Czytaj książkę: «Группа крови на плече. А до смерти четыре шага», strona 2
– Подожди… не так быстро! Я так не могу.
Синтия тяжело дышала, даже постанывала. Ой, как бы нас тут не запалили!
Я схватил девушку за руку, потащил наружу. Пока вел, болтал о том о сем не переставая. У женщин есть встроенный радар на женатиков. Если она меня прямо спросит, и я совру – почувствует. Сто процентов. Поэтому я плел ей про Юсуповский дворец, мимо которого мы шли, и про смерть Распутина – «старца» знает весь мир, можно сказать – это отечественный бренд. Потом рассказал про поднимающиеся мосты на Неве и Большой Неве. Вот таким нехитрым макаром я довел Синтию обратно до гостиницы, поднялся вместе с ней на ее этаж. Господи, отблагодари еще и дежурную, которой не было за своим столиком!
Даже не спрашивая разрешения Синтии, я ввалился вслед за ней в номер, мы хлопнули дверью и уже занялись друг другом всерьез. Одежда полетела на пол, белье тоже. Рыжая в постели оказалась – огонь. Ничего не стеснялась, все хотела попробовать. Пришлось заходить на «второй круг». Кровать скрипела, Синтия зажимала сама себе рот и подмахивала мне шикарной попкой. Совсем не балетной.
Мне удалось сохранить остатки разума – не кончать в девушку и не оставаться у нее на ночь. Я поцеловал измученную Синтию, пообещал встретить ее за завтраком.
У себя в номере повалился на кровать и тут же, без затей и угрызений совести, уснул. Будто в черный омут провалился.
А вот пробуждение не было приятным. В дверь громко стучали.
– Товарищ подполковник!
Я узнал голос младшего Ильясова.
– Вставайте скорее. Тревога!
Глава 3
Тревога была не только по «Грому» – по всему управлению. И никто ничего не знал толком. Поступил сигнал перевести подразделения в повышенную боеготовность – дернули и нас.
Пришлось ранним утром, в полной выкладке всем тащиться на Литейный. Невыспавшиеся громовцы зевали, тайком обсуждали и мой помятый вид.
– Я все слышу! – пришлось прикрикнуть на сотрудников и, оставив их в холле «Домой Пойти Забудь», идти в приемную к Захарцу. Пока шел, думал над тем, что адюльтер в советских гостиницах – это покруче спецоперации с цэрэушным шпионом. Перед швейцаром не спались, мимо коридорной проскочи, двери эти «картонные» – все слышно. Даже в таком солидном отеле, как «Астория».
Захарец уже все знал, в руке у головы была зажата телефонная трубка, он кивал кому-то далекому.
– Обеспечим… Так точно. Организуем… Да, усилим бдительность. До свидания, товарищ генерал.
Полковник повесил трубку, посмотрел на меня, соображая.
– Ну что там? Не томи! Захват заложников, угон самолета? Что?.. – Я устало сел на стул для посетителей. Заездила меня рыжая – между ног просто электрическая помпа.
– По твоему профилю ничего! – Захарец взял бумажку со стола, зачитал мне ее: – Ночью советские истребители перехватили в воздушном пространстве СССР «Дуглас ДиСи8 Супер». Двести четырнадцать военных – все «зеленые береты», двадцать четыре члена экипажа.
– Зашибись!
– Примерно так, да. Вторглись к нам в два ночи по московскому времени над Курильскими островами. Рейс авиакомпании Seaboard World Airlines – вылетали с военной базы Маккор. Это под Сиэтлом. Место назначения – Южный Вьетнам.
– Совсем охренели мимо нас армейцев возить! – я восхитился наглостью американцев. – И где их посадили?
– На Итурупе.
– А звонил кто?
– Цинев. Американцы привели свои войска в повышенную боеготовность. Ну и мы тоже. Я вам сейчас забронирую билеты на утренний рейс в Москву.
Вот засада! Прощай, рыжая, не судьба нам свидеться. Хотя…
– Паша, а тебе уже доложили насчет вечернего инцидента в «Астории»?
– Ты там каких-то хулиганов отметелил. Девушку защищал… – Захарец начал набирать номер на телефоне. Диск крутился – туда-сюда.
– Не девушку. Американку.
– Серьезно?
– Я поспрашивал ее потом. Приехала поступать в балетное училище. Странно все это. И как наши мидовцы прошляпили, дали визу? Подозрительная какая-то, она, походу, провоцировала этих парней. А для чего – не ясно….
– Отработаем, спасибо за информацию!
Извини, Номер Два. Ты мне глянулась. И очень пригодишься в Штатах. А вот Волочкову делать из тебя мы не будем. Такие стати в балете мигом сгонят. Я аж передернулся внутри, представив милые ступни О`Тул, искалеченные «у станка».
Захарец присмотрелся ко мне, заулыбался.
– Ты чего нахмурился? Боишься, что настучат?
– Тебе же доложили.
– По службе! Дальше меня не уйдет. Помог ты нам отлично, дам самые лучшие рекомендации. Будешь в Питере – всегда заходи, расстараемся для тебя по полной.
* * *
В Москву летел в препоганейшем настроении. Во-первых, рыжая меня посчитает сволочью – я даже с ней не попрощался толком. Ну это ладно, переживет. Во-вторых, у меня было сильное подозрение, что все это обострение с американцами – не просто так. Очередная мина под спецназ ООН. Сначала цэрэушник, теперь самолет. Нет, понятно, что этот «Дуглас» быстро выдадут, но смирятся ли штатовцы с щелчком по носу? Моя зарубежная командировка опять подвисла на тонкой нити.
Не добавила мне настроения и Яна. По приезде устроила сцену.
– Трудно было позвонить? Ладно, из США нет телефонной линии, а из Ленинграда?
Всего неделю с чем-то не видел жену, а она еще прибавила в весе. Живот все рос и рос, вытягивая из Яны все соки. Бледная какая-то, отеки на лице. Под глазами – мешки, ноги – тумбочки.
– Что ты на меня пялишься так?! Я сама знаю, что плохо выгляжу. – Яна заплакала, а я почувствовал себя распоследней сволочью. Можно сколько угодно утешаться мыслью про мужскую полигамность, но когда жена, носящая твоего ребенка, так рыдает…
– Ян, ты хотела в коктейль-холл сходить вроде? Давай сегодня вечером?..
Слезки мигом высохли. Вот что делает с женщинами ночная жизнь! Спорю – сейчас все мысли супруги только об одном. Что надеть? Н-да… не просто будет супруге подобрать себе наряд.
* * *
Чтобы не попасть под каток «а в этом я как выгляжу», трусливо сбежал в дивизию. На базе все было штатно, бойцы третьего и четвертого отделений проходили штурмовую полосу и сразу, без раскачки, на стрельбище. Ты попробуй точно пострелять дрожащими руками. Большой навык нужен.
Пригласил к себе в кабинет Иво. Показал копию перевода штатовского предложения о создании международных сил специального назначения. Пришло в дивизию аж фельдкурьером. Плюс куча совершенно секретных служебок – из МИДа (они против), из канцелярии Андропова (рассмотреть, дать свои соображения в трехдневный срок), отдельно из ПГУ и ГРУ.
– Готовься принимать «Гром». – Я поставил кипятиться электрический чайник. – Если все сложится, станешь, как и я, подполковником.
– Да я недавно только майора получил. – Тоом не выглядел озадаченным. Скорее довольным.
– Так я тоже быстро вырос в чинах. Кто везет – того и грузят. Ну и поощряют, конечно.
– Незлобина заберешь у меня?
– Байкалова и обоих Ильясовых – тоже. Извини, мне с нуля там начинать, нужна какая-то помощь. Конечно, если все взлетит… – я тяжело вздохнул. – Судя по последним новостям, может и накрыться медным тазом.
– Ильясовы бестолковые… – Иво достал платок, вытер шею. Июльское солнышко жарило нещадно. – Не стоит их везти в Штаты надолго. Залеты будут. Подставят тебя. Не специально, просто по молодости и глупости.
– У тебя есть другие кандидатуры для саперов? – я заварил зеленого чаю, которым меня угостили как раз Ильясовы. Самое оно по такой жаре.
– Пьете? – в кабинет вошла Лена. Сегодня Калиновская была одета очень скромно. Длинная юбка, белый халат поверх кремовой блузки. На лице очки с тонкой оправой, взгляд строгой училки.
– Чай… – я показал на упаковку. – Будешь с нами?
– Не буду. Собирайся, поедем в СпецНИИ на Каширке. Там есть продвижение по вопросу фентонила.
* * *
Без пробок, по пустой летней Москве доехали быстро. По дороге Лена жаловалась на свою семейную жизнь. Мужа практически не видит – тот постоянно на службе, забеременеть тоже не получается.
– Нет, я в таком деле помогать не буду, – попытался отшутиться я, произнес басом: – Молилась ли ты на ночь, Дездемона?
Лена подыграла, ответила сопрано:
– Молилась, сударь мой!
Мы посмеялись.
– Сходи к врачам, сдай анализы.
– А почему только я? Муж пусть тоже идет!
– Пусть идет, – послушно согласился я, паркуясь возле неприметного здания на Каширке. Высокий забор с колючкой, КПП аж с двумя вохровцами с пистолетами в кобурах на поясе. Нет, что-то все-таки меняется в «Датском королевстве». После проверки боеготовности «девятки» в Кремле по шапке прилетело всем, кто занимается охраной жизненно важных объектов. Все как обычно – непричастных наградили, невиновных наказали. Но в целом народ с расслабона слез.
Встречать нас вышел Равиль Касымович – директор этой богадельни. Московский азербайджанец, с большим пузом, такой же громогласный, как Захарец в Питере. Может даже покруче.
– Ай, какие люди, дарагой товарищ Николай. Елена Константиновна, вы просто очаровательны, можно пригласить вечером в ресторан? «Арагви» подойдет? У меня там знакомый работает… Шашлык-машлык, вино, танцы.
– Нет, нельзя, – коротко отрезала Калиновская, повернулась ко мне: – Представляешь, каждый раз, как приезжаю, начинает клинья подбивать. И видит же, что кольцо на руке!
– Представляю, – улыбнулся я Лене. – Я вот сколько раз по бронежилетам, стрелковке тут был, ни разу директора не видел.
– Ну такая же роза у вас в дивизии цветет… – ничуть не смутился Равиль Касымович. – Как я, горячий горный мужчина, могу пройти мимо!
– А где все? – Мы шли по пустынным коридорам, минуя двери с непритязательными названиями: Лаборатория № 1… № 2 и так далее.
– Лето, отпуска… – вздохнул Равиль. – Тут аккуратнее.
Одна из дверей была распахнута, и над ней висел знаменитый значок радиации.
– Паршин! – директор взревел паровозом, ворвался внутрь. – Я сколько раз тебе говорил о мерах безопасности! У тебя дверь нараспашку.
Лаборатория была огромна. Столы, стеллажи, какие-то странные металлические камеры с резиновыми руками, вытяжки… В центре стоял лохматый парень в очках в белом халате и с каким-то прибором в руках. Касымыча он ничуть не испугался, начал орать в ответ:
– Я сколько раз просил сделать нормальную вентиляцию, тут духота неимоверная, сдохнуть можно. Вы же знаете, какое у нас тут тепловыделение идет!
Пока начальник и подчиненный переругивались, я рискнул зайти внутрь. Камеры оказались свинцовые, внутри было явно что-то радиоактивное. Какие-то шайбы, бруски…
Калиновская попыталась зайти за мной следом, но я ее отодвинул за дверь и даже захлопнул перед носом со словами:
– Тебе еще детей рожать.
– Тут у нас радиационная лаборатория, – Равиль развел руками, – но у Феди Паршина – знакомься, кстати, это подполковник Орлов – все сделано через жопу…
– Не обращайте внимания, товарищ Орлов, – лаборант отмахнулся от начальника. – У нас на самом деле тут ничего опасного нет, ни урана, ни плутония…
Мужчины засмеялись. Похоже, это была любимая шутка и «через жопу» – их волнует мало.
– Слаборадиоактивные материалы. Немного полония… – Федя сел на любимого конька, повел меня вдоль камер. – Немного тория…. Так, изучаем эффект на мышках. В разной концентрации. Основные работы делают на «Маяке», а мы так, на подхвате тут.
Я заметил внутри камер белых крыс. Эти монстры на мышей были мало похожи. Поежился.
– Да не пугайтесь вы! – лаборант ткнул в меня прибором, который держал в руках. Это оказался счетчик Гейгера. – Радиация на уровне десяти микрорентген в час.
– С какими целями изучаете?
Федя переглянулся с Касымычем. Тот кивнул.
– Ну, можно отравить кого-нибудь незаметно. Сунул в чай и никакого противоядия. Человечек дохнет полгода, умирает потом от рака – никто ничего не подумает. Можно даже в сигарету с табаком накрошить чутка. Затянулся пару раз и привет.
Тут я чуть не заржал. А не хотите ли посмотреть «шпиль в Солсбери»?
– Даже на вскрытии не найдут. Ну опухоли, ну рак… – Федя был в своей стихии, что-то переставляя на столе, что-то подавая на подпись Равилю.
Я прошелся еще по лаборатории. Тут было полно свинцовых контейнеров. Больших и маленьких. Все были подписаны. Какой материал, какая радиоактивность, еще какая-то непонятная научная заумь.
– А тот, кто подкладывает все это в чай? Ему потом йод пить?
Федя засмеялся.
– Вино! Раствор йода надо пить до облучения, а не после…
– Это почему?
– Йод пьют потому, что наша щитовидка не различает, радиоактивный он или нет – сосет из природы всякий. И потом радиоактивный лежит себе в железе, облучает организм.
– Ага, – сообразил я, – смысл в том, чтобы забить место правильным йодом.
– Точно! И большая часть опасности радиации – это заполучить внутрь какие-то излучающие частицы. С едой, водой, воздухом.
– О какие у нас специалисты работают! – крякнул Равиль. – Хоть сейчас врачом в госпиталь отправляй.
– Так что, если в перчатках, респираторе и делать все быстро… – продолжал рассказывать Паршин, – опасности нет. Уже проверяли. Доза минимальная – больше получишь, в самолете летая.
– Товарищ Орлов, пойдемте уже в химическую лабораторию! – Касымыч распахнул дверь. – Там нас уже с утра ждут. Все готово для демонстрации.
* * *
Обратно ехал в сильной задумчивости. Радиоактивная тема была любопытна – тут открывались большие возможности. Просто пока не ясно какие. Химики тоже постарались – сделали аппарат, который переводит жидкий фентонил в газообразный. Поставил задачу накопить большой объем для разных внештатных ситуаций. Чтобы потом не пришлось экстренно все это синтезировать. Пришлось, отпустив Лену домой, заполнять всякие разные документы, запросы и заявки. Все это согласовывать несколькими звонками в Большой дом по спецсвязи.
Пока шла суета, Равиль пригласил в свой кабинет, заварил кофе. Напиток у него оказался очень ароматный, турецкий. Я попросил вторую кружечку.
– Для дарагого человека ничего не жалко. Орлов, будь человеком, покажи свою знаменитую татуировку! Весь Комитет бурлит.
– Да откуда они узнали?! – возмутился я.
– По управлениям рассылают дайджест зарубежной прессы. Тебе не приходит?
– Мне не до дайджестов… – я расстегнул рубашку, спустил рукав. Арни красным глазом уставился прямо на Равиля.
– Ай, хорош! Просто песня. Кто этот страшный товарищ с наполовину железным лицом?
– Робот один. В одной фантастической книжке прочитал. А знакомый вьетнамец набил по эскизу.
– И как только не испугался? Цинев за меньшее погоны срывал!
Тут я засмеялся. Если уж не сорвали – теперь и не сорвут. Хоть вторую бей. На другое плечо. А что? Усилим Терминатора Хищником. Там, где он целится своим зеленым треугольным лазером. Это будет огонь! Хищник, он вообще наш. Сколько сидел возле базы повстанцев и советских инструкторов в джунглях? Пальцем никого не тронул. А две группы американского спецназа на ноль помножил. Служу Советскому Союзу, товарищ Хищник!
– Чего смеешься? – поинтересовался Равиль, наливая мне кружку.
– Да анекдот вспомнил. Подходит сын к отцу и говорит: «Пап, я хочу татуировку». – «Неси ремень, ща набью».
Касымыч смеялся так, что слезы из глаз.
– Держи, подарок тебе… – Директор залез в сейф, достал какой-то опечатанный пакет. Вскрыл упаковку, там оказался необычный дульник. На автомат.
– Что это? – Я повертел устройство в руках. Необычное. – Пламегаситель? Глушитель? Судя по клейму – что-то американское.
– Вспышку он тоже гасит, – покивал Равиль. – И звук снижает. Это «специальный дульный компенсатор». Три в одном. Экспериментальный вариант, в серию еще не пошел. Собирается делать американская фирма… – Директор взял сопровождающие документы. – Ага, ДиК. Ты кстати, знаешь, что дик – это член по-английски?
– Знаю. А третья функция какая?
– Снижает подброс ствола. Твои громовцы жаловались, что «Скорпионы» при стрельбе сильно ведет. А если накручивать глушитель, еще и баллистика пули меняется. Цени! Пэгэушники считай персонально для тебя уперли диковский СДК. Сделан… – Равиль опять обратился к документам, – из оружейной стали по стандарту мил-спек!
Звучало это круто. «Членовские» круто поработали.
– Так он на «Скорпионы» не встанет!
– Я тебе зачем его показываю? – Директор отобрал у меня игрушку. – Попытаемся сделать что-то похожее для вас. А заодно армейский спецназ обслужим.
– На «калаши» их ставить?
– На них, родимых. Так что заглядывай через недельку-другую к нам, у нас тут в подвале есть свой тир – первым попробуешь.
Я посмотрел на часы.
– Равиль! Горю. Жена уже ждет.
– Алейкум ассалям, Коля, заходи! Постоянный пропуск я тебе оформлю.
Глава 4
Каждую вторую среду в ГРУ под председательством Ивашутина собиралось совещание с сотрудниками ПГУ. Причем на самом высшем уровне – приезжал лично глава внешней разведки генерал Сахаровский. Третьего июля пригласили на совещание и меня – пришлось надевать костюм, галстук, полировать тряпочкой туфли.
– Теперь всегда ходи в цивильном, привыкай, – озадачил меня тесть перед встречей. Алидин внезапно заявился в дом Авиаторов, начал учить жизни. Он же и взялся посвятить меня во все расклады.
– Сахаровский на должность начальника ПГУ назначен недавно, еще не до конца во всем разобрался. Пока во всем слушается Петра Ивановича.
– Во всем – это в чем? – поинтересовался я, разглаживая галстук. Посмотрелся в зеркало. Пороховые оспины уже почти полностью сошли, но морда лица все равно выглядит какой-то помятой. И вроде взял вчера в коктейль-холле всего один бокал пива, а под глазами мешки, глаза не блестят. А должны гореть! Как у того же Арни на плече. Чтобы все видели – вот он чудо-богатырь Орлов. Герой и гордость советского спецназа.
– Во всем, значит, во всем. В зарубежных резидентурах постоянно происходят дрязги между пэгэушниками и военными разведчиками. Переходят друг другу дорогу, ссорятся, доносы строчат. Пока Сахаровский всегда соглашался с Ивашутиным в кадровых вопросах.
Пока я прихорашивался, Алидин ходил по квартире. Прямо с инспекцией приехал – за шторы заглянул, потом проверил ванную с туалетом.
– А где дочь?
– В женскую консультацию ушла. Рожать уже в конце сентября.
– Родит. Не она первая, не она последняя.
Какой-то тесть замороченный.
– Случилось что? – я встал на пути следования Алидина в кухню, преградил дорогу.
– В ВГУ создана постоянная группа – проверять помещения генералитета на прослушку. Регулярно, по графику.
– А раньше как было?
– Нерегулярно, при подозрениях. Андрей, – Алидин взял меня за лацкан, – имей в виду. Они не только могут найти жучки, но и поставить. Проверяйся.
Это что же? Цинев будет слышать все наши ахи в спальне?
– Я же не генерал.
– Только на это и надежда, – Виктор Иванович усмехнулся. – Не обосрись, пожалуйста. Ради тебя целого Полякова вытащили из командировки – он несколько лет курировал деятельность разведаппарата ГРУ в Нью-Йорке и Вашингтоне. Будет тебя натаскивать.
И стучать американцам.
– Виктор Иванович, – я постарался успокоить Алидина, – Полякова я сам попросил мне дать. Он же работал начальником секретариата представительства СССР при Военно-штабном комитете ООН. Мне сказали, что я буду подчиняться тамошнему главе секретариата – сэру Энтони Бакли. А Поляков все расклады знает.
– Я читал справку по Бакли. Ярый антисоветчик. Коля… тебе надо съездить в МИД. Поговорить с Громыко. Если дипломаты будут тебя топить, никакой международный антитеррористический отряд у тебя не получится. Пойдут доносы в ЦК. Уже две штуки на тебя лежат.
– Две?..
– Что ты шиковал в отеле «Плаза». Морально разлагался.
Вилорик – сука. Все-таки стуканул.
– И про твои контакты с иностранцами в Ленинграде.
И тут набарабанили! А ведь Захарец обещал!
– Да не бледней ты! По второй мы уже дали объяснительную. Контакты с твоими немцами производились в рамках секретной спецоперации. О чем ты там с ними болтал?
Фу-у. Я прямо перевел дух. О`Тул не всплыла.
– Спасибо, Виктор Иванович! – я достал из кармана данные немцев, рассказал их историю с внучкой.
– И зачем мне просить за них?
– Как зачем? – удивился я тормозам генерала. – Завербовать обратно! Такой крючок. Этот герр катается по всей Европе по вопросам продаж медоборудования – отличное прикрытие. Ну и личный интерес у меня есть.
– Это какой же?
– Эти эндоскопы, о которых он рассказывал… Я подумал, техника развивается, камеры становятся все меньше и меньше. Посмотрите, что с фотоаппаратами происходит. Может, удастся засунуть в световод какую-нибудь миниатюрную камеру и снимать тайком помещение? Вот взяли террористы заложников. А мы не только жучок им впихнули, но и подсмотрели, что у них там внутри да как. Штурмовать намного проще.
Алидин задумался.
– Ладно, давай свою бумажку, закину в ПГУ – Сахаровскому. Должен будет. И ты тоже!
Я активно покивал. Потом спросил:
– А насчет второго доноса? Точнее первого? Думаете, поможет встреча в МИДе?
– Уверен. Андропов договорился: тебя примет заместитель Громыко – Василий Васильевич Кузнецов. Он занимается в МИДе Штатами, постарайся произвести на него впечатление. Хороший человек, да и специалист отличный. Понравишься ему – тогда многие вопросы будут решаться быстрее и без интриг.
* * *
С Поляковым мы познакомились в приемной Ивашутина, пока ждали начала совещания. Круглолицый, кареглазый, с залысинами, в очень хорошем импортном костюме. Сам подсел ко мне, сразу заговорил на английском.
– Ай вонт ту чек йер инглиш.
Уровень языка хочет проверить.
Поговорили. Я специально немного занижал свой английский, делал его более «правильным», школьным. Полковник пробежался по нескольким стандартным темам, спросил мои впечатления о Нью-Йорке.
– Удивлен! – Поляков покачал головой. – Такой хороший язык у армейского спецназовца.
– Я дополнительно занимался. Надо знать язык потенциального противника. Потом по камбоджийской теме готовили.
Я выжидательно посмотрел на полковника.
– Да, мне дали допуск к досье. Операция по «Кобрам» – мое почтение!
Мы еще поболтали о том о сем, я все пытался составить мнение о Полякове. Скользкий он какой-то, в глаза не глядит, постоянно перебирает сандаловые четки.
– Из Бирмы привез… – полковник заметил мой взгляд. – Помогает успокоиться.
Ага, значит, есть насчет чего нервничать. Начальник американского отдела Гурьев обмолвился, что у Полякова в семье трагедия случилась. В Штатах умер его малолетний сын, которому требовалась очень дорогая операция. Неужели Дмитрий из-за этого обозлился на Союз, что стал предателем № 1?
В приемной появился Сахаровский, адъютанты пригласили нас на совещание, которое оказалось посвящено целиком «Грому». Точнее, его международному аналогу. Присутствовали основные действующие лица – Ивашутин, глава внешней разведки, начальники американских отделов в ПГУ и ГРУ – Петров и Гурьев. Ну и мы с Поляковым.
Три часа обсуждали, рядили, даже писали протокол встречи. В нем было все: штатная структура, план обучения и стажировок, в том числе мой личный, приказы о создании новых резидентур. Увы, осетра пришлось урезать – американцы одобрили визы всего для двадцати человек. Десять – для бойцов, еще десять – для обслуживающего персонала.
Фактически речь шла всего об одном отделении отряда. Второе отделение предлагалось набрать из американцев. Два заместителя – один советский, другой тоже штатовец. Отделения возглавляют сержанты, замы в должности лейтенантов. Сержант получает двадцать тысяч в год, лейтенант – полтос. Но на руки выходит сильно меньше – треть налоги. Правда есть всякие льготы, обязательная страховка с полумиллионным покрытием. Все оплачивают американцы.
Пока шло обсуждение, я не отрывал взгляда от Полякова. Он же, к бабке не ходи, сольет всех разведчиков в штатке. Пусть они еще и не утверждены, но это же вопрос недели-другой. Дальше начнется подготовка, чтобы пэгэушники и гэрэушники хотя бы слегка походили на спецназовцев. Обслуживающий персонал – вообще все разведчики. Их американцы просто вышлют и заменят на свой. «Так победим».
Надо что-то решать с Дмитрием Федоровичем. У меня не больше месяца – пара недель, пока отберут кандидатов и Поляков о них узнает. Еще пара недель ему выйти на связь с цэрэушным резидентом в Москве. Заложит какой-нибудь тайничок – и все дело коту под хвост.
Я слушал краем уха дискуссии, сам барабанил пальцами по столу. Слить Полякова гласно я не могу. Тут же спросят, откуда я все знаю. Привет подвалы Лубянки. Негласно заложить предателя в теории можно – бросить какое-нибудь анонимное письмо, но сложно. Начнется внутреннее расследование, вэгэушники тормознут всю тему с международным спецназом.
– А что с этим американским самолетом? – внезапно для себя поинтересовался. – Ну который приземлили на Курилах?
– Дипломаты обмениваются нотами, – буркнул Ивашутин.
– Но там все не накроется медным тазом?
– Возьми и пошли телеграмму своему Гуверу! – вспылил генерал. – Откуда я знаю?!
* * *
После совместного совещания пошли в кабинет к Полякову, составлять конкретный план занятий. Слежка и контрслежка, специальное оборудование, еще занятия по английскому и еще десяток предметов. Слава богу, удалось отбояриться от физподготовки – пообещал поддерживать форму на базе «Грома».
Полковник все быстро печатал на машинке, сразу оформляя в служебные документы и раскладывая по папочкам.
– Мне тоже тут понадобится свой кабинет, – решил закинуть удочку я. – Судя по плану занятий, бывать тут придется часто.
Примерно половина предметов будет на базе ГРУ, еще половина – ПГУ.
– Можешь моим пользоваться. Ключ я тебе оформлю… – Поляков почесал лысину. – Но сейф, извини, сам попроси у Гурьева. Думаю, не откажут. С положениями о секретности иди знакомиться, будем подписочки новые оформлять.
Опять пошла бюрократия. Пока расписывался, рассматривал кабинет. Два стола, сейф, портреты основоположников. Несколько шкафов с книгами. И много цветов. На подоконниках, аж две пальмы на полу в кадках.
– Очень люблю природу, – признался полковник, заметив мой взгляд. Поднял трубку телефона, начал обзванивать и договариваться с преподавателями. А у меня кое-что замаячило в голове. Раз можно пользоваться кабинетом, то…
Внезапно на ум пришли строчки из песни «Крылатые качели»:
…Позабыто все на свете,
Сердце замерло в груди:
Только небо, только ветер,
Только радость впереди!..
Последние две строфы я даже пропел вслух.
– Прости, что? – Поляков оторвался от писанины.
– Я говорю: только радость впереди. Да?
– Иначе зачем строить коммунизм? – пожал плечами полковник.
Порушили гребаные поляковы всю нашу «радость впереди». Ну ничего. Теперь я знаю, что делать.
* * *
Закончив с Поляковым, поехал в МИД.
Кузнецов оказался на месте, произвел на меня самое приятное впечатление. С ходу предложил кофейку, не чинясь сел напротив за столиком для переговоров. А то любят у нас начальники показывать, кто в доме хозяин – вначале в приемной насидишься, потом на цырлах держат возле рабочего стола. У дипломата оказалось очень умное лицо, внимательные глаза. С таким можно работать.
– Американцы прислали предложение по базированию Лайтинга.
– Молнии?
– Да, так предложено назвать отряд.
Я хмыкнул.
– Это такая шутка? Был «Гром» – стал «Молния»?
– Вам не нравится название?
– Отряду потребуются свои символы, шевроны… Молнию на форме носили эсэсовцы.
Кузнецов задумался, потом позвал на помощь своих сотрудников из американского отдела. Мы устроили мозговой штурм. Нужно было броское и уникальное название на английском, к которому легко было бы сделать всю сопутку – погоны, петлицы, шевроны… Может быть даже флаг.
Всякую флористику – типа дубов – я сразу отмел. Геральдические животные тоже надоели, да и штатовский орел совсем не возбуждал советских дипломатов. Всякие звезды – это было всем очевидно – заблокируют американцы.
– Нужно что-то универсальное, что понравится всем… – Кузнецов протер свои очки, нацепил их и внимательно посмотрел на нас. – Давайте, я жду!
– Я недавно был в Нью-Йорке. Символ ООН – Земля… – на меня сошло озарение. – На карте мира с полярной проекцией. Отряд нужно назвать «Земля». Неофициально «земляне». Символ, кроме планеты, оливковая ветвь. Как у ООН. Только не голубая, а зеленая. И никто не дернется.
Предложение всем понравилось. А у меня в голове заиграло: «И снится нам не рокот космодрома…».
Кузнецов отправил сотрудников составлять депешу нашему представителю в ООН, после чего достал из сейфа папочку. А в ней была уже совсем конкретика по отряду. Под базу американцы предлагали отдать форт Хэнкок, что в Нью-Джерси.
– Там сейчас пункт снабжения зенитными ракетами, но с появлением межконтинентальных баллистических ракет часть системы противовоздушной обороны Штатов утратила свое значение. В том числе форт Хэнкок. Ракетный пункт расформировывают, базу отдают под… хм, «землян».
Мы посмотрели на карту, которую Кузнецов вытащил из ящика стола. Местечко называлось Sandy Hook – Песчаный Крючок. Вдается сей малюсенький полуостров в залив, омывающий Нью-Йорк, и смотрит прямо на Кони-Айленд.
– Будешь просыпаться и видеть статую Свободы, – пошутил зам Громыко.
– Век бы ее не видать. Что хоть выторговали за отряд у американцев? – поинтересовался я. – Поделитесь секретом.
– Американцы дали добро на мирный договор с Японией. Не будут ставить палки в колеса. Уже сформирована делегация – летим на острова договариваться о деталях. Торговое сотрудничество и так далее.
Я посмотрел на карту, что висела на стене. Там, в отличие от настольной, было видно южное полушарие. Нашел Курильские острова. Хотел что-то сказать, но промолчал. Надеюсь, у дипломатов хватит мозгов не сдавать с таким трудом полученные территории. Причем не во Вторую мировую, а еще раньше – во времена похода казаков, плаваний Крузенштерна…
– Только совместное освоение… – правильно понял мой взгляд Кузнецов. – Без передачи суверенитета. В декларации 1956 года не прописано, как именно мы передаем Хабомаи и Шикотан. Рыболовство по квотам, советские пограничники остаются.
– Ну, значит, все не зря… – я облегченно вздохнул. В международной политике только сделай шаг назад – заставят пятиться и пятиться.
Мы попрощались с Кузнецовым, я вышел из здания МИДа на Смоленскую площадь. Вдохнул горячий московский воздух. Опять жарит не по-детски. Город нагрелся, каменные здания легко отдают жар на улицы.
– Вы?!
Передо мной остановилась статная блондинка с пухлыми губами и голубыми глазами. Я увидел темные корни волос – похоже, все-таки крашеная. Легкое белое платье с пояском, туфельки. Ой, ямочки на щеках и улыбка такая – вот прям лучшего друга встретила. Приглядевшись, я понял, что уже вышла из студенческого возраста – вокруг глаз были морщинки. Лет тридцать.
– Да, это я, ваш тайный воздыхатель. Вы получили букет красных роз от меня на прошлой неделе?
– Я получила больше! Намного больше.
