Czytaj książkę: «Недетские игры текущего века»

Czcionka:

Иллюстратор Елизавета Дмитриевна Луцкая

Дизайнер обложки Елизавета Дмитриевна Луцкая

ISBN 978-5-0053-3587-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

ДЦО «Лагуна Север»¹, июль 202… года.

Солнце, что вставало над лагуной, было по-летнему активным, даря свет и тепло всем живущим, всем, без всякого исключения. А тому, кто желал большего, оно охотно отмеряла изрядный довесок улыбок и хорошего настроения, при условии, что человек не поленился хотя бы один раз посмотреть вверх.

Но Юлия Парисовна Инфлюрайтер, шестидесятипятилетняя женщина с ростом чуть ниже среднего и очень приветливой улыбкой на лице, к числу таких людей не относилась. Всходящее солнце принадлежало к числу её заклятых врагов, ибо весьма серьезно осложняло ей жизнь.

Того же мнения придерживалась и её заместитель, Фаина Тигротьева, год назад получившая диплом бакалавра по оказанию туристических услуг. Обе они с крайней настороженностью смотрели вдаль. Там, на дороге, что вела от трассы к их ДЦО (Детскому Центру Отдыха) скоро должны были показаться автобусы. Разумеется, не пустые.

А вот детей Тигротьева не любила. И в силу того, что им нужно уделять особое внимание при формировании туров (а лишних хлопот девушка не терпела), и в силу личных причин. Она до сих пор не могла простить своей маме рождение своего младшего брата, случившееся четыре года назад. Восемнадцать с лишним лет центром Вселенной для мамы была именно она, Фая-Зая, после того, как на «залетевшую» школьницу ополчились как собственные родные, так и недоглядевший парень. Именно на неё тратились все заработанные мамой деньги, именно её отдавалась вся мамина нежность. А вот теперь… теперь, как считала Тигротьева, мелкий брат имел наглость покуситься на то, что по праву принадлежало только ей одной – мамино внимание и материнскую любовь.

Любовь к мужчине, как чисто физиологический процесс, она еще признавала за неизбежное зло, вроде коронавируса. Такое со всяким человеком случиться может, даже с мамой. Как говорится, понять и простить. Но только не переключение материнского внимания на брата, случившееся на фоне возникших у Фаины неизбежных подростковых закидонов и господствующих потребительских нравов в обществе, что она сочла настоящим предательством. Вот почему ненависть к брату она начала транслировать вообще на всех тех, кого по новым методическим указаниям следовало именовать «детьми».

Единственная причина, которой, словно наручниками, она была прикована к этой глухомани, расположенной на берегу реки Север, была так называемая «обязаловка». То есть обязательная преддипломная практика, без отличного прохождения которой даже такая «перспективная после защиты диплома магистра сотрудница» как она не могла рассчитывать на место одного из топ-менеджеров транснационального туристического холдинга «Алла-туристико». А его, между прочим, Фаине уже пообещали на собеседовании, если она будет соответствовать двум условиям. Её дальнейшая судьба решалась здесь и сейчас, ибо в том, что диплом магистра (который, к слову, у неё уже готов на все 303%) будет защищен на «отлично», она даже не сомневалась. Проблема была лишь в этих несчастных сорокадневных выездных хлопотах. Вернее, уже в двадцатидневных.

– Лишь бы и эта группа была бы такой же, как и предыдущая. На самом деле, а не по анкетам, – размышляла про себя Тигротьева, кидая презрительные взгляды на свою начальницу. – Иначе я от этой старой грымзы огребу по полной программе с её принципами, чтоб ей удавиться. Как по мне, так сидели бы ребята мышами по комнатам, ни себе, ни мне проблем не создавая. Скорее всего, так и будет, но это проклятое солнце может всё испортить.

Вспомнив об этом, Тигротьева бросила на светило неодобрительный взгляд.

Убирайся солнце, прочь, прочь, прочь!

Наступай скорее ночь, ночь, ночь!

Скороговорка, услышанная ею в далёком детстве на одном из утренников в детском саду, на мгновение всплыла у неё в памяти. Кто её пел и по какому поводу, она уже не помнила, но эта незатейливая песенка как нельзя лучше подходила к нынешней ситуации, отчего Фаина стала повторять её про себя с той импульсивностью, с которой сектантка читает мантру. Проговорив две строчки про себя с полдюжины раз, замдиректора по воспитательной части вновь перевела свой взгляд с неба на свою начальницу, а после неё – на дорогу. И, едва на ней показались автобусы, Фаина вновь помянула недобрым словом свою временную начальницу.

– А этой ведьме солнце наверняка по нраву. Вон она как щурится приветливо…

В силу своего крайне малого жизненного опыта, слабой образованности (не смотря на красный диплом бакалавра) и почти нулевой воспитанности, Фаина Тигротьева даже не могла представить себе, насколько сильно она ошибается в оценке своей начальницы и её желаний. Добродушная с виду седовласая женщина, обладавшая явно греческим отчеством Парисовна, была очень страшным… существом, имевшим с человеком лишь внешнее сходство. Правда это понималось далеко не сразу и не всеми. Иначе невозможно объяснить того, как она смогла заслужить мировую известность в своей сфере деятельности.

Впрочем, будет большим грехом заявить о том, что её появление в этом мире было ознаменовано свыше некими событиями, которые можно было бы трактовать, как предупреждение не подозревающему о своей беде человечеству. Ну не было в тот час ни солнечного затмения, ни волчьей молитвы в полнолуние и даже комета Галлея не собиралась убыстрять ради этого свой бег. Просто в одном городе, в одной простой советской семье родилась девочка, которую оба родителя решили назвать Юлей. Девочка как девочка, такая же, как и все остальные и с такими же, как у всех остальных, увлечениями. Куклы, банты, подружки, классики на асфальте, те же детские фильмы…

Вот только выводы от просмотра иных фильмов у неё были диаметрально противоположными, чем у большинства окружавших её сверстников и сверстниц. К примеру, она очень сильно жалела ту неизвестную девочку из старого, ещё черно-белого фильма «Добро пожаловать или посторонним вход запрещён», которая предупреждала своим доносительством все эксцессы в пионерском лагере. Каждый раз, когда та ревела, упав в грязь, маленькой Юле хотелось разреветься вслед за ней. И товарища Дынина она тоже отчасти понимала. Он был, конечно, с её точки зрения далеко не идеален (всё-таки мужчина!), но всё же он своими драконовскими мерами обеспечивал безопасность ребят, в силу своего возраста не понимавших грозящих им опасностей как на открытом водоёме, так и просто за пределами лагеря.

А ещё ей своей любовью к порядку и полным отсутствием негативных эмоций импонировали роботы-вершители. Правда, это уже из совсем другого фильма.

Единственная странность, патологическая нелюбовь к пионерским лагерям, тщательно маскировалась благодаря близости Черного моря и родителей, получавших на него бесплатные путевки.

Своё мнение она научилась очень хорошо скрывать, по комсомольской линии она никогда никаких нареканий не имела, что позволило ей поступить в Университет на ту специальность, в которую она влюбилась после случайного просмотра публицистического фильма «Я и другие» Феликса Соболева.

Психология! Вот она, царица современности! Та наука, которая позволяет легко и непринуждённо белое объявить черным, причем так, что человек в это сам искренне поверит.

А дальше… дальше она попалась на глаза истинному корифею науки и (по несчастью) тайному антисоветчику Олентьеву, который, как и положено маститому «зубру», в два счета просчитал амбициозную полугречанку и, выявив в ней родственную душу, взял под своё личное покровительство.

Нет, нет, никаких контактов третьего вида! Просто великолепно знавшей английский язык студентке подсовывалась литература из спецхрана, чтобы она могла на фактическом материале ознакомиться с современным упадком науки в буржуазных странах.

Быть может при иных обстоятельствах, вышедшая замуж доцент кафедры так и осталась бы человеком, но сначала грянула Перестройка, затем развал Союза, а после начались лихие девяностые, с их девизом «Даёшь, как на Западе!». И вот тут обладавшая целой библиотекой неизвестной для простых граждан психологической литературой Юлия Парисовна Инфлюрайтер, проучившая среди остальных студентов прозвище «ЮПИ», развернулась во всю, полностью его оправдывая.

Чем была известна марка растворимых соков «Юпи», кроме того, что она по звучанию схожа с французскоязычным сленговым радостным восклицанием? Ничем! То был продукт больше химической, чем пищевой промышленности, ибо времена натуральных ингредиентов канули в Лету вместе с Лигой Наций. Правда об этом граждане одной шестой части суши ещё не догадывались, ожидая, что капитализм – это социализм, но с лучшим качеством и большим количеством. Западное же…

Вот и для Юлии Парисовны таким шагом стала профессиональная переработка идей западных психологов, выпущенная под своим именем. Конечно, коллеги по всему миру тут же распознали, что украдено и у кого именно, но парадокс так называемой «свободы слова» всегда заключается в её тотальной несвободе от политики. Тех коллег по университету, кто возмущался слишком громко, тут же объявили виновными в участии в античеловеческих опытах карательной советской медицины. А к не менее возмущенным иностранным коллегам пришли некие мистеры Смиты, представители бренда «C. I. A.», чтобы на пальцах объяснить непонятливым обвинителям, что своих людей надо всегда поддерживать.

Этот путь наверх для неё не был, как водится, усыпан розами, но благодаря поддержке Олентьева (имевшего, как оказалось, ведомственную награду ЦРУ, которую на китель не повесить) Инфлюрайтер всё чаще и чаще приглашали как на телевидение, так и на международные форумы. Время шло, а амбиции непомерно росли. Вскоре на небосводе российской детской психологии появилась ярчайшая звезда «ЮПИ», сверкающая от своей непогрешимости. Адептка новомодной концепции Безусловной и Всепоглощающей Любви к Детям.

Идея была проста и в своей простоте крайне коварна. Люби своего ребенка при любых обстоятельствах, какую бы он дичь не выкинул. Матерится он через слово – не смей отчитывать, нанесешь травму деточке. Грубит папе или дедушке, тоже слова поперек не скажи, этим ты уничтожаешь его право на самовыражение. Не наказывай за хулиганство, и всегда считай его правым, даже когда он заведомо неправ и принимай таким, какой он есть. А то он плакать будет, психотравму получит.

Но самым главным пунктом программы стало воспевание уверенности ребенка в своей безопасности! Вот почему никакого отдыха в кругу своих сверстников, вдали от теплого мамочкиного крыла, быть не должно было в принципе. Как не должно было быть и опасных дел, вроде лазания по деревьям, драк, хождений в походы.

Среди всех этих хлестких наставлений и поучений так и слышался нечеловеческий шепот Вершителей из созвездия Кассиопея: «Мы сделаем Вас счастливыми! Сделаем Вас счастливыми!». Как справедливо писали в древние века? Бойтесь тех, кто приходят к вам в овечьей одежде, а сутью своей есть волки злые.

Казалось бы, наступившие двухтысячные должны были раз и навсегда покончить с мороком 90-х, в том числе и на поприще детской психологии, но тут появилась уникальная система новой реальности, мгновенно завоевавшая сознание у львиной части детей и подростков во всех странах земного шара. Плавать в виртуальном океане без вероятности утонуть. Бродить по виртуальным джунглям и пустыням без возможности умереть от лихорадки, посетить (виртуально же) Северный и Южный полюс без вероятности замерзнуть…

О! Тут про «ЮПИ» вспомнили ещё раз и стали воплощать все её бредовые идеи на практике. Правда, с одной маленькой оговоркой…

Как оказалось, с точки зрения медицины, толика свежего воздуха тоже необходима детским организмам, поэтому и было принято решение в качестве эксперимента организовать на месте заброшенного пионерлагеря детский центр виртуального детского отдыха. Чуть ли не на самом верху управленческой пирамиды, на уровне министра, директором этого заведения решили назначить Юлию Инфлюрайтер, уходящую через пару месяцев на пенсию.

Естественно, что сперва в этот лагерь должны были попасть самые проверенные дети, которые ни при каких обстоятельствах не покинут безопасную территорию со стопроцентным 6G интернет-покрытием.

Первые две смены прошли без единого нарекания, но сейчас, в преддверии очередной, третьей двадцатидневной смены, Юлия Парисовна отчего-то нервничала. Может быть, с возрастом дала трещину её непоколебимая уверенность в своей непогрешимости. А может быть, виной тому были странные люди из её не менее странного сегодняшнего сна? Кто знает, кто знает…

Ей снился некий высокий и стройный человек средних лет с сединой в волосах, но мальчишескими искрами в глазах, одетый в странную безрукавку, сплетенную из железных колец. Он по неизвестной причине яростно кромсал своим очень длинным ножом паутину с нитями, толщиной в человеческую руку. После него ей снилась веселая девочка, гордо восседавшая на крылатом коне, в правой руке она держала заряженный арбалет, а в левой почему-то бронзовый колокольчик. А перед самым рассветом ей привиделся некий старый мореход, обладавший, по всей видимости, богатырской силой. То, что это моряк, она поняла по тяжелому якорю, который волочился за этим человеком, а его невероятную силу она оценила по тому, что он совершенно неожиданно смог рванув за якорную цепь, раскрутить этот якорь над своей головой и с силой запустить его куда-то вдаль.

Впрочем, едва часть солнца спряталась за набежавшую на него случайную тучу, как воспоминание о сегодняшнем наваждении у Инфлюрайтер исчезло. Теперь, когда автобусы уже были видны невооруженным глазом, она снова была прежней «ЮПИ», готовящейся к встрече новых подопечных.

Глава 2

Виртуальный мир «Средиморье», то же самое время

Засада была организована по всем правилам древнего искусства войны. Двое с ятаганами слева, двое с копьями справа, два лучника со спины. Правда, исполнение подкачало, но это мне было только на руку. Тупомозгие орки, что с них возьмешь!

Вот зачем надо было первому лучнику начинать стрелковый бой именно с «поющей» стрелы, к тому же не учесть поправку на ветер? Впрочем, нет худа без добра! Едва услышав характерное завывание рядом со своим правым ухом, я сразу осадил коней, спрыгнул на землю и, схватившись за высокий поручень, прибитый к левому борту телеги, резко потянул его на себя. Купеческая дочка, ехавшая рядом со мной, успела лишь ойкнуть от падения на землю, прежде чем вторая стрела вонзилась в днище кузова с такой силой, что наконечник показался с нашей стороны, пройдя через доску в два пальца толщиной

– Бронебойная, – успел осознать я, заметив ромбовиндую форму наконечника, прежде чем слева и справа раздались вопли нападающих.

Что делать дальше, я знал прекрасно. Меч из ножен, щит наизготовку, во имя звездного света, вперед!

Не прикрывай мою спину телега, ко мне бы пришёл рекомый северный зверёк, о котором не принято говорить, а так… Так и третья из выпущенных в мою сторону стрел вонзилась в телегу рядом со своей второй товаркой, даря мне ровно те жизненно необходимые мгновения, чтобы добежать до этих двух клыкастых уродцев. Подскочив с небольшой кочки так высоко, чтобы удар ятагана ближайшего ко мне орка пришёлся аккуратно под моими поджатыми ногами, я рубанул его сверху в незащищённый доспехами левый бок. Едва мои ноги вновь почувствовали под собой землю, я, отбив щитом удар второго ятагана, сделал рывок влево.

Превосходно! Теперь, когда мой второй противник сам стал моим невольным щитом от стрел своих товарищей, я получил возможность хотя бы на мгновение оглядеть всё поле боя.

Вторая телега купеческого каравана, также поставленная «на попа», надёжно прикрывала собой стонущего и держащегося за свой лоб купца. Рядом лежал один из двух охранников, ехавших вместе с ним. Судя по торчащей из спины стражника стреле, уже мертвый. Второй же охранник, по виду и повадкам – бывший деревенский увалень, легко уклонился от выпада копьем неосторожно приближавшегося орка, и, рывком сократив с ним дистанцию, насадил его на свой меч, как куропатку на вертел. Так!

К счастью, своего второго противника я из вида не упускал, вот почему его удар был отбит мною с легкостью. Мой черед удивлять. А, ну-ка, изобразим навал. Именно изобразим, хотя мой враг был откровенно слаб. Мне надо было выиграть несколько шагов, на которые я вновь приблизился к телеге.

Орк, уже морально сломленный мною, отпрянул аж на три шага назад. Он как бы ненароком взглянул за своё правое плечо, оценив симпатичную купеческую дочку, после чего клыки оскалились в мерзкой улыбке.

– Ты знаешь, что сейчас будет, Волк? – обратился он ко мне.

– Я-то знаю, – спокойно ответил ему я. – А вот понимаешь ли ты?

Его рывок к девушке был быстр для орка, но ещё стремительней был полёт моего метательного ножа, что по свою рукоятку вонзился в шею бегущему врагу. И, не успело это мёртвое тело лечь на землю, как я двумя перекатами вновь ушел с открывшегося для обстрела места под защиту телеги. Я реально опасался стрел, но ни одна из них даже близко не просвистела рядом со мной. Интересно, почему?

Через мгновение, я уже понял причину такой милости судьбы ко мне, а осознав её, крепко выругался, не стесняясь присутствия девушки. Увалень так и остался увальнем, которому до настоящего охранника расти и расти. Одним словом – «дя-рё-вня»! Привыкший к поединкам один на один и стенка на стенку парень легко расправился и со вторым орком, помножив меткость удара на свою природную силу. Но он совершенно забыл о лучниках…

Впрочем, ему пока повезло. Повезло, как порой везет пьяному человеку (а этот перед дорогой однозначно пропустил пару кружек добротного пивка) с недалеким умом. Обе стрелы, как будто сговорившись между собой, вошли в его правое плечо со спины. Не смертельно, но очень больно. А самое главное, теперь нас может спасти только чудо. Без щита один пеший воин против одного лучника на дистанции в пять десятков шагов не устоит. Как не устоит и один пеший со щитом против двух лучников.

– Что будем делать? – задал я в пустоту отчаянный вопрос.

– Если они подойдут на пять шагов к моей телеге, то… – начал отвечать мне в закрытом чате раненый охранник.

– Да кто же тебе это позволит, горе луковое? Обойдут и расстреляют, – объяснил ему азы настоящего боя я, глянув на действия двух последних орков через щель между двумя досками опрокинутого кузова телеги. – Что они, собственно говоря, и собираются сделать.

В самом деле, оба орка осторожно спускались с пригорка, держа стрелы наготове.

– Пригнись! – я с силой прижал к земле купеческую дочку, разгадав следующий ход врагов. Купеческая дочка, героиня квеста, была, разумеется, ботом, но именно её я должен был спасти во что бы то не стало. Лишь бы только враги не сменили тактику, что неприменно должно скоро случиться.

И, в самом деле, мгновение спустя доска прямо над нами расщепилась от попадания стрелы с долотовидным наконечником, заставив меня вновь грязно выругаться. Эти стрелы, превращавшие при попадании в труху деревянные щиты, были сейчас крайне некстати. Ещё пять-шесть таких попаданий и я буду лишен всякой защиты.

– Держись, Волчище! Я – рядом, френд!

– Умка, медвежонок наш северный, вдуй им, собакам!

Коротко пропел свою боевую песню рожок, вводя орков в оцепенение, и, едва он закончил царствовать над полем битвы, уступая законное место топоту копыт, как я, ехидно написав в чат боя: «А вот и кавалерия! Вам конец, твари!», рванулся вперёд.

Какими же сволочами надо быть в жизни, чтобы даже в игре оставаться орками? Я не знаю и даже не желаю знать. Сейчас же я знал одно – моё место рядом с товарищем по клану, который вынужден по своей манере ведения боя, характерных для рыцаря, всегда извещать своих противников о его начале боя. Что полностью окупалось немыслимыми бонусами к благородству и владению древковым оружием. Вот, кстати, и он.

И правда, на гребне холма появился самый настоящий рыцарь в латах, в сверкающем шлеме с забралом, с щитом, на котором огнегривый Лев попирал лапами издыхающую Змею с человеческими глазами, и острым длинным копьём, которое было направлено в сторону застывших на мгновение лучников. Не останавливаясь, рыцарь устремился вниз, стараясь как можно скорее достичь врагов. Один из них в панике побежал, не разбирая дороги, а вот второй натянул тетиву и…

И ничего страшного не произошло! Есть лишь два верных способа остановить мчащегося рыцаря стрелами. Попасть бронебойной стрелой в забрало или столь же ювелирно попасть в надглазник лошади. Есть и третий – разрезать жилы на одном из передних копыт, причинив боевому коню невыносимую боль и вызвав обильное кровотечение. Но для этого нужна особая стрела – срезень. Срезень, а не то долотовидное непотребство, которое было зажато в правой руке орка. И, хотя стрела попала примерно туда, куда надо, но она лишь изрядно разъярила привыкшего к битвам боевого коня.

Брось орк сразу эту стрелу себе под ноги и выхвати нужную, у него был бы ещё шанс. Но тут все решили скорость и ярость. Рыцарь просто смял клыкастого уродца и брезгливо отбросил копьём то, что осталось от противника в сторону. Второй же орк достался мне. Обезумивший от страха враг даже не успел понять того, что мой меч отсекает ему голову. Конец!

Конец моего квеста, я имею ввиду. Теперь можно передохнуть. Каким было задание? Действуя без привлечения всего клана, провести купеческий караван. Сделано? Сделано! А то, что нашим спасителем стал мой же соклановец – чистая случайность. Или…

– Конечно, нет! – ответил мне «Умка», поставив в конце смайлик с хитро подмигивающим медведем. – У меня тоже выпал отдельный квест: спасти соклановца. И он тоже выполнен, как и твой.

В самом деле, только что мелькнуло сообщение о росте моих опыта и способностей. Так, надо бы ещё увеличить опыт оказания медицинской помощи…

С этой мыслью я направился было к раненому охраннику, как вдруг свет на мгновение померк, уступив место черноте с зеленой надписью: «Ваше текущее положение сохранено», а затем он появился снова.

Только вот обстановка явно изменилась. Прямо передо мной стоял стеной сосновый лес, справа и слева от меня стояли неизвестные мне ребята и девчата примерно моих лет (кто старше, кто младше), а женщина со строгим лицом, чем-то похожая на мою учительницу английского, что-то спрашивала у меня, вцепившись своей рукой в мое плечо. Лишь спустя секунд пять до меня стали доходить её слова.

– Волев Олег, это ты или нет?

– Я – Волк! – хотел было отозваться я, но тут же сообразил, что смотрю на мир уже своими глазами, без «НАМОРД-3Д», и, следовательно, я и есть тот, кого окликают.

– Да! – согласился я с мнением старшего меня минимум на десяток лет человека и, собрав всю свою волю в кулак, обижено спросил. – А что от меня надо?

– Судя по всему, от тебя – больше ничего!

– А тогда зачем все это? Пять минут подождать было нельзя? Я бы как раз до города бы дошёл, – продолжал обижаться я.

– Надеюсь, с тобой и дальше не будет проблем!

После меня, девушка так же слегка потрясла за плечо мою соседку слева и, добившись от неё признания в том, что она – Дариана, подошла к занятной седовласой старушке, вновь повернулась к нам и подняла свою руку вверх, прося тишины.

– Ребята, сейчас мы вам покажем ваши комнаты, а сразу затем будет обед. После него можете делать всё, что захотите. Ваше детство – наше всё! На прежде… буквально пару минут послушайте нас. Юлия Парисовна, начинайте!

1.Иные реальные географические наименования умышленно изменены автором.