Czytaj książkę: «Междуречье. Стихи и рассказы»

Czcionka:

ISBN 978-5-4498-7330-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Эти стихи и рассказы ютились в сети, были напечатаны в паре сборников, но мне уже давно хотелось дать им собственный дом. Поэтому вышла эта книга. Она начинается со стихотворения, написанного более двадцати пяти лет назад. Даже точная дата есть. Тогда я ставил точные даты. Так вот, это стихотворение – мост, уходящий в мое прошлое и, одновременно, расположившийся в настоящем. В нем я тянусь, как бы продолжаю разговор, начатый другим человеком, отвечаю на реплику. Это важное для меня самого понимание, потому что мне почти всегда кажется, что мои стихи – это ответы на чьи-то слова. И рождаются они так же, будто во мне со временем созревает желание и необходимость продолжить говорить.

С прозой все не так понятно, но пусть тогда рассказы поведают сами от себя.

За редактуру этой книги с бережным отношением к моему русскому языку отдельно и особенно я благодарю Наталью Седенкову!

С благодарностью родным и близким

Стихи

Под серым небом

Под небом голубым есть город золотой…
БГ

Под серым небом тяжело
Ходить и думать о причинах
Здесь память бороздит чело
И тень играет на морщинах

Разрушен город тот другой
Они здесь все лицом похожи
Здесь крест свалился за звездой
Здесь тверже грунт и травы строже

Сминая лапами цветы
Здесь поднебесный волк шагает
И когти дивной красоты
При каждом шаге в дерн вонзает

Потом присядет, морду – вверх. И ждет…
А полночь ближе, ближе…
Луна выходит, он поет
И светлый бок ей страстно лижет.

18.03.95

Считаю до ста

Поздняя ночь. Считаю до ста
В уже меркнущей белизне холста
Движутся кисти
Как чьи-то шаги
В пустом коридоре
То ли из страсти то ли от горя
Падают листья-
ми еще не рожденными
Еще не нашедшими
Своего места на ветке
Дождь моросит
Делает заметки
На шкуре чуть разогретого асфальта
Любовный роман для горной реки и альта
Вопросы
Быть ли еще человеком
Или не маяться
Разные сны вылупляются
Под правым и левым веком
Переживать себя
Вынутой из книги страницей
Быть тишиной
Между светом и тенью границей
Сразу пуститься во все грехи
И сгинуть сразу
В той стороне
Где до этого не был ни разу
Ссыпаясь в кипящий поток
Щепоткой чая
Не начиная этот глоток
И не кончая
Без романтических слов
Научного взгляда
Перебраться жить навсегда
В тишину водопада
Волос и детских признаний
Уснуть у тебя на груди
В поиске новых скитаний

Байкальское

Вот дело, которое мастера не боится, —
Вынуть свое лицо из ста лиц
И слиться.
Совпасть по месту и времени
С дикой собакой своего племени,
Своей породы.
Трое суток бега через земли и воды
В колючую глубину Байкала.
Где ни одна тебя так еще не ласкала
Ни до пяти,
Ни позже —
До спелых губ и крупной дрожи…
Чайка, лети!
А я отпускаю вожжи.

Омуль, нерпа, тимьян.
Лиственничное полено.
Рядом ходит шаман,
Девятнадцатое колено.

Перегонять бы себя без колб,
Цедя из ветра лишь сажу.
Стоишь на горе как столб,
Горлом на воздух насажен,
Стрекотом кузнецов выкорчеван и вспашен.

Вот ночь, и еще одна. Одна
В вышине Вега,
Под ногой волна
Не одна, без дна…
И ты прыгаешь в них с разбега.
Попутным ветром с юга
Торгуешься с чайками мыса Уюга,
Меняешься друг на друга.
Крыло и нога…
На сдачу берешь врага
И череп бывшего друга.

Вот-вот, оказалось, туда мне,
Где на берег выходят камни
В шкуру из водорослей одеты.
Чтоб на них танцевать балеты
И петь про себя те песни,
Что пока самому неизвестны.
И небо вылизывать языками костров,
Коров.
Здесь сегодня еда моя и мой кров!

Дверь

выспался и всыпался в день
дышит за спиной ночь
руки в рукава вдень
чтоб перелететь смочь

смех как ветерок свеж
звон ключей – в карман брюк
хочешь, жизнь на две режь
и храни в тепле рук

хочешь, под дождем стой
с листьями иди в пляс
хочешь, под туман густой
спрячь себя от всех глаз

небо тяжело льдом
птицы, только тронь, – в крик
наконец, нашел дом
о котором нет книг

песен нет, стихов нет
и молвы язык пуст
льется через щель свет
лезет сквозь забор куст

острый у огня край
им бы да лицо брить
как увидишь дверь в рай
сразу начинай жить

сразу сердцу дай вдох
голове – простор сна
набросай себе крох
и поклюй чуть-чуть, на!

Свои плюсы

У уходящей ночи свои плюсы,
Делаем громче марши
И убираем блюзы
Подальше.
И руки свои от объятий
Освобождаем.
Кому-то на предприятие
Самым ранним трамваем.
Кто-то ходит пешком
До городской больницы,
Стянул себя ремешком
И идет сквозь рабочие лица.
И несет под плащом, для прикрытия,
Событие этой ночи.
А, может быть, не было никакого события,
Или оно было не очень.
Что там уже, казалось бы,
Несколько часов в темноте?
Нырнешь с полуночной палубы
И плещешься в темной воде,
Рождающей странные виды,
Если глубоко занырнуть…
Слушай, мы здесь могли бы
Порядочно срезать путь,
Чтобы не проходить
Одною тропою дважды.
Одному ведь надо остыть,
Если другой бумажный?
Или все это бред?
Будет и дважды и трижды…
Сгорать – ведь оно не во вред?
Лишь бы… Ну вот, лишь бы…
У уходящей ночи
Риски есть на забвение.
Как и на память, впрочем…
Это одно уравнение —
С дикими расстояниями,
Массивами неизвестных.
С каменными изваяниями
Сердцу стоять не тесно.
И тишиной под ухом
Подушка туго набита.
Я начинаю сухо —
С ферзевого гамбита.

Я иду незнакомой тропою

Я иду незнакомой тропою —
Перелесками, городом, тьмой.
Я бреду в никуда – за собою…
А когда говорю, то с тобой.

В суете, в караванах событий,
В пелене человеческих душ
Я меняю вокзалы прибытий
На стихи и японскую тушь.

Я боюсь, и я плачу – бывает,
А любить – будто воду нести…
Нынче март. За окошком не тает.
И не думает верба цвести.

Потеряться несложно порою,
Спутать бег на прямой и в кругу.
То я книгу с финала открою,
То пустою ладонь берегу.

Я иду незнакомой тропою —
Негасимый огонь по свечам,
И чужие стихи немотою
Прорастают во мне по ночам.

Подмога

Доплыв до середины себя,
Весла суши,
Клади их по бортам лодки.
Смотри, как ткань облаков клубясь
В пространстве души,
Окутывает перегородки,
Переборки
Твоих миров.
Или мир у тебя един?
Сдвинув шторки,
На этом великолепнейшем из пиров
Сиди.

Лунная радуга,
Одна из дочерей коромысла,
Ищет для себя мужа.
Вот Ладога,
И запятая в центре ее повисла.
А вокруг запятой – ветер и стужа.
Мне бы эту каленую стужу
Глубиной вдоха
Измерить.
Когда внутреннее наружу
И плохо,
Ищешь, кому бы доверить
Себя разноликого,
Со всеми своими колодцами
И разношерстным зверьем
От малого до великого,
С красивыми и уродцами,
С ворохом новостей и быльем.
И сердцем, которое
На протяжении тысяч страниц
Покоя себе не знает.
Вызвать бы Скорую,
Но не строят таких больниц,
И Скорых таких не бывает,
Чтобы в мгновение ока…
Или пусть не быстро даже,
А хотя бы когда-то
Прибыла подмога.
И он или она тебе скажет:
«Люблю!». Вот это вот будет дата —
Случайный день.
Из недр этого дня
Взмоют в небо стрижи.
Эй, длиннющая тень
Меня,
Кружись!

Корни игры

У слов есть корни. И слова

Корнями прорастают в нас.

С утра скатилась голова

В железный таз.

Пропал из сводок новостей,

Сказавшись пьяным,

И в небесах у двух детей

Летал воланом.

Читал в каталогах Vichy

Стихи и прозу,

В ТВ-программе сплошь гашиш,

Любая доза!

И в полдень спал с самим собой —

Лежал валетом.

Зима плетется за весной,

А та – за летом.

У снов есть корни. Эти сны

Явнее яви.

Вернуть назад проект судьбы?

А вдруг исправит?

Лечу в густую пустоту

С земною твердью.

Кидать охапками листву —

Играть со смертью.

Пойдем!

Привет, Ноябрь! По тротуарной плитке

Давай пройдем, пойдем до белых мух.

Попробуем осенние напитки,

Что тупят ум и угнетают дух.

На лужах лед. И вороны на ветке

Беседуют о чем-то о своем.

Начнем игру за шахматные клетки,

Побудем в одиночестве вдвоем.

И в суету себя закинув, в бездну улиц,

Зацепимся за краешек луны.

Ушедшие пока что не вернулись,

А те, кто здесь, – оттуда не видны.

Дождит… По гладко выбритому саду

Гуляет ветер с севера на юг.

Перемахнем чугунную ограду

И постоим немного на краю.

На той черте, где небо опустело

И тишиной уже занозит спину,

Где за теплом лететь готово тело…

Мы этой осенью уходим —

В зиму.

Южный ветер

И свет, и звук, и южный ветер…

Тайком распахнуто окно,

Неспящие ночные дети

Сосут игристое вино.

Скопленья лиц и листьев груды

У еле теплящегося ночника,

В огне цветущие талмуды,

Река забвения… Рука

В браслетах, в кольцах, в ласках

И из трубы кальянный дым.

Родиться старым в чьих-то сказках,

Чтобы остаться молодым.

У койки – градусник, согретый

От смеси трепа и стыда.

Полжизни спали, ждали лета —

А в кружке листья и вода.

Мерцает сеть, бушует минус,

Река наелась берегов.

Я буду плыть, пока не сдвинусь —

Пустой подстрочник у стихов.

О подтаявших лужах

Это весна! В подворотнях подтаяли лужи,

Изо рта на простор вылетает блаженно луна.

Я чужими шагами опять многократно разбужен,

Собирая себя из намеков последнего сна.

Эти ноги идут как в песчаную бурю слепые,

Ни в звезду и ни в компас не веря, а только чутьем.

У дороги играют ветра с человеческой пылью.

Мы вдыхаем себя и себе про себя же поем.

Да, весна! Понедельником сыт до субботы

И гадаю судьбу по числу волосков бороды.

Я совсем опьянел от исконной звериной охоты

И совсем занемог от нехватки соленой воды.

Сколько ждать от себя этих слов, что сойдут на бумагу?

Этих беглых рабов?.. В пустоту перекинут вопрос…

Посижу до утра и в заре, успокоившись, лягу.

Наступает весна! Потихоньку крепчает мороз!

Ты не ищи себя!

Ты не ищи себя нигде!..
Ни в переходе лета в осень,
Ни в Близнецах, ни в цифре восемь,
Ни в легкой ряби на воде.
Ты не ищи себя нигде…
В нужде ли, в прибыльных движеньях,
Витрин зеркальных отраженьях,
В молитве и чужой беде.
Ты не ищи себя нигде…
То бесполезная работа —
Как будто на себя охота
В чужой далекой слободе.
Ты не ищи себя нигде…
Ты не найдешь себя нигде,
Приговоренный к высшей мере,
Неси смертельные потери,
Беги из колеса судеб.
Ты не ищи себя нигде…
Ты не ищи себя, не вейся
В шальных табло авиарейсов,
На дне стакана, в недрах кейса…
Ты не найдешь себя нигде.
Ты не ищи себя нигде…
Ни там, ни здесь! Я заклинаю!
Уж лучше двигаться по краю,
Переходя его везде.
Ты не найдешь себя нигде!
Ты не ищи себя нигде.
В литаврах, бубнах и фанфарах,
В погонах ли или на нарах —
Ты не ищи себя нигде…
Ты не ищи… Зажгутся звезды,
И засвистит как паровозный
Кипящий чайник на плите.

Вдоль линий

Вот тишина. В ночном полете город
Вокруг луны. Чуть тлеют фонари.
Секундной стрелкой новый день распорот
До самой сердцевины… Завари,
Налей в стакан рубиновую жижу
И пей, пока еще далек восход.
Ты присмотрись, вдруг сам я не увижу
Далекий город, белый пароход,
Ленивый остров. Сидя в океане,
Мы перешепчем все слова молитв.
Судьба лежит билетиком в кармане.
На веслах лодка, подождем прилив.
Прилив… Соленая водица —
Не утолить ни жажды, ни тоски.
Проходят чередою наши лица
Через Лицо. А годы – сквозь виски
Летят. И этот город тоже…
И тишина висит на волоске.
И снова тело душу потревожит
Касанием – вдоль линий на руке.