Czytaj książkę: «Земные приключения неземной женщины неизвестного космонавта Сашки-Пряник»
Изображение с ресурса Shutterstock. Автор: «ArdeaA Vector illustration of space, cosmonaut and galaxy for poster, banner or background. Abstract drawings of the future, science fiction and astronomy»
1. Сашка.
Сашка вошла в город ранним утром. Едва рассвело. Обычно уже в это время вдоль набережной толпами суетились любители здорового образа жизни и будущие участники летних марафонских забегов, поэтому на нее – высокую, стройную девушку с короткими рыжими волосами в сером спортивном костюме, никто не обращал внимание. Она шла по центральной улице и разглядывала тополя, растущие вдоль тротуаров, витрины, рекламные баннеры, припаркованные машины. Ей всегда нравились эта улица и эти тополя в мае. Клейкий запах почек и первых листьев. У одного из деревьев она остановилась. Подпрыгнула до ветки, сорвав пару ещё совсем крохотных листочков. Потёрла их и, закрыв глаза, вдохнула из сложенных лодочкой ладоней и зашагала дальше. Сашка торопилась – почти бежала, схватывая взглядом на лету все, что ей попадалось. Только витрина продуктового магазина заставила ее замедлиться. Она посмотрела на часы, мысленно прикинув, что до открытия ещё пару часов. Зашла за угол. В две затяжки выкурила сигарету. На пятой сигарете двери магазина открылись. Сашка прошла сразу в хлебный отдел и без разбора стала закидывать в корзину яркие коробки и пакеты. Пройдя к кассе, она перевернула корзину. Достала из кармана спортивного костюма смятые деньги. И тут же, у кассы, начала вскрывать упаковки и складывать их содержимое в небольшую дорожную сумку. Кассир смотрела на это с удивлением:
– Вы тульские возьмите. Они совсем свежие. Вчера привезли.
Сашка метнулась обратно к полкам. Вернулась оттуда с еще парой коробок. Набив сумку до верху, вышла из магазина.
На улице она начала именно с тульских. Зажмурила глаза и сделала первый укус. Так, не открывая глаз, она доела огромный пряник и достала второй. Его она ела уже не спеша, разглядывая, как из чрева этого пряника вываливается повидло, а его тело, украшенное буквами и самоваром, распадается на крошки. Она залюбовалась на то, как они падают на асфальт. Завороженная раскрошила остатки пряника в ладони, подбросила их вверх. Отряхнула ладони. На пряничный завтрак слетались голуби. Оказавшись в центре птичьего пиршества, Сашка съела еще пряник, время от времени подкидывая очередную порцию голубям на лету.
2. Мать.
Сашке показалось, что в квартире матери почти ничего не изменилось: было так же уютно, прибрано и пахло кошками. Кошек стало больше, и они естественно были уже детьми и даже, может, внуками тех кошек, которых знала они или которые знали ее. Мама ее тоже не изменилась. Та же прическа с мелированными прядями, такие же джинсы, футболка и очки. Ее любимый гардероб.
Кроме новых кошек, появившихся от старых кошек, в стандартной двушке появился новый мамин муж, другая стиральная машина и телевизор. Мама Сашки, одной рукой поглаживая дочь по голове, а другой клавиатуру компьютера, с любовью в голосе прокомментировала:
– Твой новый отец любит после работы поиграть. Мне вот на 40 лет подарил. Его тоже Сережей зовут. Я знала, что ты вот-вот вернешься и подумала, тебе будет приятно. Когда мне было, как тебе 23, я другой была, а ты стала еще красивее и по-моему выше.
– Спасибо, ма. Скажи, а Бондя там же живет?
3. Любовь не ржавеет так быстро.
Бондя лежал на диване, не спеша хрустел чипсами, отхлебывал пиво из банки и смотрел футбол. Звонок раздался не в самый подходящий момент контратаки его любимой команды. Не отвлекаясь от телевизора, он прокричал в сторону двери:
– Пыхтик, Юрок, вы что ли? Сейчас. Чего кипиш наводите.
Звонки не прекратились. Бонде пришлось встать с дивана и, поправляя шорты и майку, подойти к двери.
В это время телевизор напомнил о своем существовании:
– Гоооооол. Гооооол!!!
Бондя ворчал, открывая дверь:
– Ну просил же в натуре не сегодня.
Он не успел открыть дверь, как в квартиру вломилась Сашка.
– Торопыжка? Ты? Откуда? Как?
– Здравствуй, Витя!
– Санек!! Ты где была?
– В Сыктывкаре я была
– Ты? в Коми? В Коми пятерку отмотала?
– В Коми, в Коми. Миллиард намотала, Витя
Бондя поднял руки в наколках для объятий. Сашка отстранилась:
– Сейчас не об этом. Инструмент, который в магазине взяли. Он у тебя?
– Санек, да ты это, не торопись. Садись, пивка попьем. Поговорим. Столько лет прошло. Я скучал по тебе…
– Инструмент где?
– Санек. Он проржавел, наверное, весь А вот любовь моя не ржавеет…
Сашка не стала дискутировать и пошла кратчайшим путем. Она заломила Бонде руку и провела его в кладовку. Увидев на полке коробку с инструментами, схватила ее и молча вышла. На лестнице остановилась, задумавшись на секунду о чем-то. Потом вернулась к Бонде, поцеловала его в лоб и положила на стол коробку с пряниками:
– Это на память тебе.
Бонде стало обидно. Ведь он действительно все помнил…
4. Воспоминания Бонди.
Бондя сидел дважды на малолетке, потому был в дворовой компании в авторитете. Несмотря на свой средненький рост и щупловатое телосложение, он обладал какой-то внутренней силой, которая доводила этот авторитет до культа. Вот и в этот день, когда он назначил сбор за трансформаторной будкой в полночь, явка была стопроцентная. Ромка Пыхтик и Женька Гимнаст, как всегда, были навеселе и с пивом. Опоздал только Юрка. Но ему было простительно. Он переехал с Тракторного в Курали. А это другой конец города. Бондя наклонился поближе к сидящим перед ним, как и он, на корточках друзьям и начал шептать:
– Магазин без сигналки. А там завоз, техника вроде какая-то и всякое такое, и водка, и жранина. Ты, Пыхтик, как самый здоровый, на погрузке. Юрок, машину подгонишь. Я с Гимнастом на подмоге и Пыхтик. Все, завтра также. На месте все еще прикинем разок и в путь.
Все собрались расходиться, но тут прибежала Сашка и затараторила:
– Так, куда собрались? Куда торопитесь? Я с вами.
Никто не стал возражать. Дело ж добровольное. Сашка на правах подруги Бонди оказалась тоже в деле. Слову Бонди никто не перечил:
– Торопыжка с нами!!!
Участие ее в деле Бондя решил подкрепить доказательством своего особого отношения и любви к подруге здесь же, на месте:
– Так все свободны. А мы с Торопыжкой пообщаемся.
Посмеиваясь про себя и переглядываясь, будущие подельники сделали вид, что уходят и не спеша зашли за угол будки. Только Пыхтик, попыхивая очередной сигареткой, (а он редко был без нее, отчего и получился Пыхтиком) прокомментировал:
– И не надоело ему. Все в оконцовке одно.
Бондя повернул Сашку лицом к двери трансформатора с нарисованным желтым черепом. Молча наклонил Сашку вперед. Приспустил свои спортивные штаны. Приподнял юбку запищавшей Сашке:
– Мама, мама, мааааа..
– Да подожди ты, ну куда…
– А-аааа-ой. Да-аааа…
– Ну не торопись. Ну ты чего.
– Ооой. Аа. Все, я опять.
Бондя, таращась на скелет и надпись "не влезай убьет" ускорился, но волны бесконечного удовлетворения приходили к Сашке быстрее. Она закатила глаза:
– Все, Витек. Я все. Сегодня все. Мне домой. Давай завтра. – Сашка отстранилась от него, поправила белье и одежду.
Разочарованный быстрым финалом и не успевший получить ни капли мужского удовольствия, Бондя попытался догнать убегающую Сашку:
– Санек, ну ты чего. Да что ж ты так. – Бондя запутался в спущенных трениках и упал. – Еб-ь колотить. Ты завтра, это, у дома жди.
За будкой захихикали.
5. На дело.
Добровольное дело следующей ночью пошло против воли Бонди. Магазин был с сигналкой. Техники не было, поэтому взяли только что-то по мелочи: китайскую дрель, какие-то инструменты, что успели погрузить, пока ревун оповещал всю округу, включая наряды милиции, о незаконном вторжении в старый магазинчик на рабочей окраине.
Сашка выскочила из машины недалеко от дома. Подниматься не стала, а села покачаться на скрипучие качельки, воткнув в уши любимую песню БАНД'ЭРОСов. «Когда-нибудь и не под этим солнцем». Там ее одновременно поющую и жующую торопливо персональную добычу из магазина – пряники, и застал полицейский УАЗик .
Преступная группировка Бонди обрадовалась, что милиция, поймав Сашку, никого искать не будет, и после этого дела решила саморасформироваться: Бондя подался в таксисты, а остальные устроились охранниками на центральный рынок района.
6. В естественных условиях.
Сашка сноровисто подняла тахту, высверлила изъятой у Бонди дрелью через добротный корпус отверстия и прикрутила кровать к стене. Подушку и матрас обмотала скотчем. Подергала для надежности руками. Полюбовалась на свою работу издалека. Потом соорудила сложную конструкцию из ремней и веревок. Встала к кровати, пристегнула себя ремнями. Закрыла глаза, сымитировав сон. Отстегнувшись, подошла к окну. Задернула шторы, перекинула через гардину покрывало. Заметила, как несколько непокорных лучиков света пробиваются через ткань. Сашка расправляла складку за складкой, пока комната не погрузилась в абсолютную темноту и тишину, которую нарушил голос матери:
– Сашенька, доченька, у тебя все в порядке?
– Ма, чай поставь. Сейчас закончу. Минуточку.
7. Месяцем ранее. Утро. 11 апреля.
Максим Максимович проснулся, как всегда, резко открыв глаза. Сел на кровать, свесив ноги. Засунул ноги в тапочки с надписью «Любимому мужу». Наклонился к сонной жене, чмокнул ее в щеку. Сладко потянулся. Повертел головой. Под хруст костяшек пальцев продолжил разминку. Вправо. Влево. Вверх. Вниз. И снова вправо. И снова влево. Вверх. Вниз. Потом начал делать круговые движения. Все как рекомендовал остеопат, чтоб не болела шея. Резкая боль остановила его. Он не мог пошевелить головой. Как будто ее заклинило.
– Лена. Леночка. Ой. Ой. Ооой!!!
Жена вскочила. Подбежала к мужу, потирая сонные глаза:
– Что, опять?
– Не опять. Ой! Ай! Так еще не было. Я вообще не могу повернуть ее.
Голова его, свесившись, лежала на плече.
8 Иша Ди.
– У меня много лет болит шея. Ноет независимо от погоды и степени усталости. Ни один врач не понимает причину странных болей. Ни одна консультация с медицинскими звездами не закончилась диагнозом. У меня такое ощущение по утрам, что всю ночь я с хомутом на шее и плугом пропахал часы, отведенные на сон. Иногда, конечно, мне становилось легче, но ровно настолько, насколько легче скакать в составе тройки верст триста без перерыва, чем ходить в одиночку по пашне, выполняя норму отведенную хозяином на домашнюю кобылу, чтоб она не протянула ноги до окончания полевых работ. – рассказывал Максим Максимович на приеме у бывшего массажиста спортивного комплекса Олимп, а ныне интуитивного целителя и терапевта Ивана Шапиро, работающего под звучным псевдонимом Иша Ди.
Иша Ди , поправляя время от времени намотанный на хрупкую, торчащую из такого же хрупкого тела шею, оранжевый шелковый шарф с какими-то странными знаками, рассматривал крепкого пациента, выглядевшего благодаря неседеющей голове, намного моложе своих лет. Доктор снял очки, ненадолго закрыл глаза ладонями, обежав сзади Максима Максимовича, резко, словно удар каратиста, хлопнул несколько раз по шее ребром руки и вскричал:
– Все понятно. Это оно. Оно всему причиной. Вижу!
– Что это за оно?
– Чувствую. Вижу. Интуиция.
Максим Максимович с надеждой посмотрел на целителя:
– Что она говорит?
– Это ярмо тщеславия. Вам нужно сбросить его. Да, да именно оно.
Вы постоянно хотите быть первым. Не можете признать ошибки. Смотрите, Максим Максимович. – Иша Ди дотронулся до его живота. – У вас ребра втянуты. У вас нет живота, вы не расслабляетесь. И, наверняка, едите много мяса
– Я веган уже 18 лет, а потому потребляю только индейку и курицу, сыры твердых сортов без плесени.
– Шея перестанет болеть. Нужно расстаться с тщеславием. Вспомните все: когда, с кем и где вы старались быть безупречным и не могли признать своих ошибок. Все пройдет. Только нужно признать, отмотав свои долги. Особенно забытые, старые. Я погружу Вас в сон через технику прерывистого неприрывного дыхания. Вы должны все вспомнить. Следуйте моим командам.
Максим Максимович запыхтел.
Иша Ди положил руку на голову, которая пыталась не дышать прерывисто:
– Не так часто. Дышим. Не дышим, как будто дышим. Дышим, как не дышим. Прерываемся, не прерываясь. Не прерываемся и продолжаем
Иша Ди дышал, непрерывно прерывая дыхание. Максим Максимович пытался попасть в такт. Иша Ди чихнул. Этот чих сразу погрузил их обоих в сон.
9. Сон Максима Максимовича.
Посреди огромной площади, на которой собралась толпа народа, стоит летающая тарелка. Из нее в огромный иллюминатор смотрит человек в скафандре. Бодрый ведущий торжественной церемонии пуска кривлялся с микрофоном пытаясь завести толпу:
– Сегодняшний день, 11 апреля, навсегда войдет в историю, как день космонавтики. Первый полет человека в космос. Да, дорогие друзья, отныне каждый год все человечество в этот день барабанных палочек апреля будет вспоминать, как день покорения космоса.
Он жестом скомандовал группе барабанщиков, стоящих вокруг площади, начать отбивать дробь. Застучали барабаны.
Ведущий захлопал в такт дроби:
– Ключ на старт! Ключ на старт!
Толпа взвыла:
– Ключ на старт! Ключ на старт!! Ключ на старт!!!
– Ключ на старт!
Максим Максимович, одетый словно в костюм мима: в черную водолазку с белой бабочкой, держал канаты, привязанные к ракете.
Через динамики из летающей тарелки раздался голос:
– Поехали
Ведущий повторил хором с толпой:
– Поехалиииии! Пооооехалииии!
Тарелка пыталась подняться, но Максим Максимович, словно обладающий неимоверной силой сверхчеловека, крепко держал канаты. Тарелка покряхтела двигателями и затихла. Толпа ахнула. Ведущий скомандовал:
– Так все расходимся. Пуск переносится на завтра, на 12 апреля.
Из летающей тарелки вышел человек в скафандре и побежал к Максиму Максимовичу:
– Вот из-за таких мудаков придется отложить освоение космоса. Сейчас я тебе по шее надаю…
10. Пробуждение.
Максим Максимович проснулся от боли. Иша Ди, усевшись на его колени, пытался двумя руками вернуть голову на место:
– Чувствую, вы близко к источникам ваших проблем. Попробуйте еще дома перед сном, читая мою книгу. Тысячу рублей стоит она. Это кроме приема. Там советы по сбросу ярма тщеславия и отцепки кармических крючков прошлого.
Максим Максимович вышел из торгового центра, где был приемный кабинет Ишы, подошел к машине. Водитель, обращаясь к шефу, открыл заднюю дверь:
– А можно домой пораньше сегодня? Вы же знаете. Жену из роддома забрал вчера.
Максим Максимович опустился на заднее сидение:
– Как сына то назвал?
– Александром.
– Значит, Александром, Сашкой… Так, меня давай вези в Управление к Пригожину. Потом свободен.
11. У Пригожина.
Максим Максимович Пригожина старался избегать. Они были выпускниками одного вуза и женаты на родных сестрах. Еще пару лет назад дружили семьями. Собирушки, дни рождения, шашлычки, пасха и Новый год. Но с тех пор, как Пригожин возглавил ведомство, отношения перетекли только в деловое русло. Деловое русло углублялось с каждой проверкой казначейства и аудитом деятельности предыдущих руководителей – близких друзей и прошлых покровителей Максима Максимовича, отвечавшего за финансы и реализацию всех специальных проектов.
Пригожин был сдержан при встрече. Было заметно, что он мало спит. Тройные синие круги под красными глазами были доказательством бессонницы. По раздобревшему виду Максим Максимович понял, что Пригожин сон заедает котлетами со стрессом на гарнир, а горькую жизнь топ менеджера батончиками без злаков, но с сахаром.
Вот и сейчас, сидя напротив, он, почесывая лысеющую макушку, в два приема проглотил Сникерс. Не дожевав до конца и задумавшись, глядя куда то в сторону космоса, о развитии вверенного учреждения, он спросил:
– Макс, тебе бы на больничный. Мне сбоку на тебя смотреть тяжело.
Пригожин пытался копировать позу гостя. Максим Максимович задышал, как учил Иша Ди. Почувствовав, как тяжелеют веки, и он вот-вот уснет, опомнился и прервал неприрывистость прерывного дыхания:
– Помните Вы, Роман Петрович…
– Что ты заладил, Вы да Петрович. Давай Рома…
Максим Максимович снова набрал в воздуха в легкие и щеки и только хотел изложить цель прихода, как Рома резко превратился в Пригожина Романа Петровича:
– Все-таки такой ты мудила, Максим Максимович. И все эти дружки. Столько дури понатворили. И, главное, никто не хочет признаться. Извини, что скрюченного такого ругаю. Достали
– Я как раз по этому вопросу, Рома. У меня шея болит. Врач говорит, что из-за того, что на ней ярмо тщеславия. Я не могу признать ошибок. Вот пришел признаться. Вы, Ты, не в курсе…
В чрево Ромы ввалился очередной батончик. Он сглотнул сладкие слюни с нугой и фундуком и подставил ухо ко рту Максима Максимовича:
– Так, здесь подробнее
– Помнишь, вскрылось, что у нас перерасход по питанию и японца одного с орбиты до срока вернули?
– Допустим. И?
– Это все она. Она там.
– Да кто, она?
– Признаю, виноват. Все ошибки признаю. За все эти годы… За Сыктывкар…Пряник…
– Так, ну давай по порядку. Пряник. Батончик?
Пригожин протянул сникерс.
12. Признание.
Максим Максимович шептал на ухо Пригожину, устроившемуся для удобства у склоненной головы собеседника:
– Ты же знаешь, как в те годы было. Денег не хватало, а план вечно сверху спускали. Подготовить столько там космонавтов. Набрать в отряд курсантов. Всегда нужно было отчитываться наверх за освоение средств и результаты. Тогда я придумал проект «Сыктывкар».
Мы стали отбирать тех, кто без спецподготовки имел навыки и данные, как у космонавта. Решили отобрать бабусек пятнадцать для начала.
Так она у нас и появилась. Как обычно, мне позвонил Семенов из УВД.
Сказал, что есть неплохой экземпляр. Это было пять лет назад…
