отстраненно бормочу я, глядя в тетрадь.

– Так что насчет вечера? Идем? – заговорщически понизив голос, спрашивает Софа.

Поджав губы, закрываю конспект и бросаю виноватый взгляд на Трофимову, стоящую по левую руку от меня. Подруга метр с кепкой в прыжке и едва достает мне до переносицы своей белокурой макушкой, но смотрит так строго, что я нервно поправляю ворот свитера.

– Сонь, ты знаешь, я…

– Ну не-е-ет… – В ее глазах вспыхивает обида. – Мы же договорились!

– Я помню. Прости, пожалуйста, – с искренним сожалением смотрю на Трофимову. – Просто мама… Неожиданно я получаю такой резкий и болезненный удар в спину, что громко ойкаю, делаю неуклюжий выпад всем телом вперед и мигом забываю, что хочу сказать. Конспект вылетает у меня из рук на пол.

– Задницу свою с прохода убери, – слышу знакомое презрительное фырканье.

И во рту у меня сразу горчит. Не нужно даже поворачиваться, чтобы понять, кто толкнул меня в спину. Полина Петрова. Дива соцсетей и зазноба парней всего нашего первого курса. Да и не только первого. Модные шмотки, яркий макияж. Полина вечно носится с телефоном и включенной камерой. И хотя мне не хотелось бы снова встречаться с ее надменно пренебрежительным выражением лица, Петрова – моя одногруппница, и сейчас она стоит у меня за спиной.

Сжав зубы до скрипа, я оборачиваюсь.

– Чего вылупилась? – выплескивается яд из накачанного гиалуронкой рта Петровой.

Не дожидаясь моего ответа, она проходит мимо. Я даже отшатываюсь от плотного аромата ее кислых духов. А следом за ней, одарив меня таким же презрительным взглядом, проходит и вечный хвостик Полины – Женя Красно. Это копия Петровой – одежда, макияж. Обе подружки величаво покачивают задницами в облегающих кожаных штанах, а Полина едва не наступает каблуками на разлетевшиеся по коридору листы моего конспекта.

Я тихо вздыхаю. Петрова, как обычно, вся из себя. Кого-то заденет плечом в аудитории, кому-то подарит едкую шутку. А меня вот иногда любит тыкать за мой внешний вид. Да, я не одеваюсь в брендовое шмотье и мои пряди на голове не покрашены во все цвета радуги. Толстовки, худи, футболки, джинсы, удобные кроссовки и волосы, стянутые в хвост на затылке, – вот как я выгляжу почти каждый день. Для меня идеально. Правда, у Петровой другое мнение на этот счет.

Она типичная блогерша. Кичится двумя миллионами подписчиков. Ни с кем из нашей группы Петрова не

общается. Свое пренебрежительное «фи» по отношению ко всем, кто не в ее тусовке, Полина скрывать и не собирается.

Поэтому, пройдя мимо меня и остальных одногруппников, ждущих преподавателя у двери аудитории, она и ее подружка направляются в конец коридора. А там у окна уже собрались в стайку такие же блогеры местного разлива. Как они вообще все затесались в нашу юридическую академию – загадка. Им бы в цирковое или театральное. А между яркими парнями и девушками уже начинается обряд поцелуев в щечки.

Сразу появляется желание демонстративно закатить глаза, но я опускаюсь на корточки и тянусь за разлетевшимся листочками конспекта.

– Вот курва! – Сонька тут же присоединяется ко мне, присев рядом.

– Курва, как всегда, не в настроении, – хмыкаю я, собирая тетрадные листы.

– Так наша фифа с Гориным разошлась, вот теперь и ходит бешеная, – ехидно хихикает Соня, но тут же тоскливо добавляет: – Хотя справедливости ради признаюсь: если бы я рассталась с ним, то точно рыдала бы в подушку.

Я лишь цокаю языком. Не в обиду подруге, но, чтобы расстаться с Гориным, сперва надо с ним начать встречаться. А в случае Сони этот сценарий откуда-то из параллельной вселенной.

– О-о, – тихо тянет Софа и сразу же поднимается на ноги, поправляя складки юбки. – Легок на помине. Горин со своими пришел.

Все еще сидя на корточках, я одновременно запихиваю листы в сумку и зачем-то снова поднимаю взгляд в сторону Петровой. Возле окна таких модных и стильных явно стало еще больше.

От них даже рябит в глазах. У кого-то кроссовки ядовито-зеленого цвета, а кто-то одет, словно его уронили в колодец с блестками и стразами. Из всей этой пестроты не раздражает взгляд только одно. Точнее, один. Тот, кто держится немного в стороне от этой яркой стайки и не спешит перечмокивать всех подряд. На нем нет ярких стразов, он одет не вызывающе,

а волосы на его голове не окрашены, как перья у попугая. Ему и красить-то нечего: парень побрит практически налысо, торчит только короткий ежик темных волос. Черная косуха, накинутая на серую футболку, черные джинсы и кроссовки. Эдакое темное пятно по имени Тимур Горин среди этих ряженых.

Откуда я знаю, что этот бритоголовый и есть Тимур Горин? Отец Тимура – главный спонсор нашей академии. Имя Горина-старшего я часто слышу от преподавателей. И хочешь не хочешь, а знание о том, кто сын человека, вложившего сотни тысяч – а может, даже и миллионы – в развитие нашей академии, передается здесь по воздуху.

Заметив Тимура, Полина слетает с подоконника, как будто ее ветром сдувает, проталкивается через своих друзей к этому парню в черном, который уже расслабленно подпер плечом стену и уставился в экран своего телефона.

Ладони Петровой сразу же ложатся на его грудь. Горин резко смахивает их с себя. Он лениво отрывает взгляд от телефона и глядит мимо Полины, которая что-то тихо и заискивающе тараторит. Тимур смотрит куда угодно, но только не на нашу диву: скучающе шарит взглядом по коридору. М-да, «повезло» ему с Полиной. И мне даже становится жаль парня, но всего на секунду, пока он не встречается глазами со мной, сидящей на корточках посреди коридора и уставившейся на него и Полину. И его брови сразу же лениво

приподнимаются в немом вопросе. В глазах Горина четко читается: «Чего вылупилась?»

Мое лицо словно ошпарили. Утыкаюсь взглядом в пол и неуклюже под звонок на пару тянусь за оставшимися частями разлетевшегося конспекта. Собрав все тетрадные листы, засовываю их в сумку и поднимаюсь с корточек. Но даже не успеваю толком выпрямиться, как получаю неприятный толчок в плечо. Снова.

Такой резкий, что на пару секунд перехватывает дыхание. Да что за день-то сегодня! Всемирный праздник толкания в спину? Или опять Петровой неймется? Резко оборачиваюсь, готовая принять на себя очередную порцию хамства Полины. Но вижу перед собой не ее глаза, а глаза Тимура Горина. Холодные. Зелено-карие.

– Прости, я тебя не заметила, – слетает с моего языка извинение.

Почему-то кажется, что Тимур сейчас выдаст какое-нибудь гадкое замечание. А чего еще можно ждать от окружения Полины? Но Горин всего лишь пробегается по мне безучастным взглядом, гоняя жвачку во рту.

– Аккуратнее будь, – сипло произносит он.

Без укора. Без едкости и раздражения. Его голос лишен какой-либо интонации.

Прижав к себе помятые листы конспекта, я машинально киваю в ответ. Но Тимур Горин этого не видит, потому что я смотрю уже ему в спину и в его бритый затылок.

ГЛАВА 2

Обычно пара по теории государства и права начинается с монотонной лекции нашего преподавателя. Могу ли я назвать себя фанаткой этой дисциплины? Вряд ли. Пока что адаптироваться к учебе не получается. Но деваться некуда, через пару месяцев заканчивается мой первый курс, а все темы я обычно зазубриваю перед сессией. Поэтому и приходится, высунув язык, конспектировать лекции. А Сонька, всегда сидящая по правую от меня руку, то и дело заглядывает мне в тетрадь, переписывая то, что успела записать я. Но не сегодня. Сегодня лекция началась с того, что преподаватель опаздывает уже минут на пятнадцать. Подперев ладонью подбородок, я бездумно рисую на полях тетради какие-то закорючки, пока Соня под боком залипает в телефоне, а в аудитории стоит жужжание голосов одногруппников. Но больше всех шумят Петрова и Красно. Пока нет преподавателя, они снимают свой очередной странный ролик. Полина и Женя установили телефон на маленький штатив на первой парте в нашем ряду. Встав перед ней, они повторяют какие-то движения на камеру.

От нечего делать я искоса поглядываю на этот цирк. И не надоест же им изо дня в день заниматься одним и тем же: дергаться под какой-нибудь модный трек и открывать рот!

– Блин, – сокрушается Женя, – опять я на видео как корова. Поль, давай переснимем.

– Мне нравится, – отчеканивает Петрова.

– Ты там получилась классная, а я… – продолжает ныть ее подружка.

– Не всем дано быть фотогигиеничными, – с пренебрежением бросает Петрова. – Вот я фотогигиенична, а ты просто нет.

Фото… чего? Я снова перевожу взгляд со своих каракулей на двух подружек. Вот и весь IQ Полины. Я со вздохом прикрываю глаза, а Соня слегка толкает меня в бок.

– «Фотогигиеничная». Кажется, у Петровой реально вместо мозга одни лайки, – тихо хихикает она.

И я подхватываю ее настрой. Посмеиваюсь, пряча в ладони улыбку.

– Просветова, я что-то смешное сказала? – неожиданно резко и громко спрашивает Полина.

Уголки моих губ моментально опускаются, и Сонька тоже прекращает смеяться. Ясно. У Петровой явно со слухом лучше, чем с интеллектом. Но на ее вопрос я отмалчиваюсь.

– Ау! Просветова, повторяю: чего ржешь? – уже с нажимом продолжает Полина.

И как назло, всего пару секунд назад мои одногруппники жужжали как пчелы, а теперь затихли.

– Ничего, – сухо констатирую я, заправляя невидимую прядь за ухо, а под ложечкой уже неприятно подсасывает.

– Я видела, как ты на нас глазеешь. Надо мной ржешь?

Боковым зрением вижу, что Полина медленно двигается к нашему столу, но я молчу, сжав губы. Надо быть умнее и просто игнорировать. Только вот Полина молчать не собирается. Подойдя к нашему

с Соней столу, упирается в него ладонями, нависая надо мной.

– Молчишь… Теперь не смешно? Язык в твоей жирной заднице застрял, да? – шипит Полина.

Все это мне неприятно. Мои пальцы, все еще держащие шариковую ручку, сжимают ее еще крепче. Желания сейчас смотреть на Петрову нет, но я все равно поднимаю на нее взгляд. Несколько секунд мы обе молчим. В глазах Полины сверкают надменность и пренебрежение. Вот бы выдать ей что-нибудь едкое.

Но Петрова вдруг одним резким движением смахивает мои вещи со стола. Ручки, методичка – все с грохотом летит вниз. И второй раз за день листы моего конспекта разлетаются по полу.

– Теперь посмейся, дура белобрысая, – на всю аудиторию заявляет Полина и вдобавок толкает меня в плечо.

И от ее толчка у меня все темнеет перед глазами. Грудь словно протыкают острым жалом, а легкие слипаются от выброса в кровь адреналина. Я очень четко и ясно осознаю, как она меня достала! Мое терпение вдруг схлопывается так быстро, что я сама не понимаю, как с моих губ на одном выдохе слетает громкое:

– Я над тобой смеялась.

В аудитории становится еще тише. Полина ошарашенно хлопает ресницами, а я под дикий бой сердца в груди уже проклинаю себя. Вляпалась, кажется.

– Повтори, – медленно произносит Петрова, угрожающе склоняясь надо мной.

В моей голове хаотично скачут вопросы: зачем я в это влезла и как бы уйти от конфликта? Но делаю и говорю я совсем другое.

– Я смеялась над тобой, – четко повторяю я, а мой голос вот-вот начнет дрожать.

Дура ли я, что вступают в перепалку с Петровой? Естественно. Мне бы действительно прикрыть рот, но мои разбросанные на полу вещи словно толкнули меня в чан с адреналином. А выражение лица Полины меж тем не предвещает ничего хорошего.

– Ты страх потеряла, а? – Опираясь ладонями на парту, она медленно и так грозно наклоняется к моему лицу, что мне ничего не остается, кроме как в ответ подняться со стула.

У меня сильно сосет под ложечкой, когда наши взгляды оказываются на одном уровне. Только что мне теперь делать? Ждать поддержки от одногруппников? Но что-то они не спешат вставать между нами, все дружно глазеют на нас. А может, мне просто молчать? Или…

– Нет такого слова «фотогигиенично», – бросаю я в лицо Петровой.

Три удивленных хлопка наращенных ресниц, и глаза Полины сужаются:

– Ты мне будешь указывать, как говорить?

Я набираю полную грудь воздуха и озвучиваю:

– Правильно фотогенично. В переводе с греческого…

– Да мне глубоко фиолетово, с какого это языка, – цедит Полина. – Я тебе сейчас на нормальном объясню. Ты меня тупой назвала.

– Я разве сказала, что ты тупая? – перебиваю Петрову, вопросительно приподнимая брови. – Ты сама себя так назвала сейчас.

И Петрова просто звереет, ноздри у нее раздуваются. Кажется, что еще секунда – и она кинется на меня. От этой мысли желудок окончательно сворачивается в холодный комок. Хочется и самой сжаться, но, как могу твердо, стою, выдерживая взгляд Петровой. А по аудитории уже расползается тихое шушуканье.

Да и позади слышу, как напряженно бормочет Соня и дергает меня за край кофты:

– Ань, не надо. Сядь.

– Извиняйся, – вдруг громко объявляет Полина. Теперь наступает моя очередь хлопать ресницами.

– За что?

– За то, что посмела открыть рот в мою сторону.

Проси прощения у меня. Быстро.

А у меня быстро лишь пересыхает во рту. Все, что я могу под испепеляющим взором Полины, – это держать каменное лицо, тогда как сердце барабанит в груди.

– Не буду, – слегка вскидываю подбородок, стараясь казаться уверенной.

Полине достаточно чуть дернуться в мою сторону, как я тут же вздрагиваю. Я не то что боюсь ее, просто… Петрова – дева неуравновешенная, а я и правда не понимаю, почему она ко мне привязалась. За тот смешок?

– Я не буду извиняться, – произношу чуть тверже.

А Полина вдруг резко хватает меня за ворот свитера и дергает к себе. Кислород из моих легких сразу же уходит.

– Слушай сюда, конченая! – рычит мне в лицо Петрова, сверкая бешеным взглядом.

– Та-ак! – По аудитории вместе с хлопком двери разносится громкий возглас преподавателя, а наманикюренные пальцы Петровой ослабляют хватку.

Я сразу же отшатываюсь от этой ненормальной и одергиваю свитер, стараясь выровнять дыхание.

– В чем дело? Петрова, Просветова, – строго перечисляет наши фамилии препод, и в аудитории теперь идеальная тишина. – Почему не на местах? Все выучили и к коллоквиуму готовы?

– Выучили, Семен Иванович, – елейно причитает Петрова, уже нацепив такую же приторную улыбку. Правда, взгляд Полины все еще прожигает меня презрением. – Да, Анютка?

– Да, – не своим голосом подтверждаю я и наконец отвожу глаза от омерзительно улыбающегося лица Полины.

Плюхаюсь на место, ощущая жуткую тяжесть в ногах. А Соня тут же поднимает мои слетевшие со стола тетради, ручки и аккуратно придвигает их ко мне.

– Как раз в Ане я не сомневаюсь, – говорит преподаватель, – меня вот ты интересуешь, Полина. Дело движется к зачету, а у тебя баллов даже для допуска не хватает. Давай-ка иди к доске.

Полина недовольно фыркает и уже делает шаг от нашего стола, как вдруг резко наклоняется к моему уху.

– Я тебя урою. – Ее змеиное шипение заставляет меня вздрогнуть. – Ты пожалеешь, что учишься здесь.

ГЛАВА 3

– Мам, ты дома? – зачем-то громко спрашиваю на весь коридор, как только переступаю порог квартиры.

Знаю, что никто мне не ответит, но, захлопнув дверь и повернув ключ в замке, я несколько секунд прислушиваюсь. Тишина. Скидываю сумку на пуф у двери, стаскиваю кеды и ветровку и расслабленно усаживаюсь на тот же пуфик.

В нашей скромной двушке в самой обычной панельной многоэтажке я одна. И я люблю эту тишину, которая наступает, когда мама уходит на дежурство. Она работает медсестрой в одной из городских больниц. Несколько секунд в полумраке коридора я сижу, подперев стену затылком. Потом сбрасываю маме короткое сообщение, что я дома, делаю глубокий вдох и резкий выдох. Мне действительно повезло, что пара, где Петрова как с цепи на меня сорвалась, была последней. Хватит на сегодня приключений.

Я думала, что Полина взглядом прожжет мой свитер, пока шла лекция. И чего я язык за зубами не держала? Ну скинула она вещи. Можно было и молча их поднять. Петрова от одного замечания в свой адрес не поумнеет, а мне было бы спокойнее. Надеюсь, до завтра она забьет себе мозг очередным трендом в соцсетях и забудет про меня.

Устало поднимаю взгляд на зеркало на стене напротив пуфика. Морщусь от своего отражения. Хвост на голове уже распушился, щеки розовые-прерозовые. Терпеть не могу эту свою особенность. Стоит просто пройтись по улице быстрым шагом, как лицо становится цвета молочного поросенка. И еще эти веснушки! Как назло, закончился мой тональный крем, и мне нечем их замазать. Надо не забыть купить новый.

Корчу недовольную рожицу своему отражению и наконец поднимаюсь с пуфика. Хватит рассиживаться. Сегодня квартира в моем распоряжении, а значит, быть громкой музыке, еде в спальне и какому-нибудь сериалу.

И все идет по плану примерно до девяти вечера. Я даже разрешаю себе понежиться в ванне, до краев наполненной пеной. Успокаивающее шуршание схлопывающихся пузырьков гипнотизирует. Откинув голову на бортик, я готовлюсь окончательно уйти в релакс, но мой мобильный уже жужжит на полочке у раковины.

Недовольно фыркнув, отряхиваю ладонь от пены и тянусь за ним.

– Анька, почему не отвечаешь? – раздается недовольный возглас Сони. – Я уже пять сообщений тебе прислала.

– Прости. Вода в ванной шумела, и я…

– В ванной? Ты еще не готова? Я, вообще-то, такси вызвала.

– Сонь… – мягко начинаю я, поморщившись. Но она категорично меня обрывает:

– И слушать не буду! Ты мне обещала, а я месяц тебя уговаривала!

– Просто планы поменялись.

– Какие? Твоя задница стала еще ленивее?

Вздохнув, я погружаюсь в воду с пеной еще глубже, почти по подбородок, словно это спасет меня от недовольства Сони.

– Может, давай ты приедешь ко мне? – с надеждой предлагаю я. – Закажем в доставке что-нибудь, скачаем фильм. Мама все равно на дежурстве.

– Отлично! – бескомпромиссно заявляет Сонька. – Никто не будет тебя караулить дома. Можно хоть до утра.

Издаю еще один вздох и продолжаю искать отговорки:

– Сонь, завтра к первой паре на коллоквиум.

– Ты обещала.

– У меня и правда нет настроения. Особенно после сегодняшнего, – стараюсь найти еще веские причины, чтобы не вылезать из ванны.

– Я тебе настроение подниму. Как раз пообщаешься с нормальными и крутыми ребятами. – Соня прет как танк.

– Я не люблю все эти клубы, – ною в трубку.

А вдруг Трофимова сжалится? Ну пожалуйста!

Но нет. Соня стрекочет мне в ухо:

– Это не просто клуб, это квест-клуб! Самый новый и крутой в городе! К ним запись за месяц. Тем более мы играем двумя командами и нужно определенное количество человек. Если ты не пойдешь, то подставишь всех.

Последняя фраза просто разбивает мои мечты о том, как я буду досматривать финал сериала, закутавшись в одеяло. Помолчав еще немного, я с сожалением бросаю взгляд на шуршащие пузырьки пены.

– Ладно, – нехотя сдаюсь я.

– Супер! – чуть ли не вопит в телефон Соня. – Я заеду за тобой через пять минут!

Я скептически осматриваю свои голые коленки, торчащие из облака пены. Одной рукой держу мобильный возле уха, другой тянусь за полотенцем.

– Лучше скинь мне адрес. Соберусь – приеду.

* * *

Тугой хвост из влажных волос, джинсы, толстовка, ветровка и мои любимые удобные кроссовки – в таком виде ровно через двадцать три минуты я выдвигаюсь на такси по адресу, указанному Соней в сообщении.

Пишу, что уже еду, и получаю радостный смайлик в ответ с подписью: «Вход в большую калитку». Потом сбрасываю сообщение и маме – что проведу пару часов в гостях у Сони. А вот про квест-клуб умалчиваю, иначе вопросов не оберешься. Знаю, что сейчас недоговариваю, но иногда мне кажется, что, была бы мамина воля, она вообще не выпускала бы меня из дома.

Любой мой выход куда-то, помимо академии, сопровождается недовольным причитанием и жуткими рассказами из криминальных хроник. Я понимаю, что мама переживает. Только ее переживания порой слишком утрированны, а потому не часто, но иногда приходится выкручиваться. Или же я действительно буду проводить все вечера исключительно в своей комнате. Так что ответ мамы очевиден: «Лучше бы занялась лекциями. И будь осторожна». От этого сообщения и без смайликов веет недовольством.

Вздохнув, убираю телефон в карман ветровки. И пока таксист проезжает одну центральную улицу за другой, я просто смотрю через тонированные стекла на огоньки ночного города. Витрины магазинов,

фонари, вывески кафе и ресторанов – красиво и завораживает. Ростов для меня неродной город. Мы с мамой переехали сюда из области, когда мне был вручен студенческий билет первого курса юридической академии.

Еще с десятого класса мама постоянно твердила, что быть юристом или адвокатом – это очень престижно. Ничего не имею против этих профессий, просто я не фанат гуманитарных наук. Мне проще решить задачу по физике и хотелось хотя бы попробовать поступить на тот же физико-математический факультет. Я даже уговорила маму поехать на день открытых дверей одного из самых крупных технических вузов области. Но стоило ей увидеть, что в толпе будущих абитуриентов почти все мальчики, она в ужасе запричитала: «Нет. Нет. Нет. И еще раз нет. Ты хочешь быть единственной девочкой в группе? Чтобы к тебе постоянно приставали?»

Переубедить маму не вышло. Я сдалась, поэтому все мои репетиторы в старших классах никак не были связаны ни с математикой, ни с физикой.

Как-то на глаза маме попалась брошюра нашей юридической академии. И она загорелась мыслью, что это идеальная для меня альма-матер. Ради этого мы даже переехали в Ростов. Отправить меня одну учиться и тем более жить в общежитии она никогда бы не решилась. А что я?

Лучше уж большой город под присмотром мамы, чем оставаться в нашем захолустье. Теперь мне там и пообщаться не с кем. Все мои немногочисленные подруги-одноклассницы буквально сбежали из нашей провинции после выпускного. Хотя и в академии за восемь месяцев учебы я пока не успела обзавестись толпой друзей. Кто ж знал, что юридическая академия – это сборище блогеров и звезд

социальных сетей. Разве что с одногруппницей Сонькой Трофимовой как-то само собой завязалось общение с первого дня. Она такая же приезжая, как и я, но с новыми знакомствами в городе у нее складывается проще. Трофимова открытая, общительная и любительница проводить вечера вне дома. Вот и меня Соня упорно пытается куда-то вытянуть. С ее подачи и, конечно же, втайне от мамы я уже побывала на дне рождения очередной новой Сониной знакомой и на ночной игре в «Мафию». Теперь вот какой-то квест. Мне же привычнее проводить вечера в компании сериалов или книг. Поэтому даже и вспомнить не могу, когда последний раз я видела ночной город.

Так и сижу, не отрывая взгляда от ярких огоньков, пока, сама того не замечая, не задремываю в такси. И будит меня приторно-механический голос «Алисы»:

«Вы прибыли в пункт назначения. Спасибо за поездку». Встрепенувшись на сиденье, хлопаю глазами, пытаясь всмотреться в темноту за стеклом задней двери машины.

– Девушка, приехали, – строго произносит таксист.

А я все еще недоуменно осматриваю местность из-за тонированных стекол. В свете фар едва угадываются какие-то постройки и гаражи. Напоминает промзону. Я настороженно перевожу взгляд на водителя такси:

– А мы точно приехали по адресу? Здесь должен быть клуб.

– Точно. Это Чернышевского. А из возраста хождения по клубам я вышел лет тридцать назад, – усмехается он. – Но пару раз забирал отсюда компании парней и девчат, значит, может, где-то и клуб здесь.

Я на всякий случай сверяю адрес в сообщении, что прислала Соня. Все совпадает. Еще раз покосившись на таксиста, я все-таки выхожу из машины, а через несколько мгновений уже остаюсь одна посреди незнакомой улицы. Вытащив телефон из кармана ветровки, сразу же набираю Соню. Но слышу не гудки, а автоответчик. Растерянно осматриваюсь, не прекращая звонить Трофимовой.

Бетонный забор, тишина, один фонарь неподалеку на узкой улочке и прохладная апрельская ночь. Но Соня написала именно этот адрес. Только телефон подруги не отвечает, а в груди уже неприятно покалывает. Я ведь одна посреди совершенно незнакомой мне улицы. Еще немного потоптавшись на месте и с опаской оглядевшись, я замечаю чуть поодаль железные ворота. А вот, видимо, и вход.

Мысленно ругаясь с Трофимовой, направляюсь к ним. Правда, никакой калитки я не вижу. Просто два приоткрытых железных полотна, за которыми заметно какое-то здание. Еще раз осматриваюсь в потемках, пока в телефонной трубке со мной разговаривает автоответчик Трофимовой. Что-то у меня нет совсем никакого желания находиться в этом месте, даже если здесь проводят самые крутые квесты. Мне мой квест уже не нравится. К черту! Вызываю такси и еду обратно домой.

Но я не успеваю развернуться. Ногой задеваю что-то, лежащее на земле. Знатно чертыхнувшись, лечу прямо в проход между воротами и приземляюсь на четвереньки, больно стукнувшись коленками об асфальт. А то, обо что я споткнулась, с грохотом бьется о ворота.

Жуткий звук металлического удара пролетает по округе. Я уже до слез жалею, что когда-то сдуру что-то наобещала Соне. Нужно было не брать сегодня трубку

или соврать, что меня мама не пустила. А в итоге приходится морщиться от неприятной боли в коленке и неуклюже подниматься на ноги, проклиная все на свете.

– Ну, Трофимова, – бормочу себе под нос. – Чтобы я еще раз с тобой…

– Какого черта ты здесь лазишь? – слышу резкий незнакомый бас у себя за спиной.